- Не такая уж я идиотка, чтобы не понимать, что в тот день я производила впечатление монстра, - сказала Вирджиния. - Да еще мама заставила меня выпить кофе в то утро, а потом шампанское. Мне стало жарко, лицо раскраснелось, под вуалью невозможно было дышать! Ах, тетя Элла Мей! Ну почему я родилась такой уродиной? Мама была красивой женщиной, а те, кто помнил ее девушкой, говорили, что в молодости она была просто очаровательна. И папа был красивым мужчиной, разве не так?
- Да, они были красивой парой, - согласилась тетя. - Послушай, детка, я вот думаю: в состоянии ли ты пережить еще один шок?
- Что еще случилось! - опасливо спросила Вирджиния, предчувствуя что-то недоброе.
- Подожди минуточку. Я сейчас тебя поудобнее усажу в постели. - С этими словами тетя принялась хлопотать вокруг нее, подсовывая под голову подушки. - Закрой глаза. Тебя ждет сюрприз. И на сей раз, уверяю тебя, приятный!
- Вы уверены в этом, тетя? - сама не зная чего, испугалась девушка. - Мне ведь не предстоит встреча с кем-нибудь? Я не хочу никого видеть!
- Закрой глаза и доверься мне, детка!
Вирджиния послушно закрыла глаза. Она услышала, как тетя отошла от кровати, что-то взяла, а потом снова вернулась к ее изголовью.
- А теперь открой! - скомандовала она.
Вирджиния медленно приподняла веки и увидела перед собой незнакомое лицо. Правда, уже в следующее мгновение она поняла, что тетя держит перед ней зеркало. Большое овальное зеркало. А потом она подумала, что, наверное, она все же сошла с ума, потому что из зеркала на нее смотрело совершенно чужое лицо. Она никогда не видела этой девушки и понятия не имеет, кто это такая.
Судя по всему, девушка была ее ровесницей. Огромные широко распахнутые глаза на худеньком личике с заострившимися чертами. Выдающиеся вперед скулы, длинная шея, и над всем этим целая копна роскошных светлых волос! Вирджиния долго созерцала собственное отражение, все еще отказываясь поверить происшедшим с ней переменам. Наконец она заговорила:
- Неужели это в самом деле… я?
- Да, мой друг! И уверяю тебя, ты всегда была такой. Просто это твое "я" было запрятано под огромным слоем жира, - улыбнулась тетя. - И он обезобразил твое красивое молодое тело, лицо, руки, превратив тебя в бесформенную массу, нелепую и смешную.
Вирджиния поднесла руки к лицу.
- Ах, тетя! Взгляните только на мои руки! А пальцы? Я никогда бы не узнала себя! А что стало с моими волосами?
- Знаешь, при воспалении мозга очень многие люди седеют, - пояснила тетя. - Потом, со временем, естественный цвет волос восстанавливается, но не у всех и не всегда. В любом случае тебе надо полностью выздороветь и окрепнуть. Вот видишь, Вирджиния! Как оказалось, ты очень хорошенькая девушка.
- Хорошенькая?! Да вы смеетесь надо мной! Как я могу быть хорошенькой? - взволнованно воскликнула Вирджиния и невольно перехватила собственный взгляд в зеркале. В ее больших темно-серых глазах с едва заметными пурпурными крапинками, оттененными длинными пушистыми ресницами, застыло выражение нескрываемой радости. Строгие, классически правильные черты, точеный лоб, прямой аккуратный нос, дугообразные густые брови - все это создавало неповторимо красивый облик.
- Не… верю! - прошептала девушка едва слышно и вдруг впервые с того момента, как пришла в себя, разразилась горькими слезами.
Тетя убрала зеркало на прежнее место, вернулась к больной и стала укладывать ее поудобнее.
- Я… я не могу… п-поверить… в это, - пробормотала Вирджиния сквозь слезы. - Не могу! Не могу! - и снова жалобно всхлипнула.
- Однако это так, милая, - ласковым голосом ответила ей тетя. - А теперь спи и ни о чем не думай. Я бы не хотела, чтобы ты расстраивалась из-за того, что увидела в зеркале. Иначе мне придется пожалеть о сделанном.
- Но я не хочу спать, - слабо возразила девушка. - Мне надоело спать! Это такая потеря времени! Мне нужно о многом передумать!
Тем не менее она почти мгновенно уснула.
Прошло две недели. В один из дней она вышла на веранду, где тетя чистила горох к обеду.
- А я сама дошла до конца сада, - похвалилась Вирджиния. - И назад! И ничуть не устала!
- Смотри не переусердствуй, девочка! - строго предупредила ее тетя.
- Я чувствую себя так легко, - доверительно призналась ей Вирджиния, - что, кажется, малейшего дуновения ветра достаточно для того, чтобы поднять меня на самую макушку дерева!
- Да, очень худенькая! - с практичностью зрелого человека согласилась с ней тетя. - Действительно, дунь - и полетишь! Сегодня на обед цыпленок. И если ты не съешь всего, что тебе положено, я немедленно уложу тебя в постель!
- Тетя, дорогая! Вы не можете поступать со мной так бессердечно! - горячо возразила девушка. - К тому же мне нужно о многом поговорить с вами! Я была застигнута врасплох теми переменами, которые произошли с моей внешностью, и совершенно забыла о том, что я замужем! Я хочу поговорить с вами о моем браке!
- Я и сама намеревалась поговорить с тобой на эту тему, - уступила тетя Элла Мей. - Дело в том… Видишь ли, сегодня утром я получила письмо от твоего мужа.
- Получили письмо от маркиза?
- Да, - подтвердила тетя. - Хотя теперь он уже герцог. Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что тоже стала герцогиней?
- Меньше всего на свете я хочу быть герцогиней! - недовольно проговорила Вирджиния. - Нужно как-то побыстрее от него отделаться!
- Все это время он был очень внимателен, - продолжала тетя, не обращая внимания на предыдущую реплику девушки. - Писал каждый месяц, постоянно интересовался твоим самочувствием.
- С какой стати ему так переживать за меня? - возмутилась Вирджиния. - Он получил свои деньги! Разве нет?! Мама заплатила ему более чем достаточно за то, чтобы он на мне женился. А теперь и все мое состояние в его руках. Он волен распоряжаться им по своему усмотрению. Он совсем не обижен! Хотя меня это мало волнует!
- И об этом я тоже хочу поговорить с тобой, - методично гнула свою линию тетя. - Знаешь ли ты, что после смерти матери ты стала одной из самых богатых женщин в Америке?
- Меня это ни капельки не интересует! - твердо отрезала Вирджиния.
Тетя весело засмеялась в ответ.
- Вскоре, уверяю тебя, все это тебе надоест и ты захочешь перемен! Вряд ли ты захочешь довольствоваться только моим обществом всю оставшуюся жизнь!
- Но ведь вам же здесь нравится, - пылко возразила Вирджиния.
Тетя лишь улыбнулась и молча покачала головой.
- Да, потому что это мой дом. Я пришла сюда, когда вышла замуж. Вначале мы жили в страшной бедности, страшной! Твой отец исключил меня из семьи за то, что я вышла замуж за человека, которого любила, но не нашего круга.
- Представляю, что вы пережили! - сочувственно промолвила девушка. - Ваш муж еще жив?
- Нет, детка. Он умер два года назад. Поэтому я с радостью вызвалась ухаживать за тобой. У меня есть время. К тому же после смерти мужа мне так одиноко! Детей у нас никогда не было, а с твоим появлением в доме мне стало казаться, будто ты моя дочь. За все месяцы, которые ты пролежала здесь, такая беспомощная, слабая, зависящая от моего ухода и ласки, нуждающаяся в постоянной заботе… я привязалась к тебе как к родному дитяти.
- Все эти месяцы, говорите вы? - задумчиво повторила Вирджиния вслед за тетей. - Я еще не спрашивала вас, тетя Элла Мей, как-то в голову не приходило… Но все же… Сколько времени я провела у вас?
- Год и два месяца, - последовал ответ.
Ошеломленная Вирджиния молча уставилась на тетю.
- Год и два месяца?! И все это время я не узнавала вас?
- Нет, детка. Зато ты узнаешь меня сейчас, и это главное. Скажу тебе совершенно искренне: ничто не доставляет мне такого огромного удовольствия, как видеть тебя, такую прекрасную, у себя в доме.
Вирджиния посмотрела на свое скромное ситцевое платьице, совершенно немодное и очень незамысловатое по фасону, скорее всего переделанное из тетиных платьев. Но даже несмотря на все усилия подогнать его по ее нынешней фигуре, платье было свободно по талии и в плечах.
- Я вам очень благодарна за то, что вы нашли для меня кое-что из своего гардероба, - проговорила она и, помолчав немного, добавила:
- Одно я решила твердо, тетя Элла Мей! Я останусь с вами, если вы, конечно, согласны приютить меня. Наконец-то для моих денег найдется достойное применение.
- Твоих денег я не возьму! - резко ответила ей тетя. - Никогда и ни при каких обстоятельствах! В свое время, когда твой отец лишил меня наследства, я сказала ему, что сумею заработать себе на жизнь и никогда не попрошу у него ни цента. Я сдержала свое слово и не собираюсь нарушать его сейчас. Даже ради тебя!
- То есть вы хотите сказать, что все эти месяцы вы содержали меня?
- Уверяю тебя, ты обошлась мне очень дешево! - ответила тетя. - И хотя, вполне возможно, тебе недоставало того комфорта, который предоставили бы больному такого ранга в каком-нибудь роскошном санатории или пансионате, зато я сумела не только поставить тебя на ноги, но и в буквальном смысле этого слова вернуть к жизни, и сделала это по-своему.
- Да, самым лучшим в мире способом! - восхищенно заметила Вирджиния. - И не волнуйтесь, тетя Элла Мей! Даже если когда-нибудь мне и придется покинуть вас, все равно я не забуду тех уроков, которые вы преподали мне. И О том, что пища должна быть обязательно свежей, и о том, что нужно как можно больше употреблять овощей, и о том, что единственно полезный для организма сахар - это мед, добываемый пчелами в садах.
- В таком случае ты станешь самым лучшим популяризатором моей системы, - улыбнулась тетя. - Но, дорогая девочка, ты должна знать и другое: нельзя запираться от жизни на засов, мир ждет тебя, и как только ты немного окрепнешь, нужно возвращаться в него.
- Зачем мне это нужно? - бросила девушка с вызовом.
- Во-первых, у тебя есть муж и ты обязана вернуться к нему, - ответила тетя, беря в руки письмо, лежавшее возле нее на кушетке.
- Я не хочу его видеть! - закричала Вирджиния.
- Почему? Ты боишься его?
- Нет, не боюсь! Чего ради я должна его бояться? Но я его презираю. Искатель чужих состояний, вот кто он! Готов был жениться на девушке, которую в глаза не видел.
- Согласна, это неприятно. Но буду с тобой предельно откровенна, Вирджиния. Он мне очень нравится. Серьезный, уравновешенный человек. Сохранял хладнокровие, в то время как все вокруг потеряли голову. Когда с твоей матерью случился удар, он сам отнес ее в кровать, послал за доктором, немедленно организовал работу слуг, дал соответствующие распоряжения по дому, и, что самое главное, все беспрекословно подчинялись ему. Мне нравится такая решительность и самостоятельность в мужчине. Молодой человек напомнил мне Клемента, моего покойного мужа.
- Мне все равно, тетя, кого он вам напоминает, - несколько грубовато оборвала ее Вирджиния. - Я хочу побыстрее развязаться с ним.
- Развод - дело непростое, - рассудительно проговорила женщина. - Его не так-то легко получить и у нас, а в Англии - еще сложнее.
- Но он сам не захочет жить со мной! - воскликнула Вирджиния.
- Это ему решать, детка! - ответила тетя. - Хочу только заметить, что все его письма предельно вежливы и полны неподдельной заботы о том, что здесь творится. Он всегда спрашивает меня, не нужна ли какая-нибудь помощь с его стороны, что он может сделать для тебя. Думаю, я должна сообщить ему, что ты уже поправилась.
- Нет! Нет! Нет! Вы не сделаете этого! Слышите меня, тетя! Вы не должны! Он, чего доброго, надумает приехать сюда, чтобы посмотреть на меня… Я… я не вынесу этого!
- Не будем спешить, - спокойно ответила тетя Элла Мей. - Но рано или поздно он должен узнать правду. И он узнает. Не от нас, так от других.
- Каким образом?
- Ты же не собираешься сидеть тут в заточении всю жизнь. Ему люди расскажут.
- Какие люди? У меня нет друзей.
- Не забывай о прессе. Когда ты немного окрепнешь, я покажу тебе целый ворох газет с фотографиями твоей свадьбы, с заголовками о твоей болезни. В свое время это событие стало настоящей газетной сенсацией, и имя невесты маркиза не сходило с первых полос газет. А смерть матери вызвала дополнительный всплеск интереса и внимания к разыгравшейся драме.
Вирджиния тихо всхлипнула.
- Ах, тетя! Что же мне делать?!
- Ты должна вести себя, моя девочка, как взрослый и вполне самостоятельный человек. Видишь ли, Вирджиния, до сих пор ты еще ни разу ничего не решала сама. Тебе не позволяла этого делать твоя мать. И хотя, безусловно, она была очень тяжелым человеком, у меня сложилось впечатление, что ты и сама не очень-то рвалась к самостоятельности, тебя вполне устраивала такая пассивная роль, ты попросту страшилась ответственности, боялась встретиться с реальной жизнью лицом к лицу. Такая покорность совершенно несвойственна нам, американцам. Ты должна смело идти навстречу жизни, победить в себе этот страх, избавиться от многочисленных комплексов, первый и главный из которых - боязнь людей. В конце концов, ты должна усвоить, что все люди не намного отличаются от тебя. У них так же бьется сердце, болит голова, так же течет кровь, стоит их ранить. Им свойственны те же страхи и переживания, что и тебе, они тоже подвержены депрессии, неуверенности в себе, недобрым предчувствиям и прочее. Когда ты поймешь это, ты перестанешь избегать людей.
Некоторое время Вирджиния молчала. Наконец она сказала:
- Что я должна, по-вашему, сделать?
- Научиться самой принимать решения!
- То есть вы хотите, чтобы я пригласила его сюда? Чтобы он приехал и посмотрел на меня?
- Думаю, в недалеком будущем мы все же должны сообщить ему, что ты поправилась. Забавно будет посмотреть на его лицо, когда он увидит тебя, тебя сегодняшнюю! Особенно если вспомнить, какой ты была, когда выходила замуж.
- Я ненавижу и презираю его! - Голос девушки звучал взволнованно и страстно. - Ах, тетя! Если бы вы знали! Ведь и моя болезнь… и обморок… все это не случайно. Три недели, целых три недели после того, как мама сообщила мне о своем намерении выдать меня замуж за маркиза, я ночи напролет лежала без сна и все твердила себе: "Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя!" Знаете, дошло до смешного: из восковой свечи я сделала маленькую фигурку человека, мужчины… втыкала в нее булавки и говорила: "Умри! Умри!" Еще в детстве мне няня рассказывала, что так поступали индейцы, желая смерти своим врагам. Но он не умер… вместо этого он приехал и женился на мне.
Вирджиния не удержалась и снова всхлипнула.
- Вы, наверное, будете смеяться, особенно если вспомните, какой образиной я была тогда, а я все это время продолжала в глубине души мечтать о том, как в один прекрасный день я влюблюсь в кого-нибудь. Я даже надеялась, что встречу человека, который полюбит меня несмотря на мою внешность и совсем не из-за моих денег. Быть может, всем этим детским фантазиям помогала память: ведь я никогда не забывала, как вы когда-то стояли перед папой и защищали свое право выйти замуж за человека, которого полюбили. Я была еще совсем ребенком, но хорошо помню, как и мама, и папа называли вас дурочкой и говорили, что только глупцы верят в любовь, и что все это сказки и выдумки. Но даже тогда я понимала, что вы были правы.
- Бедное мое дитя! - тихо промолвила тетя Элла Мей.
- Я росла, становилась все толще, все безобразнее, - продолжала Вирджиния прерывающимся от волнения голосом, - но не переставала мечтать. По вечерам, укладываясь в кровать, я каждый раз рассказывала себе новую историю. И всегда я была ее героиней, а герой обязательно влюблялся в меня, не подозревая, кто я есть на самом деле.
Знакомство происходило в парке, в магазине или просто на улице. Я забывала о том, что всюду за мной неотступно следует моя мать. Я воображала, что мне удалось каким-то необычным образом ускользнуть от неусыпной опеки. А потом я вспоминала, какая я уродина, и начинала выдумывать новые сюжетные ходы. Например, что он слепой и я из жалости соглашаюсь читать ему вслух, а он влюбляется в мой голос, а потом и в меня. И в конце концов мы женимся и очень счастливы, потому что мы любим друг друга не за то, как мы выглядим, а за то, какие мы есть и что у нас в душе.
- Вирджиния, дорогая моя! Если бы я только знала! Хотя что я могла! - вздохнула тетя. - Я бы ни за что не переступила порог вашего помпезного особняка со всей этой кричащей роскошью! Да и твоя мать вряд ли позволила бы мне общаться с тобой.
- Вы знаете, тетя, теперь, оглядываясь назад, мне кажется, что все эти мои детские грезы были для меня реальнее самой жизни! Но при этом еще хотелось как-то улучшить себя, исправить, усовершенствовать, чтобы стать достойной человека, который захочет жениться на мне, и совсем не из-за моих денег. Я прилежно училась, когда меня не донимали эти ужасные головные боли, постоянно читала, брала из библиотеки всякие умные книги и заставляла себя силой читать их, несмотря на то, что не понимала в них ровным счетом ничего. Так я надеялась развить свой интеллект.
- И ты совершенно в этом преуспела! - заметила тетя.
- Хочу верить вам, - тихо ответила Вирджиния. - Если бы только не эти постоянные приступы мигрени, когда невозможно сконцентрироваться ни на чем! Но тем не менее! Я прочитала огромное количество книг. Только не смейтесь, пожалуйста! Я совсем неплохо знаю историю Америки и Великобритании, чуть похуже историю Франции.
- Я всегда говорила, что любые знания никогда не пропадают.
- И вот после всего этого… брак с человеком, который согласен жениться на мне исключительно из-за моего состояния. Теперь вы понимаете, как моя тогдашняя жизнь превратилась в ад. Это было поруганием всего, во что я верила… все мои мечты, грезы, надежды… все было втоптано в грязь. Все, во что я верила последние пять лет моего взросления, пошло прахом.
Опять наступило долгое молчание. Нарушив его, Вирджиния подошла к тете и неожиданно опустилась перед ней на колени.
- Помогите мне, тетя Элла Мей! Помогите мне! - проговорила она с мольбой в голосе. - Помогите мне освободиться от него! Ведь сейчас, когда я стала обычной, нормальной девушкой - и все благодаря вам! - может быть, я и встречу человека, о котором мечтала девочкой. Но для этого я должна снова стать свободной! Любой ценой освободиться от этого охотника за богатыми невестами!
Тетя посмотрела на худенькое личико с огромными горящими глазами и подумала: "А она просто прелесть!" И еще она подумала о том, что найдется не один, а дюжина мужчин, готовых влюбиться в ее хорошенькую племянницу. Беда лишь в том, что всех их Вирджиния будет подозревать в одном. И всякий раз будет задаваться все тем же мучительным для нее вопросом: "Что их привело к ее ногам - она сама или ее деньги?"
- Помогите мне! - молила девушка, не сводя с нее больших фиалковых глаз в обрамлении длинных пушистых ресниц, и выражение их было исполнено страстного призыва и веры.
Женщина с шумом отодвинула от себя банку с очищенным горохом.
- Так и быть, Вирджиния! Я помогу тебе! - сказала Она довольно резко. - Но все же давай вначале займемся обедом! По-моему, прежде чем приступить к обсуждению проблем столь грандиозного масштаба, нам нужно плотно поесть. Ты не хочешь?
Вирджиния с ликующим криком бросилась ей на шею.