Наказание смерть - Нора Робертс 22 стр.

– Изучив документы отдела внутренних расследова­ний, я пришел к выводу, что капитан Бейлис серьезно превысил свои полномочия и заслуживает дисциплинарного взыскания. Более того, пока все данные анализиру­ются и пока не принято решение о продолжении внутрен­него расследования, я рекомендую отстранить капитана Бейлиса от работы.

– Но у нас есть полицейские, которых подкармливает Рикер! – взвился Бейлис. – Я считаю, что мы не вправе прекращать это расследование!

– Не берите на себя слишком много, капитан. Реше­ние о продолжении расследования будете принимать не вы. И отныне никакие новые расследования без моего приказа проводиться не будут. – Тиббл сурово посмот­рел на Бейлиса. – Вы отстранены от дел, а ваше будущее мы решим позднее – после дисциплинарного расследо­вания. Советую вам проконсультироваться с вашим адво­катом.

– Шеф Тиббл…

– Все, капитан! Не вынуждайте меня выражаться еще более резко!

Бейлис стиснул зубы и повернулся на каблуках. Перед тем как выйти из комнаты, он бросил уничтожающий взгляд на Еву.

– Сэр, позвольте мне сказать! – выпалила капитан Рот, быстро вскочив на ноги. – Я прошу позволить мне ознакомиться с документами по расследованию в моем от­деле. Под подозрением мои люди, мой отдел, а он для ме­ня – как семья!

– Капитан Рот, в вашей семье слишком много грязи. В просьбе отказано. К завтрашнему утру вы должны по­дать подробный рапорт о ситуации в вашем подразделе­нии. Я лично займусь наведением порядка… в вашей "се­мье". Так что завтра к полудню жду вас с подробным до­кладом.

– Слушаюсь! Я сознаю, что несу полную ответствен­ность за сложившуюся ситуацию. Миллз был моим подчи­ненным, и я не могу не отвечать за то, что он сделал. Если после расследования вы сочтете, что меня надо отправить в отставку…

– Не торопите события, капитан. Жду вас завтра в полдень.

– Есть, сэр!

Когда она вышла, Тиббл вновь присел на край своего стола.

– Теперь о вас, лейтенант. Как глубоко вы влезли в это дерьмо и кто ваш информатор? Советую вам назвать его имя. Рассматривайте это как приказ.

– Сэр, я уже достаточно глубоко влезла в это "дерь­мо", как вы изволили выразиться, но, к сожалению, вы­нуждена нарушить ваш приказ и скрыть имя моего информатора.

Тиббл посмотрел на Уитни:

– Кажется, я проиграл вам полтинник. Надо было быть полным идиотом, чтобы согласиться поспорить, что она назовет имя информатора… Скажите мне, Даллас, вы глубоко изучили биографию капитана Рот?

– Да, сэр. Я заинтересовалась ею в рамках общего рас­следования дел по убийству Коли и Миллза. У меня ощу­щение, что они оба были убиты кем-то из наших.

– Что ж, действуйте. Но вам предстоит трудная дорога.

– Да, сэр.

– Вы подозреваете Рот?

– Она руководит отделом. Не рассматривать ее в каче­стве подозреваемой было бы неправильно. Я допросила ее, проанализировала ее деятельность и пришла к выводу, что такую возможность отбрасывать нельзя.

– Насколько велика вероятность того, что убийца – она?

– Около 60 процентов.

– Немного, но и это вызывает беспокойство. Я не бу­ду отнимать свое и ваше время, требуя, чтобы вы держали меня в курсе расследования. Пока, – подчеркнул Тиббл. – Но я прошу вас, лейтенант, сказать мне откро­венно, связывают ли вашего мужа с Рикером деловые или личные отношения и должны ли они интересовать наше управление.

– Мой муж не связан с Максом Рикером никакими деловыми отношениями.

– А личными?

"Становится горячо!" – подумала Ева.

– Сэр, когда я говорила с Рикером, у меня создалось впечатление, что он испытывает личную неприязнь к Рорку. Он не раскрывал ее причины, но достаточно ясно дал это понять. Рорк – весьма успешный предприниматель, и его имя у всех на слуху, – сказала Ева, за неимением ниче­го лучшего. – Его положение вызывает зависть у некото­рых людей. Но я не вижу причин, почему личная непри­язнь Рикера к Рорку должна беспокоить наше управление.

– А вы дипломат, Даллас! Но, я вижу, мои слова ос­корбляют вас.

– Немного, – выдавила Ева.

– А вас не мучают противоречивые чувства и сомне­ния, когда вы занимаетесь преследованием убийцы, кото­рый может оказаться вашим товарищем? Даже если его жертвы и были продажными полицейскими?

– Ничуть, сэр. Закон и порядок – превыше всего. Мы – блюстители закона. Нам не позволено судить и вы­носить приговор.

– Хороший ответ! Она поистине украшение вашего отдела, Джек, – сказал начальник полиции, обращаясь к Уитни. – Лейтенант, докладывайте о ходе расследования своему непосредственному начальнику, постоянно держи­те его в курсе дел. Продолжайте работать.

– Есть, сэр! Спасибо вам за высокую оценку моего труда.

– Еще одна вещь напоследок, – сказал Тиббл, когда Ева уже подошла к двери. – Учтите: Бейлис сделает все, чтобы получить вашу шкуру и поджарить ее на медленном огне.

– Да, сэр. Я в этом не сомневаюсь. Но уверена, что его шкура будет жариться первой.

Когда дверь за ней закрылась, Тиббл сел за свой стол.

– Чертовски грязное дело, Джек! Давай засучим рука­ва и начнем вычищать эту мерзость.

ГЛАВА 14

– Отлично сработано, Даллас, – похвалил Еву Фини, когда они спускались на первый этаж. – Но Тиббл прав: если Бейлис вновь вернется на свое рабочее место, он приложит все усилия, чтобы смешать тебя с грязью.

– Неужели ты думаешь, что я позволю такой мерзкой крысе, как Бейлис, запугать меня! У меня на руках уже три трупа: двое мертвых копов и один свидетель. Пока я раз­бираюсь с ними, Бейлис может писать кипятком сколько ему вздумается.

– Если на тебя еще немного пописают кипятком, у те­бя вся кожа волдырями пойдет, – заметил Фини. – Будь осторожна! Кстати, я сейчас еду к тебе домой: мы с Макнабом собираемся немного поколдовать.

– Хорошо, значит, встретимся у меня. А я съезжу к Ко­ли – хочу еще разок побеседовать с его вдовой. Кстати, ты знаешь детектива Джереми Вернона из отдела наркотиков?

Фини сложил губы трубочкой и устремил глаза в пото­лок.

– Нет, это имя мне ни о чем не говорит.

– Мне кажется, он как-то связан с нашим делом. Зав­тра я, пожалуй, побеседую с ним. Хочешь присутствовать?

– Мне всегда доставляет огромное удовольствие на­блюдать твои милые беседы с подозреваемыми.

Они разошлись, и Ева, лавируя в потоке пешеходов, ставшем еще более интенсивным из-за наступившего обе­денного перерыва, направилась к своей машине. Пропус­тив перегруженный пассажирами автобус и отъехав от тротуара, она позвонила Пибоди:

– Я еду к Коли, собираюсь поговорить с вдовой. Встречай меня там.

– Выезжаю сейчас же. Да, лейтенант, Макнаб откопал еще три банковских вклада на имя детектива Вернона. На данный момент мы выявили принадлежащие ему два мил­лиона шестьсот тысяч долларов, но это еще не предел. Мы продолжаем копать.

– Как интересно! Слушай, Пибоди, к вам едет Фини. Пусть они с Макнабом продолжают потрошить Вернона и пусть обязательно проверят, что этот сукин сын не выиг­рал главный приз в лотерею или не получил крупное на­следство от какого-нибудь скончавшегося дядюшки, а то мы будем выглядеть дураками. И пусть сравнят его доходы с его расходами. Он не должен иметь ни малейшей воз­можности вывернуться, когда я возьму его за хобот!

– Будет сделано, лейтенант! Я прибуду к дому Коли настолько быстро, насколько позволит общественный транспорт нашего любимого города.

– Возьми такси. Расходы запиши на служебный счет.

– А разве у меня есть такое право?

– Господи, Пибоди! Ну, запиши на мой счет! И поше­веливайся!

Ева отключила связь и погрузилась в мысли о рассле­довании, которое, что ни день, преподносило ей все новые сюрпризы. Было очевидно, что некоторые отделы управ­ления были пронизаны метастазами коррупции, причем все следы определенно вели к Максу Рикеру. Два поли­цейских, работавшие в следственной группе по его делу, убиты, причем один из них, как выяснилось, был подкуп­лен все тем же Рикером, а второго использовали в несанк­ционированной операции, которую проводил отдел внут­ренних расследований. "Причем проводил в "Чистили­ще", – напомнила себе Ева. – В клубе, принадлежащем Рорку".

Почему именно там? Может, Бейлис пытался понять, не возобновили ли Рикер и Рорк свои прежние партнер­ские отношения? Этот человек казался Еве фанатиком, но, в принципе, если он и предположил такое, тут не было ничего необычного.

Так или иначе, отдел внутренних расследований подо­слал к Еве Вебстера, ее старого знакомого, чтобы тот под­бросил ей дезинформацию относительно Коли! А капитан Рот, возглавляющая Сто двадцать восьмой, либо полно­стью утратила контроль над своими подчиненными, либо тоже была коррумпирована. Одно из двух: либо у нее были проблемы, либо она сама являлась проблемой. Как бы то ни было, в списке подозреваемых – потенциальных убийц – числился как минимум один высокопоставлен­ный офицер полиции.

Рикер, безусловно, являлся ключевой фигурой сканда­ла. Он прикормил многих полицейских, и от этих людей, вне всякого сомнения, во многом зависел финансовый ус­пех его преступной империи. Интересно, если Ева выведет их на чистую воду и таким образом обезвредит, заставит ли это Рикера вылезти из своей берлоги и броситься по ее следу?..

Однако, как бы ни было приятно вычистить из поли­ции продажных копов и наступить на хвост Максу Рикеру, это сейчас все же являлось второстепенной задачей. Глав­ным было просеять этих копов через мелкое сито, чтобы найти убийцу.

Мира сказала, что убийца наказывает свои жертвы за какую-то собственную утрату или предательство, которое ему пришлось пережить. Не мстит, а именно наказывает! Разницу между этими словами Ева также считала ключе­вой для поимки преступника. Он словно вершит право­судие, омывая полицейские значки кровью, чтобы очи­стить их.

"Фанатик? – подумала Ева. – Еще один фанатик, на­подобие Бейлиса, который посылает к черту любые зако­ны, чтобы достичь своей цели?"

К счастью, свободное место для парковки нашлось буквально в нескольких метрах от дома Коли. Как только Ева выключила мотор, сзади послышалось рычание дру­гой машины. Ева рассеянно взглянула в зеркало заднего вида, и… Не успели двери заблокировавшего ее автомоби­ля открыться, как она пружинисто выскочила из машины и, укрывшись за капотом, заняла позицию для стрельбы, вытянув вперед руки с зажатым в них пистолетом.

Их было четверо, и Ева с первого взгляда увидела, что эта команда гораздо сильнее и лучше вооружена, чем та четверка отморозков, которую Рикер послал вслед за ней в первый раз.

– Не стоит устраивать здесь шум, лейтенант, – произ­нес один из них.

Он говорил вежливым тоном, а из-под полы его эле­гантного весеннего плаща выглядывало дуло длинно­ствольного крупнокалиберного револьвера. Краем глаза Ева заметила, что еще один начал обходить ее сбоку.

Палец Ева начал медленно давить на спусковой крю­чок, как вдруг из подворотни дома на противоположной стороне улицы выехал на велосипеде мальчик лет восьми и оказался прямо позади группы нападавших. Один из них схватил мальчика. Велосипед по инерции поехал дальше, а бандит поднес ствол револьвера к виску ребенка.

– Либо ты, либо он. – Это было сказано таким равно­душным голосом, что по коже Евы побежали мурашки.

– Отпустите его! – Она с громким щелчком взвела ку­рок пистолета.

В широко раскрытых глазах мальчика застыл неопи­суемый ужас. Он издавал жалобные звуки, как котенок, которого держат за шиворот. Ева не могла смотреть ему в лицо.

– Садитесь в машину, лейтенант, – проговорил пер­вый, по-видимому, главный среди этих четверых. – Быст­ро и без шума. Иначе пострадают невиновные.

У Евы был выбор, и она сделала его. Пистолет в ее ру­ке глухо гавкнул, и между глаз бандита, который держал ребенка, расцвела красная точка, похожая на те, которые рисуют себе на лбу индусы. Мальчик упал на мостовую, и Ева услышала, как он кричит от страха. Слава богу, зна­чит, жив! Она выстрелила еще раз, затем упала на асфальт и, прокатившись под днищем машины, оказалась на про­езжей части. Схватив мальчишку за ноги, она мгновенно втащила его под машину, оцарапавшись сама и поцарапав его. Мальчик закричал.

– Лежи здесь! – шепнула она ему. – И заткнись!

Ева снова перекатилась к тротуару, встала на колени, выстрелила, не целясь, во второго бандита и, успев заме­тить, что попала ему в живот, вновь метнулась под машину.

Она услышала, как пролаял еще один пистолет, снова выскочила из-под машины, но теперь – с другой стороны и, выставив оружие перед собой, закричала:

– Брось оружие, сволочь! Мозги вышибу!

Перед глазами у нее плыли красные круги. Она услы­шала, как звякнул металл об асфальт мостовой. Когда к ней вернулась способность видеть, Ева обнаружила перед собой Вебстера, стоящего с поднятыми руками.

– Черт побери, откуда ты взялся? Опять следил за мной?

– Мне нужно было с тобой поговорить.

Ева встала на ноги и с досадой взглянула на порван­ную штанину и длинную кровоточащую ссадину на ко­ленке.

– Ты что-то в последнее время стал больно разговор­чив!

Вебстер улыбнулся и поднял палец, словно призывая к молчанию. Неподалеку, становясь все ближе, раздавались звуки полицейских сирен.

– А вот и подмога! Не обижаешься, что я ее вызвал?

Ева отряхнулась и окинула взглядом три распростер­тых на асфальте тела. Затем, прихрамывая, она подошла к машине и заглянула под нее. Выполняя ее приказ, маль­чик заткнулся, но продолжал беззвучно плакать, и огром­ные слезы текли по его перепачканный щекам.

– Выходи, опасность миновала.

– Я хочу-у… к… ма-а-ме! – давился он плачем.

– Ох, как я тебя понимаю! Ну давай же, вылезай от­туда.

Мальчик на четвереньках выполз из-под машины и вытер рукавом нос.

– Хочу-у до-о-мо-ой!

– Сейчас пойдешь, подожди минутку. Ты не сильно поцарапался?

– Не-ет. – Губы у него прыгали, лицо опухло от слез, но он уже начал успокаиваться. – Мой велосипед сло­мался?

– Не знаю. Сейчас мы попросим, чтобы его нашли.

– Мама не разрешает мне ездить по мостовой.

– Вот и слушайся маму в следующий раз. – Ева зна­ком подозвала патрульного полицейского из числа тех, ко­торые высыпали из подъехавших машин. – Пошлите ко­го-нибудь за велосипедом парня, – велела она и обрати­лась к мальчишке: – А ты скажешь дяде, как тебя зовут. Если твоя мама захочет со мной поговорить… – Ева суну­ла руку в карман и с удивлением обнаружила, что на сей раз не забыла, как обычно, прихватить визитные карточ­ки, – …пусть позвонит мне по этому телефону.

– Ла-дна… – Мальчик шмыгнул носом и с интересом посмотрел на Еву. – А вы тоже из полиции?

– Ага, – кивнула она, вытаскивая из заднего кармана наручники. – Из полиции.

Ева подошла к первому телу, перевернула его, пощу­пала пульс и поняла, что этому наручники уже не понадо­бятся. Итак, один был готов, двое других ранены. Четвер­тому удалось скрыться.

– Ты не должна была стрелять в этого типа, – послы­шался сзади голос Вебстера. – Нельзя было так рисковать.

– Не учи ученого! – огрызнулась Ева.

– Если бы ты взяла чуть ниже, мальчишка уже нико­гда не вернулся бы к матери, – не отступал Вебстер. – И еще… Тебе нужно к врачу. – Он указал на ее ободран­ное колено.

– Я сама знаю, что мне нужно, а что нет! – рявкнула она, но затем, вспомнив, что без него вряд ли осталась бы живой, заставила себя произнести: – Спасибо, что помог.

Вебстер кивнул и молча стоял, пока Ева осматривала место преступления. Она велела патрульным разогнать не­большую толпу зевак, которые уже успели собраться во­круг. Подъехали эксперты-медики, а сразу вслед за ними к тротуару подкатило такси, из которого выпрыгнула Пибоди и сразу же кинулась к своей начальнице. С того места, где стоял Вебстер, он не мог слышать, о чем они говорят, однако со стороны было похоже на то, что между ними вспыхнул короткий, но яростный спор. Через несколько секунд Пибоди отошла, а Ева, возмущенно всплеснув ру­ками, подозвала одного из медиков и указала на свое ко­лено, видимо, попросив обработать его.

– Как тебе это удалось? – удивленно спросил Вебстер у Пибоди, когда она подошла ближе.

– Пригрозила ей Рорком.

– То есть?

– Сказала, что если она появится перед Рорком в та­ком виде, он наверняка уложит ее в больницу, несмотря на все ее вопли.

– Значит, он держит ее в ежовых рукавицах?

– Они оба держат друг друга в ежовых рукавицах. Они друг друга стоят!

– Я это уже заметил… Могу я с ней минутку погово­рить?

– Это не ко мне вопрос, – заявила Пибоди и отпра­вилась проследить за отправкой двух раненых.

Вебстер подошел к карете "Скорой помощи" и стал смотреть, как медики оказывают Еве первую помощь.

– Ничего страшного, – констатировал один врач. – Но брюки придется выкинуть.

– Царапина! – сказала Ева.

– Но в нее попала грязь, – добавил второй.

– Но в нее попала грязь… – повторила Ева, кривясь от боли. – Ах, ребята, если бы вы знали, как я вас нена­вижу!

– Мы знаем, – сказал тот, который зашивал ее ра­ну. – Именно поэтому мой напарник заплатил мне двад­цатку, чтобы с вами возился я, а не он. – Врач наложил последний шов и изрек: – Ну вот, дело сделано. Пласты­рем заклеить?

Обругать представителя самой гуманной профессии Ева не решилась, поэтому она просто встала на ноги и сказала:

– Это была самая легкая двадцатка, которую ты когда-либо заработал.

Прихрамывая, она пошла прочь, а Вебстер поплелся за ней.

– Теперь, когда наша маленькая вечеринка закончи­лась, можем мы с тобой поговорить?

– О, черт! У меня столько дел… Ну ладно, – устало вздохнула она. – Говори. Чего ты хочешь?

– Извиниться.

– Хорошо, извинения приняты, – сказала Ева.

Она собралась идти дальше, но он взял ее за руку.

– Вебстер!

– Минутку! – Он тут же отпустил ее и сунул руки в карманы. – Вчера вечером я перешел все границы, и сей­час мне очень стыдно за это. Я поставил тебя в дурацкое положение. Поверь, я злюсь на самого себя гораздо боль­ше, чем ты на меня. И это дает мне право сказать… О черт, правду так правду! Короче, я хочу, чтобы ты знала: я так и не выздоровел от тебя.

Если бы Вебстер вдруг ударил ее, Ева была бы удивле­на меньше, чем теперь.

– Что?! Что значит "не выздоровел"?

– Ну… черт… Я, наверное, буду стыдиться этих при­знаний, но последние несколько лет я был вроде как в подвешенном состоянии. Не то что я каждую минуту ду­мал о тебе, но временами бывало. А когда прошлой зимой ты попала в ту переделку, и нам несколько раз пришлось встретиться, все началось с новой силой. Это моя пробле­ма, ты тут ни при чем.

Ева растерянно смотрела на него:

– Даже не знаю, что сказать…

– Не надо ничего говорить, – заторопился Вебстер. – Я только хотел высказаться, избавиться от этого. Рорк имеет полное право забить мне зубы в глотку. – Вебстер провел языком по зубам, словно проверяя, на месте ли они. – Что он, собственно, вчера почти и сделал. В об­щем, я бы хотел, чтобы все это осталось в прошлом и больше не стояло между нами. Если ты, конечно, не воз­ражаешь.

– Да, так будет лучше. А теперь…