Сент-Клэр продолжает говорить, но я не слушаю. На этой неделе проходит марафон Бастера Китона . И подростковых слэшеров . И целая программа, посвященная автомобильным гонкам семидесятых годов.
– Что?
Я вдруг понимаю, что Этьен ждет ответа на вопрос, который я не слышала. Оторваться от списков меня заставляет его молчание. Взгляд Сент-Клэра прикован к девушке, выходящей из нашего общежития.
Она примерно моего роста. С длинными, уложенными в свободной парижской манере волосами. На ней короткое серебристое платье, искрящееся в свете фонарей, и красное пальто. Кожаные ботиночки цокают по тротуару. Она бросает на общежитие хмурый взгляд, затем отворачивается и замечает Сент-Клэра. В этот момент все ее существо словно вспыхивает изнутри.
Журнал едва не вываливается у меня из рук. Это может быть один-единственный человек на свете.
Девушка подбегает к нам и бросается в объятия Сент-Клэра. Они целуются, и она запускает пальцы в его волосы. Его чудесные, прекрасные волосы. Мое сердце наливается свинцом, и я отворачиваюсь, чтобы не видеть этой сцены.
Они отрываются друг от друга, и девушка начинает говорить. У нее удивительно низкий голос – даже страстный, – но речь торопливая:
– Я знаю, мы не собирались встречаться сегодня вечером, но я была поблизости и подумала, что ты, возможно, захочешь пойти в тот клуб, о котором я тебе говорила. Ну, помнишь, его еще Матье рекомендовал? Но тебя не оказалось на месте, поэтому я отыскала Мер и проболтала с ней целый час. Где ты был? Я звонила на сотовый три раза, но у тебя постоянно включалась голосовая почта.
Сент-Клер выглядит растерянным.
– Элли, это Анна. Она всю неделю просидела в общежитии, поэтому я решил показать ей…
К моему изумлению, Элли расплывается в широкой улыбке. Довольно странно. В этот момент я понимаю, что, несмотря на хриплый голос и парижский наряд, она какая-то… простоватая. Но выглядит дружелюбно.
Однако это еще не значит, что она мне нравится.
– Анна! Из Атланты, верно? Куда вы ходили?
Она меня знает? Сент-Клэр описывает наш вечер, а я обдумываю это странное стечение обстоятельств. Неужели он рассказывал ей обо мне? Или это была Мередит? Надеюсь, что Сент-Клэр, но даже если и так, непохоже, чтобы Элли посчитала меня за соперницу. Ей как будто совершенно неважно, что последние три часа мы с ее очень симпатичным парнем провели вместе. Наедине.
Должно быть, хорошо быть настолько уверенной в себе.
– Ладно, малыш, – обрывает Элли. – Остальное расскажешь позже. Пойдем?
Он говорил, что пойдет с ней? Я не помню, но он кивает:
– Да-да. Только захвачу…
Он смотрит на меня, затем на общежитие.
– Что? Ты и так неплохо одет. Выглядишь здорово. Пошли. – Элли властно берет Этьена за руку. – Было приятно познакомиться, Анна.
Я обретаю дар речи:
– Да. Мне тоже.
Я поворачиваюсь к Сент-Клэру, но он уже не смотрит на меня. Прекрасно. Ну и ладно.
Я посылаю ему свою лучшую улыбку в духе "мне-все-равно-что-у-тебя-девушка" и весело выкрикиваю:
– Пока!
Он не реагирует. Ладно, пора уходить. Я ухожу прочь, на ходу вытаскивая ключ. Но едва передо мной открывается дверь, не могу устоять от соблазна и оборачиваюсь. Мило щебеча, Сент-Клэр с Элли под руку уходят в темноту.
Я замираю, и в этот миг Сент-Клэр оборачивается. На секунду.
Глава десятая
Так будет лучше. Правда.
Спустя несколько дней я понимаю, что даже рада встрече с девушкой Сент-Клэра. Я почувствовала облегчение. Нет ничего хуже чувств к тому, кого ты не должен любить. А мои мысли в последнее время потекли в не самом правильном направлении. И мне это не нравится. И мне совершенно не улыбается стать очередной Амандой.
Сент-Клэр просто дружелюбен. В школе его любят все: профессора, местные звезды и аутсайдеры – а почему бы и нет? Он умный, веселый и вежливый. И да, ужасно привлекательный. И хотя он всем нравится, общается Этьен далеко не со всеми. Только с нашей небольшой компанией. А с тех пор, как его лучший друг занят Рашми, он общается, ну… со мной.
С того вечера он всегда занимает в столовой место рядом со мной. Дразнит меня за кроссовки, спрашивает о любимых фильмах и помогает с домашними заданиями по французскому. И еще защищает меня. На прошлой неделе, во время урока физики, Аманда обозвала меня "ля муфэт" и зажала нос, когда я проходила возле ее парты. Сент-Клэр в ответ послал Аманду далеко и надолго и весь оставшийся урок бросал ей в голову крошечные кусочки бумаги.
Позже я посмотрела слово в словаре и узнала, что оно переводится как "скунс". Как оригинально.
И все же я ощущаю приступы боли, когда Этьен исчезает. После обеда я задумчиво сижу у окна, наблюдая, как мусорщики в ярко-зеленой форме убирают улицу, и в это время Сент-Клэр выскакивает из общежития и бежит к метро.
К Элли.
Ну а когда он возвращается, я обычно сижу в лобби и делаю уроки с нашими общими друзьями. Он плюхается рядом и со смехом рассказывает, как вахтерша застукала пьяного юниора (всегда находятся пьяный юниор и бдительная женщина на вахте). И не знаю, игра ли это моего воображения или его прическа растрепаннее, чем обычно?
Мысль о том, что Сент-Клэр с Элли занимаются "тем самым", заставляет меня ревновать, хоть я и не отваживаюсь это признать. Мы с Тофом переписываемся по электронной почте, но чисто по-дружески. Не знаю, как это расценивать. Возможно, я все еще ему интересна, возможно, нет, но письма и поцелуи не одно и то же. И уж тем более это не "то самое".
Единственный, кто мог бы понять ситуацию с Сент-Клэром, это Мер, но я ни за что ей не признаюсь. Иногда я боюсь, что она, возможно, ревнует Этьена ко мне. К примеру, уставится на нас за ланчем, а когда я прошу передать мне салфетку, просто швыряет ее. Или, когда Сент-Клэр машинально рисует бананы и слонов на краешке моей домашней работы, напрягается и затихает.
Возможно, я делаю ей одолжение. Я сильнее ее, поскольку знакома с Сент-Клэром совсем недавно. Запретный плод сладок. Я хочу сказать, бедная Мер. Любой девушке, не обделенной вниманием такого потрясающего парня с очаровательным акцентом и густыми волосами, приходится бороться с искушением поддаться огромной, ужасной, болезненной, постоянной, всепоглощающей страсти.
Не то чтобы это происходило со мной, но…
Так на чем я остановилась? Ах да. Какой счастье знать, что такого со мной никогда не случится. Это сильно упрощает жизнь. Большинство девушек слишком громко смеются на шутками Этьена и постоянно ищут предлог коснуться руки. Дотронуться до него. Я же постоянно с ним спорю, закатываю глаза и веду себя безразлично. И если уж я касаюсь его руки, то только чтобы оттолкнуть. Потому что это по-дружески.
Кроме того, на уме у меня есть вещи поважнее, а именно кино.
Я прожила во Франции уже месяц, и, хотя поднималась на лифтах на вершину Эйфелевой башни (Мер сопровождала меня, пока Сент-Клэр и Рашми ждали на лужайке: Сент-Клэр – потому что боится высоты, а Рашми – потому что боится показаться обычной туристкой) и даже гуляла по смотровой площадке Триумфальной арки (туда я тоже отправилась с Мер; Сент-Клэр остался внизу и угрожал столкнуть Джоша и Рашми вниз), я до сих пор не ходила в кинотеатр.
Фактически я еще не выходила за территорию кампуса одна. Стыдно.
Но у меня есть план. Для начала я уговорю кого-нибудь пойти со мной в кино. Это несложно: кто не любит фильмы? А затем запишу все, что они говорят и делают, и буду безбоязненно ходить в кинотеатр одна. Один кинотеатр лучше, чем ни одного.
– Рашми, что ты делаешь сегодня вечером? – спрашиваю я перед началом занятий.
На прошлой неделе мы прослушали лекцию о важности употребления местной еды, а до того нам рассказывали, как написать эссе для поступления в колледж. Кто знает, что ждет нас сегодня? Не хватает лишь Мередит и Джоша: Джош – юниор, он на год младше, а Мер берет дополнительно уроки испанского. Просто так, ради забавы. Сумасшедшая.
Рашми кладет ручку на ноутбук. Она уже две недели корпит над эссе для Брауна . Это один из немногочисленных университетов, предлагающих специализацию по египтологии, и поэтому она хочет поступать только туда.
– Ты не понимаешь, – сказала Рашми, когда я спросила, почему она до сих пор не закончила эссе. – Браун отсеивает восемьдесят процентов абитуриентов.
Но я сомневаюсь, что возникнут проблемы. В этом году у Рашми по всем предметам одни пятерки, а "корочки" важнее всего. Я уже отправила заявление в колледж. Придется подождать ответ, но я не волнуюсь. Мой вуз не состоит в Лиге плюща.
Я стараюсь вести себя дружелюбно, но это не от чистого сердца. Вчера вечером, когда я гладила ее кролика, Исиду, Рашми дважды просила меня никому не рассказывать о ее питомце, потому что животные в общежитии под запретом. Как будто я сплетница. Кроме того, вряд ли Исида такой уж секрет. Из-под двери жутко несет мочой, а этот запах ни с чем не спутаешь.
– Ничего, наверное, – отвечает она на мой вопрос о планах на вечер.
Я глубоко вздыхаю, чтобы успокоиться. Удивительно, как тяжело задать вопрос, когда ответ решает твою судьбу.
– Хочешь пойти в кино? В Ле Шампо показывают "Это случилось однажды ночью".
То, что я никуда не выходила, еще не означает, что я не проинспектировала "Парископ" вдоль и поперек.
– Показывают что? Лучше я промолчу, как жутко ты произнесла название кинотеатра.
– "Это случилось однажды ночью". С Кларком Гейблом и Клодетт Колбер в главных ролях. Пять "Оскаров". Это тебе не хухры-мухры.
– В каком веке?
– Ха-ха. Нет, честно, тебе понравится. Я слышала, фильм хороший.
Рашми потирает виски:
– Не знаю. Я не люблю старые фильмы. Там все действие сводится к "Эй, дружище. Давай наденем шляпы и замутим что-нибудь невразумительное".
– Эй, брось.
Сент-Клэр отрывается от толстенной книги про Американскую революцию. Он сидит рядом со мной. Так странно осознавать, что он знает об американской истории куда больше меня.
– Разве это не очаровательно? Шляпы и недоразумения?
– Так почему тебе самому не составить ей компанию? – спрашивает Рашми.
– Потому что у него свидание с Элли, – отвечаю я.
– А ты откуда знаешь, что я делаю сегодня вечером? – спрашивает Этьен.
– Пожалуйста, – упрашиваю я Рашми. – Ну пожалуйста. Тебе понравится фильм, клянусь. Джошу и Мер понравился.
Рашми уже открывает рот, чтобы запротестовать, но в аудиторию заходит преподаватель. Они меняются каждую неделю – иногда это член школьной администрации, иногда профессор. Но на сей раз я действительно удивлена – Нейт. Видимо, все оказались слишком заняты. Он проводит рукой по бритой голове и смущенно улыбается.
– Откуда ты знаешь, что я делаю сегодня вечером? – повторяет Сент-Клэр.
– Пожааалуйста! – ною я.
Рашми строит унылую гримасу:
– Хорошо. Но в следующий раз фильм выбираю я.
Ура!
Нейт откашливается, и Рашми с Сент-Клэром поднимают головы. Вот что мне нравится в друзьях больше всего. Они уважают преподавателей. Меня бесит, когда ребята болтают на уроках. Наверное, потому что моя мама учительница. Я бы не хотела, чтобы ей грубили.
– Ладно, ребята, хватит. Аманда, хватит, – тихим, но уверенным голосом затыкает ее Нейт.
Аманда откидывает волосы и вздыхает, бросая томный взгляд на Сент-Клэра.
Он не обращает на нее внимания. Ха-ха!
– У меня для вас сюрприз, – говорит Нейт. – Так как погода меняется и у нас остается не так много теплых дней, я устроил так, чтобы вы, ребята, провели неделю на свежем воздухе.
У нас будет открытый урок. Я люблю Париж!
– Я организовал охоту за сокровищами. – Нейт берет пачку бумаг. – В этом списке двести пунктов. Все сокровища спрятаны в нашем районе, но, возможно, вам придется просить о помощи местных жителей.
О черт, только не это!
– Нужно сфотографировать указанные предметы. Работать будете двумя командами.
Фух! Кто-то сможет поговорить с местными жителями вместо меня.
– Команда-победитель будет определена общим количеством найденных предметов, но фотографии должны быть на телефоне или камере у каждого из ее членов, если, конечно, хотите заработать очки.
НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!
– Теперь о призе. – Все взгляды обращены к Нейту, и он вновь улыбается: – Команда, которая найдет больше всего предметов к исходу четверга… сможет пропустить урок в пятницу.
Это уже интересно. Класс разражается свистом и аплодисментами. Нейт выбирает капитанов из самых крикливых. Стив Карвер, парень с прической а-ля серфер, и лучшая подруга Аманды, Николь. Мы с Рашми дружно стонем от столь неудачного выбора. Стив поднимает вверх кулак. Дубина стоеросовая!
Начинается отбор, и Аманду называют первой. Конечно. Затем лучший друг Стива. Естественно.
Рашми толкает меня локтем:
– Ставлю пять евро, меня выберут последней.
– Последней буду я, – бурчу я в ответ.
Аманда поворачивается ко мне и понижает голос:
– Беспроигрышная ставка, Скунсик. Кто захочет взять тебя в свою команду?
У меня отвисает челюсть.
– Сент-Клэр! – доносится до меня голос Стива.
Никто и не сомневался, что Сент-Клэра выберут одним из первых. Все уставились на него, но он пристально смотрит на Аманду.
– Я, – отвечает он на ее вопрос. – Я хочу Анну в свою команду, и тебе лучше взять ее.
Аманда краснеет и быстро отворачивается, но прежде мечет в меня очередную молнию. Что я ей сделала?
Звучат новые имена. И моего среди них нет. Сент-Клэр пытается меня отвлечь, но я притворяюсь, что не замечаю этого. Мне не хватает храбрости посмотреть на него. Я слишком оскорблена. Скоро очередь дойдет до нас с Рашми и тощего чувака по прозвищу Чизбургер. У Чизбургера вечно удивленное выражение лица, словно кто-то только что позвал его по имени, а он не может понять, откуда исходит голос.
– Рашми, – без колебаний произносит Николь.
Мое сердце уходит в пятки. Остались я и Чизбургер. Я утыкаюсь в парту, изучая свой портрет, который Джош нарисовал сегодня на уроке истории. Я в наряде средневековой крестьянки (мы изучаем Черную чуму), с мрачным выражением лица, а в руке болтается дохлая крыса.
Аманда что-то шепчет на ухо Стиву. Я чувствую, как она ухмыляется, и к лицу приливает жар.
Стив откашливается.
– Чизбургер.
Глава одиннадцатая
– С тебя пять баксов, – говорю я.
Рашми улыбается:
– Куплю тебе билет в кино.
По крайней мере, мы в одной команде. Николь разделила список Нейта, и мы с Рашми теперь гуляем одни. Неделя должна выдаться не слишком плохой. Благодаря Рашми я зарабатываю очки для класса. Она даже позволила мне сделать пару снимков – статую какого-то парня по имени Бюде и группу детей, играющих в уличный футбол, – хотя оба места из списка нашла она.
– Я скучаю по футболу, – дуется Мередит, когда мы рассказываем ей нашу историю. Сегодня вечером даже ее упругие локоны кажутся какими-то обвисшими и печальными.
Ветер гуляет по широкой улице, и от холода мы плотнее кутаемся в куртки. Под ногами хрустят пожухлые коричневые листья. Париж ежится перед лицом наступающей осени.
– А ты не можешь присоединиться к какой-нибудь команде? – спрашивает Джош, обнимая Рашми. Она прижимается к нему в ответ. – Я постоянно натыкаюсь здесь на играющих в футбол.
– Бу-у! – Между мной и Мер выскакивает знакомая взъерошенная голова, и мы подпрыгиваем, словно вспугнутые кошки.
– Черт! – ругается Мер. – Меня чуть удар не хватил. Ты что здесь делаешь?
– "Это случилось однажды ночью", – отвечает Сент-Клэр. – Ле Шампо, правильно?
– Разве у тебя не назначено свидание с Элли? – спрашивает Рашми.
– Разве меня не приглашали? – Этьен втискивается между мной и Мередит.
– Конечно, приглашали, – отвечает Мер. – Мы просто предположили, что ты будешь занят.
– Ты всегда занят, – поясняет Рашми.
– Не всегда, – усмехается Этьен.
– Всегда-всегда, – утверждает Рашми. – И знаешь, что странно? Мер – единственная, кто видел Эллен в этом году. Может, она считает, что теперь чересчур хороша для нас?
– Ай, кончай, – машет рукой Этьен. – Не начинай снова.
Рашми пожимает плечами:
– Я просто констатирую факт.
Сент-Клэр качает головой, но я вижу, что он даже не пытается отрицать. Элли может быть достаточно дружелюбной при встрече, но ясно, что в друзьях по Американской школе она больше не нуждается. Даже я это понимаю.
– Чем это вы, ребятки, там занимаетесь каждый вечер? – Слова выскакивают прежде, чем я успеваю прикусить язык.
– Этим, – отвечает Рашми. – Они занимаются этим. Обменял нас на койку.
Сент-Клэр заливается румянцем:
– Знаешь, Раш, ты такая же грубиянка, как тупые юниоры с моего этажа. Дэйв-как-его-там и Майкл Рейнард. Боже, они такие придурки.
Майкл Рейнард – лучший друг Дэйва, они вместе ходят на уроки истории и французского. Не знала, что они живут рядом с Сент-Клэром.
– Следи за языком, Сент-Клэр, – вмешивается в разговор Джош. Его терпению явно приходит конец.
– Хочешь сказать, я гадина? – шипит Рашми в лицо Сент-Клэру.
– Нет, но если не возьмешь свои слова обратно, то скажу.
Их тела напряжены, словно они собираются бодаться рогами, как в фильме о дикой природе. Джош пытается оттащить Рашми, но та отбивается.
– Боже, Сент-Клэр, ты можешь болтать с нами весь день, а затем каждый вечер убегаешь! Нельзя возвращаться в таком настроении и делать вид, будто все хорошо. – Рашми чуть не плачет.
Мер пытается разнять их:
– Эй, эй, эй…
– Все прекрасно! Что, черт возьми, на тебя нашло? – удивляется Джош.
– Эй! – Мер пользуется своим внушительным ростом и силой, чтобы встать между ними. К моему удивлению, она начинает сюсюкать с Рашми: – Я знаю, что ты скучаешь по Элли. Знаю, что она была твоей лучшей подругой, и это подло вот так уезжать, но у тебя по-прежнему есть мы. И, Сент-Клэр, она права. Больно терять еще и тебя. Я имею в виду, вне школы. Мы раньше были так близки.
Джош обнимает Рашми, и она крепко обнимает его в ответ. Он буравит Сент-Клэра взглядом, словно говоря: "Это твоя ошибка. Исправь ее".
Сент-Клэр идет на попятную:
– Ладно-ладно. Ты права.
Это не совсем извинение, но Рашми кивает. Мер облегченно выдыхает.