- Ты хоть понимаешь, что ты натворила? Ты в человека стреляла… ни в чем не повинного… и если он не выживет - тебя ребята до суда на куски порвут!
- Я их предупредила. Надо было сидеть тихо - ушел бы живой.
- Твой муж собаку застрелил, а ему надо было тебя застрелить! Ты страшнее бешеной собаки.
- Не трогай моего мужа! Это ты его убил! Ты его отправил в тюрьму, зная, что он болен! Ты ему все дело состряпал!
Пилюгин не ответил, молча сел за стол, закурил и бросил на стол пачку. Полина посмотрела на нее и проглотила слюну - ей очень хотелось курить. Майор перебросил ей пачку - она упала на стол рядом с черной сумкой. Полина одной рукой достала сигарету и тоже села, не спуская с Пилюгина глаз.
- Чего не стреляешь? - спросил Пилюгин. - Или передумала?
- Думаешь, я могу передумать?
- У баб всегда семь пятниц на неделе, - усмехнулся Пилюгин. - Сегодня - убью, завтра - люблю.
- Я - другая баба. Я на всех не похожа.
В коридоре столпились уже человек семь сотрудников райотдела. Курили и молчали. Здесь же стояли и освобожденные заложники.
- Тихо чего-то…
- Разговаривают, - прислонив ухо к двери, ответил Тимонин.
- Это хорошо. Может, теперь не выстрелит? - спросил Ляпунов.
- Она один раз уже выстрелила, - сказал Тулегенов.
- Ну, тогда - сразу, неожиданно, а раз начали говорить, то выстрелить уже труднее… особенно бабе.
- Она не баба - ведьма, - сказал Тимонин.
- Что, правда такая свирепая?
- Хуже зверя, - ответил Тулегенов.
- Чисто отмороженная, - добавил Голубев. - Интересно, где она нитроглицерин достала? В наше время вещь редкая.
- В наше время что хочешь достать можно, - ответил Ляпунов. - Между прочим, для малограмотных - разрушительная сила в четыре раза сильнее тротила и в два раза сильнее гексогена - наш этаж на куски разнесет.
- А чего мы тогда тут торчим? - спросил дежурный лейтенант.
- Уйти хочешь? - глянул на него Тулегенов. - Уходи.
- Не, мужики, она же сказала: если Пилюгин придет - взрывать не будет, - сказал Голубев. - Только Пилюгина кончит.
- Это намного лучше, да?
- Теоретически, конечно, гибель одного лучше, чем гибель многих, - с сарказмом произнес Ляпунов.
- Да еще разрушение целого здания - это же какие убытки для МВД, - покачал головой дежурный.
- За убытки МВД переживаешь? - следователь засмеялся.
- Между прочим, одного уже увезли, - сказал Тимонин. - Уже забыли?
- Выживет… рана сквозная, сердце не задето… - неуверенно сказал Голубев.
- Если Деревянко умрет, я ее, суку паршивую… - скрипнул зубами Тулегенов.
- А ей теперь до фонаря - умрет Деревянко или не умрет. Она себе уже срок заработала.
- Да я не к тому сказал, - смутился Голубев. - Я к тому, что взрыва, может, не будет.
Тулегенов опять прислонил ухо к двери:
- Не слышно… тихо разговаривают… А может, не разговаривают?
- Что они тогда делают, хотел бы я знать? - спросил Ляпунов.
- Сейчас спецназ прибудет, - посмотрев на часы, сказал дежурный.
- А на хрен они тут нужны? - спросил Тулегенов. - Пыль поднимать? Тут одно неосторожное движение - и эта припадочная точно взорвет нас всех.
- Я обязан был вызвать, - сказал дежурный.
- Ох, и позорить нас будут, - пробормотал Голубев. - На всю Москву. Оперов убойного отдела прямо на их рабочем месте баба в заложники взяла - страшная народная сказка…
- И на старуху бывает проруха, - сказал следователь.
Галка и Витька по-прежнему сидели в машине и смотрели на подъезд райотдела милиции. После отъезда "скорой" там все было спокойно, только в здание уже почти никто не заходил, а больше выходили - рабочий день кончился.
- Сколько времени прошло? Полчаса? - спросила Галка. - Нет, нельзя больше сидеть, надо туда идти.
- Нас не пустят, - ответил Витька. - Я пробовал пройти - меня дежурный мент не пустил.
- Ну и что, будем сидеть и ждать? Я так не умею.
- Но твой папа сказал же - ждите, - неуверенно возразил Витька.
- Меня папа всегда учил действовать, - она открыла дверцу. - Идешь со мной?
Витька колебался.
- Ну и сиди. Ты не мужчина - ты сплошное недоразумение!
- Пойду… - наконец решился Витька и тоже вылез из машины.
И в это время к зданию райотдела стремительно подкатил милицейский автобус, с визгом затормозил, и из него, как горох, посыпались люди в камуфляжной форме, в закрытых шлемах, с короткими автоматами наперевес. Слышались отрывистые команды.
Несколько бойцов нырнули в подъезд, двое остались у дверей. В автобусе остались двое старших по званию, сидели возле рации, напряженно слушали.
- Это спецназ приехал, - сказала Галка.
- Теперь нас точно не пропустят…
- Сейчас они твою маму брать будут.
- Значит, твой папа ее не взял? - спросил Витька.
- Раз спецназ вызвали, значит… - Страшная догадка мелькнула в ее голове. - Ой, мамочка-а… а вдруг… - и Галка бегом бросилась к подъезду.
Рослый спецназовец загородил дорогу и схватил Галку за руку:
- Ты куда, девочка? Туда нельзя!
- Пустите! Там мой папа! Пустите, я вам говорю! - кричала и вырывалась Галка.
- Кто твой папа?
- Майор Пилюгин! Начальник убойного отдела!
- Все равно нельзя! А ну, перестань орать, кому говорю! Папа у тебя майор, а ты ведешь себя, как бомжиха!
Галка притихла. Витька стоял недалеко от них, но подойти боялся. И убежать боялся.
Из подъезда вышел еще один боец, торопливо закурил и жадно затянулся.
- Ну, что там? - спросил первый.
- Да сам черт не разберет. Баба там с нитроглицерином. Сунуться никак - может взорвать всех. И окна с решетками - снайпер ее не видит.
- Но выстрела-то нету?
- Нету…
- И о чем они там трекают?
- О любви… - Второй опять жадно затянулся, выпустил дым. - Хрен их знает, о чем они базарят, я ж говорю, ничего не слышно.
- О штурме не говорят?
- Какой штурм, заболел, что ли? Только сунься - она весь второй этаж разнесет.
- А с крыши на тросах?
- Да сказал же - решетки на окнах…
- Нестандартная ситуация… Тут вот еще дочка майора нарисовалась, - спецназовец указал на Галку.
- Какого майора?
- Которого террористка захватила.
- Откуда ты тут взялась, девочка?
- А вон сын террористки стоит, - Галка показала на Витьку, топтавшегося в отдалении.
- Правда, что ли? - оба бойца уставились на Витьку. - Эй, пацан, подойди сюда.
Витька испугался, но все же медленно подошел.
Они смотрели друг на друга.
- И взяток я никаких сроду не брал, поняла? - тихо говорил Пилюгин.
- Ах, какой благородный мент - сроду взяток не брал, так я тебе и поверила, - усмехнулась Полина.
- Думаешь, таких не бывает?
- Может, и бывают… только долго не живут.
- Ну, я пока помирать не собираюсь.
- Тут не тебе решать, - ответила Полина. - Теперь я буду решать. И уже решила…
- Дура ты, Полина Ивановна, - вздохнул Пилюгин. - Ну, убьешь ты меня… Ты о сыне своем подумала? С ним-то что дальше будет? Без одной руки, без отца-матери, дядя в тюрьме сидит… что с ним будет, идиотка? Он один в двухкомнатной квартире останется - да его только за эту квартиру убьют к чертовой матери! А на что он жить будет? На пенсию по инвалидности? Сдохнет через месяц! Или в детский дом отправят! Ты бывала в наших детских домах? Ну, хоть по телевизору видела? А я бывал по долгу службы - зверинец для замученных голодных зверьков - волком выть хочется, когда увидишь… Нет, мадама ты моя чумовая, думаешь, ты таким способом ради любви своей, ради мужа собой пожертвовала? Поза это дешевая! Ты своим сыном пожертвовала, какая ты мать после этого? Тьфу, плюнуть и растереть!
Пока он говорил с приглушенной яростью, едва сдерживая себя, чтобы не закричать, она молча слушала его и вздрагивала, когда его слова уж очень больно били ее. И рука с револьвером вздрагивала. Потом достала из пачки сигарету и стала жадно курить, не спуская глаз с майора…
Спецназовцы окружили Витьку. Старший сидел на корточках и шептал:
- Скажи, скажи ей, не бойся… Ты ведь не хочешь, чтобы она убила дядю? Или хочешь? Неужели хочешь?
- Не хочу…
- Молодец, Витя. Вот и скажи ей… Попроси ее - она послушает тебя. Ты, главное, не бойся. Ты же не делаешь ничего плохого. Ты дядю спасаешь и маму свою спасаешь, пойми, Витя. Ведь если она бомбу свою взорвет, она тоже погибнет, понимаешь?
- Понимаю…
- Тогда помоги нам. Попроси ее открыть дверь и отдать нам бомбу. Ты пойми, она только тебя послушает. Нас она не хочет слушать - врагами считает. Она только тебя услышит, она сразу поймет - как тебе будет плохо, если ты останешься без мамы. Она сейчас в горячке про тебя не думает, забыла про тебя, а как услышит, сразу вспомнит и все поймет… Твоей маме сейчас помочь нужно, понимаешь, Витя? Ты, главное, не бойся, Витюша…
- Что молчишь с умным видом? Сказать нечего? - спросил Пилюгин. - Стреляй тогда! Ну, убьешь меня? Потом здесь все взорвешь к чертовой матери - и чего добьешься? Гора трупов будет? Эти люди вообще ни в чем перед тобой не провинились, они тебя знать не знают, у них у всех жены, дети, семьи - а ты их на тот свет отправишь? Молодец, умница! Террористка! - Последнее слово майор произнес неожиданно для самого себя и сам удивился.
- Замолчи… - прошипела Полина и навела ствол револьвера.
И в это время за дверью раздался голос Витьки:
- Мама!
Полина вздрогнула, едва не выронила револьвер. Или почудилось? Она со страхом посмотрела на дверь, потом вновь - на Пилюгина. Лицо майора было мокрое от пота. Он сказал с усмешкой:
- Пацан твой… легок на помине - долго жить будет.
Голос Витьки вновь прозвучал из-за двери:
- Мама! Это я - Витя!
- Витя… - голос Полины оборвался, она бросилась было к двери, но тут же вернулась обратно к столу. - Витя, ты… как ты здесь оказался?
- Мамочка, не надо! - закричал из-за двери мальчишка и замолотил кулачком в дверь. - Мамочка, миленькая, не надо! Прошу тебя, не надо!
Полина обессиленно положила револьвер на стол, закрыла лицо руками, и протяжный стон вырвался из ее груди. У Пилюгина сейчас были драгоценные секунды, чтобы броситься вперед и схватить сумку с бутылкой и револьвер. Но он не тронулся с места.
Полина встала и медленно пошла к двери. Револьвер и сумка с бутылкой остались на столе. Она шла на негнущихся ногах и, казалось, сейчас упадет. Пилюгин смотрел на нее, не двигаясь. Она остановилась перед дверью и вновь окаменела, опустив голову. Потом щелкнул замок, и дверь открылась.
И она увидела заплаканного Витьку, а за ним - целое скопище людей в камуфляже, в закрытых шлемах и с автоматами. Полина рванулась к сыну, подхватила его на руки и прижала к себе, прильнула к нему лицом, забормотала каким-то булькающим голосом:
- Витенька, солнышко мое, как же ты меня нашел? Прости меня, сыночек, прости, ради бога…
Бойцы мгновенно схватили ее за плечи и вытянули вместе с сыном в коридор. Двое рванулись в комнату. Один взял со стола револьвер, показал на сумку:
- Здесь нитроглицерин?
- Да, в бутылке. Осторожнее - при любом сотрясении может взорваться, - ответил Пилюгин и вдруг схватил с подоконника недопитую бутылку пива и стал жадно глотать. Пиво лилось по подбородку на грудь, на пол. Майор ладонью утер рот и вышел в коридор.
Полина была уже в наручниках. Витька стоял у стены и с ужасом смотрел на мать.
- Эй, капитан, отставить, - громко сказал Пилюгин, расталкивая бойцов и подходя к Полине.
- Спокойно, майор, я должен доставить ее в изолятор, - сказал капитан-спецназовец.
- Я сам ее доставлю. Снимите наручники.
- Вообще-то, у меня другие начальники, майор…
Голубев, Тулегенов и Тимонин тоже встали вокруг Полины.
- Это наша террористка, - сказал Тулегенов.
- Наша, наша, - подтвердил Голубев.
- Мы знаем, что с ней делать, - добавил Тимонин.
- Не дурите, ребята, я действую по инструкции, - несколько растерянно сказал капитан.
- Всем в сторону! Всем в сторону! - скомандовал вышедший из комнаты боец.
В руке он держал целлофановый пакет с пистолетами сотрудников убойного отдела. А следом за ним второй спецназовец нес черную сумку, держа ее перед собой обеими руками. И все подались в правую сторону коридора, толкаясь и наступая друг другу на ноги. Тулегенов и Голубев, взяв Полину за руки, отошли вместе со всеми. Боец протянул пакет с пистолетами Пилюгину:
- Это ваши?
Майор и его сотрудники разобрали свое оружие.
- Один лишний, что ли?
- Да это Деревянко пистолет, - сказал Голубев. - Давай сюда, я его сдам.
Все дождались, пока боец с нитроглицерином скрылся из коридора, и сразу оживились.
- Ладно, пошли, - сказал капитан. - Без браслетов обойдемся…
Полина вдруг рванулась к Витьке, стоявшему у стены, обняла его, стала быстро целовать, прижимая к груди:
- Витенька… Витька… прости меня, прости, дорогой мой… Ты позвони дедушке - он тебя заберет. Мы еще увидимся, Витенька… - Она неистово целовала его, пока капитан не тронул ее за плечо:
- Пошли, пошли… пора…
Полина разогнулась и шагнула вперед. Витька схватил мать за руку:
- Я с тобой, мама!
Капитан сморщился, как от зубной боли, обернулся на Пилюгина, на других бойцов и сказал:
- Ну, шагайте быстрее…
Так они и пошли: Полина и Витька в окружении спецназовцев, а сзади - Пилюгин, Тулегенов, Голубев и Тимонин. Тяжелые, на толстых подошвах ботинки грохотали по коридору.
На площадке перед зданием было полно любопытствующего народа, и, когда они вышли, толпа загудела, зашевелилась.
- Где она? Где?
- Да вон! Баба худенькая! Я думал, из ревности кого-то замочить хотела, а эта… вчерашние радости!
- Не взорвала, значит? И никого не убила? А спецназовцев налетело - на одну бабу, герои!
- Одна баба, но с пушкой и бутылкой нитроглицерина!
- Да брось трепаться - откуда у нее нитроглицерин?
- А ты у нее спроси.
- Нормальная баба, чего у нее крыша поехала?
- Достали ее, видно…
- А может, обкуренная? Или наколотая?
- Да не похоже. Бабе-то за тридцать… и по виду не такая…
- А теперь какую ни возьми - или наркоманка, или алкоголичка!
- Папа! - из толпы выскочила Галка и бросилась к отцу.
Пилюгин поймал ее, подкинул вверх, отпустил, а потом расцеловал в обе щеки.
- Ой, папка, задушишь!
А капитан спецназа мягко, но решительно разъединил руки Полины и Витьки и повел Полину к автобусу. За ним потянулись бойцы, закинув автоматы за спины. Витька рванулся было за матерью, но рука Пилюгина легла ему на плечо, удержала.
- Сейчас к маме нельзя, Витя… ты потом ее увидишь.
Полина обернулась, поискала глазами сына, улыбнулась и пропала в черном проеме двери автобуса. Взревел мотор, чихнул из выхлопной трубы облаком бензиновой гари и покатил с площадки перед зданием райотдела.
Толпа зевак стала расходиться. К Пилюгину подошли Голубев, Тулегенов и Тимонин.
- Ладно, бывай, товарищ начальник, - сказал Тулегенов. - Удачный денек выпал - адреналина накушался по самые ноздри…
- На грудь бы принять по такому поводу граммулек по триста - оттянуться надо, - сказал Голубев. - Не каждый день такие напряги.
- Тебе дежурить сегодня, - сказал Пилюгин. - И по поводу Деревянко сходи, объяснение напиши. Ляпунов протокол требовать будет - я его знаю, не отвяжется.
- Всем писать придется, - сказал Тулегенов.
- Напишем, куда мы денемся, - отозвался Тимонин.
- И это… домой к Деревянко кому-нибудь съездить надо, - сказал Пилюгин. - Мать у него, отец-инвалид, сестра еще в школе учится…
- Знаю, - сказал Тулегенов. - Я у него бывал. Съезжу сегодня, обязательно.
- Ладно, тогда до понедельника, - сказал Пилюгин и положил руку на плечо Витьке. - Если что, звоните, ребята. Я на связи все время. Пошли, что ли, Витя?
- С вами? - спросил Витька.
- Со мной… и с Галкой. Поживешь пока у нас.
- Пошли, пошли, - и Галка первая зашагала к автостоянке.
Опера молча смотрели им вслед.
- Может, все-таки по триста граммулек примем? - спросил Голубев.
- Легко, - ответил Тимонин. - Крутая выдалась пятница.
- Ладно, уговорили, - сказал Тулегенов и первым зашагал от здания райуправления к улице, где на углу светилась неоновая вывеска "Кафе-бар "До третьих петухов"".
Валера Чистов жарил на кухне яичницу, когда услышал из комнаты голос диктора:
- Москвичка Полина Иванова захватила заложников в районном управлении МВД. У террористки было оружие и взрывчатка - наградной револьвер мужа и пол-литровая бутылка с нитроглицерином. Благодаря счастливому стечению обстоятельств, обошлось без жертв, был только ранен капитан оперативного отдела…
Валера бросил нож на плиту и бросился в комнату. На экране телевизора он увидел, как спецназовцы выводят Полину. Вокруг толпились опера в штатском, какой-то мальчишка. Вдруг они остановились и начали о чем-то спорить… Голос диктора продолжал:
- По сведениям из неофициальных источников, Полина Иванова хотела отомстить оперативникам за смерть своего мужа, офицера, служившего в Чечне и несправедливо, по ее мнению, осужденного за покушение на жизнь человека…
Один из спецназовцев кинулся к оператору, что-то прокричал и рукой закрыл объектив - съемка оборвалась. Но диктор проговорил последнюю фразу:
- Теперь оперативников в первую очередь будет интересовать, где террористка сумела достать такое редкое по нынешним временам взрывчатое вещество, как нитроглицерин.
Валера медленно побрел на кухню. Яичница сгорела. Он выключил газ, закурил, присел за стол и задумался.
Домой они приехали, когда уже стемнело.
- А что мы есть будем, ты подумала? - спросил Пилюгин у дочери.
- Что в холодильнике окажется, то и съедим, - ответила Галка.
- А не в холодильнике?
- Ну, что в доме вообще окажется, то и съедим…
- Какая ты у меня умная, Галка! Вся в меня.
- В маму, - поправила его Галка.
- Нет, в меня, - возразил Пилюгин.
- В маму, - упрямо повторила Галка.
- Ну хорошо, в маму так в маму, - поспешно согласился Пилюгин.
Витька улыбался, слушая их "перепалку".
- Папка, я подумала… а если бы эта баба вас взорвала? - вдруг спросила Галка. - Ведь вы все погибли бы, да?
- Не надо об этом. Хватит, - Пилюгин посмотрел на Витьку. - Она бы не взорвала.
- Почему ты так решил?
- Знаешь, Галчонок, я же опытный сыщик и разбираюсь в людях. Так вот, я железно знал, что она взрывать не будет. И не убьет меня.
- Но почему? - вновь требовательно спросила Галка. - Я ее тоже видела… она такая жуткая… злобная…
Витька повернулся и пошел прочь от них и от дома, к которому они уже подошли.
- Ты куда, Витя… - Пилюгин догнал его, взял за руку.
- Я поеду домой, - ответил Витька. - Я не хочу с вами.