- Что ты сделала с Джорджиной? - спросил Джером.
Его глаза расширились. Он мог носить облик Джона Кьюсака, но когда он смутил ее, было видно, что он действительно демон Ада.
- Ничего! - прокричала Симона. Она сжалась на своем стуле. - Я не знаю о чем вы говорите!
Джером встал со стула так быстро, будто телепортировал сам себя. Он вздернул Симону и прижал к соседней стене, сжимая горло. Прежде я была в подобном положении, поэтому я почувствовала жалость к другому суккубу. Никто в баре не замечал этой сцены, таким образом Джером легко зачаровал всех, сделав себя и Симону невидимыми.
- Не лги мне! - воскликнул он. - Что ты сделала? Для кого ты это сделала?
Сейчас я могла видеть ход его мыслей. Роман почувствовал того, кто не был ни ангелом ни демоном, но не исключено, что кто-то из наших мог работать на неизвестное лицо. Не в первый раз. Роман так же понял это и встал напротив своего отца.
- Клянусь, если ты хоть чуток навредила ей, я порву тебя на куски!
Страх Симоны на мгновение отступил, когда она одарила Романа озадаченным взглядом. Со своей скрытой подписью он выглядел для нее как обыкновенный человек. Насколько бы она не была обеспокоена, к нему это не имело никакого отношения - ему не было чем поддержать свою угрозу. Как мало она знала.
Она повернулась к Джерому, съежилась, когда снова увидела его лицо.
- Ничего, - сказала она, в голосе было трудно разобрать, ведь Джером перекрыл ей воздух. - Я ничего ей не делала, клянусь!
- Ты пыталась затащить Сета в постель, - сказал Роман.
- И это все! Я ничего ей не делала. Ничего! - Лицо Симоны умоляло, когда она говорила Джерому следующие слова: - Ты знаешь зачем я здесь. Это не должно было навредить ей.
Лицо Джерома было все еще наполнено ужасающей яростью, но также появилась вспышка понимания в глазах. Он ничего не сказал, и голос Картера заполнил напряженную тишину.
- Она говорит правду, - сказал он.
Джером не удерживал больше Симону, но его пристальный взгляд все еще вычислял.
- Ты знаешь что-нибудь о ее исчезновении? Вообще что-нибудь?
- Нет! Нет!
Джером оглянулся на Картера, который быстро кивнул. С разочарованным вздохом Джером освободил ее и отошел.
Романа терзали сомнения, но он тоже должен был понимать, что если Картер ручался за нее, то это была сущая правда, так сказать. Джером вернулся к своему стулу, допивая свой напиток залпом. Роман присоединился к нему через мгновение, но Симона осталась стоять, неуверенно наблюдая за всей группой, пока потирала пострадавшее горло.
- Я не знаю что происходит, но если что-нибудь…
- Я с тобой закончил, - сказал Джером резко. Он взмахнул рукой прекращая разговор и Симона исчезла так же быстро как и прибыла.
- Это было подло, - отметил Картер, праздно размешивая свой бурбон.
- Я послал ее обратно в свой отель, - сказал Джером. - Не на необитаемый остров.
Гнев Романа поостыл, он стал спокойным, учитывая эмоции, бушевавшие у его отца.
- Что она имела ввиду, когда говорила, что ты знаешь зачем она здесь? Почему я должен был следить за ней?
- Не могу рассказать, - сказал Джером. Он говорил это Картеру, будто Романа тут не было. - Пока не могу… пока не должен. Мы не можем позволить узнать об этом высшим властям.
- Я тоже ничего не могу сделать, - задумчиво ответил Картер. - Технически это ваша проблема. Он сделал большой глоток как будто это могло что-то исправить.
- Но ты попробуешь, - сказал Роман смело. - Ты попытаешься найти ее?
- Конечно, - сказал Картер. На губах появилась его фирменная циничная улыбочка, заменяя мрачное выражение лица. Я подозревала, что так он хотел замаскировать то, что реально чувствовал. - Без нее это место станет слишком скучным.
На мгновение, мне отчасти понравилась эта роль невидимого наблюдателя. У Картера не было причин, меня возвращать, и впервые, я действительно могла без помех его изучить. Он мог выражать то раздражающее легкомыслие, что и сейчас, но он уже показал свое беспокойство о моем благополучии. И мне, на самом деле, было трудно поверить в то, что это было просто потому, что он находил меня забавной. В чем заключалась его игра? Эти серые глаза ничего не выдавали.
- Да, - сказал Джером сухо. - Кто знает как мы будем без ее плаксивых несчастий.
Картер начал протестовать, но опять же, Роман выступил первым, прерывая его.
- О. Было кое-что о чем мы говорили с Эриком. - Он дал им краткое описание наблюдений Эрика и что меня посещали, только когда я была подавлена. Роман также описал каждый из случаев настолько подробно, насколько это было возможно.
Джером и Картер обменялись взглядами.
- Подавленность - это так обычно для нее, этого мало для поисков, - отметил демон. - Но это, возможно, стоит посещения старика.
- Джером, - сказал Картер с предупреждением в голосе.
Оба снова обменялись взглядами, ведя своего рода молчаливый диалог. Затем Джером наконец отвел взгляд, чтобы небрежно взять свой последний напиток.
- Не волнуйся. Я не буду его пугать. Сильно.
Я задавалась вопросом, пойдет ли он к Эрику прямо сейчас, но я не получила возможности узнать. Мир растворился снова и я вернулась в свою тюрьму. Кроме того, что было ужасно неудобным, я чувствовала себя опустошенной. Изучая улыбающихся, сияющих Онейридов, я могла догадаться, что произошло. Питая мой сон, они взяли часть моей энергии при этом.
- Сон… - пробормотала я, сбитая столку. Я готовила себя к чему-то ужасному, но этого не произошло. - Это был не сон. Это была реальность. Вы показали мне, что происходит на самом деле. Что делают мои друзья.
- Некоторые сны - правда, некоторые - ложь, - сказал Второй. - Я действительно захотела его прихлопнуть. - Этот был правдивым.
Прошлое вернулось ко мне, расплывчатыми воспоминаниями моего детства. Христианские священники уже давно обосновались на Кипре, когда я родилась, но старые истории и обряды задержались. То что считается мифами сегодня, тогда воспринималось как реальность. Одна из таких историй гласила, что сны посылаются людям через одни из двух ворот: одни - из слоновой кости, другие - из рога. Посланные через ворота из слоновой кости - были ложными; посланные через роговые ворота - были правдивы. Я не знала, было ли это просто метафорой, но в итоге наблюдалась некоторая закономерность.
- Но почему? - спросила я. - Почему вы показываете мне правдивые сны? Вы замучили бы меня намного больше с другим глупым кошмаром. - Этот кошмар не был глупым. Я страдала, но не хотела, чтобы они знали это. Что может быть глупее, чем я, предлагающая им, как правильно меня мучить.
- Из-за незнания, - сказал Первый. - Скоро ты не будешь отличать правду от лжи. Ты примешь все потому, что боль может быть ложью. Но ты не узнаешь об этом. Скоро ты ничему не будешь доверять.
- Я буду знать, - твердила я. - Я могу их отличить.
- Ты уверена, что только что видела правду? - спросил Второй.
- Да. Абсолютно.
- Хорошо, - сказал Первый. - Тогда ты поймешь другую правду - никто не сможет тебя найти. Ты останешься тут навеки.
Глава 12
В какой-то момент мне пришло в голову, что мне хотелось бы, чтобы Онейриды насылали мне только ложные сны. Они, несомненно, причиняли боль, но было очень-очень слабое утешение в осознании позже того, что этого не было на самом деле. Все же мои несколько последующих снов были правдивыми и я была вынужденна продолжать вновь переживать прошлое.
Одно воспоминание возвратило меня в Флоренцию пятнадцатого столетия. Сначала я ощутила легкий расцвет радости от повторения этого. Итальянский Ренессанс был чем-то прекрасным и я трепетала, созерцая искусность людей, повторно проснувшись после прошедших нескольких унылых столетий. Все было сделано намного интересней, потому что церковь всегда противилась расцвету искусства. Такой конфликт способствовал процветанию моего вида.
Другая суккуб и я жили в одном доме, роскошно существуя за счет текстильного бизнеса, которым мы якобы управляли, в то время как наш дядя торговец (инкуб, который постоянно отсутствовал) путешествовал. Это была хорошая схема, и я, зовущаяся именем Бьянка, была любимым ребенком нашей местной демоницы, Тавии, благодаря удачным результатам по завоеваниям.
Все пошло наперекосяк, когда я наняла эксцентричного и очень красивого художника по имени Никколо, чтобы создать фреску для нашего дома. Он был ярок, забавен и умен - и был увлечен мной с первого дня. Тем не менее, чувство приличия и профессиональные принципы вынуждали его держаться на расстоянии. Это было чем-то, что я намеревалась изменить, и я часто оставалась с ним, пока он работал над стеной, зная, что это просто вопрос времени, когда он поддастся моему очарованию.
- Овидий ничего не знал о любви, - однажды сказала я ему. Я бездельничала на диване, придираясь к одной из литературных дискуссий, в которых мы так часто сталкивались. Его способность к беседе такого рода, добавляла ему очарования. Он посмотрел на меня с притворным недоверием, прерывая свою живопись.
- Ничего о любви? Женщина, прикуси язык! Он авторитет! Об этом он писал книги. Книги которые все еще читаются сегодня.
Я приняла сидячее положение из своего недостойного отдыха. "Они не существенны. Они были написаны в разные периоды. Он посвящает страницы сильным мужчинам, повстречавшим женщин. Но в тех местах вокруг никого нет. Женщины не устраивают состязания или драки. Мы даже не можем подольше задержаться в общественных местах". Это прозвучало более горько, чем я предполагала. Художественная культура того времени была замечательна, но она существовала с ограничениями женских ролей, которые отличались от тех, к которым я привыкла в других местах и эпохах.
- Возможно, - согласился Никколо. - Но принципы остались прежними. Также как и методы.
- Методы? - фыркнула я. Честно говоря, что может простой смертный знать о методах обольщения? - Нет ничего, кроме мнимых жестов. Подари своей возлюбленной комплименты. Поговори об общих вещах, типа погоды. Помоги ей поправить платье если возникнет неразбериха. Что из этого списка заставляет любить?
- Что из этого списка заставляет любить? Во всяком случае, эти замечания применимы именно сейчас. Все дело в браке как в бизнесе. Он наклонил голову в свойственной ему манере. - Кстати, ты что-то сделала со своими волосами сегодня, они очень красивы.
В свою очередь я остановилась, принимая во внимание комплимент. - Спасибо. В любом случае. Ты прав: брак - это бизнес. Но случаются и браки по-любви. Или любовь приходит со временем. И множество тайных связей, независимо от их "греховности", основаны на любви.
- Так ты думаешь, что Овидий губит то, что еще осталось от любви? Его глаза пробежались по окну и он нахмурился. - Разве похоже что будет дождь?
Я с рвением подхватила эту тему, его резкие перерывы все больше раздражали меня. - Да… что? Я имею в виду, нет, дождя не будет, и, да, это - то, что он делает. Любовь уже настолько редка. Подходя к этому как игре, он унижает то немногое, что есть.
Никколо забросил свои кисти и краски и сел рядом со мной на диване. - Тебе не кажется, что любовь это игра?
- Иногда - да, большую часть времени - да, но это не означает, что мы не можем… Я остановилась. Его пальцы скользили по краю выреза моего платья. - Что ты делаешь?
- Тут примялось. Я поправил.
Я посмотрела на него и затем мы начали смеяться ведь он проявил свою хитрость. - Ты сделал это. Следовал его совету.
- Он работает?
Я потянулась к нему: - Да.
Он отступил. Он не ожидал этого. Он только хотел подразнить меня, доказать свою точку зрения в этой игре. Пряча глаза он поднялся.
- Я должен вернуться к работе… Он редко отступал, я разоружила его.
Захватывая его с удивительной силой я дернула его обратно ко мне и прижалась своими губами к его. Они были мягкие и сладкие, и спустя несколько ошеломительных моментов он ответил, его язык жадно двигался к моему. Затем, понимая что он делает, снова отодвинулся.
- Извини. Мне не следовало…
Я могла увидеть тоску в его глазах, желание, которое он сдерживал работая со мной. Он хотел меня, но даже этот плутоватый тип с художественной натурой понимал, что не правильно делать это с незамужней женщиной более высокого положения, особенной с той, кто его наняла.
- Ты начал, - предупредила я низким голосом. - Ты пытался доказать мне что не так с Овидием. Похоже сработало.
Я положила свою руку на его шею и придвинула его рот обратно к моему. Он по-прежнему сначала сопротивлялся, но ни как в прошлый раз. И когда его рука начала медленно приподнимать складки моей юбки, я знала, что я победила и сейчас настало время переместиться в спальню.
Оказавшись там, он отказался от любых попыток к приличию. Он толкнул меня на кровать, пальцы, что так ловко окрашивали стены, теперь шарили по мне, освобождали от моего сложного платья и слоев дорогой ткани.
Когда он раздел меня до тонкой сорочки, я возглавила процесс, снимая его одежду с эффектной проворностью и радовалась, чувствуя его кожу под моими пальцами, исследуя его тело. Расположившись на нем я опустила лицо и позволила моему языку танцевать на его сосках. Они твердели под моим ртом и я с удовольствием слышала его тихие крики когда мои зубы слегка прикасалась к его нежной коже.
Двигаясь вниз, я продолжила поцелуи вниз к животу, туда, где он стоял твердый и большой. Деликатно я пробежалась по его стволу, от основания до кончика. Он снова закричал, крик перешел в стон когда я взяла его в свой рот. Я чувствовала как он растет под моими губами, становясь еще тверже и больше, когда я медленно двигалась вверх и вниз.
Я думаю даже не подозревая что он делает, его руки зарылись в мои волосы, пальцами подхватывая мои тщательно закрепленные уложенные кудри. Засасывая сильнее, я увеличила темп, больше чувствуя его в моем рту. Ранние потоки его энергии стали просачиваться в меня, как сверкающие потоки цвета и огня. Хотя не физически это приятно само по себе, подобным образом это пробуждает голод моего суккуба и разжигает мою плоть, заставляя меня дольше прикасаться к нему и быть обласканной в ответ.
- Оо… Бьянка, ты не должна…
Я моментально выпустила его изо рта, позволив руке продолжать гладить его все ближе к кульминации. - Ты хочешь чтобы я остановилась?
- Я… о да, хорошо! Нет, но такой женщине как ты… ты не должна…
Я рассмеялась низким и опасным голосом. - Ты и понятия не имеешь что я за женщина. Я хочу закончить. Я хочу чувствовать тебя во рту… пробовать тебя…
- О боже, - простонал он, закрыв глаза и разомкнув губы.
Его мышцы напрягались, тело немного выгнулось, и мне как раз удалось во-время вернуть свой рот к нему. Он излился, и я проглотила все, пока его тело продолжало сотрясаться. Жизненная энергия поступала в меня мощными резкими скачками, и у меня чуть не случился собственный оргазм. Мы только начали, а я уже получала от него больше жизни, чем ожидала. Это будет хорошая ночь. Когда его дрожащее тело, наконец, успокоилось, я переместилась так, чтобы мои бедра обернулись вокруг него. Я облизала губы.
- Боже, - повторил он, тяжело дыша с широко раскрытыми глазами. Его руки прошлись по талии и легли на мою грудь, заработав мое одобрение. - Я думал… я думал, что только шлюхи делают такое…
Я приподняла брови: - Разочарован?
- О, нет. Нет.
Наклоняясь вперед я приблизила свои губы к его. - Тогда отблагодари меня!
Он был однако весьма нетерпелив, несмотря на его усталость. Стянув сорочку через мою голову, он обрушился на мое тело своим ртом, его руки обхватили мою грудь, в то время как его губы сосали, а зубы дразнили мои соски, также, как я это делала ему. Мое желание росло, мои инстинкты побуждали меня брать все больше и больше его жизни и погасить острую необходимость моего тела. Когда он опустился ртом между моими ногами, разводя бедра, я потянула его голову вверх.
- Ты однажды сказал, что я думаю как мужчина, - тихо прошептала я. - Тогда относись ко мне также. Встань на колени.
Он моргнул от удивления, озадаченный, но я могла сказать, что принуждающая команда что-то пробудил в нем. В его глазах вспыхнуло что-то животное, когда он опустился коленями на пол, а я находилась перед ним, мой зад располагался на кровати.
Сжимая руками мои бедра, он прижался своим лицом к участку мягких волос между ними, его язык скользил между моими губами и поглаживая жжение, заставлял замирать мое сердце. При первом же прикосновении, все мое тело содрогнулось, и я выгнула спину дугой. Поощряемый этой реакцией, он страстно ласкал, позволяя своему языку танцевать с устойчивым ритмом. Запуская руки в его волосы, я притянула его ближе, заставляя его еще больше пробовать себя, увеличивая давление его языка.
Когда жжение, восхитительное ощущение в моей нижней части тела достигло предела, произошел взрыв, подобный вспышке солнца. Как будто огонь и звездный свет пронеслись через меня, заставляя каждую часть меня покалывать и кричать. Повторяя то, что я делала ему ранее, он не убирал рта, пока мой оргазм наконец не утих, мое тело все еще вздрагивало каждый раз, когда его язык пробегал и дразнил самую чувствительную область.
Когда он наконец отстранился, он смотрел с ошеломленной улыбкой. "Я не знаю, кто ты. Рабыня… госпожа… я не знаю, как с тобой обращаться".
Я улыбнулась в ответ, мои руки гладили каждая свою половину его лица. - Я та, которую ты хочешь видеть. Как ты хочешь обращаться со мной?
Он обдумал это и наконец сказал дрожащим голосом: - Я хочу… я хочу думать, что ты богиня… и брать тебя, как шлюху…
Моя улыбка стала шире. Будто итог моей жизни, подумала я.
- Я та, которую ты хочешь видеть, - повторила я.
Вставая, он толкнул меня на кровать, заставляя подчиниться. Он снова был готов, хотя я видела, что для этого потребовались усилия. Большинство мужчин свалилось бы в обморок после такой потери жизненной энергии, но он боролся с последствиями своего истощения, чтобы взять меня снова. Я ощутила на себе его твердость, и затем он толкнулся, почти пропихнулся, прямо в меня, почти без усилий проскальзывая теперь, когда я была настолько влажной.
Издавая стоны, я переместилась так, чтобы он мог занять лучшее положение и взять меня глубже. Его руки сжимали мои бедра, когда он толкался с почти животной агрессией, и звук наших, сталкивающихся друг с другом, тел, заполнял комнату. Мое тело откликалось ему, любя то, как он наполнял меня и входил в меня. Мои крики становились громче, его толчки сильнее.
И, ох, жизнь, льющаяся в меня. Это теперь была река, золотая и обжигающая, обновляющая мою собственную жизнь и существование. Вместе со своей энергией, он открыл некоторые из своих эмоций и мыслей, и я буквально могла ощущать его страсть и привязанность ко мне.