Вернувшись на Истербрук-лейн, Люси ставит машину в гараж и через гараж проходит в кухню. Ключи от машины Эвана она по привычке вешает на крючок рядом с телефоном. Готовя себе кофе, она против воли думает о Джулиане Кэше, о том, как он удивится, услышав от нее настоящее имя убитой, и о том, как он защитил Кейта от всей этой неразберихи. Она вспоминает его взгляд, когда он предлагал ей уехать домой в тот вечер. Может, и надо было уехать, и все было бы проще теперь. Но время было позднее, ночь была темная, и как бы она ехала в такой темноте. Теперь здесь, в Грейт-Неке, где не бывает никакого майского безумия, она думает о том, что делала в постели Джулиана Кэша, и сама себе не верит. Лучше не вспоминать.
Люси моет кофейную чашку, а потом идет с покупками наверх, в гостевую спальню. Там она вытряхивает новое платье, вешает его в шкаф и наконец решается пройти в комнату Кейта. Она боялась туда заходить и теперь понимает почему. Это как открыть дверь в прежнюю жизнь. Когда-то она постаралась, чтобы у Кейта все было идеально; заказывала мини-жалюзи цвета радуги, искала глубокие полки под аквариум и под глобусы. Кейт не был здесь с февральских каникул, но на тумбочке возле кровати еще лежит стопка его комиксов. На крючке на дверце шкафа висит его желтый дождевик. Из окна видно задний двор, бассейн, игровые конструкции, которые Эван выписал ко дню рождения сына, когда ему исполнялось шесть лет: горка зеленого цвета, лесенки и качели. Видна полянка, где Люси посадила полезные травы, и она так прилежно за ними ухаживала, но уехала раньше, чем они созрели. На магнолии висит тот же птичий домик. Любой нормальный ребенок захотел бы сюда вернуться. Только безумцу может больше нравиться пыль, волны горячего воздуха и старая узкая кровать, купленная на барахолке.
Закрыв дверь, Люси идет в гостевую ванную. Она долго стоит под душем, а когда возвращается к себе, ложится на желтые простыни, чтобы отдохнуть минут пять, но почти сразу же засыпает, а волосы у нее еще влажные, и потому ей во сне холодно и одиноко. Она никогда столько не спит, но с тех пор, как вернулась сюда, чувствует себя ужасно уставшей, будто после тяжелой болезни. Она спит до вечера, пока ее не будит голос Эвана, который вернулся после работы. Она вскакивает и понимает, что с такой головой нельзя идти на вечер. Находит какой-то мусс в шкафчике в ванной и немного приводит волосы в порядок, потом надевает белое платье. Лифчик приходится снять, отчего Люси чувствует себя немного неловко, серебряные босоножки на полразмера малы. Но когда она, повернувшись, видит себя в большом зеркале, то сразу понимает, почему люди готовы столько платить за одежду. Платье потрясающее. Люси даже сама себя не узнает. Из-за короткой стрижки и без украшений шея кажется стройной, просто лебединой. Плиссированные складки похожи на перья или на слои морской раковины.
Полный эффект от переодевания Люси наблюдает внизу, когда спускается по лестнице и Эван смотрит на нее, как смотрел когда-то давно, когда назначал ей свидание в саду дяди Джека. Если бы Джулиан сейчас ее видел, он бы погиб. Пошел бы за ней как миленький, если бы она захотела.
- Ты в самом деле хочешь ехать на встречу? - говорит Эван.
- Я же тебе сказала, - отвечает Люси.
- Мне казалось, ты терпеть не можешь вспоминать прошлое, - говорит Эван.
В руках у него прозрачный пакет из химчистки с серым костюмом, который Люси прежде не видела.
- Разве? - Люси немного раздражена оттого, что Эван всегда все про нее знает.
- Так это всегда выглядело, - говорит Эван. - Ты никогда не рассказывала о своих родителях. О твоей жизни до шестнадцати лет я вообще ничего не знаю. Одноклассников, насколько я помню, видеть ты никогда не хотела. Мелисса сейчас собирает историю своей семьи. Это в самом деле очень интересно. Она даже нашла родственников в Новом Орлеане.
- Прекрасно, - говорит Люси. - Вот что ты делаешь? Сравниваешь ее со мной, а когда она поступает ровно наоборот, ставишь пятерки с плюсом?
Эван не отвечает, он тут же замыкается, как всегда, когда обижен. Но Люси не умеет останавливаться.
- И что дальше? - вопрошает она. - Женишься на ней, а потом подашь на опеку, потому что живешь лучше, чем я? Так, что ли? У большинства мужчин доходы в три раза выше, чем у их бывших жен.
- Я же не такой, - говорит Эван, уязвленный. - Я же предлагал тебе дом, ты сама не захотела. Тебе никогда от меня ничего не было нужно.
Он отворачивается, побежденный, но, по сути, он прав. За все годы совместной жизни она ничего у него не брала, потому что ей ничего было не нужно, а когда он ей все же что-то дарил - серьги, которые ему обошлись очень недешево, или серебряную цепочку, заказанную за несколько месяцев, - она бросала их в ящик ночного столика и никогда больше не брала в руки.
- Зато теперь нужно, - говорит Люси. - Возьми меня с собой на вечер.
- У меня только два пригласительных, и я иду с Мелиссой, - отвечает Эван.
Она вернулась в Нью-Йорк совсем не ради вечера, но теперь ей отчаянно хочется пойти. Эван прав: она не оглядывается назад, никогда; она прячет воспоминания о прошлом, как Кейт сейчас прячет монеты с головами индейцев, которые Эван копил для него в стеклянной банке. Иногда она готова поклясться, что слышит в своей кухне какой-то шорох, похожий на шорох маминой юбки, когда та прислонилась к покрытому куском линолеума кухонному столу, а Скаут обнял ее и целует.
- Это не ее прошлое, - говорит Люси. - Разве не так?
Она выходит из дома, чтобы дать ему время подумать, а когда почти через двадцать минут он появляется, приняв душ и переодевшись в серый костюм, Люси знает, что он позвонил Мелиссе. Он всегда был великодушным и таким и остался, несмотря ни на что, да и прошлое у них общее. В загородный клуб они едут молча, хотя оба вспоминают те дни, когда ездили вместе по этой извилистой гравиевой дороге. Эван машет рукой сторожу у железных ворот; он до сих пор приезжает сюда по воскресеньям сыграть в гольф с кем-нибудь из своих приятелей, с которыми вместе учился, и Мелисса хочет, чтобы их свадебный прием прошел именно здесь. Двадцать лет назад здесь проходил их выпускной, Люси была в розовом шифоновом платье и не танцевала ни с кем, кроме Эвана. Тогда она еще ничего не знала, а он уже принял решение просить ее руки.
Сегодня зелень на площадках в сумерках мерцает; жасминовые кусты стали еще пышнее, их изумрудные листья поблескивают, как звездочки. Люси с Эваном идут через парковку; они хорошо смотрятся вместе. И всегда хорошо смотрелись. Люси всегда хотела, чтобы ее брак не был похож на родительский, она получила это, и знает, даже теперь, что ей некого винить, кроме себя.
- Хорошо, что у тебя есть Мелисса, - говорит она Эвану. - Кейт будет рад, когда ты ему скажешь.
Наверное, он будет ее обожать; у нее есть все, чего нет у Люси: молодость, терпение, и никакой плохой наследственности.
- Ты так думаешь? - с надеждой спрашивает Эван.
- Ну, насколько Кейт способен радоваться, - уточняет Люси.
Они входят в клуб, и Эван берет ее под руку. В этом его легком жесте чувствуется жалость, и в памяти их воскресают все те часы, когда они вместе пытались найти причину, почему их сын несчастен. В клубе толпа людей, все стоят в очереди, чтобы заполнить карточку с именем, все за двадцать лет изменились, и Люси никого не узнает. Несколько человек здороваются с Эваном, старые приятели и просто знакомые, а с Люси никто, и только когда они входят в зал, к ней обращается какая-то женщина.
- Выглядишь невероятно, - говорит она Люси, неизвестно что имея в виду. Потом женщина бросает взгляд на Эвана. - Я думала, вы развелись.
Тут Люси вспоминает, что это чужая женщина - Элисон Рид, с которой она сидела на алгебре за одной партой.
- Мы развелись, - говорит Люси.
Она хочет, но не может вспомнить, чтобы они разговаривали друг с другом, даже на уроке.
Эван оглядывается, ищет глазами Люси, машет ей и направляется в бар.
- Алиментов он не платит, - понимающе говорит Элисон.
Люси выдавливает из себя улыбку, потом извиняется и отправляется в другой зал, где стоят закуски. Во всем чувствуется легкая гавайская тема, как и на их далеком выпускном, - ананасные ломтики на столах, оркестранты в белых смокингах, с цветочными гирляндами на шеях. В зале немного прохладно, и у Люси вдруг появляется чувство, что здесь все, кроме нее, знают друг друга. Так же она себя чувствовала и в старшей школе, но теперь, подойдя к столу с бутербродами, она сразу узнает Хайди Каплан. Ее густые рыжие волосы сияют по-прежнему, особенно на фоне черного шелкового платья. Все эти годы Люси думала, что Хайди превратится в противную толстуху, а она стала еще красивее, чем была.
- Люси Роузен, - говорит Хайди, подходя к Люси, когда та набирает на тарелку сэндвичи с крабовым мясом и ананасные ломтики. - Все уж думали, что ты исчезла с лица земли.
- Нет, - отвечает Люси, - просто живу во Флориде.
- Весь год? - опешив, говорит Хайди. - Мы ездим в феврале в Боку, а все остальное время здесь, если не считать лета, когда мы на побережье.
Похоже, собрались все голодные; вокруг стола плотная толпа, и Люси все время подталкивают к Хайди.
- Так чем ты там занимаешься в этой Флориде? - спрашивает Хайди. - Ты ведь у нас всегда была умная.
Люси улыбается, откусывает от ломтика.
- Да какая умная, - говорит она и оглядывается назад; свет горит неяркий, и она не узнает никого в толпе танцующих.
- Правда-правда, - говорит Хайди. - Я тебе завидовала ужасно.
Они обе смеются над нелепыми фантазиями глупых школьниц. Потом Люси вежливо слушает, как Хайди рассказывает про своего мужа-онколога, у которого кабинет на углу Семьдесят третьей и Мэдисон, а потом ей удается улизнуть. Возле бара она видит Эвана, который болтает в кругу старых приятелей. Наверное, мужчины стареют быстрее, у этих почти у всех лысины и животы. Они похожи на своих отцов, какими те были, когда они заканчивали школу. Ее дядя Джек был немногим их старше, когда она переехала к ним. А ее родителям, когда они погибли, было почти столько, сколько сейчас ей. Люси обычно не пьет, но сейчас заказывает "Маргариту". Бар платный, и она роется в сумочке в поисках мелочи. Случайно она натыкается на фотографию соседки и снова разглядывает ее лицо, чувствуя, как холодный воздух из кондиционера обдувает плечи. Люси сует фотографию в бумажник, расплачивается за выпивку, а когда отходит от бара, то видит, что за ней наблюдают. Возле стеклянных дверей, которые ведут во внутренний каменный дворик с азалиями вдоль стен, стоит Андреа Фридман, двоюродная сестра Люси. Под ее пристальным взглядом платье на Люси как будто съеживается, и она остается почти голая. Она медленно делает глоток, а потом, потому что выбора у нее нет, идет через зал к Андреа.
- Никто не остается прежним, - говорит Люси. - Что да, то да.
Они не виделись три года, да и раньше встречались один или два раза в год после тех мучительных лет, проведенных под одной крышей. Андреа оказалась девушкой с амбициями. Она стала адвокатом крупной корпорации и вышла замуж за одного из партнеров, человека серьезного и умного, которого хоть умри не затащить на двадцатую годовщину выпуска. По правде говоря, Андреа как раз выглядит прежней, только теперь она вместо очков носит контактные линзы, а шапка ее непослушных темных волос смотрится весьма экстравагантно.
- Могу поспорить, мои родители не знают, что ты в городе, - говорит Андреа.
Она по-прежнему смотрит в сторону бара. В руках у нее бокал белого вина с сельтерской.
- Да, - сознается Люси. - Я приехала неожиданно. Так вышло.
Андреа поворачивается к ней и оценивающе смотрит на волосы.
- Смело, - говорит она.
- Знаешь что? - говорит Люси. - Нам как было нечего сказать друг другу, так и сейчас нет.
Они потягивают каждая свое питье и смотрят на танцплощадку, где танцует с одним из своих бывших дружков Хайди Каплан.
- Вот ведь сука, - печально говорит Андреа.
- Хайди?
- Она всем разболтала, что ты пьешь пилюли, - говорит Андреа. - Поэтому тогда на выпускном ее выбрали королевой, а ты так и осталась одной из принцесс.
Люси внимательно на нее смотрит.
- А откуда она узнала?
Андреа потягивает вино.
- Спасибо большое, - говорит Люси своей кузине.
- Я прилетела только повидаться с родителями, - говорит Андреа. - Из этого города надо бежать как от чумы. Ты ведь не представляешь, что значит быть некрасивой. Ты была так погружена в себя, что понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти. - Андpea допивает вино и ставит стакан на подоконник. - Вон они все. - Она кивает влево.
Люси видит компанию мужчин, в каждом из них, почти сорокалетних, живет мальчишка, когда-то бегавший за Люси по школьным коридорам.
- Никто из них на меня даже не смотрел, - говорит Андреа. - Я бы на лоботомию согласилась ради этого. Ну а теперь почти все выглядят дерьмово, - добавляет она и сигналит официанту, чтобы принес еще вина, - Это и есть идеальная справедливость?
- Если угодно, - отвечает Люси.
- Ты прилетела из-за Эвана? - спрашивает Андреа. - Потому что у него роман с какой-то детсадовской воспитательницей. Родители видели их вместе.
Люси не обращает внимания на ее слова, как и прежде, когда они жили вместе и ей приходилось не обращать внимания на многое. Она привыкла тогда запирать свою дверь на оба замка, привыкла не замечать Андреа, когда они сталкивались в коридоре.
- Прости, - говорит Андреа. - Я по старой привычке. Сплетни мне тогда помогали. Я знала по имени всех, кто ходил с нами в школу. Знала все их маленькие грязные тайны, и поверь мне, их было немало.
Андреа смотрит на танцующих, прижав к щеке бокал с белым вином. Люси роется в сумочке и достает фотографию.
- Ты ее знаешь?
- С нами она не училась, - говорит Андреа. - Слишком молодая.
- Ты могла ее видеть в городе. В прошлом году или в позапрошлом. Мы с ней подружились во Флориде, а она вдруг уехала.
- Ты сама так любила делать. - Андреа, пожав плечами, возвращает фотографию Люси. - Никогда ее не видела. Вообще-то интересно, что у тебя появилась подруга.
- Неужели? - холодно говорит Люси.
- Давай без драки, - говорит Андреа.
- Ты всегда так говорила, когда сама начинала, - говорит Люси. - И ты это знаешь.
Сзади них, у двери, ведущей во дворик, раздается мужской голос:
- Люси!
Она узнает его в ту же секунду. Рэнди был среди тех мальчишек, ради которых Андреа была готова на лоботомию, и он хорош собой, как и раньше. Рэнди протягивает ей руку, и она, быстро сунув фотографию в сумочку, отвечает на рукопожатие.
- И нет обручального кольца, - ухмыляется Рэнди. - Приятный сюрприз.
- Ты ведь помнишь мою двоюродную сестру, - говорит Люси, потому что Андреа мрачно наблюдает за ними. - Андреа Фридман.
Рэнди явно ее не узнает.
- Я тебе делала минет, когда отмечали бар-мицву Тедди Шиффа.
Рэнди бледнеет, а Люси смеется, совершенно опешив. Это самые человеческие слова, которые когда-либо говорила Андреа.
- Позвони моим родителям, - говорит Андреа, направляясь к бару.
- Кто это? - говорит Рэнди, еще не пришедший в себя.
- А что? - говорит Люси. - Это правда?
Рэнди сладко улыбается ей.
- Пятая поправка, - говорит он. - А если серьезно, я думал, ты замужем. Я слежу за всеми красивыми девушками.
- Мы с Эваном развелись, - говорит Люси.
- Я тоже развелся, - говорит Рэнди. - В октябре. Думаю, это судьба.
- Просто статистическая вероятность, - говорит Люси. Но невольно чувствует, что его слова ей приятны. Она помнит, как на самом деле хотела назначить свидание Рэнди, но он казался ей слишком красивым, слишком занятым собой, чтобы у них что-то вышло.
- Я всегда думал, что мы были бы хорошей парой, - говорит Рэнди.
Он придвигается ближе, и она остается на месте, хотя и знает, что лучше отойти. Она помнит то ликование, которое поднималось в душе всякий раз, когда звонил телефон; она любила смотреться в зеркало и видеть ту девочку, какой они все ее тогда считали.
- Тогда в школе у меня не было девушки. Я был не готов, - говорит Рэнди. - Но с тех пор я изменился.
- В самом деле? - отвечает она. - Ты со мной флиртуешь. В этом ты прежний.
На них начали обращать внимание, и Люси прекрасно понимает, что если она с ним не распрощается, то они станут объектом для сплетен. К утру их имена будут соединены вместе, независимо от развития событий.
- Я так и не смог потанцевать с тобой на выпускном из-за Эвана.
Он уже обнял ее за талию. И Люси вспоминает, что он всегда умел так на тебя смотреть, как будто вокруг никого больше нет. Вспоминает, что Андреа писала его имя в своем блокнотике. Оркестр играет медленную музыку, и Люси разрешает ему повести себя к танцевальной площадке, мимо Хайди Каплан, мимо всех одноклассников, чьих имен Люси не помнит. Один танец превращается в десять. У Рэнди большая практика, он знает, что шепнуть тебе на ухо, как провести рукой по спине. После полуночи к ним подходит Эван, но Люси, оказывается, уезжать не готова. Ей не хочется ни о чем думать, когда она танцует с Рэнди; ей даже не нужно ничего решать, потому что он предлагает сам отвезти ее домой.
- Ты уверена, что этого хочешь? - говорит Эван, когда Рэнди отходит за очередной "Маргаритой" для нее.
- А что? Мне грозит опасность? Он плохой водитель?
- Ты знаешь, о чем я, - говорит Эван. - Он всегда умел добиваться, чего захочет.
- Тебя это беспокоит, - говорит Люси с широкой улыбкой.
- Я всегда беспокоился, когда он был рядом, - признается Эван. - Я боялся, что он тебя уведет у меня.
- Со мной все будет в порядке, - говорит Люси.
С ней в самом деле все в порядке, пока они не выходят из зала, но по пути к парковке до Люси доходит, сколько она выпила. Звезды в небе плывут слишком быстро, земля под ногами качается.
- Куда тебя отвезти? - спрашивает Рэнди.
Он держит руку на ее голой спине и не отвечает, когда несколько человек, идущих к машинам, прощаются с ними. Его "порше" такого же цвета, как была у него в школе, только модель подороже.
- К Эвану, - говорит Люси. А когда Рэнди приподнимает брови, добавляет: - Ты не о том подумал. Мы в самом деле развелись.
- Тогда можно ко мне, - говорит Рэнди.
Он берет у нее из рук сумочку и кладет на крышу машины. В школе он нравился ей, он всем нравился. Что было бы, если бы его тоже пригласили к Андреа на шестнадцатилетие, на ту детскую вечеринку, если бы с ним она гуляла в ту ночь возле бассейна? Что сейчас будет с ней, если они проведут вместе хотя бы одну ночь?
- Мы не школьники, - говорит Люси.
- И слава богу, - отвечает Рэнди. - Ну же, - настаивает он, - поехали ко мне.