- Может быть, но я это сделаю. Даже если ты меня выдашь и меня возьмут, я его все равно завалю…
Галка медленно катила коляску, Витька шел рядом. Остановились возле скамейки за спортплощадкой.
- Может, твоя мама к себе домой пошла? - спросила Галка.
- Да нет, сказала, скоро будет. Звоню - чего-то не отвечает.
- Есть хочется ужасно…
- Картошку будешь? - спросил Витька. - Я сбегаю.
- У тебя же денег нету.
- На картошку хватит!
Витька дошел до ближайшего ларька, купил два пакета с жареной картошкой и бутылку пепси. Через минуту они бодро хрустели картофельными лепестками, запивая их по очереди.
- У тебя школа хорошая? - спрашивала Галка.
- Нормальная…
- У нас много старшеклассников на машинах в школу приезжают. Директриса перед ними на цыпочках ходит.
- Буржуи вонючие, - равнодушно обронил Витька, жуя картошку.
- Их предки приличные бабки на школу отваливают, так они вообще не учатся. В школу приезжают, чтобы прикиды друг другу показывать. У одного мобильник пятнадцать тысяч баксов стоит! Весь из золота, в бриллиантах и сапфирах, представляешь?
- Нет, - ответил Витька, выгребая из пакета остатки картошки.
- Чего нет? - не поняла Галка.
- Не представляю…
- А у Юльки Кухляевой сапоги из шкуры кенгуру. Пять тысяч баксов стоят, представляешь?
- Да на хрен я себе это представлять буду? - ответил Витька. - А кто у нее папашка?
- Он двумя свалками владеет. Туда мусор со всего Северного округа свозят.
- А деньги у него откуда? - вытаращил на нее глаза Витька.
- Как откуда? Я же тебе говорю, у него две свалки. Тупой ты какой-то, Витя!
- Разве мусор чего-то стоит?
- Точно, тупей самого тупого, - махнула рукой Галка.
- Я тебя не выдам, - говорила Полина. - Ты такой храбрый, а все равно боишься. Ты же профессионал - свидетеля надо убрать, я это знаю. Но ты этого не сделаешь…
- Почему? - Валерий смотрел на нее, губы его кривились, словно их сводила судорога.
- Не сделаешь… Ты же не хочешь мне зла, Валера? Я вижу…
- Не хочу, но…
- Все-таки боишься? - в упор спросила Полина. - Господи, тогда почему ты не сделал этого раньше?
- Не знаю… - криво усмехнулся он. - Рука не поднималась. Я ведь не киллер, я - солдат. Такой же солдат, как и твой муж…
- Тогда отпусти меня. И я буду тебе всей душой благодарна. И мой покойный муж скажет тебе спасибо… Я пойду?
Он молчал. Полина открыла дверцу, взяла сумку с шубой и пошла по улице, опустив голову. Валерий смотрел ей вслед, потом ткнулся лицом в руль. Раздался длинный сигнал.
Полина зашла в другой ломбард, встала в конец очереди. Старичок сдавал древний самовар со множеством отчеканенных медалей на боку.
- Ты смотри, весь серебряный… - удивленно говорил приемщик, молодой толстяк лет двадцати пяти. - Зачем такую хорошую вещь сдаешь, дедуля?
- Жить не на что, внучек. А вещь и вправду хорошая, еще мой дед из нее чай пивал. Этот самовар аж до революции сделали…
- До какой революции? - не понял толстяк.
- Как до какой? До Октябрьской…
- Это когда Ельцин, что ли, президентом стал?
- Какой Ельцин, милый? Тогда Ленин царем стал. А после Сталин был… - разволновался старичок. - А потом еще Хрущев был… вот уж проходимец, прости господи…
Стоявшие в очереди переглядывались, улыбались.
- Ты не волнуйся, дедуля, а то еще плохо станет. Ладно, тыщу баксов дам я тебе за это серебряное ведро! Согласен?
- Это сколько же в рублях будет?
- Двадцать пять тыщ, дедуля, богачом станешь!
- Согласен, внучек, согласен, - закивал старичок.
- Паспорт давай. Оформлять будем!
Полина катила тележку по супермаркету и брала почти все подряд - копченую, вареную и ливерную колбасу, скумбрию и селедку, ветчину и сыр… Гора продуктов в тележке быстро росла.
- Смотри, вон твоя мама идет! - Галка первая увидела Полину, идущую через двор к подъезду. В руке у нее тяжелая спортивная сумка.
- Ты чего так долго, мама?! - Витька побежал навстречу, отобрал у матери сумку и чуть не выронил: - Ого, тяжелая какая! Что у тебя там?
- Все, что нам надо! - радостно ответила Полина, и глаза ее блестели. - Мясо, колбаса, сыру купила, шашлык! Мишке смеси купила, памперсы! Картошки, луку, масла… еще чего-то, уже и не помню! - Полина подхватила сумку, и они пошли к подъезду. На ходу Полина спрашивала:
- Мишу кормили?
- Последнюю бутылочку доел, - ответила Галка.
- Не плакал?
- Наоборот - лыбится все время! Мы с ним играли, - сказал Витька.
- Ай, молодцы какие! - похвалила Полина. - Отец с работы голодный придет, а мы ему такой шикарный ужин соорудим!
И началась большая жарка-парка. Витька мыл картошку, Галка нарезала ломтиками ветчину и колбасу, аккуратно раскладывала на большой тарелке. В кастрюле булькала вода - там варился цыпленок. Полина чистила селедку, резала лук.
- Галка, у вас блюдо для селедки есть? Где оно?
- Мам, цыпленок, кажется, того… сварился…
- Ничего, пусть поварится - бульон будет наваристей.
- Ой, тетя Поля, а ветчина такая вкуснющая!
- Аппетит перебиваешь, Галка, потом есть не будешь.
- Еще как буду! А как вы паштет делаете, тетя Поля?
- У меня свой рецепт: ливерная колбаса, жареный лук, потом накрошим туда вареных яиц, тщательно перемешаем - будете есть, за уши не оттащишь! - говоря это, Полина разминала в миске ливерную колбасу с жареным луком. - Витька, яйца сними с плиты, уже сварились. И бульон снимай. И картошку попробуй…
Пилюгин позвонил в дверь. В квартире никто не отозвался. Он позвонил еще два раза, потом порылся в кармане пиджака, достал ключ и открыл дверь. В прихожей было темно.
- Галка! - позвал Пилюгин. - Ты где? Полина Ивановна! Витька! Есть кто-нибудь?
Он обошел комнаты, заглянул на кухню и остолбенел. За столом, уставленным яствами, сидели Полина, Галка и Витька. В центре стола стояла бутылка вина.
- Ура-а! - завопила Галка, и все захлопали в ладоши.
- Во что это вы тут играете? - растерянно спросил Пилюгин. - Откуда все это?
- В карты выиграли! - ответила Галка. - Папка, неужели ты не голодный?
- У меня от голодухи голова кружится. - Пилюгин жадными глазами оглядывал стол. - С ума сойти… скатерть-самобранка… а вы что, сами еще не ели?
- Тебя ждали, папка!
- Ну, тогда поехали, - Пилюгин торопливо стянул пиджак, сел за стол.
- А руки мыть кто будет? - сказала Галка.
- Ну, ты прямо как мать, честное слово… - развел руками Пилюгин и пошел в ванную.
Через несколько минут на кухне воцарилась тишина - все четверо молча и сосредоточенно ели, подкладывая себе на тарелки то селедку с картошкой, то колбасу и ветчину, то паштет, изготовленный Полиной. И бутылка сухого вина была наполовину выпита. Наконец Пилюгин насытился, взял бутылку, налил в два бокала - себе и Полине - и спросил:
- А теперь скажи честно, Полина Ивановна, откуда деньги?
- Да какое это имеет значение? - махнула рукой Полина.
- Имеет. Для меня имеет.
- Ну, достала… в долг взяла.
- Много взяла?
- Много, - улыбнулась Полина. - В тюрьму сяду - отработаю и отдам. Там ведь платят, если работаешь?
- Платят… но так, что особо не разгуляешься. Сколько же ты взяла в долг, Полина Ивановна?
- Восемьдесят тысяч.
- Ого! Кто же такой у тебя богатый, что такие суммы в долг дает? Сочиняешь, Полина Ивановна. Я так думаю, что-нибудь в ломбард снесла. Кольцо какое-нибудь фамильное или другую драгоценность? Хотя нет… погоди… Шуба у тебя есть? Каракулевая или норковая? Угадал?
- Ну, угадал, угадал! - уже со злостью ответила Полина. - Чего ты пристал? Всем нам праздник портишь. Ох, и правду говорят: как мента ни корми, он все равно в Уголовный кодекс смотрит…
- Что, съел? - торжествующе проговорила Галка и показала отцу язык. - Так тебе и надо!
- Значит, в ломбард шубу сдала? - не обращая внимания на реплику дочери, спросил Пилюгин.
- Ну, сдала… Нам ведь надо с Витькой на что-то жить?
- Квитанция есть? Отдашь мне.
- Послушай, Михаил Геннадьевич, давай не будем в благородство играть, ладно? Такие мы благородные, такие справедливые, такие честные, что даже подташнивать начинает…
- Полина Ивановна, ты… ты чего-то заговариваешься… - Пилюгин смущенно поглядывал на дочь и Витьку. - Я ни во что не играю. А насчет честности и справедливости - это да, стараюсь. Профессия, видишь ли, обязывает.
- Плохо получается, Михаил Геннадьевич, - усмехнулась Полина.
- Да пока не жаловался… и угрызений совести не испытывал.
- Зря. Впрочем, какой мент когда-нибудь испытывал угрызения совести?
- Я понял, почему ты все время меня оскорбить хочешь, - сказал Пилюгин и поставил бокал с вином на стол. - Застрелить духу не хватило, так теперь решила поиздеваться от души? Нехорошо, Полина Ивановна.
- И я считаю, нехорошо, тетя Поля, - вдруг сказала Галка. - Мой папка не мент, он - честный опер.
Полина и Пилюгин заулыбались.
- Слышала? - сказал майор. - Обсуждению не подлежит. Дай мне квитанцию.
- Нет, не дам, - покачала головой Полина.
Пилюгин хотел что-то сказать, но из соседней комнаты донесся плач младенца, и Полина в ту же секунду вскочила, выбежала из кухни.
- Он, наверное, проснулся в темноте, испугался и плакать стал, - Галка тоже поднялась и быстро вышла.
Витька тоже хотел было пойти за ней, но Пилюгин остановил его:
- Сиди, Витька, ешь. Это женские заботы - с дитем возиться, мужикам там делать нечего.
Витька сел, оглядел блюда на столе и спросил:
- Можно, я еще поем?
- Ешь, конечно, - поспешно сказал Пилюгин. - Это же мама твоя купила. Продукт, выходит, твой - рубай!
- Нет, она же всем купила… - покачал головой Витька. - Это для всех. - Но кусок ветчины он, тем не менее, взял и положил себе на тарелку.
- Нравится тебе у нас жить? - вдруг спросил Пилюгин.
- Нравится, - ответил Витька, старательно пережевывая ветчину. - Только я вам, наверное, мешаю?
- Кто сказал? - удивился Пилюгин. - Наоборот, ты нам помогаешь малыша растить. Да мы без тебя, как без рук, Витька!
- Это вы без моей мамы, как без рук, - ухмыльнулся Витька.
- Ну, ты, брат, как боксер! Сказал и - нокаут, - нахмурился Пилюгин.
- Почему? Я правду говорю…
- Да не всегда правду говорить надо, понял ты, шнурок? Иногда правда хуже всякой лжи.
- Значит, врать лучше? - Витька запихнул в рот еще кусок ветчины.
- Не знаю, Витька, - Пилюгин задумался. - Бывает, что и лучше…
Разговор прервался, потому что на кухню вошла Полина, держа на руках младенца Мишку. Следом шла улыбающаяся Галка.
- Папаша, не желаете пообщаться с сыном? А он желает! Ручки тянет, смеется…
- Смеется? - Пилюгин встал, осторожно взял малыша на руки. - Ты смотри, и вправду смеется.
Он смотрел на улыбающееся личико малыша, беззубый ротик, веселые, искрящиеся глазки. Мишка тянул к отцу пухленькие ручки, и выражение лица у Пилюгина было совершенно идиотским. Он боялся шевельнуться. Полина и Галка негромко рассмеялись. Пилюгин очумело повел на них глазами, сказал хрипло:
- Это же чудо какое-то, а, Полина?
- А я такая же была, пап? - спросила Галка.
- Да уже и не помню… подзабыл. Да, конечно, такая же… только орала громче…
- Если я на тебя обижусь, папка, мало не покажется, - пригрозила Галка.
- Ему гулять перед сном пора. Кто пойдет? - Полина забрала малыша из рук отца.
- Давай я погуляю, - сказал Пилюгин.
- Тебе отдохнуть после работы надо, - ответила Полина. - А то сейчас позвонят, и поскачешь какой-нибудь труп осматривать. Витька, Галка, собирайтесь… Витя, тебе домой к нам придется съездить, я тебе напишу списочек - привезешь. А Галчонок погуляет с братиком, а?
- Конечно, куда мне деваться? - передернула плечами Галка.
- А я сегодня, с разрешения Полины Ивановны, сачкую! - Пилюгин с улыбкой развел руками.
Валерий Чистов поднялся по лестнице на второй этаж, позвонил в дверь. Открыла пожилая женщина.
- Здравствуйте. Вас, если не ошибаюсь, Марьей Антоновной зовут?
- Ну да, я - Марья Антоновна.
- А я по объявлению. У вас комната сдается?
- Сдается. - Марья Антоновна, шаркая шлепанцами, пошла в глубь темной прихожей, толкнула дверь и отошла, пропуская вперед Валерия:
- Вот, гляди. Тебе надолго?
- На пару месяцев, может, и побольше. Сколько стоят такие хоромы?
- Пятьсот.
- Чего пятьсот? - не понял Валерий.
- Долларов, чего ж еще? За месяц вперед.
- Н-да, - усмехнулся Валерий. - Не слабо. Ладно, как говорится, за неимением лучшего…
- Паспорт покажи, - потребовала Марья Антоновна.
- Валерий достал паспорт и бумажник, отсчитал пятьсот долларов и протянул ей.
- Вы одна проживаете?
- Покудова одна. Муж хворает, у сына живет, - она сунула деньги в карман фартука и долго рассматривала паспорт. - Могу еду тебе готовить. За отдельную плату. Белье постирать, убраться… Только девок не водить и пьянки-гулянки не устраивать.
- Никаких девок и гулянок не будет, - улыбнулся Валерий. - Я человек серьезный, много работаю и дома отдыхать привык.
- Ну и отдыхай на здоровье. Чай пить будешь? Я как раз собралась. Сериал погляжу и чайку попью. Так что присоединяйся. - Она вернула Валерию паспорт.
- Попозже, Марья Антоновна. Мне еще по делам ненадолго съездить надо. У вас второго ключика нету? Чтоб вас не беспокоить, если поздно вернусь.
- А ты лучше беспокой, не бойся. Я чутко сплю, звонок всегда услышу.
Валерий рассмеялся и пошел к двери.
Он приехал во двор дома Полины и посмотрел на окна - в квартире было темно. Валерий включил приемник и стал ждать. Он курил, закрыв глаза, и вспоминал…
…Они сидели в кабине крытого грузовика. За рулем Валерий, рядом - его напарник Богдан, мощный парень одного примерно с ним возраста. Только у него были еще вислые "хохляцкие" усы. На них форма сербских добровольцев - пятнистые куртки с зелеными погонами и нашивками на рукавах.
- За эту ходку нам по две тыщи баксов обломится, так? - весело спрашивал Богдан.
- Не кажи "гоп", пока не перепрыгнул, - усмехнулся Валерий.
- Да тут осталось, Валера, с гулькин нос! Полсотни километров! Скидываем оружие - и гуляй, рванина, жуй опилки, я директор лесопилки! - засмеялся Богдан. - Может, на Мальдивы рванем? Или на Кипр лучше? А чего? Оторвемся по полной! У меня двадцать штук баксов в загашнике! Как говорил товарищ Шукшин в "Калине красной": "Мне деньги жгут ляжку!"
- Смотри, кажись, боснийцы! - Валерий нахмурился. - Откуда они здесь взялись, суки?
- Это простой патруль. Валить их надо, Валера! - Богдан повертел головой по сторонам. - Дорога пустая, завалим и - в проселок, попетляем - на другую шоссейку выскочим. До Пардубиц тридцать километров осталось! - и Богдан потянул из кобуры пистолет.
Впереди показался военный открытый джип. Боснийский офицер стоял у кромки шоссе, жестом приказывая остановиться. Двое солдат в камуфляже сидели в джипе, надвинув кепи на глаза.
Грузовик стал медленно тормозить, и тут Богдан выскочил из машины. Сухо треснули два выстрела, и офицер, обхватив руками живот, ткнулся лицом в мокрый асфальт. В следующую секунду Богдан прыгнул вперед, целясь в солдат, сидящих в джипе. Раздались еще два выстрела, за ними еще два. По ветровому стеклу разбежались извилистые трещины, один солдат вывалился из джипа и замер, но другой, уже смертельно раненный, нашел в себе силы поднять автомат и дал очередь по Богдану. Тот упал на бегу, перевернулся несколько раз, но тут же вскочил и побежал обратно к грузовику. Перед машиной он снова упал и уже не шевелился. Валерий выскочил, подхватил Богдана и потащил к кабине…
Глава 8
Валерий вел грузовик по глухим проселкам, продираясь сквозь заросли кустарника, переваливаясь на буграх и колдобинах. Время от времени он посматривал на лежащего рядом Богдана. Напарник тяжело дышал, на губах пузырилась кровавая слюна, на груди расползлись три кровавых пятна. Полузакрытые глаза безучастно смотрели в пространство. Вдруг он что-то прохрипел, и Валерий резко затормозил, склонился над товарищем.
- Что, Богдан, что? Пить хочешь?
- Мою долю себе забери… - прохрипел Богдан. - Жалко… на Кипр хотели… а Сербия хорошая страна… прощай… - и он закрыл глаза.
На поляне Валерий вырыл неглубокую могилу, уложил туда Богдана, сложив ему руки на груди. Потом постоял, опершись на черенок лопаты и опустив голову. По лицу стекали капли дождя, и в лесу шумел дождь…
Валерий очнулся от воспоминаний, посмотрел по сторонам и увидел Витьку, идущего к своему подъезду. За спиной у него был пустой школьный рюкзачок. Валерий закурил новую сигарету и стал ждать.
Уже стемнело, зажглись редкие фонари, и в домах засветились окна. Наконец из подъезда вышел Витька. Его рюкзачок раздулся и, судя по всему, сильно потяжелел.
Валерий сделал крутой разворот и последовал за Витькой. Он увидел, как мальчик сел в автобус и, проехав несколько остановок, свернул во двор со спортивной площадкой. Валерий выбрался из джипа, медленно пересек двор и вдруг остановился. Под козырьком крайнего подъезда на лавочке сидела Полина и какая-то девочка, покачивавшая детскую коляску. Витька стоял перед ними и что-то говорил, размахивая рукой. Все трое засмеялись. И вдруг скрипнула дверь подъезда - вышел Пилюгин. Он заглянул в коляску, что-то сказал Полине. Чтобы расслышать, о чем они говорят, Валерий подошел поближе, хотя это было опасно - его могли заметить.
- Так вот, гражданин майор, в ваших интересах как можно дольше затягивать следствие - иначе вашего сыночка нянчить будет некому.
- Я ведь и так стараюсь, Полина Ивановна, - весело отвечал Пилюгин. - Мне уже два раза взбучку устраивали, почему не заканчиваю дело? Я отбрыкиваюсь, как могу!
- Отбрыкивайся, папочка, отбрыкивайся! А то дочка твоя вырастет полным неучем - меня грозились из школы исключить за непосещаемость, - так же весело проговорила девчонка.
Валерий медленно отошел подальше и быстро направился к машине.
Приехав "домой" - так Валерий окрестил снятую комнату, - он закрыл дверь на щеколду, улегся на диван и застыл, глядя в потолок и закинув руки за голову. Он пытался понять, что происходит… Громко тикали часы, висевшие на стене. Это так раздражало, что Валерий встал и остановил ходики. Потом вынул из сумки пакет из плотной бумаги и достал несколько паспортов. Они были разного цвета и с разными гербами, но с фотографий глядело одно лицо. Лицо Валерия Чистова.