Да и вообще, с чего он взял, что сможет все объяснить? Обвинения достаточно серьезны, улики весомы - возможно, Нику придется не один день доказывать свою невиновность, а Аманде в это же время придется скрываться по темным углам. Если ее сцапает полиция и найдет при ней ожерелье - ее посадят, а если местные бродяги - ее зарежут. Она никого не знает в Англии, у нее нет здесь ни одного знакомого, и без Ника…
Огромная рука зажала ей рот, кто-то утащил Аманду за контейнер - и почти тут же мимо прошли, мирно беседуя, два охранника с резиновыми дубинками.
Аманда молча билась в железных объятиях, решив дорого продать свою жизнь, но в этот момент очень знакомый голос прошептал ей в ухо:
- Если ты все еще планируешь связать со мной жизнь, то перестань хотя бы лягаться. Я могу остаться без очень важных и дорогих для меня органов…
- Ник!
- Тихо.
- Ты сбежал?
- Почему сбежал? Отпустили.
- Какой ты молодец! Ты все им объяснил, и они тебе поверили, и теперь мы можем спокойно…
- Мы можем тихо выйти с территории порта, спокойно пройти мимо полицейского поста на трассе, незаметно сесть в автобус… и рвать отсюда когти.
- Но почему? Я не понимаю…
Ник смотрел в зеленые глаза, осторожно поглаживая своим жестким корявым пальцем нежную щеку, и млел от счастья. Мог ли он представить еще неделю - НЕДЕЛЮ! - назад, что будет сжимать в объятиях красивую юную девушку, чувствуя себя совершеннейшим влюбленным щенком?
- Какая ты красивая, маленькая…
- Ник!
- Что?
- Объясни мне, что произошло? И что будет дальше?
- Будет все по плану. Нам нужно добраться до городка Рочдейл, это недалеко от Манчестера. Собственно, нужно нам в замок Рочдейл, это там рядом. А произошло… Меня отпустили по счастливой случайности. Я так понимаю, тот громила подходит под… хм… ориентировку на сообщника Манон Дюпре.
- Ты что! Он совершенно на тебя не похож.
Ты - красивый!
За сорок три года Ника Картера как только не называли. В младенчестве - червячком, в детстве - шпаной, в юности - хулиганьем, потом легавым, копом, уродом и придурком - но вот красивым его не называл никто и никогда. Даже Мэри. Она его звала Годзиллой…
Он хлопал глазами, забыв, что хотел сказать дальше. А Аманда деловито стерла засохшую кровь с его небритой щеки, провела ладонью по жесткому ежику русых волос, обильно сдобренных сединой, а потом поцеловала его: сначала в обе щеки, потом в нос, а потом - крепко - в губы.
Когда Ник пришел в себя и отдышался, Аманда немедленно возобновила расспросы.
- Так что же, если его задержали как сообщника Манон, значит, тебя уже задерживать не будут? И когда ты сможешь поехать в свое управление? А куда в это время денусь я? Или мы сразу отправимся к этому лорду?
- Погоди. Сейчас наша задача - вернуть ожерелье. Подберемся к Манчестеру поближе, и я попробую позвонить в свое управление, но, мне сдается, меня и там уже считают преступником.
- А Интерпол?
- А что им, они-то меня не знают. Одним словом, пока мы все еще вне закона. И отправляемся в Манчестер.
- Только я очень хочу есть. И помыться. И поспать…
Ник со смехом прижал ее к себе.
- Бедная ты моя девочка! Совсем загонял тебя старый коп. Ладно. Сегодняшний вечер будет вечером отдыха. Но для этого нам надо выбраться из Дувра.
Накануне в полицейском управлении Манчестера происходил нелегкий разговор. Комиссар полиции сидел, уставившись в стену и упрямо поджав губы. Напротив кипел и булькал, не хуже чайника, спецагент Портер. А в кресле для почетных посетителей примостился лорд Джадсон Кокер Младший, граф Олдемский, более обычного напоминавший печального верблюда.
Портер потрясал папкой и восклицал гневно и обличительно:
- Хорош же ваш заслуженный сотрудничек!
Продался за какие-то… какие-то жалкие…
- Пять миллионов долларов. Три миллиона фунтов стерлингов…
- Благодарю вас! Я знаю курс валюты. И не надо иронизировать! Вы за него ручались!
- А я и сейчас не уверен, что…
- В чем? В чем вы не уверены? Он прилетел в Париж - знаете, что он сделал первым делом?
Поехал в магазин и начал скупать тряпки, словно женщина. А ведь в отеле его ждал полный гардероб! Камуфляж, согласно его легенде насчет импресарио.
- Может, вы с размером не угадали…
- Да он даже не заглядывал туда! Сразу прибарахлился на казенные деньги.
- Послушайте, агент Портер!
- Нет, это вы слушайте. Потом он, вместо того чтобы следить за объектом, сам, своими собственными руками повез ее на место преступления. И там - у нас точные сведения - говорил с одним из служителей на выставке, а позже выяснилось, что именно этот служитель был связан с бандитами!
- Картер мог не знать этого и пытаться предупредить о готовящемся ограблении.
- Вы верите в такие совпадения? Я - нет.
Потом в его номере находят стреляные гильзы и ОЧЕНЬ интересную записку. Ознакомьтесь!
Комиссар хмуро пробежал глазами листок бумаги.
"Надеюсь, больше это не повторится. Вам платят не за то, чтобы вы разрушали чужие планы. Сидите в номере и ждите - срочные дела отзывают меня из Парижа, но к утру я вернусь, и мы с вами рассчитаемся. Ж.".
Портер с победным видом вскинул подбородок.
- Разве это - не доказательство того, что Картер продался?
- По мне, так это письмо могли написать кому угодно.
- Но оно оказалось у него в номере, а не у кого угодно. Однако самое главное заключается не в этом.
- А в чем?
- А в том, что Ник Картер совершенно натурально помог бежать Аманде Моретти, она же Манон Дюпре, и ни разу не попытался с нами связаться.
- Каким образом он мог это сделать?
- В кармане приготовленного для него костюма лежала записная книжка. В ней были все телефоны и адреса, все кодовые имена - все, понимаете? И он даже не притронулся к ней.
Все остальное время он занимался тем, что умело заметал следы. Наши люди потеряли их с Манон Дюпре по дороге в Кале…
Комиссар нахмурился еще больше и рявкнул:
- Вот что, агент Портер! Вы сами выбрали инспектора Картера, я вам его не навязывал. Так что нечего меня отчитывать, словно мамашу двоечника. Если он появится здесь, я его арестую, а потом передам вам. Это все, чем я могу вам помочь.
- Вряд ли, комиссар. Картера задержали в Дувре..
За банальную драку с матросом, между прочим.
Сейчас его везут в наше управление, в Лондон, и нам останется только выяснить местонахождение его сообщницы, а также изъять ожерелье и вернуть его владельцу. Честь имею, господа!
С этими словами агент Портер покинул кабинет комиссара полиции, пыхтя и булькая пуще прежнего.
Из кресла робко кашлянул лорд Джадсон Кокер Младший.
- Комиссар, вы же не думаете, что…
- Хотел бы не думать, ваша светлость. Хотел бы вообще ничего не знать об этом несчастном, простите меня, ожерелье. Но вы сами слышали.
Я даже представить не могу, что случилось с головой этого старого дурака. Влюбился он в нее, что ли, в эту воровку!
Лорд Джадсон мечтательно вздохнул.
- Ах, ради любви мужчины способны на любые глупости… Но я все равно не верю в то, что инспектор Картер мог стать преступником.
Он спас мне жизнь и честь.
- Ваше лордство, поверьте, мне было бы чертовски неприятно его арестовывать - но долг свой я выполнил бы до конца.
Граф Олдемский немного суетливо поднялся с места и стал пробираться к двери.
- Что ж, поеду. Жаль, что так вышло. Всего доброго, комиссар, и держите меня в курсе, если можно.
- Конечно. Всего доброго.
Несколько часов спустя онемевший от ярости агент Портер разглядывал сидящего перед ним на неудобном табурете задержанного из Дувра. Жан кротко и терпеливо таращился на него в ответ. Наконец Портер разлепил сжатые губы и прошипел:
- Кто. Это. Такой.
Один из полицейских неуверенно кашлянул.
- Согласно оперативной ориентировке, стало быть, задержан на пароме "Жозефина", как полностью подпадающий под приметы…
- Понятно. А имя вы у него спрашивали?
- Так точно. Назвался Жаном Леруа.
- Отлично.
Агент Портер резко развернулся и пулей вылетел из допросной комнаты.
Жан Леруа философски задумался о том, какая нервная работа у копов.
Сопровождающие недоуменно переглянулись.
Четверть часа спустя по всем графствам и крупным населенным пунктам была разослана специальная ориентировка.
"Принять все меры к задержанию опасного преступника Николаса Картера; сорока трех лет, белый, телосложения плотного, рост шесть футов один дюйм, сломанный нос, глаза серые, волосы русые с сединой. Возможно, вооружен и представляет особую опасность при задержании.
Также с ним, скорее всего, находится женщина, на вид двадцать пять-тридцать лет, белая, блондинка, глаза зеленые, рост пять футов десять дюймов, телосложение нормальное…".
Глава 15
Ник и Аманда
Они без особых приключений выбрались за территорию порта, а потом сели в автобус до Эпсома. Не доехав до города несколько миль, они вылезли и пошли пешком. На вспомогательной дороге Ник знал один мотель - они жили здесь с Мэри во время свадебного путешествия.
Да, это было чертовски давно, но Англия - консервативная страна, здесь не любят перемен.
И он оказался совершенно прав - мотель стоял на прежнем месте, и прожитые годы только прибавили ему очарования. Совсем заросли плющом некогда белые стены, осенние мелкие розы цвели в палисаднике, и толстая белая кошка грелась на крыльце в лучах вечернего, невесть откуда взявшегося солнца.
Номера свободные в мотеле тоже были. Вернее, только свободные и были. Хозяйка постояльцев не видела уже давно и потому до смерти обрадовалась паре влюбленных. Возраст супругов она тоже одобрила - в душе. Желательно, чтобы муж был старше жены, но все еще достаточно привлекателен. Вот, как мистер и миссис Смит.
Ник и Аманда получили затейливый ключ с номерком и прошли на второй этаж по скрипучей и крутой лестнице. Номер оказался довольно большой комнатой с широкой кроватью, камином, двумя креслами и даже с большим старинным трюмо у окна. Ванная располагалась в конце коридора и была общей для всего этажа, но поскольку постояльцев больше не было, то можно было считать, что номер у них - со всеми удобствами.
Аманда умчалась в ванную, захватив с собой единственный банный халат, висящий на вешалке, а Ник присел в кресло и пересчитал деньги. К счастью, кроме франков в пачке Карло Моретти были и доллары, иначе хозяйка могла заподозрить неладное. Эти пожилые леди в провинции обожают слушать криминальные новости - вспомните хоть мисс Марпл…
Он очень устал - так устал, что даже спать уже не хотел. Болели натруженные мышцы, саднило стертые веслами ладони, противно ныла больная нога. Ник сидел, медленно погружаясь в пучину собственного возраста и усталости.
Опять вернулись мысли об Аманде и обо всем том, что происходило между ними за последние несколько дней. Безумие, чистое безумие. Девчонка - и старый, битый жизнью коп. Красавица и Чудовище.
Ему впору удочерить Аманду, а со временем выдать ее замуж и по-стариковски радоваться ее счастью вместе с Карло Моретти, сидя на почетном месте во время свадьбы…
Тут он представил себе какого-нибудь молодого охламона рядом с Амандой - и немедленно озверел. Даже мысль о том, что кто-то другой будет ее обнимать, приводила в бешенство. Ник сидел и страдал, а тысячи демонов раздирали его душу на части. Их путешествие подходит к концу, и скоро очарование авантюрных приключений исчезнет. Жизнь наладится. Аманда вернется во Францию, он останется в Англии. По выходным они будут созваниваться.
Точнее, Аманда будет звонить, сначала часто, потом все реже…
Ник вскочил, зашагал по комнате, шипя от злости. Перестань, легавый, перестань! В твоем возрасте глупо страдать по поводу того, что могло бы быть, но так и не произошло. Сейчас твоя задача - довезти до хозяина ожерелье и все объяснить. Первым делом про себя - потому что некому, кроме него, защитить Аманду. Джадсон все поймет, в этом он не сомневался. Ведь именно Джадсон пятнадцать лет назад едва не сел в тюрьму по ложному обвинению. Тогда ему помог младший инспектор Ник Картер, сейчас помощь требуется старшему инспектору Картеру.
Аманда вернулась в комнату, напевая какую-то французскую песенку и продолжая вытирать волосы, от горячей воды и мыла завившиеся мелким бесом. От нее пахло чистотой и счастьем, она была абсолютно спокойна и весела, словно птица.
Неожиданно Ник даже разозлился на нее за подобное легкомыслие.
- Учти, успокаиваться рано. Сегодня мы должны набраться сил, а завтра у нас будет марш-бросок через пол-Англии…
- Я знаю. Иди, мойся.
- Аманда, ты пойми, мы в розыске, и это очень опасно…
Она посмотрела него, и изумруды ее глаз горели спокойно и ярко - любовью.
- Я знаю. Но ведь ты со мной? С тобой не может быть опасно.
Он удрал в ванную - от этих глаз, от этой любви, от собственной слабости, которая охватывала его при виде стройных босых ножек и тонкой талии девчонки-акробатки… Удрал под горячий душ, хотя чувствовал, что ему впору принять холодный.
Он стоял, зажмурившись, и вполголоса ругал мыло, попавшее в глаза, и сквозняк, садивший по ногам неизвестно откуда.
Аманда прижалась к косяку и смотрела на своего мужчину. Во всем мире не было мужчины прекраснее.
Широкая спина бугрилась мускулами; узкие, как у подростка, бедра, мускулистые ноги футболиста, крепкая шея, могучие плечи - Ник Картер был соткан из мышц и мускулов. И еще - из шрамов. Аманда перевидала на своем веку немало ран и ссадин, так что хорошо представляла боль, выпадавшую на долю Ника. В основном здесь были шрамы от ножевых ранений, но встречались и "звезды" пулевых.
Ему стреляли в спину, совали в него ножи, подло, исподтишка, а он шел вперед - огромный, сильный, надежный. Не жалуясь и не боясь, шел и делал свое дело.
Аманда медленно потянула пояс халата, повела плечами… Мягкая ткань упала на пол коридора, дверь ванной тихонько закрылась.
Он почувствовал не прикосновение - аромат. Жасмин и лаванда.
Это не были духи, не был шампунь.
Так пахла ее кожа, Аманды. Ее волосы.
Потом было прикосновение - и оно было прекрасно.
Руки девушки скользнули по его спине, погладили плечи, стали на несколько секунд сильными, жесткими - размяли затекшие мышцы. Потом снова стали нежными и мягкими, поплыли по телу лебединым пухом, дуновением ветра…
А потом эти руки обвились вокруг его талии, и тогда он развернулся к ней, не в силах больше стоять без движения.
Горячая вода стала прохладной - старенький нагреватель не выдерживал такого напряжения, не успевая согревать воду. Очень кстати.
Мужчина подхватил ее за бедра, притянул к себе, со стоном впился в нежные губы, нещадно царапая атласную кожу щетиной. Она чуть откинулась назад, изогнулась в его руках, не держась, только обнимая. Она знала - эти руки ее не выронят.
Цирковые знают цену хорошей поддержке.
Он не закрывал глаза во время поцелуев, и прямо перед ним сияли изумрудные звезды ее глаз. Потом он отстранился - но только для того, чтобы окинуть ее всю восхищенным взглядом. Окинуть взглядом - и покрыть поцелуями, тоже всю.
Стройную шею, точеные плечи, упругую грудь… нежные бутоны сосков, каменеющих под его губами…
Гибкая тростинка - стальной клинок. Атлас кожи скрывает крепкие тренированные мышцы.
Стройные ноги привычным движением наездницы обхватывают его бедра.
Теперь они спаяны намертво, кожа к коже, сбиты в одну плоть, и одно дыхание у них, и одно сердце бьется в груди, голове, ушах, отсчитывая часы и секунды, века и мгновения…
Дышать.
Быть.
Одно и то же: любить-дышать-быть…
Где заканчивается свет и начинается непроглядная тьма? Может быть, там, где сияет тысяча солнц - ведь за ними не разглядеть света.
Он входил в нее медленно, из последних сил сдерживая себя, боясь причинить боль, ранить, растерзать ее своей любовью… Но она была бесстрашной, маленькая акробатка, отважная наездница - она сама рванулась к нему навстречу, раскрылась невиданным цветком, разлилась по пылающему телу прохладным ручьем, приняла в себя его силу и нежность и тут же вернула их стократно…
Единый ритм, единый стон, единый вздох.
Так хорошо, что невозможно остановиться, но и продолжать нельзя, потому что сердце бьется уже за границей тела и кровь стала золотой лавой, а дыхание обжигает горло… И стынут прохладными каплями росы на спаленных страстью губах слова:
Я люблю тебя.
Мой. Моя.
Навсегда - и еще на одну минуточку…
А потом, оглушенный легкостью в собственном теле, непривычно молодой и сильный мужчина сгреб женщину в охапку - так несут цветы любимой, охапкой - не букетом. Успел закрыть воду, подхватил на ходу сиротливо съежившийся под дверью халат, ногой босой и мокрой открыл дверь комнаты, внес груз, драгоценнее которого нет, бросил хохочущую, мокрую, счастливую - на постель. Запер дверь, повернулся к ней лицом, подошел ближе - и она приподнялась навстречу, обняла за бедра, грудью прижалась так, что он застонал от возбуждения, а потом скользнула вниз, как лиана по дереву, а губы грешные, горячие, и не понять, кто тут девчонка-несмышленыш, кто - взрослый мужчина, знавший не одну женщину в жизни… Или пацан - и богиня любви, мудрая и прекрасная?
И все повторялось… Раз за разом, раз за разом; века проносились над разгоряченными головами, секунды счастья сливались в столетия.
Ник не думал о прошлом, потому что не помнил. Не было никакого прошлого. Были сонные темные годы. Владычица Зеленых Холмов заколдовала его на целую жизнь, а теперь вот разбудила, и все настоящее предстоит ему только сейчас, только с ней…
Аманда не думала о будущем. Ее будущее было рядом с ней, над ней, в ней - это ее мужчина.
Будущее слилось с настоящим, а все остальное не имело ни смысла, ни названия. Она чувствовала себя легкой и бестелесной, прекрасной и могучей, теплой и прохладной, и попадись ей сейчас точка опоры - перевернула бы мир одной лишь счастливой улыбкой.
Они не заметили, когда заснули, потому что и во сне не разомкнули объятий. И лишь под утро, перед рассветом Ник проснулся, разбуженный собственным тихим и счастливым смехом, испугался, что разбудит Аманду, - но она только замурлыкала во сне, как довольная жизнью кошка, потянулась всем телом, не просыпаясь, и теснее прижалась к нему.