Неожиданно со стороны леса послышался звук мотора машины, разносящийся эхом на метры вперед в полупустынном месте. Сердце Роуз Криси забилось с такой бешеной силой, что, казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди и примется удирать в одиночку. Она схватила еще не ощущавшего опасности портье за ворот и силком потащила к шкафу, набитому старой одеждой. Он лишь успел закрыть за собой дверь в сарай и, спотыкаясь в панике о поломанные игрушки, потрепанные книги и прочий хлам, втиснулся в шкаф к затаившейся там женщине. Половину одежды она успела одной кучей сбросить под маленький резной столик, который скрывался за ворохом старых инструментов, прислоненных к нему. Щель в шкафу, где сидели двое напарников, позволяла им видеть путь от двери до столика.
Прошло какое-то время, прежде чем они услышали приближающиеся шаги человека. Звук ключа пронзил не только сердцевину замка, но и зловещую тишину, пропитанную волнением. Марк увидел, как в дверь входит какая-то женщина, неся в руках небольшую стопочку тетрадей, перевязанных толстым кнутом. Она зашла, повернулась к двери лицом, чтобы закрыть за собой замок, нажала на оба выключателя и сняла солнцезащитные очки.
От шока молодой человек чуть ли не погубил всю операцию, открыв в ужасе рот и еле сдерживая вырывающиеся из уст проклятия.
Нет, не красотой Маргарет он был так поражен, он был ошарашен осознанием того, в чьем же доме он сейчас находился! Маргарет была одна из самых богатых и уважаемых людей в городе. Сам Тонни Сьют, верховный судья, был у нее в товарищах, и, естественно, молодой человек просто не мог не признать в этом по-дьявольски красивом создании одну из самых влиятельных персон города.
Роуз, рискуя быть раскрытой малейшим шумом, успела лишь закрыть оторопевшему молодому человеку рот рукой. К их счастью, Маргарет ничего не услышала и направилась к комоду, находившемуся слева от того шкафа, где прятались злоумышленники. Зла они, конечно, не замышляли, но как еще можно назвать людей, взламывающих чужие сараи и прячущихся от страха в шкафу?
Так как щель была очень узкой, то, что происходило далее, двое видеть не могли, однако у человека, помимо способности видеть, есть еще ряд других дарований Бога. Поэтому все, что случилось потом, они только слышали и дофантазировали.
Судя по звукам, Маргарет начала что-то двигать слева от них, затем опустилась на пол и прятавшиеся, затаившие от страха и волнения дыхание, услышали еще один поворот ключа. В еще одном замке. Судя по глухим и удаляющимся шагам, Маргарет спустилась вниз. Роуз и Марк лишь беспокойно переглянулись. Глядя в испуганные глаза молодого человека, африканская женщина вспомнила о своих детях и немного затосковала; сердце сжималось, подстегиваемое адреналиновыми выбросами. Ох уж эти матери, они всегда помнят о своих детях, что бы ни случилось! Знаете, месье Шварц, в этом мы, мужчины, сильно от них отличаемся.
Затем внизу послышался противный скрежет чего-то деревянного об пол, как если бы что-то тащили или передвигали.
На несколько минут все стихло, и тишину, висящую в беспокойном воздухе, прорезал изменившийся голос Маргарет. Могильным тоном, слегка растягивая слова, она проговорила: "Аа воот и яяя…"
Мурашки волною пробежали по коже обоих, сидящих наверху. Парень закрыл рот и так плотно от нервов сжал зубы, что мускулы на его скулах проступили сильно выдававшимися бугорками. С каким-то сожалением он вспомнил про самодельный обрез, по рассеянности оставленный в сумке с инструментами. Женщину слегка затошнило, ее фантазия бушевала, и, не имея возможности видеть, она рисовала в голове самые страшные картины.
Далее послышался глухой звук захлопнувшейся двери. Он напоминал какой-то придавленный шум, как в стеклянной банке, - тяжелый, но монолитный. И тут все окончательно стихло.
Прошло, возможно, минут пятнадцать. Напарники по несчастью, заточенные кто сильнейшим предчувствием, кто жаждой приключений - в общем, разными судьбами, но в один шкаф, даже немного расслабились, или, скорее, просто отключились, как всегда бывает в стрессовых ситуациях, с затянувшимся слишком долгим ожиданием.
Наконец снизу снова послышался шорох. Повторились абсолютно те же звуки, только в обратном порядке. Шаги поднимающейся наверх Маргарет вновь привели Роуз и Марка в тревожное состояние. Они боялись хоть как-то выдать себя: не вовремя чихнуть или громко дышать - или что, если девушке придет в голову открыть этот шкаф? Что, если она увидит спрятанные за сараем вещи? Что, если Марк не совсем ровно приставил колючую проволоку на место и поломка ее вместе с острыми концами железа выдаст их незаконное вторжение? Но опять-таки же, к счастью для обоих, ничего подобного не случилось. Маргарет, появившись снова в поле их видения, продефилировала на высоких каблуках к выходу, выключила свет и вышла за дверь.
Двое в шкафу так и сидели неподвижно в темноте, пока звук отъезжающего автомобиля не растворился в гуще леса окончательно.
Глава 16
Наконец все еще перепуганные соратники выбрались из своего укрытия и, боясь разговаривать, медленно подошли к двери. Роуз осталась стоять за спиной молодого человека, ощутив радость от того, что была сейчас не одна. Тем временем Марк осторожно, практически бесшумно, повернул задвижку и, приоткрывая дверь, просунул в щель сперва крючковатый нос, затем и всю голову. В округе никого не было, поэтому, повернувшись к привставшей на носочки женщине, пытавшейся увидеть что-либо через его плечо, сказал:
- Я всегда знал, что с этой дамочкой что-то неладно. Ну, что дальше?
Вернувшись за своей сумкой с инструментами, которую он давеча спрятал за злополучным сараем, уверенный в том, что она больше не пригодится, молодой человек зашел обратно внутрь и увидел сидящую спиной к нему на коленях женщину. На мгновение парень подумал, что она молится. Подойдя поближе, он увидел то, что ожидал увидеть:
- Цилиндрический. Очень старый. Должно быть, еще военных времен. Можно высверлить. Можно отмычкой. Так что?
Подняв с дверцы в полу тревожные и увлажненные слезами глаза на молодого человека, Роуз растерянно сказала:
- Отмычкой… - И, немного подумав, добавила: - На случай, если она вернется.
Через пятнадцать минут дело было исполнено, и двое спустились вниз, оказавшись в небольшом погребке. Все было прибрано и довольно чисто, на полках, висевших на стенах, аккуратно стояли различные разносолы, маринады, пустые бутылки, свечки и прочее. Под каждой из полок по всему периметру располагались тумбочки, встроенные в стены, которые казались монолитными. Прямо напротив лестницы находился старинный резной шкаф, полурассыпавшийся и не прилегавший плотно к стене. Двое уставились на этот шкаф и, лишь переглянувшись, одновременно подошли к нему и начали двигать. Шкаф был очень легким, ибо был абсолютно пустом. Роуз и Марк оказались отличными напарниками, их мысли работали в одном направлении, и не было никакой нужды переговариваться между собой вслух.
Мужчина и женщина были уверены, что найдут еще одну дверь в стене, но слегка разочаровались, отодвинув шкаф, - за ним ничего не оказалось. Уже начав задвигать его обратно, Роуз вдруг неожиданно остановилась, увидев какую-то слегка вдавленную в бетонный пол полоску.
Открывшаяся взору картина потрясла и без того потрясенных соратников. Нет, они, конечно, догадывались, что здесь, в том погребе, было что-то еще, однако никто из них не ожидал увидеть там еще одну дверь, тем более уводящую снова вниз.
- Может, здесь тайник Маргарет? Что, если она прячет там золото, или бриллианты, или тайно вывезенные из-за границы старинные картины… или наследие нации?.. - спросил Марк, глядя на слегка позеленевшую женщину. Она многозначительно посмотрела на молодого человека, не в силах произнести ни слова; какое-то жужжавшее над ухом чувство душило в горле все роящиеся мысли, пытающиеся вырваться наружу. Она будто понимала, что самым худшим ее опасениям вот-вот предстоит сбыться.
Глядя на ее решительный взгляд, устремленный в пол, портье полностью отодвинул шкаф и, присев на корточки, лишь растерянно присвистнул.
- Черт, вот это замочек, - сказал озадаченно он, потирая лоб.
- А что с ним не так? Его не открыть? - наконец, переводя глаза с пугающей дверцы в полу, уводившей в неизвестность, спросила Роуз.
- Да нет, открыть, конечно, можно. Все можно. Но придется повозиться. Вот что, мадам, ступайте наверх и стойте на шухере. Вдруг миссис Страйзберг возжелает вернуться. Слегка расстроенная женщина, боясь пропустить все самое интересное, неохотно побрела наверх и присела рядом с люком, открывавшим ей вид на работающего Марка. Парень снова разложил на брезентовой подстилке все свои инструменты и, по очереди крутя их в руках, поворачивал каждый из них к свету, осматривая краешки отмычек так, как ювелир определяет подлинность и стоимость бриллианта. Затем он начал пытаться подобрать нужную, вставляя каждую отмычку в замок и, каждый раз прислоняя ухо к полу, с затаенным дыханием слушал ее повороты.
Прошло часа четыре, и не вытерпевшая Роуз, отчаявшись, с раздражением крикнула:
- Может, уже высверлим этот чертов замок?!
- Мадам, - начал погруженный в серьезное думанье портье, - если бы здесь можно было просто высверлить, поверьте, я бы уже давно так и сделал, но здесь это невозможно. Замочек настолько маленький и хитрый… у меня нет подходящей отмычки, к тому же дверца его залита сверху бетоном. Если бы нам раздолбить эту часть… Но тут не успевший договорить Марк, подпрыгнул как ужаленный, ослепленной какой-то идеей, и, поднявшись наверх, со всех ног выбежал из сарая. Растерянная женщина предположила, что он отлучился по своим нуждам, но когда портье вернулся обратно, она увидела, как в руке он сжимает ту самую колючую проволоку, которую давеча перекусил, когда они пробирались через ограду. С захватившим его упоением или вдохновением мастера парень, усевшись снова возле бросающей ему вызов злополучной дверцы, взял одну из своих отмычек и начал паять куски от проволоки к ее кончику.
Так прошел еще где-то час, и Роуз, которая сверху, из-за спины мужчины, не могла видеть, что именно он там делает, облокотилась на стену, вытянув ноги вперед, и принялась ждать. Неизвестно, сколько еще прошло времени, прежде чем мысли женщины, унесенные далеко за пределы сарая, этого города, да и вообще, должно быть, всей Англии, прорезал четкий короткий звук поворачивающейся сердцевины снизу. Звук возвещал о том, что замок наконец-то поддался.
Через мгновение она была уже внизу, глядя на улыбающегося и зардевшегося от гордости Марка. По краям дверцы были встроены две складные железные ручки. В глазах напарников растворилась былая усталость и безнадежность, наполняя их торжествующим блеском и каким-то заговорщическим удовольствием. Живот щекотало волнительное предвкушение. Вот, прямо сейчас, они узнают, возможно, один из самых опасных и загадочных секретов столетия! Такова манящая и привлекательная особенность всех секретов, суть которых состоит в том, чтобы, преодолевая трудности, рискуя быть втянутым в опасные приключения, раскрывать их, наслаждаясь сокровищем, ослепляющим драгоценным светом своего искателя.
Глубоко вздохнув, они вдвоем взялись за ручки тяжелой дверцы и медленно приподняли ее. Открыв до конца, напарники увидели полностью черное пространство и растворяющуюся в кромешной темноте деревянную белую лестницу, подведенную к самому люку. Сперва двое не двигались, боясь потревожить молчание, накалено кричащее вокруг, и лишь пристально всматривались в глубину. Неожиданно напротив лестницы, где-то немного вдалеке, послышались железный звон и сдавленный, будто бы приглушенный кашель. Тело женщины покрылось мурашками, а молодой человек замер на месте как вкопанный, вжавшись руками в кромку, обрамлявшую отверстие, так сильно, что кровь от его белых пальцев, отхлынув, превратила их в ледяной белый цвет.
Он потянулся за фонариком, как вдруг что-то большое и черное, похожее на какую-то ткань, зашевелилось где-то напротив лестницы, куда совершенно не доходил свет. Железный звон стал острее, и хрипы, похожие на человеческие, приковали безмолвных свидетелей картины, словно гвоздями, к полу. Марк на ощупь взял фонарик, не сводя глаз с черного пространства, включил его и дрожащими руками принялся освещать все по очереди, начиная с самой лестницы. Роуз вцепилась руками в его плечо, замирая от ужаса. Неровная и дрожащая дорожка от света фонарика медленно проскользила по лестнице, уткнулась в бетонный пол и потихоньку направилась к месту, откуда раздавались звуки.
Желтоватый луч света разбился о беспорядочную гору каких-то тряпок и одеял, сваленных рядом со стеной, из которой с двух сторон на уровне метра над землей свисали тяжелые ржавые цепи, прячущиеся концами под стопкой этого хлама на полу. Стопка зашевелилась, покачивая цепи, и фонарь, блуждающий по ней, в ступоре остановился, осветив два черных блестящих глаза, смотрящих на свет, не пытаясь прищуриваться, выглядывая из-под рваных одеял. Затем глаза немного потупились и отвели болезненный взгляд в сторону. Из-за стопки сваленных вместе одеял, вслед за глазами, показалась седовласая голова бородатого чернокожего мужчины, которая обессиленно качаясь, то падала немного вниз, то снова приподнималась. Истощенное лицо, сплошь усеянное морщинами, выдавало в нем болезненного старика, лет пятидесяти.
Ошарашенная Роуз, открыв рот от полного шока, сражаясь с комком в горле и подступившими слезами, спустя пару минут, прищуривая глаза, слабо и неуверенно выдавила из себя:
- Мартин?
Черные как ночь глаза напротив сперва бродили отсутствующим взглядом по полу, а затем, начав нервно метаться, округлились, наполняя их мертвенный омут каким-то проблеском жизни.
Мужчина поднял свои глаза наверх, откуда послышался женский голос, с минуту сверля ими, казалось, мифические звуки, и, обессилено кивнув, упал без сознания.
Глава 17
- Ну и вляпался я! - сетовал на себя заметно нервничающий портье, просверливая дыры в тяжеленных, поржавевших от времени оковах, пытаясь снять их с болта. - Все! Больше никогда! Теперь точно! Завязываю! - все еще клял себя на чем свет стоит молодой человек, по очереди высвобождая руки, а затем ноги лежавшего неподвижно на истончившемся матраце старика. Тело его было настолько худым, что напоминало те самые устрашающие фотографии времен Освенцима, от просмотра которых слабонервных людей обычно просят воздержаться.
Роуз припарковала старенький арендованный "фольксваген" к воротам "домика с сюрпризом" и подстраховывала парня, пока тот выносил оттуда обездвиженное тело. Наконец, погрузив старика в машину, они тронулись с места. Молодой человек был слишком опытным в подобных делах, а посему воздерживался от всякого рода вопросов по данному поводу и не начинал разговор, и боялся, что женщина сама начнет их задавать. Марк знал: чем меньше знаешь - тем дольше живешь. Он уставился в окно автомобиля и, мрачный, погруженный в немое раздумье, безразлично посматривал на проносящиеся мимо деревья и поля, уводящие его все дальше от кошмарного, злополучного места.
Добравшись до отеля, Роуз, у которой всю дорогу черные струйки беззвучно стекали по пухленьким щекам, сказала:
- Надо сделать как-то так, чтобы я смогла провести его в номер, не вызывая подозрений. - И вытерла слезы, явно прикладывая большие усилия, чтобы взять себя в руки.
- Подозрений? - закричал наконец все еще плохо осознающий ситуацию Марк. Но инстинкты самосохранения взяли над ним верх, ибо опасность, исходящая от всей этой истории и от сидевшей за рулем женщины, казалась ему смертоносной.
Он умерил тон и сказал:
- Я возьму ключи и буду ждать вас у черного входа. Заверните налево за гостиницу и припаркуйте машину неподалеку.
Внося старика в номер к женщине, устрашающий авторитет которой вознесся в воображении Марка до небес, он вдруг почувствовал, как тело пострадавшего зашевелилось. Портье бережно положил его на кровать и отошел, не сводя глаз с мужчины. Тело старика, скрывающееся под изношенной одеждой, напоминало тело исхудавшего подростка, страдавшего анорексией. Он был несказанно легким для человека своего возраста и роста.
Оглянувшись назад, Марк встретился взглядом с заметно переживающей женщиной, в руках которой были зажаты тонкие сероватые бумажки:
- Здесь десять тысяч фунтов. Вас со мной никогда не было, и вы ничего не видели. В этом номере я живу одна.
Груз на душе, прижавший было к земле озадаченного портье, слегка ослабел и, казалось, почти спал. Он не знал, было ли то преступлением совести или же, наоборот, он сделал благое дело. Однако, взяв аккуратно сложенные друг к другу купюры, вышел за дверь, покорно сказав:
- Слушаюсь.
Женщина присела рядом с лежавшим на ее кровати мужчиной, лицо которого хоть и было бездвижно, источало запечатленную годами муку, исказив его лоб морщинами, а щеки - свисающей дряблой кожей на, казалось, слабо обтянутом черепе. Губы его были настолько сухими, что потеряли свой розоватый цвет, покрывшись белым, со шкурками, налетом. Послышался сдавленный стон, затем какой-то хрип, неожиданно резко открывший два больших черных глаза старика, будто бы внутренним толчком. Они вспыхнули огнем и мгновенно погасли, уставившись своим опустошенным взглядом на Роуз. Не успев открыться, веки его медленно опустились. Слабо облизывая засохшие губы кончиком языка, мужчина издал какой-то иной звук, походивший более на вздох облегчения, в реальность которого было сложно поверить.
Роуз принесла воду и смочила ею рот мужчины. Он снова открыл глаза и, прикладывая неимоверные усилия, хриплым голосом промолвил:
- Полицию - нельзя. И, пытаясь сказать что-то еще, снова упал без сознания.
На следующее утро Роуз проснулась от какого-то шума за окном. Крики взволнованных людей, собравшихся где-то недалеко от отеля, заставили ее встать с постели и выйти на балкон. Глазам ее предстала необычная картина: толпы папарацци, полицейских, людей в деловых костюмах и прочих обывателей окружили здание суда, из которого в наручниках выводили прячущую от вспышек фотокамер лицо женщину. Совершенно забыв о том, что у Маргарет в тот день должен быть суд, Роуз, чьи мысли метались вокруг полубездыханного Мартина, даже не смогла сразу сопоставить все кусочки вместе.
В новостях она узнала, что Маргарет Страйзберг, подозреваемую в соучастии в убийстве своего мужа, Джона Айвери, теперь обвиняли в самом убийстве и на этот раз из зала суда отвезли в тюрьму временного заключения подсудимых, ожидающих суда.
- Какой окажется развязка в деле по убийству Джона Айвери? Об этом мы узнаем через две с половиной недели на восьмом заседании по делу Маргарет Страйзберг! Оставайтесь с нами, у нас только самые свежие новости! - подмигивал с экрана телевизора Роуз полуоблысевший журналист.