- Аретту я не встретил в баре, куда похаживал время от времени, чтоб расслабиться в компании играющих в дружелюбие, а на самом деле совершенно равнодушных к чужим бедам людей. Они не лезли мне в душу, и в этом состояло их главное достоинство. Аретта была новой официанткой, и в баре ее никто толком не знал. Она улыбнулась мне как-то по-детски. Я вдруг вспомнил тебя, Мурзик, и чуть не заплакал. Короче, я пригласил Аретту в кино.
- Я разглядел ее поближе в машине, - продолжал отец. - В ее жилах, похоже, текла и негритянская кровь, хотя черты ее лица были вполне европейские и кожа белая. Она сказала, что ей восемнадцать лет. Значит, согласно американским законам, да и не только американским, мне не могут пришить обвинение в растлении малолетней.
После кино мы решили попить безалкогольного пива. Аретта призналась мне, что в рот не берет алкоголя. Мы сидели на полутемной веранде загородной закусочной-бистро. Стояла душная июльская ночь, полная ароматов прерий, стрекотали цикады… Мне показалось на какое-то мгновение, что я в России, среди южных степей. Сейчас Антонида внесет самовар, и сестра начнет разливать чай.
Аретта рассказала, что у нее пять братьев и сестер и она в семье самая старшая. Отец ушел от матери, и та стала ужасно религиозной. В их доме запрещено смотреть телевизор и даже слушать радио. Книги и то не все можно читать - только рекомендованные священником. Аретта боялась, что если матери станет известно, что она была в баре с мужчиной, та не будет с ней разговаривать до тех пор, пока она постом и молитвами не заслужит прощения у Бога. Я спросил, не хочет ли ее мать, чтобы Аретта осталась старой девой. На что она ответила, что, когда придет время, священник сам подберет ей мужа из своих прихожан.
Потом я отвез Аретту домой. Она жила в квартале, где испокон веку селились белые - на юге Соединенных Штатов еще свежи в памяти времена сегрегации. На той улице, похоже, проживали люди небольшого достатка.
На следующий день мы просто катались в машине - как выяснилось, Аретта обожала ездить, хотя священник их церкви убеждал, что машина - изобретение дьявола.
- А ты как думаешь? Кто придумал машину? - спросила у меня Аретта. - Бог или дьявол?
- Ни тот, ни другой. Ее придумал человек. Машина - изобретение его гениального разума.
- И атомная бомба тоже. Ее ведь тоже изобрел человек, верно?
- Ты не любишь людей. Почему?
- Они не слушаются Бога. Люди хотят погубить Землю.
- Они делают это по глупости. Земля - наш общий дом. Причем единственный. Мне кажется, мы вот-вот осознаем это.
Аретта недоверчиво пожала плечами.
Она вообще считала, что люди погрязли в грехах, как свиньи в болоте. Аретта очень боялась ада. Она дала обет Богу, что останется Христовой невестой, чтобы смыть с себя пятно дочери греха. Оказывается, мать зачала ее вне брака, от цветного. Потом вышла замуж за белого. Отец узнал о том, что она ему неродная дочка, лишь только когда священник велел ей сказать правду.
Аретта была очень красивая. Я здорово увлекся ею. Правда, несколько иначе, чем увлекался женщинами до того - она осталась ребенком, хоть ей и было восемнадцать. Я так и относился к ней - как к ребенку. В ту пору я очень скучал по тебе, Мур-Мурзик.
Отец взял мою руку, перевернул ее кверху ладонью и поцеловал в запястье. Очень бережно, словно это была ценная и хрупкая вещь.
- Я стал приходить в этот бар каждый вечер и наблюдал издали за Ареттой, - задумчиво рассказывал отец. - Как она сновала с подносом между столиками. Как улыбалась посетителям. Как однажды толкнула в грудь парня, который хотел ее обнять, что вызвало одобрительные возгласы завсегдатаев бара. Аретту там полюбили. И считали своей. Иногда мы катались на машине, ходили в кино. Между нами установились дружеские отношения.
Как-то я, едва переступив порог бара, столкнулся с его хозяином, Доном Добсоном. Он схватил меня за руку и потащил в кухню к Аретте. Она сидела на полу и рыдала: ее выгнали из дома.
Я предложил ей прокатиться. Она встала и пошла за мной. Мы пообедали в небольшом ресторанчике, где нас никто не знал. Аретта выпила настоящего пива и опьянела. Она рассказала мне, что мать видела, как она ехала со мной в машине. Мать прокляла ее от имени Господа и велела убираться на все четыре стороны. У Аретты не было ни одной близкой души в городе. Священник запретил прихожанам даже здороваться с ней. Своего родного отца она не признавала.
- Он цветной. Живет в квартале для цветных. Эти люди совсем не такие, как мы. Грязные, похотливые, бессовестные, - сказала она. - Мама считает, что ее попутал дьявол, когда она связалась с моим отцом.
- Бог создал нас равными, Аретта, - пытался спорить я.
- Вовсе нет! Бог создал разные расы. Так говорит священник. Белых Бог создал для того, чтобы они правили этим миром.
Она рассуждала как ребенок.
Я предложил ей поселиться в мотеле за городом, но она думала, что я возьму ее к себе. Пришлось объяснить ей, что жена может понять все совсем не так, как есть на самом деле, ведь Вайолет наверняка могла решить, будто Аретта моя любовница.
- Я хочу стать твоей любовницей, Ник, - вдруг заявила она. - Все равно из меня не получится Христова невеста.
Я растерялся. Я стал убеждать ее, что гожусь ей в дедушки. Она же твердила, что возраст не имеет значения и что я, судя по всему, свою жену не люблю…
Эта девчонка меня очень возбуждала. Словом, я с трудом сдерживал себя в тот вечер.
Я снял для Аретты комнату в мотеле. Там было вполне безопасно и почти респектабельно. Договорились назавтра по случаю выходного дня у Аретты вместе поехать к ее бабушке в Монро.
Аретта поинтересовалась, не против ли будет моя жена, но я успокоил ее: Вайолет не до меня.
Девушка нравилась мне все больше и больше, а родинка у левой брови прямо-таки сводила меня с ума.
Я очень люблю провинциальную Америку. Иногда мне кажется, она похожа на Россию моей мечты. Просторные удобные дома с большими светлыми верандами и уютными задними двориками, с вековыми липами или кленами, под которыми выросло несколько поколений. В палисадниках флоксы и цинтии. По-деревенски пестрая спальня с окном на церковную колокольню. Именно таким и оказался домик бабушки. Бабушка была рада нашему приезду и даже испекла яблочный пирог - Аретта, оказывается, предупредила ее по телефону.
После ленча миссис Олби уехала на заседание школьного совета, и мы остались вдвоем. Аретта повела меня показать дом.
Мы побывали в ее бывшей детской. Потом поднялись в спальню. Аретта пояснила, что в ней уже давно не спали - бабушка переселилась вниз. На туалетном столике возле кровати благоухал букет роз. Аретта подняла руки, вынула из волос заколку…
На обратном пути мы несколько раз съезжали с шоссе и занимались любовью. Аретта была ненасытной. Я чувствовал, что помолодел по крайней мере на два десятка лет. Я остался ночевать у Аретты. На следующий день я сам привез ее на работу в бар.
Мне хотелось побыть одному и кое в чем разобраться, и я завернул в бар неподалеку. Я приехал за Ареттой позже, чем обещал. В баре Дона Добсона было полутемно и пусто, только за столиком в дальнем углу хихикала какая-то парочка.
Я взял бутылку пива и уселся за стойку. Я решил, Аретта уже уехала - на машине своей напарницы Келли, с которой они в последнее время подружились. Я почувствовал облегчение. Хотя домой мне тоже не хотелось.
Парочка в углу целовалась. Похоже, парень был цветной - его лицо сливалось с полумраком. Девушка сидела ко мне спиной. У нее были роскошные темные волосы.
- Аретта уехала с Келли? - спросил я у Дона.
- Мне кажется, она где-то здесь. К ней пришел брат. Аретта! - крикнул Дон в темноту. - К тебе гости.
Парочка в углу встрепенулась. Девушка в мгновение ока высвободилась из объятий парня. Я узнал Аретту.
- Ник! А я уже начала волноваться. - Она подбежала ко мне. - Это мой брат Арни. Мой старший брат, - добавила она, указывая на парня.
- Но ведь ты сказала, что не общаешься с… - Я спохватился. - Я думал, ты самая старшая в семье.
- Арни пришел сказать мне, что заболел отец. Мой биологический отец. Мне никогда не было от него никакой пользы, но Арни считает, что я должна проведать его.
- Ты целовалась с ним совсем не как с братом.
Аретта весело рассмеялась.
- Арни "голубой", Ник. А они, как девчонки, обожают ласкаться, сюсюкаться.
Парень, мне показалось, ехидно улыбался.
В машине Аретта прижалась ко мне и поцеловала в щеку. Она попыталась меня соблазнить, но я выдержал натиск.
Ее это не огорчило, она по-прежнему была весела. Пообещала больше не встречаться с Арни. Проведать отца она не собиралась.
- Ничего с ним не сделается до утра. Не ехать же среди ночи в квартал к ниггерам, - сказала Аретта.
Она хотела затащить меня к себе в комнату, но у меня разболелся зуб. Боль всегда подавляет во мне желания.
Вайолет Ли встретила меня ласково и даже не поинтересовалась, где я пропадал целых два дня. Она купила мне подарок, о котором я давно мечтал, - маленький трактор для садовых работ. Последнее время я полюбил сельскохозяйственный труд.
Она зашла ко мне, когда я уже лег. На ней был нарядный шелковый халат. Я заметил, что Вайолет Ли изменила прическу и покрасила волосы в более светлый тон. Ей это шло.
Она присела на край кровати и положила руку мне на грудь.
- Мне кажется, нам не хватает ребенка, - сказала она. - Он бы очень нас сблизил.
Я напомнил ей, что она сама не хотела иметь детей.
- Я была такая глупая. Мне почему-то казалось, что у нас с тобой все непрочно и ненадолго.
Теперь ей, видимо, так не казалось.
Она скинула халат и забралась ко мне под одеяло. Натиск вообще присущ американкам: они убеждены, в любовной игре инициатива должна принадлежать женщине. Вайолет Ли к тому же эмансипированная особа. У нее не очень красивое тело, но она моя жена, и я обязан делить с ней ложе. В противном случае она может обратиться в суд и потребовать развода. Честно говоря, в мои планы это не входило, а потому пришлось выполнить супружеский долг.
С того дня Вайолет Ли превратилась во внимательную и заботливую жену. Она ни разу не спросила, куда я езжу каждый день, с кем встречаюсь. Я же почти каждый день встречался с Ареттой.
Теперь она снимала комнату с кухонькой в многоквартирном доме, где жили главным образом цветные. Она говорила, что ей близко от работы, да и стоит недорого. К тому же неподалеку жил ее отец. Аретта сказала мне, что он тяжело болен.
Я не мог навещать Аретту - тот дом расположен так, что к нему невозможно ни подъехать, ни подойти, не возбудив к себе всеобщего внимания, ну а сплетни в нашем городе разносятся во мгновение ока. Аретта доходила до угла, где я ее поджидал, и мы ехали в какой-нибудь загородный ресторанчик или снимали на несколько часов номер в мотеле.
Так продолжалось месяца полтора. Вайолет Ли ничего не замечала либо делала вид, что не замечает.
Как-то вечером я застал ее в слезах Я решил, что кто-то донес ей о нас с Ареттой, и приготовился к обороне.
- В чем дело? - самым невинным тоном спросил я и сел возле нее на диван.
- Все в порядке, милый. - Она протянула руку и пожала мою. - Минутная слабость чересчур уверенного в себе человека. Очень жаль, что ты застал меня в таком виде - я надеялась, ты вернешься не скоро.
- Но что все-таки случилось? - Я обнял Вайолет Ли за плечи, и она прижалась ко мне всем телом. До меня вдруг дошло, что она, как и любая другая женщина в западном, восточном и так далее полушарии, в определенные минуты жизни не может обойтись без поддержки мужчины. Я поцеловал ее и еще крепче прижал к себе.
- Я была у доктора Соммерсета, - всхлипнув, сказала она.
- Ты заболела?
- Нет, но… - Она снова всхлипнула. - Это гинеколог, Никки. Он считает, я уже не смогу забеременеть.
- В твоем возрасте опасно рожать, дорогая. Я бы очень переживал, если б ты вдруг забеременела. За тебя.
- Тебе не придется за меня переживать. А я так хочу иметь ребенка. Ты бросишь меня, если у нас не будет детей.
Я стал ее утешать, говоря, что дети как раз отвлекали бы нас друг от друга, а без них мы больше будем вместе.
- Но тебе скучно со мной, - твердила она.
Потом мы ужинали при свечах, пили вино. Вайолет Ли разоткровенничалась, призналась, что очень надеялась забеременеть и выполняла все указания доктора Соммерсета. На какое-то время ей показалось, будто чудо свершилось, но доктор Соммерсет спустил ее с облаков на землю.
- Я не хочу, чтобы нашего ребенка вынашивала чужая женщина, хоть сейчас это очень модно, - сказала она. - Уж лучше взять на воспитание сироту из приюта.
Я возразил, что этот ребенок всегда нам будет чужим. Она настаивала на своем, говорила, что мы воспитаем ребенка на свой лад, что у него будут наши манеры, привычки, вкусы. Она заявила, что завтра же позвонит миссис Макгроу, которая входит в совет попечителей приюта святой Анны и скажет ей о нашем решении взять малыша.
Переубедить ее было невозможно.
Я ушел, хлопнув дверью. Чтобы успокоиться, решил заехать в бар к Аретте.
Я знал, что Аретта должна была в тот вечер работать, но, как выяснилось, она в баре не появлялась. Я отправился к ней домой. Она сразу открыла дверь на звонок. Аретта была в слезах.
- Что то случилось? - спросил я.
- То, что должно было случиться. Ах, я была такой наивной дурочкой! Теперь меня прогонят с работы, и я окажусь на улице.
Я заикнулся было, что мистер Добсон относится к ней очень хорошо. Она только трясла головой.
- Стоит им узнать, что со мной случилось, и они все будут меня презирать!
Наконец она призналась, что забеременела.
- Наверное, когда мы ездили к бабушке в Монро. Мне было так хорошо с тобой тогда, - сказала она и вздохнула.
Я стал просить у нее прощения. Но она винила себя, она считала, что об этом должна думать женщина, а у нее, Аретты, к сожалению, не было никакого опыта.
Я окончательно растерялся и предложил ей посоветоваться с матерью.
- Она и слушать меня не станет. Наверное, мне стоит уехать к бабушке и… - Аретта замялась. - Знаешь, я бы не смогла избавиться от твоего ребенка. Ни за что на свете.
Я обнял ее и прослезился.
- Ты отвезешь меня в Монро? Если бабушка позволит, я останусь у нее.
Я сказал, что буду скучать, что не смогу без нее жить.
- Привыкнешь. Так или иначе, нам придется расстаться. У тебя есть семья. Когда-нибудь ты проведаешь меня. Или позвонишь. Я сообщу тебе, кто у нас родится.
Она поступала нечестно, ведь это был и мой ребенок тоже. Я предложил поговорить с Вайолет Ли: она так хочет иметь ребенка!
- Я никому не отдам его. А уж тем более твоей жене. Сама в состоянии воспитать своего будущего сына, - отрезала Аретта.
Потом мы поехали в ресторан и славно провели вечер. Аретта была ласковой и желанной, как никогда.
Я отвез ее в Монро и вернулся в тот же день. Вайолет Ли сообщила мне, что твердо решила взять на воспитание ребенка, и требовала, чтобы я подписал какой-то заковыристый контракт, в котором, насколько я понял, речь шла не только о моем согласии усыновить ребенка, но и о том, что я обязуюсь пожизненно заботиться о нем, дать образование и так далее. Я отказался подписать этот документ. Тем более после того, как жена сказала, что хочет взять ребенка с болезнью Дауна или церебральным параличом - в ней вдруг проснулось желание покровительствовать сирым и убогим. Мы проспорили допоздна и разошлись по разным комнатам, обиженные и раздосадованные взаимным непониманием. Я думал об Аретте. О том, что она носит нашего ребенка. Я испытывал к ней нежность и таял при мысли о том, что скоро стану отцом.
Я позвонил Аретте. Сказал, что собираюсь развестись с женой и жениться на ней. Я думал, она обрадуется, но Аретта стала отговаривать меня.
- Это противно Богу, - был ее основной аргумент. - Он накажет нас и нашего ребенка.
- Но я не смогу растить чужое дитя, зная, что у меня есть свое родное, которое нуждается в отцовской заботе, - возразил я. - Пускай Вайолет Ли катится к чертям со всеми своими христианскими бреднями.
- Не говори так. Я слышала, твоя жена очень милосердный человек.
- Может, это и так, но ее милосердие на меня не распространяется. Ей наплевать на то, ЧТО думаю и чувствую я.
- Это потому, что она мало знает тебя. Если бы твоя жена знала, какой ты добрый и великодушный, она бы тобой гордилась. Послушай, а что, если ты расскажешь ей о нас, попросишь у нее прощения?
- Но ведь ты сказала, что не отдашь никому своего будущего сына, - напомнил я.
- А разве я собираюсь его отдавать?
В это время приехала бабушка, и Аретта повесила трубку.
Два дня я ломал себе голову над, как мне казалось, неразрешимой проблемой. Я видел, что жена страдает. Слышал, как она подолгу разговаривала по телефону с миссис Макгроу и какой-то Дженни, до меня доносились обрывки фраз: "я бы сделала на ребенка завещание", "одинокой женщине сложно добиться опеки". Я понимал, что Вайолет Ли так или иначе осуществит задуманное. И тогда решился на этот разговор.
Я признался, что был ей неверен, что девушка, с которой я ей изменил, ждет ребенка, что вряд ли Вайолет Ли сможет простить мне это…
- Нет такой вины, которую не мог бы простить один человек другому, тем более жена мужу, - сказала она и спросила, замужем ли эта девушка.
Нет, ответил я, Аретта не замужем. И ей уже исполнилось восемнадцать.
Она попросила познакомить ее с Ареттой.
Они сошлись с первой минуты. Я почувствовал себя лишним - и Аретта, и Вайолет Ли, похоже, начисто забыли о моем существовании. Вайолет Ли показала Аретту своему врачу, и тот подтвердил, что она беременна Потом мы втроем поехали к нотариусу и составили контракт, согласно которому Аретта должна была выносить и родить нашего ребенка, а мы обязались его усыновить, вне зависимости от пола, цвета кожи, а также состояния здоровья и чего-то там еще. Аретте за ее услуги причиталось десять тысяч долларов. В контракте было оговорено, что Аретта будет жить у нас вплоть до дня рождения ребенка, что в дальнейшем она обязуется не иметь на него никаких притязании и держать в тайне, что является его биологической матерью. Как ни странно, Аретта с ходу приняла все эти условия.
- Тебе придется вернуться в спальню, - сказала Вайолет Ли, когда мы возвращались домой. - Я поселю Аретту в твоей комнате. Там ей будет спокойно и удобно. Не возражаешь?
Мне оставалось лишь молча поцеловать ей руку.
С того дня Вайолет Ли словно подменили. Она помолодела лет на двадцать, была полна кипучей энергии, радужных планов. Она делала все, чтобы оградить Аретту от влиянии внешнего мира, и попросту поместила ее в клетку. Она не препятствовала нашему с Ареттой общению, но поскольку каждую минуту была рядом или поблизости, ни о каких интимностях между мной и Ареттой не могло быть и речи. К тому же Аретта часто испытывала недомогание и целыми днями валялась в постели и смотрела телевизор. Она растолстела, ходила по дому в халате и непричесанная. Я быстро потерял к ней интерес в отличие от Вайолет Ли - для нее Аретта и состояние ее здоровья стали средоточием всех интересов.
Ребенок родился семимесячным и очень слабым. У мальчика была кожа цвета кофе с молоком и характерно пухлые губы. Аретта клялась, что он копия ее родного папочки.