– Эй, ты чего? – спросил перепуганный солдат, склонившись над ней. – Товарищ капитан, – сказал он кому-то в сторону, – кажется, это с базы. Только что-то не пойму я…
Она приоткрыла глаза и попыталась приподняться, но в тот же момент кто-то натянул на голову пыльный мешок.
– Дебил, – прозвучал истерический голос. – Угораздило же тебя остановиться?
– Так она это… сама упала под колеса, – оправдывался солдат. – Да и не видела она ничего. Вон уже темнеет.
– Не видела? А откуда мы ехали, тоже не видела? Урод. Давай, поворачивай назад, – визжал над ухом противный голос. – Ну, чего ты ждешь? Не хватало, чтобы еще кто-нибудь появился на дороге. Не думаю, что она одна гуляет в горах.
– Не видела она ничего. Вас совсем не видела. И меня, наверное, не видела. Раненая, что ли? Без сознания и вон в крови вся…
– Говоришь, не видела? Ага, это хорошо. Береженого Бог бережет, а мне так спокойнее будет.
Послышался тихий вскрик и, едва различимый шепот:
– За что… товарищ капи…
На этом сознание окончательно покинуло, и в следующий раз вернулось в знакомой уже клетке.
"Береженого Бог бережет… береженого Бог бережет… береженого Бог бережет…" – в висках эхом отдавался голос, который она запомнила на всю жизнь. Жаль только что не увидела тогда, чей он.
Все, что происходило дальше, трудно поддается объяснению. Существование, которое нельзя назвать жизнью, зачем-то продолжалось.
Днем она, привязанная за ногу ржавой цепью, подобно роботу, двигалась по двору, исхудавшая, изможденная, покрытая синяками и свежими ссадинами, выполняла тяжелую грязную работу, помогая молодой хозяйке.
А ночью… Это время суток для нее было хуже смерти и адского пламени. Есть вещи, о которых трудно вспоминать, даже спустя годы. Но еще труднее решиться, кому-то рассказать даже малую часть правды о боли, страхе, отчаянии, полном отупении и лютой тоске. Ночью дверцы клетки открывались, и… сколько их приходило, она плохо помнила. В какой-то момент пребывания в неволе, включились защитные функции подсознания, и она уже ощущала себя животным, совершенно равнодушным ко всему. Все, что окружало в страшном нескончаемом сне – побои, унижение и насилие, казалось неизбежно и навсегда. Она уже забыла о том, что бывает иначе. Страшная трагедия, произошедшая на глазах, перечеркнула прежнюю жизнь, а о другой она не думала.
Бледная тень, незаметно снующая по двору, больше ничем не напоминала прежнюю Кассандру – молодую и жизнерадостную женщину. Лишь сны спасали от полного безумия. Короткие и беспокойные, наполненные болью. Во сне она летала. Подобно птице высоко парила над белыми пушистыми облаками, щедро обогреваемая утренними лучами солнца. Это являлось необъяснимой подпиткой и давало силы прожить очередной день.
Иногда в сознание врывался тоскливый голос муллы. На какие-то моменты он возвращал к действительности. Тогда она обращалась к своему Богу и просила лишь об одном – послать ей смерть.
Но однажды произошло то, что вывело из сна сплошных кошмаров.
В тот день все было, как обычно. После обеда вернулся отряд. Возбужденные голоса, чужая речь. У костра несколько человек разделывали барана. Они ловко орудовали ножами, обдирая шкуру. Мясо лоснилось на солнце, выступающим жиром. Еще немного и по двору разнесся аппетитный запах. Рой мух и повизгивание собак. Им бросили кости и внутренности. Оголодавшие за день животные, неистово рвали их желтыми клыками.
Никто не заметил, как мяч ребенка покатился в их сторону. Маленькая ручка протянулась вперед, мимоходом коснувшись обглоданной кости, и тотчас же огромная овчарка приподнялась на задние лапы, ощерила клыки и…
Пленница, проходившая мимо с полными ведрами воды, в одно мгновение оказалась рядом. Она бросилась к малышу и едва успела выхватить его из-под лохматого пса.
Собака на секунду замерла и со всей жестокостью вонзила зубы в ее бедро. Острые когти разодрали ветхую рубаху, скользнули по грязному телу, оставляя глубокие кровавые борозды.
Крик ребенка, его матери и выстрел – все слилось в один звук. Собака обмякла и упала на землю. Нестерпимая боль и звон в ушах…
Женщина сникла, покорно отдала ребенка в руки отца, зажала платьем кровавую рану и незаметно отошла в сторону. На нее уже никто не обращал внимания.
Немногим позже появилась молодая хозяйка. Не проронив ни слова, грубо оторвала окровавленную тряпку от ноги и густо посыпала рану золой, размазав ее пальцами. Под ее торопливыми движениями от боли туманилось сознание. Не поднимая головы, она незаметно сунула в руку кусок черствой лепешки и, не проронив ни слова, ушла.
После этого случая мать мальчика частенько задерживала на ней взгляд и однажды, когда мужчин не было дома, присела рядом на толстый чурбан.
– Эй, неверная, зачем ты спасла моего сына? – спросила несколько грубовато.
Пленница отодвинула большой казан, старательно вытерла руки подолом грязного платья и опустилась на землю.
– Хочешь услышать правду? – она не узнала собственный голос, прозвучавший впервые за много дней.
– А ты скажешь правду? – с презрительной усмешкой спросила молодая женщина, прищурив черные, как уголь глаза.
– Скажу, как я ее понимаю. Вот ты назвала меня неверной. Да я православная. Не буду утверждать, что фанатично верю в бога, но всегда жила по совести. Христианский бог принес в наши сердца доброту. Он приказал любить ближнего нашего, как самого себя или даже больше. Чем виноват этот мальчик? – она кивнула в сторону малыша. – Он такой же ребенок, как и дети другой веры. О нем нужно заботиться, вырастить и научить быть человеком. Магомед тоже создал великую религию, но она стала жестокой и не видит другого бога, кроме аллаха. Тех, кто с этим не согласен, убивают. Так не должно быть… – она не успела досказать.
– Эй, шевелись, ходишь, как сонная муха, – прервала ее хозяйка и в голосе послышалась скрытая угроза. Быстро подхватив ребенка на руки, она скрылась в доме.
Прошло несколько дней. Ничто больше не напоминало о разговоре двух женщин. Но, похоже, они обе о нем помнили.
Однажды безлунной ночью, когда все угомонились и погрузились в сон, дверь клетки осторожно открылась и в нее тенью прошмыгнула невысокая фигура, закутанная в покрывало. Жестом поманила пленницу и показала рукой в сторону гор. На ночь цепь убирали, и препятствий для бегства не было. Это был маленький шанс к спасению, и она использовала его…
Варвара тяжело вздохнула. Никому не дано заглянуть в тайники человеческой души и каждый покорно, без посторонней помощи, должен карабкаться со своим крестом на свою Голгофу…
– "Если крест тяжел…" – пробормотала она. Неужели этот крест будет с ней до конца дней?
От нагретого за день камня ощущалось приятное тепло. Она привстала, потянулась телом к солнцу, вдохнула полной грудью свежий воздух и уже собиралась сбежать к реке, чтобы с разбегу плюхнуться в, обжигающую холодом воду. Смыть, как можно скорее смыть, вновь захватившую боль. Но неожиданно остановилась, увидев на берегу знакомую фигуру.
Роман! Он неторопливо шел со стороны деревни, на ходу снимая рубашку, и через мгновение уже плыл, разрезая грудью, стремительно бегущий поток воды. Сильные руки легко боролись с течением, которое с первых минут подхватило его и упорно пыталось увлечь за собой.
Наблюдая за парнем, Варвара медленно спустилась с обрыва. Она сняла босоножки и вошла в воду по щиколотку, немного приподняв юбку. Роман был настолько увлечен борьбой с течением, что не сразу ее заметил. Взгляд его скользнул по длинным загорелым ногам и в глазах мелькнул вызов, но уже через мгновение он безразлично отвернулся и продолжал плавать так, словно рядом никого не было.
Наплававшись вволю, медленно двинулся к берегу. Поравнявшись с Варварой, остановился и ладонями вытер лицо.
Запах свежести и силы, исходившей от молодого крепкого тела, вызывали смешанные чувства, от которых перехватывало дыхание.
"Будь осторожнее" – предупредила себя и, уже в который раз, опустила перед ним глаза.
Роман медлил и не уходил. Вода капала с его блестящих на солнце волос и, ручьем стекая по груди, спускалась ниже по животу.
Рассеянный взгляд ее лихорадочно блуждал по смуглому мускулистому телу и вдруг остановился на равномерных следах от пуль.
"Автоматная очередь", – мелькнула быстрая мысль. Рука сама потянулась вверх и легонько коснулась плеча. Через мгновение пальцы уже нежно гладили и ласкали влажную упругую кожу. Ей вдруг захотелось очутиться в объятиях этих крепких загорелых рук и…
Нежные порывы, заставившие неразумное сердце биться чаще, были безжалостно остановлены. Роман решительно убрал ее руку и, так же, как и в прошлый раз, крепко сжал пальцы. Теперь по его взгляду уже невозможно было догадаться, о чем он думает. Спокойно вышел на берег и, захватив одежду, ушел, не оборачиваясь.
Вероятно, есть какое-то физическое объяснение тем эмоциям, которые он в ней пробуждал. Варвара и сама не ожидала, что так слепо может подчиниться неподвластной ее пониманию силе чувств. Пожалуй, впервые за много лет она особенно остро ощутила себя одинокой и никому не нужной. Горько усмехнулась своим мыслям, подняла руки вверх, затем резко наклонилась и прямо в одежде бросилась в реку. Холодная вода остудила порывы души, приняла на себя все сомнения и тревоги и, не покидающую боль.
Творческий процесс восстановился незаметно, сам по себе. Она снова сутками просиживала за компьютером и новые страницы романа уже надежно хранились в электронной памяти.
Изредка Варвара наведывалась на огород, приводивший ее в полное уныние, но тетя Катя помогла решить и эту задачу. Она познакомила ее с соседкой, живущей через три дома, и теперь та каждое утро за умеренную плату с усердием полола грядки, чтобы было не хуже, чем у самой Трофимовны.
Казалось, больше ничего не должно отвлекать и, все же, работа над книгой продвигалась туго. Варвара потратила на нее столько душевных сил, что их хватило бы не на один подвиг.
Она поднималась с первыми петухами и, наспех, выпив пару чашек кофе, спешила к своим героям. Жила их жизнью, придумывала для них все новые и новые испытания, погружая в море чувств и страстных порывов, или же вовлекала в новые приключения.
Оставалось совсем чуть-чуть, каких-то пару глав, и она перевернет последнюю страницу. Отпуск заканчивался, но главная задача, ради которой она приехала в эту деревушку, все еще была не выполнена.
Светало. Петухи на соседнем дворе звонко кричали, перебивая друг друга. Со стороны казалось, что они соревнуются в силе своего голоса.
Пальцы уверенно опустились на клавиатуру.
"Кассандра" – появилось на экране знакомое и такое емкое для нее слово. Оно и послужит названием последней книги. Это неожиданное решение вызвало вздох облегчения, и она спустилась вниз – сварить еще чашечку кофе.
Скоро вернется Мария Трофимовна. Вспомнив старушку, улыбнулась. Та оказалась с твердым характером. Долго же пришлось уговаривать ее поправить на курорте свое здоровье.
"Все, что не делается, все – к лучшему". Кажется, так любят повторять на приеме психоаналитики. После чего начинают медленно копаться внутри жертвы, забираясь в самые отдаленные тайники души. А, оказавшись на месте, достают из кармана большую лупу и пытаются рассмотреть, что же на самом деле хорошего можно извлечь даже из самой безвыходной ситуации?
За окном все еще на все голоса пели петухи, с надрывом оповещая жителей округи о том, что начинается новый день.
"Что ни говори, а есть какая-то непередаваемая прелесть жизни в деревне, – думала, поднимаясь по лестнице с горячим кофейником в руках. Ранние пробуждения. Красивые рассветы. Торжественное начало нового дня. Такое чувство, будто каждый день начинается новая жизнь. В городе, почему-то утром всегда очень хочется спать, и уже не до…" – она не успела закончить мысль.
В утреннюю безмятежную тишину ворвался шум работающего двигателя.
Варвара быстро подскочила к окну и увидела, как у соседнего двора остановились две машины. Дверцы первой открылись на ходу, и оттуда резво выпрыгнули люди в камуфляже и масках. Их было человек десять. В руках оружие. Они выстроились цепочкой и присели под забором.
"Все четко отработано и отлажено заранее, – подумала мимоходом, наливая в чашку кофе. – Ребятам для команды достаточно лишь взгляда, но кто выступит в роли командира?"
С интересом наблюдая за тем, что происходило на улице, она пила маленькими глоточками горячий кофе, удобно устроившись на широком подоконнике. И, лишь увидев капитана Ермакова, появившегося из другой машины, очнулась, с ужасом осознав, что все, что сейчас происходит, не имеет никакого отношения к кино или учениям вновь сформированного подразделения ОМОН. Да и оружие в руках бойцов ничем не напоминает бутафорские игрушки из супермаркета. Похоже, все намного серьезнее. Это предположение подтверждало и наличие погон на плечах Ермакова.
Из машины вслед за капитаном выскочил Руслан и еще какой-то лысоватый незнакомый мужчина в гражданской одежде.
Дальше все напоминало боевик или сюжет из криминальной хроники, который часто можно увидеть по телевизору.
Забор всколыхнулся от крепких мужских рук, но, на удивление, устоял на месте. Сильный стук в дверь, испуганный крик тети Кати и глухой кашель Митрия – все смешалось.
Варвара, увидела, как на крыльцо вывели отчаянно сопротивляющегося Романа. Его держали несколько человек в масках, заломив руки за спину. Силы были неравные. Уже во дворе он вырвался и крепкие бойцы, один за другим, разлетелись в стороны, как манекены. Ермаков со своими спутниками подоспели вовремя. Мгновением позже и ребята в камуфляже опомнились и все с яростью набросились на парня. Он лежал на земле, уже не в силах отражать удары.
Страшно кричала тетя Катя, в отчаянии прислонившись к забору, а дед Митрий, обессиленный опустился на крыльцо и, обхватив голову руками, тихо плакал. Варвара видела, как часто содрогаются плечи старика. Не раздумывая, бегом бросилась вниз, оставив на крыльце чашку с недопитым кофе.
Когда она появилась на соседнем дворе, Роман уже сидел на земле. Руки его сзади были пристегнуты наручниками. Он исподлобья взглянул на соседку и сплюнул кровь, тонкой струйкой сбегающую из уголка рта.
Тетя Катя голосила, не обращая внимания на капитана, тщетно пытающегося задавать ей какие-то вопросы. Изредка тот поворачивался к Митрию, но несчастный отец тоже не слышал его. Сгорбленные плечи его по-прежнему вздрагивали от беззвучного плача.
– Что здесь происходит, Анатолий Всеволодович? – она решительно подошла к капитану.
– А, госпожа Афанасьева? Ну, как же без вас? – Ермаков развел руками. – Я понимаю, что нужно где-то черпать сюжеты для романов, но сегодня, простите, не до вас. Ночью убили нашего кандидата в областную Думу – Дмитрия Павловича Ерофеева. Прошло всего несколько дней после того, как он вернулся из предвыборной поездки по области. Это уже ЧП. На сей раз замахнулись…
Он не договорил, потому что к ним резво подскочил Руслан и, перебив капитана, закричал, брызгая слюной:
– Это все ты, стерва. Нас до твоего приезда было трое, а теперь я остался один. Смотри, да она уже одета. Это в такую рань…
Он угрожающе дернулся в сторону Варвары, и тут же упал, споткнувшись об ногу Романа, своевременно выставленную вперед. Тот презрительно посмотрел на, распластавшееся на земле тело, и, сплюнув кровь, отвернулся.
Руслан быстро опомнился. Подобно разъяренному зверю, вскочил на ноги и набросился на обидчика. Частые удары ногами метко попадали в цель. Варвара толкнула Ермакова в плечо.
– Что вы позволяете? На каком основании этот кривоногий урод избивает связанного человека? Если вас так забавляет эта сцена, тогда снимите с парня наручники.
Ермаков ухмыльнулся и кивнул стоящему рядом омоновцу в маске. Тот лениво наклонился и за шиворот оттащил в сторону возбужденного Руслана.
Капитан повернулся к ней.
– Кстати, нам с вами тоже нужно побеседовать. Вы готовы? Успокойтесь и ведите себя корректно с представителями закона. Я при исполнении… Не то вам придется разделить участь вашего соседа и сопровождать его до отдела, – он холодно улыбнулся. – А там, как получится.
– Я погорячилась, простите, – она пыталась взять себя в руки. – И… пожалуйста, объясните, что происходит?
Он опустился на крыльцо и тяжело вздохнул.
– Что происходит? – переспросил устало. – Все идет по плану. Как и следовало ожидать, произошло очередное убийство, – сказал бесстрастным голосом. – Все давно предсказуемо. Я даже точно знаю, кто будет следующим, и, наверное, последним в черном списке, – добавил тише. – Приехала комиссия из области, звонили из Министерства… Дальше перечислять? Ничего нового. Почерк все тот же. Мотивы – неизвестны, а все остальное – по-старому. Вы удовлетворены?
– Но, причем здесь Роман? – спросила удивленно. – Парень недавно вернулся домой. И, согласитесь, ему нет дела до тех, кто за эти годы поселился в долине, выстроил огромные дома и процветает в своем бизнесе. Он болен и вы, Анатолий Всеволодович, пожалуй, лучше всех знаете его печальную историю.
– Да-да, ваша речь в его защиту впечатляет, – многозначительно произнес капитан. – Однако не все так просто, как кажется на первый взгляд. Уже точно известно, что след преступлений ведет в военное прошлое. Мы проверяем всех, кто имеет хотя бы отдаленное отношение… Понимаете? Необходимо выяснить, не пересекались ли где пути на боевых дорогах? Слишком характерен способ, которым убивают. Не всякий владеет такими приемами. Этот, – он кивнул на Романа, – служил в спецназе. Думаю, объяснять дальше нет смысла? Вам, похоже, тоже знакомы такие отряды? – спросил мимоходом и внимательно посмотрел ей в глаза.
Она сделала вид, что не заметила этого.
– Все, о чем вы говорите, не имеет никакого отношения к Роману. Он болен и сейчас совершенно безобиден. Почти не слышит и… совсем не говорит.
– Безобиден? – переспросил Ермаков. – Да, умеете же вы находить словечки. "Безобиден". Я это особенно заметил, когда он резво раскидал целую группу крепких парней по двору. Заметьте, это не новички-новобранцы.
– А, знаете, Анатолий Всеволодович, – Варвара почувствовала, что начинает заводиться, – возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, хуже не бывает, когда старательному следователю до зарезу нужно раскрыть какое-то дело. Скажите, что вы имеете против Романа? На каком основании вы его арестовываете?
– У-у, – состроил гримасу капитан, – простите, я совсем забыл, с кем имею дело. К вашему сведению мы не арестовываем, а задерживаем, а арестовывать его будет прокурор, если это понадобится, – он устало потер глаза и добавил уже другим тоном: – Мы хотели с ним для начала просто побеседовать. И группой заехали по пути с места происшествия.
– Я видела, как вы "заехали", – недовольно проворчала она. – Сверху-то оно все видно. Чуть не сломали забор, зато выломали дверь. Вы считаете, это законно?