- Ага, боишься? Наконец-то ты забоялся. А я все ждала, когда же ты об этом серьезно заговоришь?
- Думаешь, раньше я об этом говорил несерьезно? - Валерий выпил, закусывать не стал, закурил сигарету.
- Раньше я в твоем голосе не слышала угрозы, а теперь слышу. А как же любовь? Или больше не любишь?
- Любовь? - вскинул голову Витька. - Он тебя любит? Это что-то новенькое!
Полина и Валерий рассмеялись.
- А дядя Миша тоже в тебя влюблен, - Витька, ободренный смехом взрослых, совсем расхрабрился.
- Что-о?! - у Полины даже лицо вытянулось.
- Вот это действительно что-то новенькое, - улыбнулся Валерий.
- Ты, по-моему, ветчины переел, Витька, - сказала Полина. - А ну, марш спать!
- А что тут такого? Мне Галка сказала, что ей отец говорил: "Витькина мама создана для любви…" Не веришь, что ли? Думаешь, вру? Да больно надо! Можешь сама у нее спросить!
- Марш спать, я сказала! - смеясь, повторила Полина.
Витька встал из-за стола, побрел с кухни. Валерий снова закурил, с самым серьезным видом глядя на фотографию покойного мужа Полины, перетянутую траурной лентой. Полина выпила свою рюмку.
- Тебе, по-моему, тоже пора отчаливать, Валера.
- Уверена?
- Абсолютно. Я устала и хочу спать.
Валерий молча встал, медленно прошел в прихожую, сдернул с вешалки куртку.
- Мы еще увидимся?
- Наверное… - она пожала плечами. - Только стоит ли?
- Может, и не стоит. Но, думаю, судьба сведет.
- Будем надеяться на лучшее, - улыбнулась Полина. - Тем более что впереди мне ничего хорошего не светит.
Полина зашла в химчистку, где работала. Приемщица, пожилая худая женщина, явно скучала.
- Здравствуй, Клава, - сказала Полина, подходя к стойке.
- Здравствуй… - Клава чуть покосилась в ее сторону и тут же вскочила. - Ой, Поля, это ты? Господи, сказали же, что в тюрьме сидишь.
- Выпустили под подписку. До суда.
- Ой, как же это? За что? - вытаращила глаза Клава.
- А ты что, газет не читала? Почти везде писали, - усмехнулась Полина. - Хозяин у себя?
- Только что приехал…
Полина обогнула стойку, остановилась в начале коридора, постучала в дверь и тут же, не дожидаясь ответа, вошла. Хозяин, статный мужчина лет тридцати, в белой рубашке, увидев ее, отложил мобильный телефон и недобрыми глазами уставился на нее.
- Здравствуйте, Юрий Николаевич. Меня выпустили под подписку о невыезде, так что я могу приступить к работе, - сказала Полина.
- Нет, не можешь ты приступить к работе, Полина Ивановна.
- Почему?
- Потому что ты уволена, разве не ясно? У меня двенадцать человек с судимостями работают. Но - с нормальными судимостями. А вот террористок мне совсем не надо. Это для меня уже перебор… - Юрий Николаевич прикурил, со злостью бросил на стол зажигалку. - Все, Полина Ивановна, разговор закончен. Не надо меня уговаривать, на жалость давить - я решений своих не меняю.
- Да провались ты… козел! - Полина вышла и с силой грохнула дверью.
Тулегенов и Тимонин бродили по рынку, останавливались у разных павильонов. Вот они набрели на большой киоск, где продавались пиротехнические средства - петарды, фейерверки, ракеты. Здесь все пестрело разноцветными обертками из фольги, картона и пластика. Опера брали "игрушки", внимательно рассматривали - на всех стояло клеймо: "Мэйд ин Чайна".
- Что-нибудь посоветовать? - спросил продавец, парень лет двадцати пяти, в джинсах и красном свитере. - Поступили новые петарды - сила взрыва в два раза мощнее и в небе расцветают китайскими зонтиками, - он протянул Тулегенову толстую цветную трубу. - Хорошо смотрится на пленэре. На берегу реки или, например, если запустить в горах, над обрывом. Потрясающее зрелище…
Тулегенов взял трубу, повертел ее в руках, спросил:
- Тоже китайское производство?
- Так у нас весь товар оттуда, - развел руками продавец.
- И документы есть? - спросил Тимонин.
Ответить продавец не успел, потому что лейтенант сунул ему под нос раскрытое удостоверение.
- Ну-ка, покажи накладные на весь товар. Что глазенки вытаращил? Давай по-быстрому.
Парень с растерянным видом ушел в закуток в глубине ларька, скоро вышел оттуда с кипой накладных, испещренных синими печатями, положил на прилавок.
- Таможенные документы у хозяина спрашивайте.
- Спросим, дорогой, спросим, - ответил Тимонин, забирая бумаги.
Они не видели, что в отдалении, у ларька, торговавшего видеодисками, стоял Валерий Чистов в надвинутой на глаза бейсболке. Он делал вид, что рассматривает обложки, исподволь наблюдая за Тулегеновым и Тимониным.
Полина сидела на лавочке у могилы мужа и курила, задумчиво смотря на его лицо, улыбающееся с фотографий. И тихо говорила:
- Прости меня, Саша. Я не жалею о том, что сделала, хотя теперь понимаю, как была не права. Мне не страшно того, что будет со мной дальше - ну, тюрьма, и черт с ней, с тюрьмой. Мне страшно за Витьку. На Ивана Витальевича надежда плохая. Витька его не любит и жить с ним не хочет… Ты прав, конечно, раньше надо было об этом думать, но правду говорят - бабий ум короткий. Я вот думала, этот Пилюгин - мент поганый без чести и совести, а он оказался очень даже хорошим человеком… В общем, куда ни кинь - кругом я одна виновата, Сашенька. Если б ты знал, как мне трудно и одиноко без тебя… теперь вот и работы нету, и жить совсем не на что…
Полина докурила сигарету и поднялась. Поправила четыре гвоздики, лежавшие под фотографией, и медленно побрела по аллейке мимо бесчисленных могил.
День клонился к вечеру, когда она пришла домой, неся в руках два пластиковых пакета с продуктами. Она уже направлялась к подъезду, когда услышала за спиной тихий угрожающий рык. Полина обернулась и увидела Муравьева с собакой. И женщина застыла, словно загипнотизированная, не в силах двинуться с места.
- Добрый вечер, - улыбнувшись, поздоровался Муравьев, замедляя шаг. - Вас что, выпустили из тюрьмы? Наверное, под подписку?
Полина молча смотрела на него.
- Дошла демократия до ручки, - пробормотал Муравьев, проходя мимо. - Террористов под подписку выпускают… дела-а-а…
- Зря без охранника ходишь, урод, - громко вслед проговорила Полина. - Неровен час, подстрелит кто-нибудь.
Муравьев обернулся:
- Вы что, угрожаете мне? Я думал, судьба вашего мужа будет вам уроком, но, видно, таких только тюрьма исправит. Кстати, у вас там будет много охранников! Как у ВИП-персоны! - и Муравьев рассмеялся, а собака вновь угрожающе зарычала.
Полина не ответила, быстро пошла к подъезду. Витьки дома не было, и она стала готовить ужин, но вдруг бросила недочищенную картофелину в раковину и взяла трубку телефона.
- Здравствуйте, это Полина. Витька у вас? Нету? Ну, ладно. Почему вам звоню? А кому мне еще звонить? Так это вас надо спросить, почему он сбежал. Значит, такой у него дедушка, если внук у него больше двух дней пробыть не может, - она помолчала, слушая крики в трубке, потом сказала: - А вот эти оскорбления чести вам не делают. Интеллигентный человек, откуда слова-то такие знаете? Сколько я помню, у вас всегда болит сердце. Со дня свадьбы, когда мы с Сашей поженились… Ах, сердце, ах, давление! Да вас из пушки не убьешь, папа! Вы еще на моей могиле валидол принимать будете!
Полина в сердцах бросила трубку, подумала, медленно набрала другой номер:
- Алло, простите, это квартира Пилюгина? Можно Михаила Геннадьевича? Нет дома? Простите, а с кем я говорю? Ах, дочка Галя, - Полина улыбнулась. - Галя, скажи, пожалуйста, Витьки моего у вас нету? Да, опять разыскиваю - такой у меня сын непослушный. Дайте ему трубочку, пожалуйста. Не хочет брать? Он в своем уме? Скажите ему, мне придется за ним приехать. Не надо, говорит? Сам приедет? Ну, так пусть берет ноги в руки и быстро скачет, не то я ему уши оборву! - Полина вернулась к раковине, стала с ожесточением чистить картошку, порезалась и вдруг заплакала, закрыв лицо руками.
- Саша… Сашенька… - всхлипывала Полина. - Что мне делать? Что мне делать?
В небольшой комнате царил страшный беспорядок - повсюду разбросаны простынки, памперсы, бутылочки с питательными смесями, пластмассовые погремушки. А в центре комнаты стояла коляска, в которой спал малыш Миша - изо рта торчала соска. Возле коляски стояли Галка и Витька, и вид у обоих был измученный.
- Кажется, заснул, - прошептала Галка. - Ну, достал он меня сегодня… ну, достал!
- И меня достал… - тоже прошептал Витька.
Галка посмотрела на него, презрительно фыркнула. И в это время в кармане Витьки зазвонил мобильный телефон.
- Выключи немедленно, ты же разбудишь его! - зло зашипела Галка.
Витька выскочил в прихожую, но Полина говорила так громко, что отдельные возгласы были слышны на весь дом.
- Ну, тебя же не было… нельзя, что ли? Меня Галка позвала… Да ладно тебе ругаться-то, а то вообще ночевать не приду… не прогонят. Ладно, скоро буду… я говорю, скоро буду…
В прихожую вышла Галка, и Витька отключил мобильник.
- Ладно, пойду, - он подхватил рюкзачок с книжками.
- Иди, - ответила Галка.
- Еще приходить?
- Зачем?
- Ну, это… Помогать за Мишкой смотреть.
- Приходи, - пожала плечами Галка.
- Так я завтра сразу после школы, - улыбнулся Витька. - Тихо-то как… А орал так, что у меня в ушах звенело.
- Орал потому, что у него памперсы были мокрые.
- Ну да… я только потом смекнул, что мокрые… А он орет и орет. Ну, упертый пацан!
- Еще какой упертый, - заулыбалась Галка.
- Такой же, как ты.
- Конечно, он же мой брат.
- Ладно, пойду… - вздохнул Витька.
- Значит, завтра придешь?
- Отец ругаться не будет?
- А почему он должен ругаться? Ты же нам помогаешь.
На лестничной площадке хлопнула дверь лифта, потом щелкнул замок в двери, и в прихожую вошел Пилюгин.
- Ну, здорово! - он протянул Витьке руку. - Вы еще не подрались?
- А почему мы должны подраться? - обиженно спросила Галка.
- Потому что ты любишь на всех набрасываться, - усмехнулся Пилюгин. - Как малыш?
- Спит. Полдня орал, недавно наконец поел и заснул, - сказала Галка и тут же переспросила: - Это почему я люблю на всех набрасываться?
- Тебе виднее. - Пилюгин прошел в комнату, склонился над спящим малышом и вдруг спросил шепотом:
- А что у него физиономия такая красная? Температуры нет?
- Да нормальный он, пап, ты чего? - Галка тоже наклонилась над коляской. - Он всегда такой, - она потрогала лоб малыша. - И температура нормальная. Давай без паники, ладно?
- Ладно. Пойду пожрать что-нибудь себе сварганю… - Пилюгин на цыпочках вышел из комнаты и сказал Витьке: - Матери передай: завтра жду ее на официальную встречу. В два часа дня. Повестку оформлю на месте.
- Хорошо… - опустив голову, ответил Витька.
Глава 7
На столе в беспорядке лежали исписанные бумаги. Допрос начался давно, и Пилюгин уже говорил устало и без напора:
- Поймите, Полина Ивановна, ведь это прежде всего в ваших интересах - сказать, у кого купили взрывчатку. Это будет означать, что вы пошли на сотрудничество со следствием, искренне раскаялись в содеянном, что вы…
- Что я такая хорошая и меня нужно освободить прямо в зале суда? - перебила его Полина.
- Опять вы за свое? Действительно, идиотская ситуация - мне надо бы закончить дело и передать его в суд, а я вас уговариваю, как… Зою Космодемьянскую какую-нибудь!
- Зою Космодемьянскую не уговаривали, - усмехнулась Полина. - Ее пытали.
- Ну, у нас есть такие уроды, которые и пытать могут. Ваше дело такому уроду передать?
- Как хотите… но я не знаю человека, у которого купила нитроглицерин.
- Врете! - заорал Пилюгин и ударил кулаком по столу.
- Нет, не вру!
- А я говорю, врете! - Пилюгин вскочил. - Вы знаете его! Никто не продаст нитроглицерин незнакомому человеку! Выдавать не хотите? А то, что этот тип продаст взрывчатку каким-нибудь отморозкам и они настоящий теракт устроят, вы об этом думали? Вы преступника укрываете! Это еще одна статья в обвинительном заключении, это вам понятно? Говорите, кто он?! Где познакомились?! Как его зовут?!
- Не знаю…
- Врешь! - пуще прежнего заорал Пилюгин. Могилу себе роешь! Дура!
- Не знаю… - тихо повторила Полина, опустив голову.
- Я тебя снова в камеру посажу, ты меня уже довела! До суда будешь сидеть! - майор взял себя в руки, утер ладонями мокрое от пота лицо, проговорил нарочито спокойно: - Ладно, начнем сначала. Расскажите подробно, не торопясь - где вы с ним познакомились.
- На Даниловском рынке.
- Вы говорили, на Крестовском, - перебил Пилюгин.
- Разве? Не помню. Я встретила его на Даниловском рынке.
- Как встретили? Он что, сам к вам подошел?
- Нет. Мы оказались у одного прилавка.
- Что покупали? Ананасы? - усмехнулся Пилюгин.
- Нет, я выбирала оливковое масло. Там очень много сортов было, и я раздумывала, какое купить. И он посоветовал - берите вот это, отличное масло. Я посмотрела бутылку на свет. А он вдруг говорит - очень похоже на нитроглицерин. Я спросила, конечно, в шутку: а вы что, нитроглицерином торгуете? Он засмеялся и говорит: торгую, купить желаете? Я ему: желаю, не продадите? Он говорит: только мое маслице подороже этого будет. Я говорю: сколько? Он говорит: полторы тысячи баксов.
- И он не спросил, зачем вам это масло… то есть нитроглицерин?
- Спросил. Я сказала - одного гада подорвать хочу. Он опять засмеялся. Ладно, говорит, меня это не касается…
- И он ни разу не назвался?
- Нет. А зачем?
- Ладно, давайте дальше…
- А что дальше? Мы встретились на следующий день. Я привезла деньги.
- Где встретились?
- Там же. Недалеко от главного входа.
- Он пришел пешком?
- Нет, приехал на машине.
- На какой машине?
- Я не очень разбираюсь. Джип какой-то… - пожала плечами Полина.
- Какая на нем была эмблема?
- Не помню.
Пилюгин взял лист и нарисовал эмблемы "тойоты", "нисана", "мерседеса", "субару", "фольксвагена", подвинул лист к Полине, спросил:
- Может, какая-нибудь из этих?
- Нет… таких не было, - неуверенно ответила Полина. - Точно, не было.
- Может, он "рейндж-ровер" назывался? - допытывался Пилюгин.
- Да, кажется так… хотя, нет, не помню, - замотала головой Полина.
Майор внимательно смотрел на нее, молчал. Полине вдруг сделалось неловко.
- Почему вы не сказали, что у вас жена умерла?
- А почему я должен вам об этом сообщать?
- Ну, все-таки… не чужие… - несколько растерялась Полина.
- С чего это вы решили? Чужие… как раз получается - совсем чужие люди… хотя сначала я думал по-другому. Выходит, ошибся. - Пилюгин подвинул к себе лист, стал рассматривать эмблемы автомобилей. - Судьба нас столкнула случайно и скоро разведет в разные стороны. Вот так, гражданка подследственная Иванова.
- Это верно, от судьбы не уйдешь, - чуть улыбнулась Полина.
- Потом о судьбе, Полина Ивановна. Давайте о деле продолжим…
И вдруг в кармане пиджака Пилюгина заверещал мобильный телефон.
- Слушаю. Да понял я, понял, что это ты… Что? Опять кричит? Горячая? Ты с ним гуляла? Не знаю, что делать! Не надо было тетю Нину прогонять, черт бы тебя побрал! А теперь ревешь! "Скорую" вызывай… Хорошо, сейчас приеду! Все, кончай реветь! - Пилюгин отключил телефон. - Придется прерваться, Полина Ивановна, мне срочно уехать надо.
- Сын заболел? - спросила Полина. - Может, я с вами съезжу? Посмотрю…
- Да что вы там смотреть будете? - Пилюгин поднялся. - Впрочем, поехали, может, действительно чем поможете. Умотал меня ребенок, не выдерживаю…
В машине Полина молчала, изредка поглядывая на Пилюгина.
- Как же ваша дочь в школу ходит?
- Да не ходит она в школу… сначала ходила через день, а потом вообще перестала. Уже учительница приходила. Мы, говорит, ее отчислим. Ну, отчисляйте, говорю, что я могу сделать? А няньку нанять - денег нету. Не знаю, что делать… не знаю… жизнь дурацкая! Ты не знаешь, у нас какие-нибудь ясли существуют? Для грудных детей?
- Не знаю… Платные, наверное, есть.
- За деньги лучше домой пригласить. Только денег - кот наплакал, - поморщился Пилюгин. - И так зарплаты едва-едва хватает.
- Жена работала?
- Работала, конечно. Тогда мы нормально жили, даже на машину накопил. Неожиданно все произошло… как снег на голову…
- Несчастья всегда приходят неожиданно.
- Это верно. Пришла беда - отворяй ворота.
- А меня с работы выгнали, - сказала Полина.
- Как выгнали?
- Очень просто. Хозяин про меня в газете прочитал и на дверь показал.
- Не имеет права, сволочь! - выругался Пилюгин.
- Может, прикажете мне с ним судиться?
- А как же ты? На что жить-то будешь?
- До суда проживу. А там государство кормить будет, - усмехнулась Полина. - Так что мое будущее обеспечено - тревожиться не о чем.
- Тьфу ты, черт! - выругался Пилюгин. - Вот видишь? А ты упрямишься, сама себе жизнь усложняешь.
- Хватит об этом, а? О своих делах думай…
Когда они пришли в квартиру, врач, молодая женщина в белом халате, уже закончила осматривать маленького Мишку и складывала в чемоданчик стетоскоп, какие-то трубочки и маленькие бутылочки. Рядом с ней стояла заплаканная Галка. А на кровати лежал уже завернутый в простынки и одеяло Мишка.
- Я так понимаю, вы отец мальчика? - спросила врач.
- Правильно понимаете, - ответил Пилюгин. - Что с мальчиком?
- Да ничего страшного. Простуда. Небольшая температура. Я там оставила лекарства, жаропонижающее и от простуды, и вашей дочери все объяснила - сколько принимать и когда. Мальчик хороший, крепкий, через пару дней будет здоровенький.
- Спасибо, доктор, - с облегчением произнес Пилюгин и посмотрел на Галку. Вид у девочки был измученный.
- Если что - звоните. Телефон я оставила.
- Спасибо, доктор, - повторил Пилюгин.
- Спасибо, доктор, - сказала Полина и сама смутилась своих слов.
- А если он опять плакать будет? - спросил Пилюгин.
- Не будет. Я ему жаропонижающее дала. У него от температуры головка болела, вот он и плакал. Вы давно грудью его не кормите? - обратилась врач к Полине.
- Я? - растерялась Полина. - Да я…
- С рождения не кормит, - поспешно сказал Пилюгин. - У нее молоко пропало.
- Смесями не перекармливайте. Он часто отрыгивает?
- Часто, - сказала Галка.
- Потому что перекармливаете.
- А если он плачет, просит? - спросила Галка.
- Ничего, потерпит. Соску дайте - он сразу успокоится. Пусть как следует проголодается.
- Гулять с ним можно? - спросила Галка.
- Почему же нельзя? Только оденьте потеплее, - улыбнулась доктор. - Ну, до свидания.
- Еще раз спасибо огромное, доктор, - сказал Пилюгин, закрыл за врачом дверь и посмотрел на Галку: - Ну что, Галчонок, натерпелась?
- Да уж… - буркнула Галка и пошла на кухню.
- Она с ним гуляла? - тихо спросила Полина.
- Галка, ты с ним погулять не успела?