Ирэн чувствовала себя так, словно все тело ее горело огнем. Несмотря на все свои заверения, ей казалось, что она больше не в состоянии управлять собой. С того самого момента, когда они встретились.
Шариф выпустил ее руку и наклонился поднять полотенца, небрежно брошенные на шезлонги около бассейна. Он протянул ей одно из них, и она молча взяла его в руки, не в силах отвести от него взгляд, когда он принялся вытирать свое мускулистое тело.
– Итак, кто мы теперь – друзья?
Она опомнилась и принялась вытираться сама.
– Друзья, – кивнула она.
– Интересно. – В его глазах вспыхнул странный огонек. – Я никогда не пытался дружить с женщинами. Особенно с теми, которые сводят меня с ума.
Ирэн запротестовала:
– Я не спорила с вами по поводу замужества вашей сестры уже…
– Я не это имел в виду.
Ирэн прикусила губу, потом выпалила:
– Вы можете забыть об этом? Можем мы быть просто друзьями? Потому что мне нужна эта работа. И я не хочу переживать из-за того, что в минуту слабости вы вдруг…
– Я не помешаю вам дожидаться своего мужа, – тихо сказал Шариф. – Кем бы он ни был. – Он глубоко вздохнул. – Но не могли бы вы кое-что сделать для меня?
– Что?
Шариф отвернулся, и прошло несколько мгновений, прежде чем он смог заговорить.
– Я думал… когда Азиза выйдет замуж, и ваша работа будет окончена… не смогли бы вы остаться еще на несколько дней. Пока не будет объявлено о моей помолвке. Пока… – Его голос прервался, и он посмотрел на нее. – Вы останетесь со мной, Ирэн, не за деньги, не как компаньонка, а как друг? Пока все не кончится?
В его голосе Ирэн услышала нотки отчаяния. Ему нужен был друг, который поддержит его, будет рядом в тот день, когда он подпишет себе смертный приговор. Она внезапно осознала, что быть эмиром – значит быть всегда одиноким, несмотря на богатство, великолепные дворцы и множество слуг. Он был окружен людьми, которые всегда рассчитывали видеть его властителем. Он должен казаться сильным во все времена. Кому он может показать свою уязвимость, или слабость, или сожаления? Кто защитит его самого?
Никто.
"Если бы только я могла всю жизнь быть рядом с ним, – подумала Ирэн. – Хотя мы и разные, мы могли бы быть счастливы вместе".
При этой мысли у нее сжалось горло. Она протянула ему руку.
– Да, Шариф, – сказала она. – Я останусь до конца.
Глава 8
Шариф смотрел из окна своего кабинета на Ирэн и Азизу, которые прогуливались в дворцовом саду.
Словно почувствовав его взгляд, Ирэн подняла голову. Шариф помахал рукой в знак приветствия, но Ирэн поспешно отвернулась.
Знала ли она?
Догадалась ли?
Шариф мрачно сжал челюсти. С каждым разом, когда он видел ее, ему было все труднее это скрывать.
Ирэн жила в его дворце уже три месяца. Три месяца она спала в комнате рядом с его спальней. Он разговаривал с ней, смеялся с ней. Видел, как остальные слуги проникались к ней уважением и даже любовью.
Три месяца пытки. Сидеть рядом с ней за обеденным столом, смотреть на ее темные полуопущенные ресницы, на полные румяные губы…
Все три месяца он страстно желал, чтобы она, только она была его королевой. Его женой.
По крайней мере, никто не догадывался о его чувствах. Но это было слабым утешением.
Потому что он больше не мог притворяться, что испытывает к Ирэн только физическое влечение. Он слишком уважал ее. И их отношения не были просто дружбой, как ни хотелось ему поверить в это. Правда была в том, что он был влюблен в нее.
Влюблен.
Оказалось, что любовь не была мифом. Или иллюзией. Она заполняла все его существо, и он уже не мог думать ни о чем другом. Он готов был на все ради счастья Ирэн. Убить ради нее. Умереть ради нее.
Он ее любил.
И он никогда не сможет назвать ее своей. Ни в браке, ни без брака.
Через неделю его сестра выйдет замуж. Ему остается лишь держаться подальше от Ирэн в течение этой недели, а потом пытка прекратится. Он не оставит ее во дворце ни на один день, невзирая на то, что однажды практически умолял ее не уезжать до его помолвки. Как только свадебные торжества закончатся, он отправит ее домой.
– Ваше величество, мисс Тейлор просит разрешения поговорить с вами.
Он резко повернулся и увидел стоявшего в дверях Хассана.
– Пригласите ее, – коротко сказал он.
Хассан поклонился и собрался было уйти, но замешкался на пороге.
– Можно спросить у вас совета, ваше величество? Не сочтете ли вы неподобающим, если я приглашу мисс Тейлор составить мне компанию на банкете в честь замужества вашей сестры?
– Я запрещаю вам делать это, – вырвалось у Шарифа, прежде чем он успел понять, насколько выдал себя. Глаза Хассана удивленно расширились.
– Понимаю, – медленно произнес он. – Есть какие-то причины, почему бы я не…
Шариф старался казаться спокойным и холодным. Но его обуяла ярость, которую он не смог сдержать. Он бросил свирепый взгляд на своего доверенного друга, и Хассан едва не отшатнулся.
– Вот как, – тихо произнес он. – Значит, дела обстоят так? А она знает…
– Нет, – резко сказал Шариф. – Она не знает и никогда не узнает. Как только моя сестра выйдет замуж, мисс Тейлор вернется домой.
– Понятно. – Хассан немного помедлил. – Слуги любят ее, сир. Хотя она и не родилась в Махтаре, всем видно, как она любит эту страну. Ваши люди с радостью служили бы ей, если бы вы решили…
– На следующей неделе будет объявлено о моей помолвке с Калайлой ал-Бахар.
Хассан с удивлением посмотрел на Шарифа. Ему не нужно было говорить, как слуги относятся к Калайле. После ее двух плачевных визитов в прошлом Шариф и так знал об этом.
– Никто не должен знать о моих чувствах к мисс Тейлор, – тихо сказал он. – И прежде всего, она сама.
– Мне очень жаль, – сказал Хассан. – Должен ли я проводить ее к вам?
Шариф взглянул на него и покачал головой:
– У вас все написано на лице. Выйдите через боковую дверь. Я сам впущу ее.
Оставшись один, Шариф глубоко вздохнул. Его руки дрожали, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы придать лицу выражение безразличия. Потом он подошел к двери и распахнул ее.
Ирэн была прекрасна. Шариф подумал, что ни один мужчина не смог бы устоять перед ней. На ней было простое облегающее розовое платье, такого же цвета, как и то, в котором он увидел ее в первый раз той лунной ноябрьской ночью. Волосы были забраны в высокий узел на затылке. Алая помада подчеркивала прелестный изгиб ее губ. И даже новые очки в темной оправе показались ему сексуальными.
– Вы в очках, – только и смог выговорить он.
– Я знаю, – печально сказала она. – Я потеряла контактные линзы сегодня утром. И заказала новую пару, но их доставят только к вечеру.
– Чему обязан удовольствием видеть вас?
Она посмотрела ему в глаза, и выражение ее лица сделалось суровым.
– Вы должны отменить эту свадьбу.
Откуда она знала, что он страстно желал именно этого? Как она догадалась?
– Я не могу. Я давно уже пообещал жениться.
– Не так уж давно, – нахмурилась Ирэн. – Всего полгода назад.
Полгода? Прошло уже почти двадцать лет!
И тут Шариф осознал, что Ирэн говорит не о его свадьбе, а о свадьбе Азизы. Он чуть было не проговорился. Покачав головой, он попытался сосредоточиться на том, что она сказала.
– Это Азиза просила вас поговорить со мной?
– Она умоляла меня. – Щеки Ирэн порозовели. – Она считает, что вы, возможно… прислушаетесь ко мне.
Шариф замер. Его сестра была совсем неглупа. Если она знала, что Ирэн имеет на него влияние, как долго это будет оставаться секретом для остальных, включая саму Ирэн?
– Мы уже это обсуждали, – сказал он.
– Азиза должна поступить в колледж. Она очень способная девушка. Нужно дать ей шанс…
– Поздно. Свадьба будет через неделю, – угрюмо сказал Шариф, скрестив руки на груди. – Если у вас больше нет…
Ирэн вздохнула:
– Я все равно уже должна уходить, или я опоздаю…
Она прикусила губу.
– Опоздаете куда? – резко спросил он.
Ирэн густо покраснела.
– Никуда. Это не важно.
Было ясно, что она что-то скрывает. Внезапно Шариф вспомнил восторженное лицо Хассана.
– Куда вы идете?
– Я не думаю, что это имеет значение для…
– Это мое королевство. Вы компаньонка моей сестры. – Шариф понимал, что ведет себя грубо, но не мог остановиться. – У меня есть полное право знать…
– Ну хорошо, хорошо, – с раздражением ответила Ирэн. – Не нужно меня запугивать. Если это вас так интересует, я иду в турецкую баню.
– В турецкую баню? – переспросил он сдавленным голосом.
В его воображении сразу предстала обнаженная Ирэн, сидящая в клубах пара.
– Я ни о чем другом не слышала все это время, пока находилась здесь. – Она вздохнула, закатив глаза. – Очевидно, это нечто вроде спа-процедуры с массажем и чисткой лица. Я обещала Азизе, что посещу баню. А поскольку я уезжаю на следующей неделе, у меня уже почти не остается времени.
Ее последние слова повисли в воздухе. "Почти не остается времени". Молчание становилось неловким.
– Ну что ж, мне пора, – сказала Ирэн, сделав попытку улыбнуться. – Хотя мысль о том, что придется раздеться догола перед посторонними людьми, заставляет меня краснеть.
"Раздеться догола". Шарифа словно обдало жаром.
Он хотел бы быть свободным, чтобы заниматься с ней любовью.
Нет, больше этого.
Он хотел быть свободным, чтобы любить ее.
Ирэн подошла к двери, но в последний раз оглянулась и посмотрела на него взволнованным, умоляющим взглядом:
– Шариф, подарите Азизе свободу, которой вы лишены сами.
Все внутри его содрогнулось, когда он заглянул в ее лихорадочно горящие карие глаза.
– Я подумаю, – невольно вырвалось у него.
Ирэн от удивления моргнула.
– Что?
Ему нужно было, чтобы она ушла. Пока он не потерял самоконтроля и не сделал того, что могло бы разрушить жизни многих людей.
– Только уйдите скорее.
Его хриплый голос заставил ее пристально посмотреть на него. Потом она глотнула и отступила на шаг. Он испугался, что она могла что-то прочитать по его лицу. И тут он понял.
Она увидела на его лице правду. Что он с трудом сдерживает себя, чтобы не сделать ее своей. Что он готов поступиться своей честью и пренебречь последствиями.
– Я ухожу, – пробормотала она и выбежала из комнаты.
Шариф подошел к окну, прижался лбом к стеклу и закрыл глаза. Он вспомнил, как впервые увидел свою сестру. Она была крошечным пищащим комочком, который он держал в своих мальчишеских руках. Беззащитная, маленькая, никому не нужная сиротка. И он поклялся любить и защищать ее.
Шариф медленно открыл глаза.
Он не мог этого сделать. Достаточно того, что он собирался погубить свою собственную жизнь. И он не мог позволить своей сестре сделать то же самое. Она совершила ошибку, соглашаясь на этот брак. Но он не допустит, чтобы эта ошибка оказалась для нее роковой.
Он защитит ее. Как делал всегда.
Шариф подошел к столу, снял телефонную трубку и набрал личный номер султана Захаркена.
Когда султан ответил на его звонок, он заговорил с Шарифом сердечно, даже по-дружески. Но когда он понял, что Шариф звонит не для того, чтобы обсудить их коммерческие интересы в нефтяном бизнесе, а чтобы отменить свадьбу, его голос стал ледяным.
– Вы осознаете, что некоторые люди воспримут отмену свадьбы как акт объявления войны? – спросил он.
Шариф напрягся, вспомнив сожженный дотла дворец, пожары в городе и плач голодных детей. Но его страна изменилась. И изменился он сам. Он больше не был пятнадцатилетним мальчиком. И полностью владел ситуацией.
– Махтар всегда был и всегда будет величайшим другом и союзником Захаркена, – заверил он. – Так же как и я вашим. Но сердца молодых так изменчивы, к несчастью. Вспомните себя в ее возрасте.
– Да, – холодно произнес султан. – В этом возрасте я впервые женился.
– Когда мы с вами были молоды, мир был совсем другим, – сказал Шариф, словно они были ровесниками.
– Вы правы. Молодежь сейчас понятия не имеет о долге. Мои собственные дети…
Султан замолчал, и Шариф тут же подхватил его мысль:
– Совершенно верно. Но дружба между странами и их правителями не меняется. Как и существенные доходы от совместных предприятий. – Он сделал паузу. – Будет жаль отказаться от миллиардного проекта, который мы с вами обсуждали, из-за частных соображений…
– Вы и в самом деле рассчитываете, что я соглашусь на наше партнерство? После нанесенного мне смертельного оскорбления? Мне следовало бы собрать генералов и приказать им ввести танки в вашу столицу.
– Вы, конечно, свободны в своем выборе. Но ваши генералы предупредят вас, что у нас имеется современная и хорошо тренированная армия. – Шариф вздохнул. – Жалко будет обречь на смерть наших самых преданных подданных из-за того, что глупенькая девятнадцатилетняя девчонка решила, что она слишком молода для замужества и материнства.
– Надо мной станут смеяться. Скажут, что меня бросила невеста из-за того, что я старик! Я – человек в самом расцвете сил! Ничто не компенсирует потерю чести!
– Никто не станет смеяться, когда узнают, что моя сестра отказалась от свадьбы не ради другого мужчины, а для того, чтобы поступить в колледж. Ваши люди скажут, что вам повезло избавиться от жены, которая будет пренебрегать своими обязанностями ради научной карьеры. – Шариф сделал паузу. – Но больше всего они будут говорить о том, что вы ловко отомстили мне, заставив согласиться на невыгодные условия нашей сделки.
– Сделки? – Султан откашлялся. – Какой сделки?
Шариф понял, что он победил.
– Сделки, в которой я беру на себя все финансовые риски и плачу миллиарды долларов за разведку нефтяных месторождений, их разработку и транспортировку нефти, в то время как вы получаете все доходы.
После этого все пошло как по маслу. Гнев султана испарился, а его место заняли жадность и приятные мысли о том, как все будут говорить, что могущественного эмира Махтара провели при заключении делового соглашения. К концу разговора султан уже смеялся.
– Даже мои собственные дети не стоили мне так дорого, – с восторгом сказал султан. – Пожалуйста, передайте вашей сестре мои наилучшие пожелания и сердечную благодарность.
Повесив трубку, Шариф чуть не застонал. Цена этого соглашения будет намного выше, чем траты на закупку приданого. И ему придется оплатить все расходы из собственного кармана. Понадобится лет двадцать, чтобы восстановить свое состояние. Если это вообще будет возможно.
Но это он переживет. В действительности он не смог бы пережить другого – если бы его любимая сестра была несчастлива в браке без любви.
Но если бы не вмешательство Ирэн…
Шариф задержал дыхание. Он должен видеть Ирэн. Прямо сейчас. Сказать ей, что свадьбы не будет. Она должна быть первой, кто об этом узнает.
Выйдя из кабинета, он пошел по коридору к комнате Ирэн. Она оказалась пуста. И тут он вспомнил. Турецкие бани. Развернувшись, он с неподобающей его положению поспешностью направился в женское крыло дворца. Служанки с изумлением смотрели на него, но никто не рискнул остановить эмира, когда он вошел в темное помещение, где находилась женская баня.
Шариф остановился.
Когда его глаза привыкли к полумраку, он увидел, что внутри находятся только две женщины – Ирэн и пожилая служительница, которую много лет назад выписали из Стамбула.
Ирэн, частично прикрытая полотенцем, лежала на мраморном лежаке лицом вниз, а служительница делала ей массаж. Внезапно полотенце соскользнуло с тела девушки и упало на пол.
Шариф почувствовал, как у него остановилось дыхание. Он забыл, зачем пришел сюда.
Служительница удивленно взглянула на него, но он приложил палец к губам, а потом жестом приказал ей удалиться.
Пожилая женщина неодобрительно посмотрела на него, но что ей оставалось делать? Он был эмиром. Впервые в жизни Шариф воспользовался своей властью для достижения личных целей.
Служительница ушла, а Шариф занял ее место. Он положил руки на спину Ирэн и начал осторожно массировать ее обнаженное разогретое тело.
Азиза предупредила Ирэн, что в турецкой бане будет много пара.
– Это нечто среднее между раем и адом, – сказала она и поспешно добавила: – Но вам там понравится. Поверьте мне.
Ирэн около часа сидела обнаженная на мраморной скамейке, окутанная густыми клубами пара. Время от времени служительница обливала ее горячей мыльной водой и растирала ее тело рукой в шершавой рукавице. После того как эта процедура была повторена несколько раз, Ирэн почувствовала, как ее кожа начала гореть и стала очень чувствительной к прикосновениям.
Хуже всего было то, что Ирэн ничего не видела, кроме расплывчатых теней. Она оставила очки вместе с одеждой в комнате для переодевания. И без них чувствовала себя беспомощной.
"Нечто среднее между раем и адом".
Такими были для нее прошедшие три месяца.
Она каждый день виделась с Шарифом, жила в одном дворце с ним, более того, спала в комнате рядом с его покоями. Каждое утро и каждый вечер она сидела напротив него за обеденным столом. Смотрела на его красивое смуглое лицо, слышала его голос. На людях они говорили о политике и международных событиях, обсуждали прошедший в Махтаре кинофестиваль или открытие новой художественной галереи. Наедине шутили и поддразнивали друг друга.
Шариф уже хорошо знал ее. Лучше, чем кто-либо другой.
После того как она начала учить арабский язык, Шариф стал приглашать ее в качестве хостес на встречи с послами и главами государств. Ирэн начала одеваться в дизайнерскую одежду, купленную в местных бутиках. Она появлялась в бальном зале под руку с Шарифом. Когда-то застенчивая и пугавшаяся незнакомцев, Ирэн стала чувствовать себя уверенно рядом с ним. И она делала все, чтобы очаровать и его друзей, и врагов. Ради него. Все, что она делала, было ради него.
Она хотела, чтобы он гордился ею. Она хотела, чтобы его глаза сверкали, когда он улыбался ей.
Но время от времени его глаза темнели, он пытался что-то сказать, но тут же замолкал. У Ирэн сжималось сердце, и она отворачивалась. Даже не спрашивая его о том, что он хотел сказать. Потому что она и так это знала.
И рай становился адом.
Через неделю, хочет она или нет, ей придется навсегда покинуть Махтар. Азиза выйдет замуж за человека втрое старше ее, а Шариф женится на женщине, которую презирает. И их жизни будут загублены. Так же как и жизнь ее самой.
– Стоп думать, – рявкнула служительница на ломаном английском. – Напряглась.
– Да, – послушно сказала Ирэн.
Служительница заставила ее встать, после чего окатила холодной водой.
– Идем, – сказала женщина. – Я отвести.
Она взяла Ирэн за руку, подвела ее к мраморному лежаку и помогла ей улечься на него лицом вниз.
– Закрыть глаза, – приказала женщина, и Ирэн послушалась.
Она постаралась прогнать от себя все мысли, в то время как умелые руки начали массировать ее плечи.
Но не успела Ирэн расслабиться, как внезапно руки замерли. Она услышала тяжелые шаги и тихое восклицание служительницы, после чего руки снова стали массировать ее с еще большей силой.