- Жена умерла во время родов… вот такой форс-мажор, товарищ генерал… - Пилюгин чуть развел руками.
- Гм… да… - поперхнулся генерал, - сразу так и сказал бы… Как это случилось?
- Подробностей не знаю. Кесарево сечение делали… жену спасали… но не спасли…
- И что с ребенком?
- Ребенок жив. Мальчишка…
- Ну, что ж, и поздравляю и соболезную, - вздохнул генерал. - Да ты садись.
Пилюгин сел, достал пачку сигарет и вопросительно посмотрел на генерала.
- Да кури, кури… - разрешил генерал. - У тебя, кажется, девочка?
- Дочка, - прикурив, ответил Пилюгин. - Одиннадцать лет.
- А теперь еще и мальчик… - генерал опять сочувственно вздохнул. - Туговато тебе придется, Михаил Геннадьевич…
- Вот я и хотел попросить вас, Герман Федорович…
- Отпуск вне очереди? Ладно, позвоню Судакову. Десять дней хватит? Больше не могу. Людей не хватает - хоть караул кричи, сам знаешь.
- За отпуск спасибо - очень кстати будет. Только, думаю, товарищ полковник сильно возражать будет.
- Пока еще я приказываю товарищу полковнику, а не он мне… - усмехнулся Герман Федорович.
- Да, конечно… Но я хотел просить освободить меня от дела Ивановой.
- Какой Ивановой? Ах, террористка? Почему освободить? Это дело тебя напрямую касается. Тебя застрелить хотела, твоих ребят в заложники взяла, сотрудника нашего управления ранила… Да ты что, Михаил Геннадьевич? Мне троих следователей предложили, я твердо всем ответил: дело будет вести майор Пилюгин. Ведь ты его, собственно, и начал уже! Да там и дело-то проще пареной репы - собери показания свидетелей, показания террористки, и отправим в прокуратуру…
- И галочку поставим?
- Галочка в нашем деле тоже очень нужна, Пилюгин. И тебе для следующей звезды на погоны тоже галочка нужна, - усмехаясь, говорил генерал. - А в нынешнем твоем положении особенно - знаешь, сколько на малыша денег надо? На всякие коляски, комбинезончики, шапочки, памперсы, питательные смеси, игрушки и прочее… У меня полгода как внук родился, а три месяца назад - внучка, так что мне эти проблемы не понаслышке знакомы. Только и успеваю деньги отсчитывать… Так что закругляйся с этим делом и занимайся сыном.
- Но у нас еще убийство в гостинице, Герман Федорович…
- Все, Пилюгин, все! Отпуск я тебе дал - не наглей и на шею не садись!
- Понятно. Спасибо. - Пилюгин поднялся. - Разрешите идти?
- Иди, Михаил Геннадьевич. А Судакову я прямо сейчас позвоню, - и генерал потянулся к телефону.
Народу на похоронах жены Пилюгина было немного: сослуживцы, самые близкие родственники и знакомые. Когда рабочие закопали гроб, выровняли холм земли над могилой и закрыли его еловым лапником и цветами, люди потянулись по узкой дорожке к выходу. Пилюгин остался стоять у могилы. Рядом с ним замерла Галка. Подошла сестра Нина, сказала:
- Миша, я на поминки не останусь. Поезд у меня в четыре пятнадцать. Ты, когда сыночка забирать из роддома будешь, сразу телеграмму мне отбей. Я приеду.
- Хорошо, - отозвался Пилюгин, но головы не повернул - смотрел на фотографию жены, укрепленную на фанерном щите над могилой.
- Михаил Геннадьевич, - тихо проговорил подошедший капитан Тулегенов, - прости, пожалуйста, на поминках не смогу быть - только что из управления позвонили - труп на Константиновской, срочно надо ехать.
- Что там?
- Да вроде обычная бытовуха - муж-пенсионер жену зарезал. Участковый звонил.
- Один поедешь?
- Один. Эксперта возьму. Пусть ребята с тобой на поминках побудут.
- Поезжай… - ответил Пилюгин, все так же глядя на фотографию жены.
В полуподвальном, довольно просторном помещении с узкими окошками под самым потолком, на длинных скамьях вдоль стен сидели мужчины и женщины с кошелками и сумками. Они томились в очереди к большому окну в стене. Там принимали передачи. Приемщик, грузный прапорщик, доставал из сумок палки колбасы, большие куски сыра, пластиковые пакеты с конфетами, яблоками, курагой, связки сосисок и сарделек, пачки сигарет. Каждый сверток и пакет приемщик тщательно осматривал, иногда вскрывал пакеты и разворачивал обертки конфет, вскрывал пачки печенья, отставлял в сторону консервы и стеклянные банки с соленьями, приговаривая:
- Это нельзя… это тоже нельзя… Вы, гражданка, уже полгода к нам ходите, правильно? Я вам с первого раза сказал, чего можно, а чего нельзя. Запишите, если с памятью плохо… Еще раз говорю, в стеклянной таре ничего приносить не надо. Лекарства только с разрешения тюремного врача. Без наркотических компонентов!
Подошла очередь Ивана Витальевича, и он подал в окошко свою сумку, протянул паспорт:
- Подследственная Иванова Полина Ивановна.
- Первая передача? - спросил приемщик, посмотрев в толстый журнал и поставив карандашом жирную галку.
- Да, первая, - ответил Иван Витальевич. - Скажите, с кем поговорить насчет свидания?
- К адвокату подследственной обратитесь. Или к следователю, - ответил приемщик и стал доставать из сумки продукты.
Иван Витальевич вышел из лифта, достал бумажку с адресом и, сверив номер квартиры, позвонил. Дверь через несколько секунд отворилась - на пороге стояла Галка, вопросительно смотрела на пожилого человека.
- Милая девочка, здесь живет Пилюгин Михаил Геннадьевич?
- Здесь. А вы кто?
- А я дедушка Вити Иванова, который живет сейчас у вас, как сказал мне Михаил Геннадьевич. Он дома?
- Витя еще в школе, но скоро должен прийти. Заходите, пожалуйста. Чаю хотите?
- С удовольствием. Все равно мне Витьку дожидаться, - отозвался Иван Витальевич, проходя на кухню.
Галка сноровисто расставляла на столе блюдца и чашки, и уже чайник кипел на плите, и скоро появились на столе вазочка с вареньем, сахарница и печенье.
- А вы… вы Витю навсегда заберете? - вдруг спросила Галка.
- Ну, конечно, - с кислой миной ответил Иван Витальевич. - Он вам, наверное, надоел до смерти? Паренек-то беспокойный.
- Нет, он нам не надоел, - Галка положила в чашки пакетики с чаем и налила кипятку. - Мы с ним подружились.
- Я очень вам благодарен, что вы его приютили, - Иван Витальевич положил сахар, размешал, взял печенье и стал с аппетитом жевать, запивая горячим чаем.
- Не стоит. Это папа так решил, - Галка села напротив, но чай не пила, смотрела на Ивана Витальевича. Она вела себя как взрослая женщина, и было заметно, что эта роль ей очень нравилась. - А мы с папой даже не знали, что у него дедушка есть. Витя ни разу вас не вспоминал… Он, наверное, вас не любит?
Иван Витальевич даже чаем поперхнулся, закашлялся, пробормотал:
- Ну, почему же? Я его люблю… даже очень люблю…
В дверь позвонили. Галка побежала открывать и скоро вернулась на кухню в сопровождении Витьки. За спиной у него был ранец с книжками.
- Ну, здравствуй, беглец! - весело проговорил Иван Витальевич. - Почему домой не являешься? Добрых людей стесняешь…
- Он нас совсем не стесняет, - поспешно сказала Галка.
- Живешь тут, как сирота казанская! - продолжал Иван Витальевич. - Пора и честь знать. Домой поехали, Витя. Тебе собираться не надо?
- Не надо…
- Тогда поехали? - Иван Витальевич поднялся из-за стола.
Витька молчал, растерянно глядя то на деда, то на Галку. Потом шмыгнул носом и сказал:
- Я не хочу…
- Чего не хочешь? - не понял Иван Витальевич.
- Домой не хочу… там мамы нету…
- А мы ко мне домой поедем. Будем вдвоем жить. Все хорошо будет, Витя. Тебе же нравилось у меня в деревне?
- Никогда не нравилось… - мрачно буркнул Витька.
При этих словах Галка едва заметно, тонко улыбнулась.
- Ну, не знаю, не знаю, - развел руками Иван Витальевич. - Всегда говорил, что нравится, а теперь - не нравится.
- Никогда не говорил… - вновь буркнул Витька, глядя в сторону.
- Ладно, это мы без посторонних выясним. Пойдем, - и дед решительно взял Витьку за руку, но мальчишка вырвался и отступил, спрятав руки за спину:
- Не поеду с тобой, не поеду!
- Да что с тобой, Витя? - изумился Иван Витальевич.
- Ничего. Я хочу здесь жить, - выпалил Витька.
- Да живи, пожалуйста, Витя, только я считаю, стыдно жить у чужих людей, когда у тебя есть свой дом… есть родной дед… - Иван Витальевич растерянно оглянулся на Галку, но та в ответ только ехидно улыбнулась:
- А мы Вите совсем не чужие…
- Да? Ладно, - Иван Витальевич пошел к двери. - До свидания, Витя. Ты подумай как следует, а я в другой раз зайду. Обещаешь мне? Подумаешь?
- Подумаю… - отвернувшись, ответил Витька.
Пилюгин вел машину осторожно, прижимаясь к обочине тротуара. Время от времени он оборачивался на Галку. Она сидела сзади, на коленях у нее лежал большой сверток, откуда выглядывала физиономия младенца с соской во рту. Галка, затаив дыхание, смотрела на него.
- Ну, как он? - спросил Пилюгин.
- Ничего… Сопит… соску сосет… - Галка улыбнулась. - У него глаза синие, пап.
- Синие? - переспросил Пилюгин и тоже улыбнулся. - Синие - это хорошо… У мамы были синие глаза, помнишь?
- Конечно, помню, - улыбнулась Галка. - У меня тоже синие - не замечал?
- Правда? - Пилюгин обернулся, взглянул на дочь. - Ну конечно, синие, как это я забыл?
У светофора стоял инспектор ДТП и, увидев машину Пилюгина, вдруг поднял полосатую палку, приказывая остановиться.
- Черт, я же вроде ничего не нарушил, - пробормотал Пилюгин, тормозя у тротуара.
Это был тот самый капитан, который остановил Пилюгина, когда он ехал в роддом, получив по телефону известие о смерти жены.
- Здорово, майор! Ну, как у тебя?
Пилюгин смотрел на него и не узнавал.
- Тормознул я тебя за скорость… неделю назад. Не помнишь? Ты к жене в роддом ехал.
- А-а, вспомнил… - кивнул Пилюгин. - Жену уже похоронил. Из роддома еду, сына везу.
- Сына? - капитан посмотрел на Галку, державшую на коленях сверток с младенцем. - Спасли, значит? Ну, здорово! Поздравляю! Сегодня же за его здоровье выпью!
- А ты подумал: медленно едет, у самой обочины - точно поддатый, да?
- Нет, я просто номер твой запомнил. У меня ведь жена тоже на сносях, седьмой месяц ходит. Все вспоминал тебя - вот свалилась беда на человека… Ну, а сын - это все ж таки дело! Наследник!
- Наследовать только нечего, - усмехнулся Пилюгин.
- Как нечего? Он тебя самого наследует! Мужик! Продолжатель рода! - капитан коротко рассмеялся, козырнул. - Ну, езжайте! Счастливо вам!
- И тебе счастливо! Чтоб жена родила нормально!
Рядом с ванной стояла табуретка и на ней раскрытая толстая книга - на картинках были изображены младенцы и показано, как надо их пеленать, как надевать памперсы… Сестра Пилюгина Нина вынула из ванной голого малыша, с которого ручьями стекала вода, громко приговаривала:
- С гуся вода, а с нашего Мишеньки хвороба и худоба!
Галка держала в руках развернутую простыню. Малыш дергал пухленькими ножками и улыбался. Галка хотела принять малыша, но Нина властно отобрала простыню и сама стала заворачивать. В дверях стоял Пилюгин и со страхом в глазах наблюдал за процедурой. Галка нагнулась над книгой на табурете, посмотрела картинку и сказала:
- Вы не так его заворачиваете, тетя Нина! Смотрите, вот как надо…
- Уйди, Галка, не действуй на нервы! Я таких троих вырастила, а ты мне какие-то книжки в нос суешь!
- Тут все по-научному. А вы… вы все по старинке!
- Уйди по-хорошему! - рявкнула Нина. - Миша, убери ее - она у тебя злющая, как шавка!
- Сами вы шавка! - выпалила Галка.
- Кто у тебя растет, Миша? Зверь, а не девка!
- Галка, прекрати! - строго сказал Пилюгин. - Тетя Нина лучше знает. Она троих вырастила.
В это время завернутый в простыню малыш захныкал и начал громко плакать.
- Вот видишь, папка? Я же говорю, она все не так делает, - категорически заявила Галка. - Мишенька плачет!
Малыш действительно заливался во все горло.
- Уйди отсюда, а то сейчас по шее получишь, маленькая злючка! - пригрозила Нина, качая на руках маленького Мишу.
- Пошли, Галка, пошли, - выпроваживая дочку из ванной, проговорил Пилюгин.
- Господи, я тут с ними скоро с ума сойду… - пробормотала Нина, укладывая ребенка на раскладной столик и разворачивая простыню. Ребенок, как по мановению волшебной палочки, замолчал. - Что, миленький? Надоели они тебе все, вот и заплакал! А теперь улыбаешься? Ай, какой веселый мальчик! Агу, агу, агушеньки… мы все тут любим Мишеньку…
Пилюгин курил на кухне. Галка напряженно прислушивалась к тому, что происходит в ванной.
- И долго она у нас жить будет?
- Столько, сколько нужно, - резко ответил Пилюгин.
- Кому нужно? - спокойно спросила Галка и отпила глоток чаю.
- Мишеньке. Пока пацан не окрепнет… Боюсь только, что тетя Нина скоро сама уедет.
- Почему это? Надоест с Мишенькой возиться?
- Нет. От тебя озвереет и уедет! У нее, между прочим, большая семья. И двое внуков - одному три года, другому пять - с ними тоже нянчиться надо. А человек все бросил и приехал помочь. Ей спасибо сказать надо, а ты ее ешь поедом! Житья ей не даешь!
Галка вскочила из-за стола, резко отодвинув чашку. Чай расплескался.
- Ну и пожалуйста! Я могу вообще из дому уйти, если так всем мешаю!
- Галка, ну, не смеши меня, - поморщился Пилюгин. - Это мне впору бежать куда глаза глядят… А ты? Ну куда ты денешься?
- А у Витьки Иванова квартира пустая. Я к нему и попрошусь жить. Что, съел? - и Галка показала отцу язык.
- У какого Иванова? - не понял Пилюгин. - Ах, у этого… Вы уже так подружились, что он тебя к себе жить пустит?
- Да, закон дружбы, знаешь ли… Он у нас жил. Теперь я у него поживу.
- Ладно, не чуди. Поругались чуть-чуть - и хватит. Иди спать, Галчонок. Тебе завтра утром до школы надо погулять с Мишенькой.
Галка молча пошла из кухни.
- Эй! - позвал Пилюгин. - А отца на ночь поцеловать?
Галка вернулась, чмокнула отца в щеку и так же молча вышла.
В химчистке работала другая приемщица, пожилая, худая, высокая женщина. У стойки стояли в очереди четыре человека с сумками. Женщина осматривала светлый шелковый плащ:
- Работа будет стоить семьсот рублей.
- Почему так дорого?
- Ткань тонкая, высококачественная… шелк… выводить пятна очень сложно. Если цена не устраивает, можете обратиться в другую химчистку, государственную. Там возьмут дешевле, но вещь испортят…
- Хорошо, когда будет готово?
- Через неделю, - выписывая квитанцию, сказала женщина.
Она приняла деньги, убрала с прилавка плащ, и тут к прилавку протиснулся Валерий Чистов.
- Скажите, пожалуйста, Полина Иванова когда работает?
- Она больше здесь не работает, - женщина посмотрела на Валерия почему-то испуганно.
- Что, уволилась? Давно?
- А вы кто?
- Друг.
- Если друг, то должны знать, что она… в тюрьме.
- Неужели? Вот это номер, - улыбнулся Валерий. - За что?
- А это вы у нее сами спросите, - уже со злостью ответила приемщица и обратилась к следующему клиенту: - Что у вас?
Валера вышел из химчистки, закурил и долго стоял, пуская дым и глядя в небо. Потом отбросил окурок и медленно пошел к своему джипу. Шел, опустив голову, и пинал носком ботинка камешек… Вдруг резко повернулся и пошел обратно.
Приемщица была одна.
- Мне бы адресочек Полины… может, чем помочь смогу… - и Валера положил на стол тысячную купюру.
Витька спрыгнул с автобуса и бодро зашагал по улице. Высокие дома стояли буквой "п", образуя закрытый двор, почти сплошь заставленный автомобилями. В центре двора - небольшое пространство, огороженное деревянным барьером, там кричали мальчишки, игравшие в баскетбол. Витька обогнул площадку и направился к крайнему дому. У подъезда на скамейке рядом с двумя пожилыми женщинами сидел Иван Витальевич.
Увидев деда, Витька невольно замедлил шаги. А дед поднялся, шагнул навстречу:
- Наконец-то, а то я заждался тут тебя. Ну, ты подумал?
- Про что?
- Не валяй дурака, Витя. В какое положение ты ставишь родного деда? Мне еще не хватало, чтобы про меня говорили - бросил внука, когда мать оказалась в тюрьме. Злые языки страшнее пистолета. А я вовсе не хочу, чтобы про меня так думали друзья покойного папы, понимаешь ты или нет, стервец! А эта девчонка, Галя! Кто она такая?! А ты это слушал и молчал. Тебе не стыдно? Короче говоря, хватит! Поехали!
- Куда? - вяло спросил Витька, хотя прекрасно знал куда.
- Домой, Витя. Я там ужин приготовил.
- Я не хочу… - насупился Витька.
Нина укутывала маленького Мишку. Галка молча наблюдала, вдруг проговорила:
- Ну сколько вы на него шмоток навертели, тетя Нина! Ему жарко будет. На улице плюс семнадцать, а вы его одеваете, как на Северный полюс.
- Ну учи ученого, Галка… - Нина стала укладывать малыша в коляску, застегивать многочисленные молнии. - Господи, как тебя отец с матерью терпят - осточертела со своими замечаниями… - Упомянув мать, Нина опомнилась, виновато посмотрела на племянницу: - Извини, Галочка, но я же…
- Ничего, ничего, я уже привыкла, что вы все говорите и делаете невпопад, - уколола тетку Галка.
- Пойми, нельзя жить у чужих людей как беспризорнику. У тебя есть свой дом, - горячо убеждал Иван Витальевич. - У тебя есть родной дед…
- Они сами меня позвали, - угрюмо перебил Витька.
- Тебя из жалости позвали, понимаешь, из жалости! Тебе самому не стыдно?! У тебя мужская гордость есть или нету? - громко выговаривал Иван Витальевич, и пожилые женщины, сидевшие на лавочке, с интересом слушали. - Из-за него твоя мать в тюрьме сидит, а ты у него жить собрался! Тряпка! Побирушка!
- А ты… Тебя мама самого не любит! - топнул ногой Витька и закричал: - И я тебя не люблю, понял!
- Я тебе не о любви говорю! Тебя самого в тюрьму надо отправить! К маме! Хватит тут цирк устраивать. Пошли! - Иван Витальевич крепко схватил Витьку за руку и грубо потащил за собой. Мальчик попытался сперва сопротивляться, но скоро сдался и уже покорно следовал за дедом.
И в эту секунду отворилась тяжелая дверь подъезда, Галка выкатила коляску с малышом и увидела Витьку, которого быстро уводил дед.
- Витька! - закричала Галка. - Куда ты?! Мы же гулять должны!
Витька оглянулся, попытался было остановиться, но дед сильно дернул его за руку и прибавил шагу.
- Ну и дурак! - крикнула Галка. - И не приходи больше! Предатель!
И вновь Пилюгин и Полина сидели в комнате для допросов. С ними был еще один человек, моложавый, в кожаной куртке и тонкошерстном свитере, - государственный адвокат.
- Я перечислил статьи, под которые подпадают действия, совершенные вами, - негромко и очень вежливо говорил адвокат. - А теперь давайте поговорим наедине, чтобы выработать линию вашего поведения на следствии. Я предлагаю…
- Я еще раз заявляю, что в адвокате не нуждаюсь, - равнодушно перебила его Полина. - Я хорошо знаю свои права и сама решу, как мне себя вести на следствии. Я прошу вас, господин следователь, пусть он уйдет.
- Как вам будет угодно, - адвокат собрал свои бумаги, сложил в папку и поднялся. - Напрасно вы так, Полина Ивановна, я искренне хотел вам помочь.