Лейси смерила Вика надменным взглядом.
- Я хороший репортер, Вик. И ты это знаешь. В этом Стелла права. А репортеры постоянно расследуют преступления, помнишь? Ты когда-нибудь слышал о журналистских расследованиях?
- Еще бы! И прекрасно знаю, что кроется за этим термином. Кто-то делает грязную работу и таскает каштаны из огня. Ты же собираешь вместе пару цитат, кое-что подправляешь и - бам! Пулитцеровская премия и общее признание.
- Эй, я вела криминальную хронику. И могу сама раскопать…
- Конечно-конечно. Теперь ты обозреватель мод в большом городе. И как же распознаешь киллеров? По особенностям внешности? По манере одеваться?
- Кого это ты пытаешься высмеять, Вик Донован? Я все о тебе знаю. Ты был первым копом в городе, где приходилось самому покупать себе патроны, где самым страшным преступлением была кража лыж или погоня подростков за коровами на украденном тракторе. Где самым ужасным секс-скандалом было открытие массажного салона, который церковь немедленно закрыла. За все то время, что я пробыла там, произошло всего одно умышленное убийство. Но разве ты его раскрыл, Шерлок Холмс? И не тебе указывать мне, как расследовать убийства! - воскликнула Лейси, вставая. Жаль, что бна допила вино: с удовольствием бы выплеснула остаток ему в физиономию. Идеальная возможность упущена!
И тут раздался грохот повалившихся на пол подносов с канапе. Джейми и Мишель бросились наводить порядок. Проследив за взглядом Вика, Лейси увидела Редфорда, тащившего Стеллу в глубь зала, за стеклянный экран, где стояли бутылочки с шампунем. Похоже, он считал экран звуконепроницаемым или предполагал, что Вик и Лейси держат весь зал в напряжении, поскольку не подумал понизить голос.
- Что ты мелешь, Стелла? Как у тебя хватает совести вытворять со мной такое?
- Я просто сказала твоему новому спецу по безопасности чистую правду. Это не самоубийство.
- Не будь идиоткой.
- Я не идиотка, бандит несчастный.
- Копы говорят, что она покончила с собой.
- И ты веришь здешним копам? Что они могут знать? И какое им дело до какой-то парикмахерши? Знаешь, что они заявили, когда я обратила их внимание на ее прическу? "У всех вас, цыпочки, прически - хуже некуда". Господи помилуй!
- Заруби на своей лысой башке: Энджела покончила с собой. И без того это достаточно паршиво. Слухи подобного рода вредят "Стайлиттос". И мне тоже, - прошипел Бойд.
- Что ж, может, тебе и есть что скрывать. В отличие от меня.
Раздался звук пощечины. Лейси отскочила, наступив Вику на ногу.
- Прости, - пробормотала она. Тот поддержал ее, но тут же отпустил.
Огненноволосый факел выкатился из-за экрана. Минуту спустя оттуда же показался Бойд, потиравший щеку. Пряча глаза от Лейси, он протиснулся к стойке бара. Лейси отвела Стеллу в сторонку.
- Стелла, у тебя все в порядке?
- Я-то да, а вот эта скотина пусть лучше побеспокоится о себе, когда ты начнешь задавать вопросы.
Очевидно, небольшой скандальчик только распалил Стеллу.
- Ничего, Лейси доберется до истины! Она, черт побери, лучший модный обозреватель в этом поганом городишке.
- Я в этом уверен, - вежливо кивнул Вик.
- Понимаете, Лейси прекрасно разбирается в деталях, этого у нее не отнимешь, - поделилась Стелла.
- О, она всегда разбиралась, - подтвердил Вик. Лейси поняла, что с нее довольно. И поэтому вцепилась одной рукой в Стеллу, а другой - в свою сумочку.
Бойд Редфорд, все еще поглаживая щеку, успел преградить им дорогу.
- Ну, Стелла, полагаю, теперь все наше грязное белье будет вывешено на всеобщее обозрение в дешевом таблоиде. Твоя подружка может быть довольна. Решай: либо подруга, либо работа.
Лейси хотела что-то ответить, но к Бойду приблизилась ехидно улыбавшаяся Жозефина с полным бокалом в руке. Взглянула в глаза бывшему мужу и выплеснула вино ему в лицо.
- Не можешь без сцен, верно, Бойд?
Черт, а ведь я хотела проделать это с Виком. Ну почему мой бокал всегда оказывается пуст?- с отчаянием подумала Лейси.
УКУСЫ МОДЫ
От Лейси Смитсониан
ВЫКАЖИТЕ НЕМНОГО УВАЖЕНИЯ: ЭТО ПОХОРОНЫ, А НЕ КОКТЕЙЛЬ-ПАТИ
Никак не решите, что надеть на похороны? Вы не одиноки. Большинство из нас просто выхватят из шкафа что-нибудь черное. Для многих женщин это означает вездесущее маленькое черное платье, то самое, которым вы обошлись на вчерашнем коктейль-пати, поздней вечеринке в клубе, недельной давности благотворительном балу и прошлогоднем праздновании Рождества. Но платье для вечеринок - не траурная одежда. Разве что, дин-дон, звонят колокола, злая колдунья мертва, и вы приглашены на торжество.
Дайте отдых маленькому черному платью. Вспомните черный, синий или столь же скромный костюм, купленный специально для собеседования при устройстве на работу, но ни разу не надетый, поскольку, по вашему мнению, чересчур вас старит. Именно он как нельзя лучше подойдет для похорон. Однако есть люди, боящиеся надеть черное на траурную церемонию. Вероятно, они слишком часто надевают черное на свадьбы, в театр и в рестораны. Но, на чем бы вы ни остановились, это должно быть не слишком облегающим, не слишком коротким, не слишком откровенным и не слишком нарядным. Может, ваши чувства к усопшему довольно противоречивы. Не стоит их выказывать. Прилагаю несколько полезных советов.
• Вуали, закрывающие лицо, предполагают неутешную печаль, так что, пожалуйста, оставьте их близким друзьям семьи, у которых на это есть достойные причины.
• Любовницам неприлично показываться на похоронах во вдовьем трауре. Это прерогатива вдовы, и если у последней имеются мозги, она не допустит появления у гроба нежелательных лиц.
• Если вы все же выбрали то самое маленькое черное платье, пожалуйста, убедитесь, что вырез не слишком велик, и подумайте о возможности сочетать его с шелковым кардиганом или хорошо скроенным жакетом, чтобы внести ноту серьезности.
• Не рекомендуются теннисный костюм и другие спортивные атрибуты, а также пастельные или яркие тона, гавайские рубашки, топы с американской проймой или платья без бретелек.
Разумеется, эти советы неприменимы, если вы идете на одну из сумасбродных и, мягко говоря, эксцентричных церемоний, когда, согласно распоряжениям дорогих безвременно усопших, скорбящие обязаны веселиться до рассвета, поднимая бокалы в память о нем или о ней. В этом случае вы и маленькое черное платье - именно то, что надо.
Глава 6
У всех людей есть свои способы обрести утешение после тяжелой недели. Выпивка. Горячая ванна. Роман. Незнакомец в дешевой забегаловке.
В пятницу вечером Лейси с головой нырнула в древний матросский сундук двоюродной бабушки Мими.
Утром она за шиворот потащила себя в офис, быстренько просмотрела "Укусы моды" на тему траурных нарядов, наспех набросанные после приема, перечитала свою колонку: "Не собираетесь же вы надеть ЭТО?", вышедшую в утреннем выпуске, немного поразмышляла над следующей, выбросила гору пресс-релизов, сказала Стелле, что вырабатывает стратегию, и поняла, что просвещению женщин в области выбора стиля и борьбы с алчными дизайнерами и большим бизнесом придется подождать. Она должна немедленно уйти из офиса.
Добравшись до дома, Лейси переоделась в удобные джинсы и старый изумрудно-зеленый свитер, сбросила стопку журналов со старого сундука, служившего журнальным столиком. Внутри хранились выкройки бабушки Мими конца тридцатых - сороковых годов. Сундучок, полный грез…
Перебирая яркие конверты, она ясно представляла фантазии Мими. Тут было все: от слаксов и костюмов до вечерних платьев. Мими свято хранила каждую выкройку, журнальные вырезки с изображением кинозвезд в похожих нарядах, которые она надеялась воссоздать. Кэтрин Хепберн, одетая для поездки за город, в слаксах и блузке, словно вышедшая из фильма "Ребро Адама", 1949 год. Барбара Стэнвик, эта неотразимая сирена, в изысканном платье Эдит Хед в "Двойной гарантии". И Джоан Кроуфорд, квинтэссенция бизнесвумен, в деловом костюме. "Милдред Пирс". 1945-й. Мими обожала мелодрамы.
Мими Смит имела в семье нехорошую репутацию полоумной старушонки, никогда не доводившей до конца начатое. Ее сундук был забит выкройками, купленными, но ни разу не открытыми, недошитыми или едва начатыми нарядами. Некоторые выкройки все еще были пришпилены к ткани. Портниха из Мими была никудышная, и все доказательства этого лежали тут вместе с кое-как сметанными деталями платьев: законченный рукав, обметанные петли, но неподшитый подол и неотстроченные вытачки. На каждые пять нарядов приходился один завершенный. Но выбросить остальные она не могла. Просто убирала их с глаз долой. Заворачивала в тонкую бумагу вместе с выкройками: крепы, шерсть, хлопок. Очевидно, намеревалась позже снова взяться за дело.
Лейси часто гадала, почему Мими так часто бросала начатое на полпути. Может, у нее кончались нитки, а при их покупке она влюблялась в другой фасон?
Немые свидетельства того времени, когда обществом поощрялось такое занятие, как шитье.
У Мими были благие намерения и прекрасное чувство стиля, но крайне неустойчивое внимание и невероятная рассеянность.
С конца сороковых по неизвестным причинам в коллекции не прибавилось ни единого экспоната. Ни выкроек, ни тканей, ни снимков кинозвезд.
Мими закрыла сундук и оставила Лейси крохотную машину времени, которая никогда не уставала переносить ее в более элегантную эру.
Ничто так не разделяет мужчин и женщин, как простой поход по магазинам. Мужчины, когда видят одежду, в первую очередь думают о размерах сорочек, брюк, пиджаков, обуви. Если все это подходит, значит, можно покупать. После чего мужчины едут домой и смотрят футбол по телевизору.
М-м-м, одежда хорошая. Теперь Тарзан не голый. Тарзан хочет Джейн голой.
Женщины же всегда воображают настроение, момент, сценарий.
Это платье будет идеально смотреться на пляже, под закатным солнцем… иду по песку, и волны лижут босые ноги, и я несу босоножки с тонкими ремешками, чтобы надеть позже. Нужно купить им в тон широкополую соломенную шляпу со светло-голубой лентой, заколотой камеей… Прекрасно подойдет для ужина при свечах на палубе белоснежного лайнера где-нибудь на Средиземном море. А потом, возможно, танцы в лунном свете…
Тот факт, что сценарий крайне неправдоподобен, поскольку никакого отдыха на пляже не планируется, не говоря уж о романтических путешествиях и прогулках по берегу моря на закате, мигом освобождает женщину от клещей идеального платья. Обычно она берет себя в руки и тяжело вздыхает. Разумеется, она такое не купит, хотя бы потому, что это ужасно непрактично. Зато почувствует себя лучше, потому что хотя бы на несколько секунд очутится на берегу и ощутит соленый запах моря. Кто-то будет ждать ее в ресторане, и на ней идеально подходящее к случаю платье.
Выкройки тетушки Мими производили такое же впечатление на Лейси.
- Моя двоюродная тетка - ненормальная старуха, - часто говаривал отец. Но Лейси никогда не думала так о Мими. У нее хранилась фотография двадцатипятилетней Мими, сделанная в сорок пятом, в конце войны. Влияние Голливуда было очевидным в томном взгляде и призывно разметавшихся волосах. Мими смотрела на мир со счастливым ожиданием и легким намеком на свою легендарную "странность". Лейси всегда была ближе к Мими, чем к остальным членам семьи.
Под воздействием фильма тридцать девятого года "Мистер Смит едет в Вашингтон" с Джимми Стюартом в главной роли Мими снова изменила фамилию на Смит. Семейство было в шоке.
- Никто не меняет фамилию на Смит! Только преступники называются Смитами! - бушевал отец. Но Мими была неумолима. Смит она была раньше и останется таковой до конца.
В начале войны она покинула дом и переехала в Вашингтон, став в глазах семьи не хлопотливой хозяюшкой, а подозрительной авантюристкой, после чего ее репутация была окончательно испорчена.
- Совершенно спятила, психопатка чертова, - отзывался о ней отец. Стивен Смитсониан высказывался только в тех случаях, когда хотел подчеркнуть очевидное или повторить мнение окружающих. При этом он, как правило, ошибался. - Мими Смит никогда не закончила ни единого гребаного дела в своей жизни, - добавлял он.
Вообще-то Мими иногда удавалось дошить платье-другое. Во время Второй мировой войны правительство, поощряя патриотический пыл, призвало переделывать старую одежду, чтобы сэкономить ткань, необходимую для военных нужд. И Мими приняла вызов. Пока ее брат, дед Лейси, храбро сражался на фронте и после одного сражения был объявлен без вести пропавшим, Мими вытащила из шкафа его лучший синий саржевый костюм и переделала на себя. Выкройка из популярного журнала "Шей и чини для победы" все еще лежала в сундуке вместе с древней правительственной публикацией. Когда оказалось, что ее брат все-таки выжил и вернулся домой, мечтая поскорее надеть шикарный синий костюм, разыгралась настоящая драма. Бедняга пришел в бешенство, увидев, как распорядилась его лучшим нарядом Мими. И злился на сестру до конца жизни, хотя та пыталась объяснить, что переделала костюм в память о нем, когда все считали его погибшим.
Одна Лейси прекрасно себя чувствовала в обществе старушки и в окружении ее темной мебели и ярких красок. И старалась проводить летние каникулы в Джорджтаунском доме Мими Смит, отдыхая душой от хаоса оранжевого с желто-зеленым и дешевой сосновой мебели, навязанной семье матерью. Кроме того, у Мими была своя библиотека.
Лейси наткнулась на сундук еще в пятнадцать лет, когда приехала в гости к Мими. Большой, черный, перехваченный кожаными ремнями. Такой же волнующий, как пиратский сундук с кладом. И он стоял на чердаке, который Лейси тоже обожала. Родительский одноэтажный дом в Денвере не имел тайных уголков, которые хотелось бы облазить. Ни подвала, ни чердака, ни клада.
- Ну, открой его, Лейси, если так уж любопытно.
Лейси почти боялась, что сундук не оправдает ее ожиданий. Замок туго поддавался, и крышка открывалась со скрипом. Но ее не разочаровали бесчисленные выкройки и разрезанные ткани. Сундук оказался неисчерпаемым источником чудес. Старое полотно, шерсть, бархат и потрясающая новая ткань тридцатых - искусственный шелк. Материалы, хранившиеся годами на сухом чердаке, ничуть не пострадали, разве что немного пахли плесенью. И - о чудо! - все выкройки соответствовали размеру Лейси.
- Я ни за что не рассталась бы с ними, - твердила Мими. - Сама не знаю почему. Может, хранила их для тебя.
Каждый раз, навещая Мими, она просила разрешения покопаться в сундуке. Мими, старая пиратка, стала ее проводником. Они так и не добрались до дна, поскольку каждый раз Мими принималась рассказывать Лейси истории о свиданиях, танцах и кинозвездах, чьи наряды служили образцом для подражания. Интереснее всего, что эта одежда была предназначена для реальных женщин. Женщин с реальными фигурами. Женщин с красивыми формами. Женщин сильных и женственных. Женщин коварных и умных. Женщин с бюстом, бедрами и талией. Женщин вроде нее.
- Они ведь не подойдут твоей тощей дылде сестрице, верно? - смеялась Мими.
После смерти Мими оставила сундук Лейси вместе с книгами, мягким бархатным диваном и столовым гарнитуром вишневого дерева. Родители посчитали сущим вздором попытки Лейси объяснить, что эти вещи стоят больше, чем старый фарфор и кухонная посуда, завещанные ее младшей сестре, высокой худощавой Чериз, которая мгновенно выставила свое наследство на гаражную распродажу.
- Интересно, - допытывалась мать, - что ты собираешься делать с этой ужасной рухлядью?
- Реставрировать, любить и лелеять.
- Может, миленький ситец в желто-оранжевый горошек немного оживит эту развалину, которую ты называешь диваном? - предложила мать, обожавшая декор в стиле ресторанов фаст-фуд. И пришла в ужас, когда Лейси выбрала дорогой сапфирово-синий бархат для дивана и дамаск в розово-синюю полоску для стульев из столового гарнитура.
- Что ж, поскольку ты все равно в Вашингтоне, мне хотя бы не придется видеть все это, - заявила она в заключение.
Увы, талант к шитью не передался вместе с сундуком. Но Лейси нашла в Арлингтоне портниху, которая дошила для нее несколько платьев. Алма Лопес умела незаметно смягчить или даже убрать наиболее очевидные приметы того времени вроде гигантских плеч, оставляя общий стиль эпохи неприкосновенным. Лейси начала с черного облегающего платья и изумрудно-зеленого болеро с черной отделкой конца тридцатых. К платью полагался длинный черный с зеленым кушак, несколько раз обертывавшийся вокруг талии. Классический фасон тех лет, немного отдававший иронией, светившейся в деталях. Узнав о том, что Лейси носит одежду Мими, мать, предпочитавшая спортивные костюмы кислотных тонов, пришла в ужас, чем втайне порадовала дочь.
- Лейси, что подумают люди, увидев тебя в этих клоунских платьях?
- Посчитают меня оригинальной, мать.
Да пусть считают хоть психопаткой, мне наплевать.
К сожалению, Лейси было не по карману шить больше, чем пару-тройку платьев Мими в год. Но каждый раз, когда на душе было паршиво, она рылась в сундуке и находила что-то новенькое. Сундук постепенно пустел, а Лейси обзаводилась уникальным гардеробом.
После кошмарных событий недели Лейси решила, что настроение лучше всего исправит вечернее приталенное платье с V-образным вырезом и широкими рукавами. Мими прикрепила к выкройке фото Риты Хейуорт в свете прожекторов, года 1939-го. Платье казалось шикарным, и Лейси уже успела сочинить многообещающий сценарий.
Уютный маленький клуб вдали от протоптанных дорог. Оркестр начинает играть старую мелодию с блюзовым ритмом, и внезапное появление красавца повесы…
Размышления прервал стук в дверь. Возможно, соседка с почтой. Редкий день проходит без того, чтобы почтальоны не перепутали ящики.
Слишком часто меняются жильцы, или просто дислексия?
Лейси припала к глазку и, разглядев стоявшего в коридоре гостя, возмущенно ахнула.
Поверить невозможно! Кем это он себя вообразил?!
Она все-таки открыла дверь, но уперлась рукой в косяк, преградив вход. Он смотрелся хорошо, даже слишком хорошо в джинсах, выцветших как раз в нужных местах, разношенных потертых ботинках, черной водолазке и черной кожаной куртке, небрежно свисавшей с плеча. Мужчины в черных свитерах, особенно водолазках, были ее слабостью. Она считала, что черный цвет идет любому представителю противоположного пола. А Вик Донован не был любым. Рукава, засученные почти до локтей, открывали темную курчавую поросль на руках, напомнив Лейси о тех вечерах, когда она мечтала увидеть его голую грудь. И готова была поклясться, что и там волосы тоже темные и курчавые. Однако реальный Донован, возникший на ее пороге, был тревожным симптомом.
- Чем обязана? - бросила она.
- Ты могла бы вернуть правую бровь на место и пригласить меня, - ухмыльнулся Вик, показывая упаковку баночного пива.