- Если они на кухне, мисс Кеннеди, значит, их надо использовать. Никогда не видел смысла в обладании вещами, которыми нельзя пользоваться по их прямому назначению.
Кристина почувствовала, как губы у нее складываются в приветливую улыбку. Было в нем что-то, чему никак не удавалось найти определения. Меньше всего на свете она стремилась ему довериться и хотя бы на минуту утратить самообладание. Просто улыбка у этого Джастина Магнуссона такая обворожительная, что устоять перед ней невозможно. И голос - такой глубокий и приятно хрипловатый. Повстречайся она с ним при других обстоятельствах, кто знает, может быть, он показался бы ей просто неотразимым.
- Вот и чудесно, - обрадовалась Кристина. - Я тоже не вижу толка в том, чтобы держать дома ненужные вещи.
- Рад, что вы согласны со мной, - откликнулся Джастин Магнуссон, и какое-то время они стояли, не спуская друг с друга глаз.
Не верит он мне, ни капельки не верит, подумала Кристина. Но что-то новое уловила она в его взгляде… Любопытство?.. Неуловимое и неудержимое - вопреки всем подозрениям - влечение?
"Неуловимое", усомнилась Кристина про себя. Если вожделение назвать неуловимым… Вот где опасность - поддаться его обаянию. А там… удержаться будет невозможно. Ведь и он тоже, не доверяя ей, не принимая ее, все же чувствует что-то очень похожее…
Кристине вдруг захотелось тут же убежать.
Но он уже заговорил, разрушая тем самым силу притяжения, возникшую между ними.
- Хорошо, тарелки я возьму сам.
Он снял с полки тарелки изысканной формы и поставил их на стол. Кристина вынула из духовки мясо, и Джастин Магнуссон мог насладиться распространившимся по кухне ароматом.
- Если вкус у мяса такой же божественней, как и запах, то вы настоящий волшебник, - сказал он.
- Не преувеличивайте моих способностей, сэр!
- А что еще вы любите делать?
- Прошу прощения? - спросила она, стараясь не выдать волнения.
Она его слышала, отлично слышала, но от небрежно брошенного вопроса у нее похолодели кончики пальцев. Отвечать не подумав она не решилась, памятуя, какой жгучей ненавистью Джастин Магнуссон ненавидит репортеров. Без сомнения, он устроит ей еще не одну ловушку, ведь он же не верит ни единому ее слову.
И, в конце концов, где гарантия, что он не маньяк. Чувственный, обворожительный, неотразимый, но… маньяк.
Он как-то особенно улыбнулся, смысла улыбки Кристина не уловила.
- Чем вы занимаетесь, мисс Кеннеди? Чем зарабатываете себе на жизнь?
- О, всем, чем попало. Сейчас, как вы успели заметить, наслаждаюсь жизнью и бездельничаю, - отшутилась Кристина и мгновенно сменила тему разговора. - Надо поскорее разложить все по тарелкам, а то остынет, и мои старания пропадут даром.
Джастин Магнуссон тут же сделал все что надо и, уходя, напомнил:
- Вино уже ждет нас. Прихватите только рюмки.
Минутой позже, с удобством расположившись у разожженного камина, они смотрели новости по телевизору последней марки. Кристине показалось удобнее сидеть прямо на полу на турецкий манер, Джастин Магнуссон устроился на диване. Огонь пылал, и вино, выдержанное и тонкое, горячило кровь.
Здесь так хочется отмахнуться от всех невзгод и почувствовать прелесть жизни, подумала Кристина.
Но ничего не получится. Потому что она совсем не знает его и всего того загадочного, что с ним связано. Кристина кожей ощущала его присутствие - он сидел так близко, что без малейшего усилия мог до нее дотронуться… И эта близость волновала молодую женщину.
Бессознательно она любовалась Джастином. У него такие аристократические руки: красивые, с бронзовым отливом кожи, аккуратно подстриженными овальными ногтями. И эти мужские ухоженные руки прикасались к ее обнаженной беспомощной плоти, когда он спасал ей жизнь.
Кристина чувствовала, что ее неудержимо влечет к этому человеку. Она решила больше не думать о нем, сосредоточив внимание на их застолье, телевизоре, где в эти секунды шла прямая передача: показывали город, занесенный снегом.
На экране появился знакомый обозреватель, накануне обещавший "осадки в виде снега".
От былого юмора незадачливого комментатора не осталось и следа. Теперь он говорил о снежной буре, о свирепом невиданном урагане. По всей Новой Англии в снежные заносы попали сотни, а может быть, и тысячи автомобилей… Спасательные службы работают на пределе человеческих возможностей; буря не затихает, напротив, она в самом разгаре. Многочисленная техника не справляется… Движение парализовано, телефонная связь и электричество на большом расстоянии отключены. Понадобится, видимо, не меньше недели, чтобы полностью расчистить дороги в наиболее отдаленных районах штата…
В свое оправдание обозреватель заметил, что еще накануне он обращал внимание зрителей на то, что "осадки в виде снега" могут обернуться в снежную бурю.
- Хватит врать! - не выдержав, возмутилась Кристина.
- Он пытается хоть как-то оправдаться, - спокойно отозвался Джастин.
Она обернулась, возмущенная его равнодушием, и глаза ее сверкнули.
- Да ничего подобного! - Вино ударило ей в голову, и, вскочив на ноги, Кристина перешла в наступление. - Еще раз повторяю, мистер Магнуссон, что я никогда не выехала бы из Бостона, если бы знала, что из-за неполадок с машиной мне суждено было застрять у ворот вашего дома. Нужно быть совсем недалеким человеком, чтобы желать себе такой печальной участи. Что если бы машина вышла из строя вдали от вашего дворца? Я бы могла замерзнуть!
- Кое-кто готов пойти и не на такие подвиги ради достижения заветной цели, - ответил Джастин Магнуссон, глядя на нее в упор.
- Мне моя собственная жизнь дорога, прошу вас поверить, - сказала уязвленная его иронией Кристина. Отвернувшись, она взяла тарелки и бокалы и так стремительно направилась к кухне, что ее волосы взметнулись пушистой волной.
И тут же у нее перехватило дыхание: сильная рука остановила ее и повернула обратно.
Глаза у Джастина Магнуссона сверкали, как голубые молнии, а все черты загорелого лица обострились.
- Клянетесь? - спросил он жестко и требовательно.
Кристина перевела взгляд от его сверкающих глаз к пальцам, сжимавшим ее руку, точно клещи.
- В чем я должна поклясться? - вызывающе спросила она.
- В том, что вы здесь действительно случайно. В том, что вы не та скандальная и нечистоплотная особа, с которой я разговаривал утром по телефону.
- Клянусь! - без колебаний ответила Кристина, больше всего опасаясь, что он и теперь не отпустит ее.
Но этот страх был совсем другого рода. Она была уверена, что Джастин. Магнуссон не мог причинить ей зла. Она чувствовала, что их все больше влечет друг к другу.
Освободив руку, она прошла на кухню, чтобы помыть посуду.
И вновь он испугал ее, внезапно оказавшись за ее спиной.
- Я сам вымою посуду, мисс Кеннеди.
- Спасибо, я привыкла это делать сама, и я в полном порядке.
- Вы не просто в порядке, - сказал он почти игриво, - а в идеальном порядке, вы само совершенство. Но вы готовили ужин, и мой долг гостеприимного хозяина заняться грязной посудой.
- Ну а вы спасли меня от смерти. Это стоит и приготовления ужина, и мытья тарелок и прочего. А я у вас все равно в неоплатном долгу.
- Можете не напоминать, что я вас спас, боюсь, я и сам не смогу об этом позабыть, - сказал он как-то особенно значительно.
Его близость была как наваждение: от тембра густого хрипловатого голоса бросало в томительную дрожь.
Джастин, интуитивно почувствовав ее состояние, отодвинулся от нее. Казалось, он испугался и самого себя.
- Хорошо, ускорим эту процедуру, будем мыть вместе. Вот-вот начнется отличный фильм. Детектив, в своем роде классика. Это поможет нам скоротать вечер.
Не дожидаясь ее согласия, Джастин Магнуссон оставил Кристину у раковины, а сам, отыскав губку, начал протирать коротковолновую печь.
Работы было немного, и не прошло и нескольких минут, как кухня вновь засияла чистотой. Джастин поглядел на Кристину, которая складывала вымытую посуду на сухое полотенце, чтобы высушить ее.
- Не хотите ли чего-нибудь горячительного? Кристина удивилась.
- Это после всего, что мы выпили за ужином?! Ей начинало казаться, что горячее его самого ничего не существует.
- Кофе, чай, коктейль каппучино?
- Что вы захотите, то я и буду пить, - кротко ответила Кристина.
- Тогда идите к телевизору, я появлюсь через минуту.
Кристина, немного помедлив, довольно вызывающе спросила у него:
- Так вы решили, что мне можно доверять, не так ли?
Джастин Магнуссон поднял на нее глаза, что-то собрался сказать, но раздумал и неожиданно ответил:
- У меня такой уверенности еще нет.
- Так что же!.. - вскричала обескураженная Кристина, но не окончила - он остановил ее.
- Подождите, не горячитесь! Скажите, вы мне доверяете?
- Я вас ни в чем никогда не обвиняла.
- Дело не в словах, а в звучании голоса, в выражении глаз, лица. Вы подозревали меня во всем, в чем только можно подозревать мужчину. И ни с того ни с сего круто изменили свое отношение. После этого вы бы рискнули безоглядно довериться мне?
- Нет, - на этот раз она повторила его прием, бесстрашно встретив его взгляд.
- Ну вот мы и расставили точки над "i". Назовем это перемирием на вечер.
Он подошел к ней и снова повернул к себе. И тут же ее гнев улетучился. Ей нравилось ощущать его рядом. Больше того, она испытывала наслаждение от его близости. Каждое его прикосновение было как мгновенный удар тока.
- Я так и не поблагодарил вас, правда ведь? - спросил он шепотом, и от звука его голоса все в ней содрогнулось.
Этот магический шепот будил в Кристине запретные чувства, о которых вообще следовало бы забыть.
- Ужин был… изысканный, - похвалил он ее. Но звучало это так, будто речь шла не о еде, а о чем-то интимном, романтическом…
Опять он меня проверяет, подумала Кристина. Вот так поддашься своим чувствам, размечтаешься и… и пропадешь.
Легко подтолкнув задумавшуюся Кристину, Джастин Магнуссон вызволил гостью из кухни, и той ничего не оставалось, как вернуться в гостиную, еще плотнее запахиваясь в свой халат, как единственное надежное прибежище. Растянувшись на пушистом ковре, она без всякого интереса смотрела на экран телевизора. Шли титры старого, добротного хичкоковского фильма. Ничего лучшего нельзя было пожелать для странного вечера в чужом доме, когда лежишь у потрескивающего камина, а снаружи бушует пурга.
Через несколько секунд в комнате появился Джастин с двумя одинаковыми стеклянными кружками, из которых высовывались палочки-леденцы. Он сел рядом с Кристиной на пол и подал ей одну кружку.
- Каппучино. Я однажды попробовал сделать его с леденцом и с тех пор влюбился в этот напиток.
Кристина отпила маленький глоток. Коктейль оказался просто восхитительным.
- Вам много приходится самому готовить? - спросила она Джастина.
- Совсем нет. Я предпочитаю такие блюда, на приготовление которых почти не требуется времени: кофе-экпрессо, каппучино. Заправляешь необходимые продукты, включаешь машину - и кушанье готово.
Кристина сделала еще глоток. Ей не терпелось задать несколько вопросов, тем более что случай был вполне подходящий.
- Ваша кухня замечательно оснащена.
- Да, пожалуй.
- С вами живет кто-нибудь еще?
Джастин Магнуссон улыбнулся ее наивной попытке узнать, существует ли в доме женщина.
- Нет, я живу один.
- Но…
- А меня интересует совсем другое: откуда такая любознательность, мисс Кеннеди? Уж не собрались ли вы написать книгу о моем доме или, на худой конец, обо мне?
- Нет, мистер Магнуссон. Если бы я писала о вас книгу, о вполне доступных фактах вашей биографии я бы без особых усилий узнала заранее.
Джастин недоуменно приподнял бровь.
- Ах да, я и забыл. У нас заключено перемирие сроком на вечер.
- А я - нет. Мы договорились отбросить всякую предубежденность по отношению друг к другу.
Кристина опечалилась, он все еще по-прежнему испытывал недоверие к ней. Но сама Кристина уже избавилась от любых подозрений. Ее неудержимо влекло к нему, гораздо сильнее, чем к кому-либо из мужчин в ее прошлой жизни…
Время текло незаметно, когда она слушала его, закутавшись все в тот же белый халат, потягивая перед горящим камином чудесный каппучино.
Глядя на Джастина, она вспоминала: это он вытащил ее из снега и спас. Маньяк, выпихнувший ее из машины, чтобы проверить, заводится ли мотор! Человек, заподозривший, что она репортерша, рискующая жизнью ради вожделенного интервью и соблазнительных подробностей для газеты или журнала, где она сотрудничает.
Господи! А что же это за таинственные подробности такие? Все же интересно. Если она здравый человек, да еще журналист, она постарается узнать об этом необычном человеке как можно больше. Не может же он и дальше оставаться для нее инкогнито, загадкой!
Если верить словам незадачливого синоптика, обещавшего вчера осадки в виде снега, этот роскошный дом находится в самом зените небывалого по своей силе и продолжительности урагана. И ей, возможно, придется пробыть здесь еще очень долго.
- Должен повторить, - заговорил хозяин дома, с откровенным интересом наблюдая за гостьей, - вы действительно прекрасно готовите. В два приема соорудить такое бесподобное блюдо - это особое искусство.
Кристина довольно улыбнулась.
- У меня дед был кондитером. Вот он действительно обладал талантом, у него было к этому настоящее призвание, благодаря чему он и сумел обосноваться в Штатах.
- Он был ирландец?
- Судя по фамилии - да.
- Случайно, не родственник покойному президенту?
- Нет, это простое совпадение. Дедушка переехал сюда году в двадцать девятом - его вызвали для работы в ресторане одного из отелей. Дед обожал готовить и трудился до самой смерти. Я его очень любила, а потому все время торчала на кухне. Потом уже, став взрослой, я обнаружила, что многому у него научилась.
- Вам не приходило в голову открыть свой ресторан или кондитерскую?
- Нет, - засмеялась Кристина, но, сообразив, что дальше может последовать вопрос о профессии, поспешила заметить: - А вот помогать готовить мне приходится постоянно.
Это было почти правдой. Когда их огромное семейство собиралось вместе, стол накрывался не менее чем на пятьдесят персон, и работы у женщин было выше головы. Кроме того, Кристина избегала ресторанов и любила готовить дома.
- Мастер на все руки, - восхитился Джастин Магнуссон. - Прошу прощения: мастерица.
- Скорее от скуки я увлеклась этим искусством… Но фильм уже начался. Давайте смотреть, - сказала она с облегчением и отпила каппучино, чувствуя себя по-прежнему неловко под изучающим ее взглядом хозяина. Напиток отдавал нежным привкусом миндаля.
- Амаретто, - пояснил Джастин. - Добавка для вкуса. Думаю, никакого вреда от этого не будет, особенно, если вечер собираешься провести перед камином и не надо срываться с места, чтобы мчаться в ночь и пургу.
- Отличный коктейль, - отозвалась Кристина, и Джастин Магнуссон молча улыбнулся, словно читая ее мысли. Кристина торопливо перевела взгляд на телеэкран.
Фильм начался, и они замолчали. Оба сидели, не проронив ни слова, и это молчание по-своему сближало их. Ведь так хорошо - сидеть рядом на ковре, опершись спинами о диван, слушать успокаивавшее потрескивание огня, смотреть старый милый фильм, потягивая горячий, ароматный каппучино. Ощущение гармонии и благополучия закралось в душу Кристины, и пока на экране разворачивались драматические события, она безмятежно, как в детстве, лакомилась сладким леденцом.
Вдруг опять она почувствовала на себе его горячий взгляд, почти немигающий, обволакивающий, пробуждающий во всем ее молодом и прекрасном теле сладкий трепет… А ведь он до нее даже не дотронулся!
Ничего подобного она еще не испытывала.
У нее перехватило дыхание. А он, как у маленькой девочки, бережно взял из ее рук леденец, небрежно бросил конфетку в стеклянную кружку, и его большая мягкая ладонь опустилась на лицо Кристины.
Он ее сейчас поцелует, с надеждой подумала Кристина. Она поняла это по его блестящим глазам, по напряжению, которое разлилось в воздухе и вот-вот готово было разрядиться. Кристина призналась себе, что никогда в жизни ничего она не жаждала так сильно, как его прикосновения - немедленно, здесь, на этом ковре.
Разум диктовал ей другое - вскочить на ноги, убежать прочь от слепого наваждения, почти безумия. Но вот этого-то безумия ей хотелось больше всего на свете… Хотелось его губ, его дерзкого поцелуя, нежности прикосновений…
Его губы приблизились.
Подозрительность, страх, желание - все это отчаянно боролось в ней.
Как зачарованная, она тянулась навстречу Джастину, окончательно потеряв всякую власть над собой. Его пальцы скользнули по шею Кристины, ее губы раскрылись как две розовые раковины, и оба они замерли в долгожданном поцелуе.
С трудом оторвавшись от него, она взглянула в его глаза - ярко-синие, серьезные, чарующие.
Джастин был так же взволнован и удивлен, как и Кристина.
Чувство реальности внезапно вернулось к ней. Она поднялась с ковра, и Джастина поразило, какой болью неожиданно наполнились глаза девушки.
- Не надо было делать этого! - еле слышно сказала она.
- Почему?
- Я вас даже не знаю толком.
- А я вас.
- Но вы меня все еще подозреваете, а подозревая, презираете, не так ли?
Джастин молчал, и Кристина поняла, что угадала: он ей по-прежнему не верит.
- Как вам не стыдно! - взорвалась она. - Как вы можете вести себя так по отношению к человеку, которого осуждаете и ненавидите!..
- С чего вы взяли, что я вас ненавижу? - повысил голос Джастин.
- Но вы мне не верите!
- Зато, Господи, прости меня, - глухо отозвался он, - я вас хочу…
Это откровенное признание было оскорбительно слышать, но сейчас он, по крайней мере, говорил правду.
Честное, хотя и дерзкое признание искусителя смягчило Кристину.
- Не надо меня хотеть, мистер Магнуссон, не надо…
- Но вы с такой податливой жадностью, скорее жаждой, отозвались на мой поцелуй, так что не надо удивляться моему желанию обладать вами, - возразил разгоряченный Джастин.
- Да, - отозвалась в ответ Кристина. - Но больше этого не будет. Если признаться, вы затронули мои самые чувствительные струны. И все же для меня все это далеко не так просто. Желание - для меня означает одновременно и уважение к достоинству женщины. А это значит вместе наслаждаться, вместе радоваться - и ни на секунду не сомневаться друг в друге.
- Ничего подобного, - тихо прервал он ее. - Все это относится к чувствам; но желать, желать… Но зачем слова? Вы сами это только что испытали.
И действительно испытала. Она его откровенно, страстно желала. Ей же хотелось большего, чем просто отдаться ему. Но может, это большее уже существует в их сердцах? Сколь бы ни отрицала этого Кристина, Джастин Магнуссон покорил ее, и ей отчаянно хотелось безгранично верить ему.
Джастин неожиданно протянул ей руку.
- Не досмотреть ли нам фильм до конца? Садитесь. Где-нибудь там. Подальше.
Кристина, несмотря на свое смятение, не удержалась от улыбки, таким значительным оказалось предложенное им расстояние.