- Ей надо быть поосторожнее, если она не хочет, чтобы Тая уволили. Здесь очень строго относятся к такого рода вещам.
- Какого рода вещам?
- Ну, тесному общению с гостями ранчо, - невозмутимо пояснил Бен.
- Тесному общению?
- Ты понимаешь, о чем я говорю.
Обычно Сара смеялась, когда он начинал ее поддразнивать по поводу эвфемизмов в речи. Сегодня был другой случай. Шум льющейся воды прекратился. Дверь в душ открылась. Он наблюдал в настенное зеркало, как она вышла и потянулась за полотенцем, старательно избегая встретиться с ним глазами.
В сорок два года она все еще была стройной женщиной. У нее сохранилась упругая грудь. Даже после двадцати лет брака вид ее обнаженного тела неизменно вызывал у него возбуждение. Возможно, это объяснялось тем, что доступ к ее телу он получал гораздо реже, чем ему хотелось бы. Так сложилось очень давно, и ее отказы удовлетворять его страсть уже стали автоматическими. И сейчас, когда он повернулся и шагнул к ней, она быстро закуталась в полотенце, как бы давая понять, чтобы он ни на что не рассчитывал. Бен взял ее за плечи, но Сара, неопределенно улыбнувшись, лишь поспешно чмокнула его в губы.
- Шляпа действительно великолепная.
- О, благодарю вас, мадам.
- Ты действительно думаешь, что Джош и Кэти…
- Тесно общаются? Конечно.
- Разве нам не стоит тогда поговорить с ним?
- Если мы хотим смутить его по полной программе, тогда вперед.
Он все обнимал ее, стараясь отвлечь от разговоров поцелуями.
- Бенджамин, я говорю серьезно.
- Мы можем обсудить это позже? Ты не заметила, что другой член семьи Куперов сейчас нуждается в твоем внимании.
Он уже не мог скрыть видимых признаков возбуждения и прижался к ней. Сара опустила глаза, и ее брови красиво изогнулись, означая удивление.
- О каком члене семьи мы сейчас говорим?
- О нем. Обо мне не думай. Я действую из чистого альтруизма.
- Позже. Я хочу преподнести тебе подарок.
- Но ты единственный подарок, который мне сейчас нужен.
Он прижал ее еще крепче и поцеловал в шею. Она позволила ему это, но когда он попытался сорвать полотенце, то остановила его.
- Позже.
Бен поцеловал ее в губы, но она не собиралась сдаваться. Упершись ладонями ему в грудь, Сара мягко, но настойчиво оттолкнула его.
- Бенджамин, мы опоздаем на завтрак.
Он отпустил ее и отвернулся, заметив свое отражение в зеркале - мрачное и неожиданно смешное в своей новой шляпе. Он сорвал ее и бросил на стул.
Все та же старая история. Повторяющийся круговорот из обиды, отказов в близости, уязвленной гордости, который преследовал их брак столько, сколько он себя помнил. Несмотря на реальное положение дел, о котором ему уже хорошо было известно, он, как мальчишка, всегда прокручивал другой сценарий под названием "Как по-другому это могло быть летом?". Ему уже казалось, что он сам напрашивается на разочарование и отказ.
Сара исчезла в спальне и появилась спустя несколько минут, предусмотрительно одетая в платье. Ее волосы были обмотаны полотенцем. Она вернулась с подарком, упакованным в бумагу и перевязанным красной лентой. Бен вытирал лицо, притворяясь, что не замечает ее. Наверное, она опять купила ему рубашку, за которую будет извиняться, потому что, скорее всего, подарок ему не понравится. Он из вредности подтвердит ее слова.
- Если она тебе не понравится, мне обменяют ее без проблем, - произнесла Сара.
- Спасибо.
Он взял подарок из ее рук и положил на стул.
- Я открою его позже. Мы можем опоздать на завтрак.
Украдкой бросив на жену взгляд, чтобы проверить, как она отреагировала на всплеск его злобы, Бен шагнул в душ и плотно прикрыл за собой дверь.
В то утро они отправились на прогулку верхом. Конечной целью их путешествия должен был стать "Привал". Они все очень любили это место, представлявшее собой высокий уступ на красной скале, который возвышался над лесом. Они словно оказывались на голове какого-то огромного воина, который стоит в дозоре и следит за вверенными ему владениями. Поездка предстояла долгая. Первые мили по петляющей крутой дороге через каньон были самыми сложными. Но через час маршрут менялся, дорога выравнивалась, переходя в высокое пастбище, по которому они в этот момент и проезжали, пересекая широкую долину. Лошади шли легко, как будто чувствовали, что вскоре их остановят, чтобы дать им передохнуть и выпить воды.
Из-за обильных весенних дождей трава в этом году выросла очень высокая и сочная. Лошадям приходилось высоко задирать головы, чтобы пробраться сквозь нее. Они походили на темные лодочки, разрезающие волны зеленого океана. Всадников было девять, включая Сару. Она, как обычно, ехала последней. Если не считать Джесса, помощника на ранчо, который вел всю их группу, она была лучшей наездницей. Однако Сара любила ехать последней, чтобы иметь возможность остановиться в любой момент, не тревожа остальных. Именно это она и собиралась сделать сейчас, когда заметила в траве незнакомый цветок. Ей захотелось сорвать его и забрать с собой на ранчо, чтобы сравнить с описанием, которое, возможно, есть в новом издании "Растений Скалистых гор".
Сара мысленно перебрала знакомые ей названия, в том числе и латинские, используя почти ту же схему, по которой она запоминала заглавия книг и их авторов. Но в это лето здесь царило такое буйство красок, что у нее то и дело возникали вопросы. Проезжая через каньон, она опознала корень бальзама, горечавку и другие растения. Но только что замеченный ею цветок был для нее новинкой. Она пропустила других вперед, замедлила ход, а потом повернула назад.
Она и Бенджамин ехали с Делстоками и двумя женщинами из Санта-Фе, которые прибыли накануне вечером. Эбби, Джош и другие ребята отправились к "Привалу" в сопровождении Тая по другому маршруту. Имя Делсток было изобретением Эбби для коллективного обозначения двух семей, Делроев и Брэдстоков, с которыми они познакомились три года назад во время первого приезда на "Перевал". Их дети, как и у Куперов, мальчик и девочка в каждой из семей, были примерно того же возраста. Между ними, как и между их родителями, сразу установилась связь. С тех пор каждый год они "воссоединялись" с превеликим удовольствием. Тот факт, что остальные пятьдесят недель года они жили как на разных планетах, за исключением поздравлений по телефону на Рождество и День Благодарения, казалось, только способствовал укреплению их дружеских отношений.
Том и Карен Брэдстоки были из Чикаго. Оба работали юристами и занимались частной практикой. Но если Карен защищала интересы бедных и угнетенных, то ее муж представлял сторону богатых "угнетателей", которых Карен называла "корпоративными гангстерами". Это противостояние было источником непрекращающейся "войны" между супругами, которая проходила на публике с применением всего запаса остроумия, смелых стратегий и вербовкой группы поддержки из присутствующих. Во всем остальном, насколько можно было судить, они казались идеальной парой. Оба были крупными, шумными и энергичными. Их взаимное влечение находило почти открытое выражение, что иногда сильно смущало Сару.
Делрои, уроженцы Атланты, походили на хиппи, казались необычнее и загадочнее. Фил, которого все, включая его жену, называли Делрой, владел фирмой по продаже компьютерного обеспечения. Детали не уточнялись, кроме упоминания, что это была продукция "развлекательного характера". Том Брэдсток всегда отпускал шуточки в адрес Делроя, говоря, что надо называть вещи своими именами: "Порно ведь тоже развлечение, да?" Делрой никогда не протестовал, а только таинственно улыбался. Его кожа всегда была покрыта темным загаром, а свои седеющие черные волосы он завязывал в хвост. На правом предплечье у него красовалась татуировка с каким-то китайским иероглифом, смысл которого тоже не открывался. У него было тонкое чувство юмора, будто человек постоянно говорит с подтекстом. Хотя многих женщин привлекают такие мужчины, Сара находила его поведение слишком надуманным.
Майя Делрой занималась целительством. Она работала по принципу поиска "кинетического фокуса", но каждый раз, пытаясь донести значение этих слов до Сары, обнаруживала, что та просто не может сосредоточиться. Наверное, это было свидетельством, что Сара нуждалась в исцелении. Воздушная и гибкая Майя носила яркую одежду - в красных, янтарных и оранжевых тонах. Каждое утро она вытаскивала из домика коврик, стелила его на траве и начинала заниматься йогой. Все это в обычной жизни наверняка вызвало бы у Сары неприятие, и она постаралась бы избежать дружбы с такой женщиной. Но Майя, как и Фил, обладала хорошим чувством юмора и умела быть ироничной по отношению к себе, так что казалось, будто вся ее "нетрадиционность" - это лишь элемент имиджа и игры, не больше.
Бенджамин говорил, что Делрои и Брэдстоки настолько разные, что вряд ли бы нашли общий язык, если бы не он и Сара, которые выполняли роль мостика, связующего звена. Ни одна из трех супружеских пар не имела, в сущности, объединяющих их интересов, но именно эта непохожесть и дружба их детей-ровесников позволяла им проводить две недели лета как закадычным друзьям.
Все уже отъехали довольно далеко, скрывшись из вида. Солнце стояло высоко в небе и нещадно палило. По небу плыли легкие, почти прозрачные облака, а внизу едва ощутимый ветер чуть шевелил траву. Сара сошла с лошади в поисках лучших образцов растений. Она сняла с себя соломенную шляпу и подставила лицо солнцу, закрыв глаза, словно пыталась вобрать в себя тишину и покой этого места. До ее слуха доносились лишь легкий шум от взмаха лошадиного хвоста и гул насекомых. Ей дали спокойного коня по кличке Рыжик, которому уже было четырнадцать лет. Конь не был самым лучшим на ранчо, но он отличался храбростью и покладистостью, поэтому Сара любила его и не хотела другого, хотя, зная ее мастерство всадницы, ей предлагались самые хорошие лошади.
Она открыла глаза и вытерла пот с лошадиной шеи, потом сорвала два цветка, желтый и белый. Аккуратно положив их в коробочку, которую она держала в нагрудном кармане как раз для такого случая, женщина задумалась. Она знала, где остановятся передохнуть остальные, так что торопиться не было необходимости. Сара снова оседлала Рыжика и пустила его медленным ходом. Она пыталась расслабиться, вдыхая все ароматы, которые им дарил этот день, но беспокойные раздумья о Бенджамине не отпускали ее.
Сару всегда удивляла сила человеческой привычки. Как могут два умных приличных человека, любящих друг друга, следовать предписанной кем-то модели поведения, не получая от этого никакого удовольствия? Это было выше ее понимания. Ей казалось, что они актеры какой-то пьесы и заученные однажды роли не оставляют им выбора. Сара часто задавала себе вопрос, насколько соответствует действительности чувство отверженности, которое Бенджамин так старательно разыгрывал в их семейной драме. Она фригидная стерва, а он похотливое чудовище. По прошествии многих лет они, как в надоевшей мыльной опере, превратились в карикатурные образы, не в силах сломать клише и поменять амплуа. Как же она устала от этого!
Целую неделю он ее просто игнорировал. Все из-за того, что в первую ночь после их приезда, после утомительной дороги и посиделок допоздна с Делстоками она отказалась ответить на его домогательства. Разве так сложно было подождать до утра? Разве нельзя было просто приласкать ее? Если бы он так и сделал, то, возможно, она бы и преодолела свою усталость и отдалась бы ему, как он того хотел. Но ласки были не для Бенджамина. Ему был нужен секс. Она так не могла.
Он не всегда был таким, но перемена началась незаметно, так что сейчас было бы трудно назвать момент перелома в их отношениях. Да, он постоянно испытывал большой сексуальный аппетит, который она была не в силах удовлетворить. Но разве не так обстояли дела у других супружеских пар? Сара никогда не умела обсуждать деликатные темы свободно, хотя и жалела, что не обладает той легкостью восприятия жизни, которая, возможно, помогла бы им в их интимной жизни. Однако у нее сложилось впечатление, что так ощущали себя большинство замужних женщин. После первых восемнадцати медовых месяцев, когда вы просто не можете насытиться друг другом, наступает естественное охлаждение и страсть умирает. Вы узнаете друг друга настолько хорошо, что жизнь невольно меняется. Добавьте сюда подрастающих детей и обычную жизненную рутину. Секс занимает свое определенное место, переставая быть главным в ваших отношениях.
Она не хотела сказать, что ей скучен секс, что она испытывает проблемы. Временами, когда они вдвоем уезжали куда-нибудь, их сексуальные эксперименты казались потрясающими, но это осталось в прошлом, когда дети были еще совсем маленькими, а Бенджамин проявлял гораздо больше терпения, мягкости и понимания. Теперь же, если она не реагировала на него немедленным включением, как электрическая лампочка, он делал все, чтобы внушить ей, какая она жестокая, холодная и несексуальная.
Наверное, эта нетерпеливость характеризовала всех мужчин среднего возраста. Их молодость прощалась с ними, смеясь им в лицо. Они хотели доказательств своего бессмертия здесь и сейчас, поэтому любой отказ воспринимался как удар по их мужскому самолюбию.
Как бы там ни было, но Сара не собиралась потакать ему. Поведение мужа казалось ей вопиюще несправедливым и неуважительным. Способы, которыми он стремился добиться своего, бесили ее. Постоянные обиды, молчание… Неужели он думает, что таким образом завоюет ее расположение? Больше всего ее ранило лицемерие Бена. На людях, перед детьми и особенно перед Делстоками он был воплощением галантности. Буквально на днях Сара услышала, как Эбби превозносит их до небес, говоря, что нет более счастливой семьи, чем их. Дочь хвасталась, искренне веря в свои слова. Ни она, ни один другой человек, казалось, не заметили, что Сара не перемолвилась и словом с своим мужем в течение целой недели.
Конечно, нечего было и рассчитывать, что хоть одна живая душа заметит, как некомфортно ей было с ним наедине. Бен нарушал тишину только для того, чтобы покритиковать ее. В остальное время он закрывался газетой или прятался за своим "Архитектурным дайджестом" или, хуже того, за этой жуткой биографией Ле Корбюзье, которую он якобы читал последние полгода. Создавалось впечатление, что Сара существовала где-то в самых холодных участках сознания своего супруга.
Конечно, Сара знала, насколько неравнодушен он к ней. Она догадывалась и о том, как раздражает мужа ее спокойствие. Возможно, Бену казалось, что ей все равно, потому что она не выдавала своего гнева, не кричала и не возмущалась. Наверное, так происходило и в других семейных союзах. Каждый из партнеров выбирал то оружие, которым умел виртуозно пользоваться. Его оружием было ледяное молчание. Ее оружием - и он знал, что оно всегда обеспечивало победу, - было спокойствие.
Но на этот раз она не собиралась устраивать затяжной бой, потому что чувствовала свою вину из-за утренней размолвки. В конце концов, у него сегодня день рождения. Хотя Бен и не извинился (а он никогда на ее памяти этого не делал), ему, должно быть, трудно было сдержать себя, когда она вышла из душа обнаженной. Но ее упрямство - скандально известное упрямство Дейвенпортов, которое помогло ее отцу сколотить состояние, - проявилось в очередной раз и заставило не уступать. Он просто хотел ее тела: а какого черта она должна была соглашаться на близость после всех его бесконечных обид и показного равнодушия?
Все образуется, как было не раз. Напряжение станет настолько невыносимым, что она сломается и расплачется, будет винить себя и уговаривать Бена найти себе кого-нибудь помоложе и погорячее. Она будет всхлипывать от рыданий, и он к ней присоединится. После этого у них будет секс. С оттенком трагизма и отчаяния.
Вскоре Сара увидела всадников. Некоторые из них спешились и стояли в тени тополей, а другие повели лошадей на водопой к скалистому берегу ручья. Бледные стволы деревьев казались миражом на фоне невероятной синевы гор.
Том Брэдсток и Делрой в сопровождении Джесса оставались внизу рядом с лошадьми. Две женщины из Санта-Фе составили им компанию. Бенджамин в своей новой шляпе сидел в тени, разговаривая с Карен и Майей. Джесс, увидев Сару, что-то выкрикнул ей, и все остальные тут же обернулись и приветственно замахали руками. Все, кроме Бенджамина, который просто сидел и смотрел в одну точку. Он словно раздумывал, надо ли принимать ее в их круг. Его взгляд был таким пристальным, что даже на таком расстоянии она почувствовала себя неуютно. Ей было интересно узнать, о чем он думал в этот момент. Любил ли он ее? Несмотря на обиды и наказания, которые он ей устраивал, она не ставила под сомнения свои чувства к нему. Она любила его и всегда будет любить.
Глава вторая
Тай и его группа играли уже больше часа, но Эбби не могла прийти в себя: радостные эмоции переполняли ее. Все вокруг грохотало. Группа играла в одном конце, а бар располагался напротив. Из большой столовой, где они отмечали день рождения ее отца, вынесли столы и стулья. Места было так много, что танцевали все: дети, родители, родители родителей, работники ранчо. Никто не разбивался на пары специально, просто каждый танцевал с тем, кто оказывался рядом. Хотя двери и окна на веранде предусмотрительно открыли настежь, в столовой было как в духовом шкафу. По лицам гостей пот лился ручьем, но, казалось, никто на это не обращал особого внимания.
Группа называлась "Пекло к завтраку". Эбби не совсем поняла, что подразумевалось под этим названием, но убедила себя, что, по меньшей мере, это звучало необычно. Их репертуар тоже приводил в изумление, хотя сегодня они в основном играли песни "Битлз", "Роллинг Стоунз" и "Иглз". Сейчас доморощенные музыканты представляли версию "Рожденный в США". Эбби отплясывала с Лейн Делрой и ее братом Райаном. Прошлым летом у них с Райаном было что-то наподобие романа, но, хвала небесам, это уже в прошлом. Теперь они снова стали просто хорошими друзьями. Все смеялись над отцом Райана, которого Эбби, честно говоря, находила слегка занудным. Он был одним из тех дяденек, которые вечно обнимают тебя как бы невзначай. Теперь он пытался научить Кэти Брэдсток какому-то непонятному африканскому ритуальному танцу.
Мать Эбби танцевала с Томом Брэдстоком, а отец дурачился в паре с Майей Делрой. Еще несколько лет назад Эбби была бы обескуражена тем, как ее родители выставляют себя напоказ, но сегодня она, напротив, гордилась ими. Ей нравилось видеть их счастливыми и смеющимися.
Взгляд Эбби то и дело останавливался на Тае. Он был слишком хорош и привлекателен. Во-первых, Тай, милый и чувствительный, выглядел, как Брэд Питт, точнее, был немного похож на него с большого расстояния. Во-вторых, он играл на гитаре и пел, как настоящая рок-звезда с MTV.