Официанты в черных брюках и крахмальных белых рубашках принялись разносить подносы с легкой закуской. Сначала гости стеснялись выказать готовность к принятию какой-либо пищи, но постепенно все больше рук потянулось к пирожкам, миниатюрным сандвичам со всевозможными деликатесами, к вазочкам с крабовым салатом и ореховым кремом.
Сэм предлагал Фрэнсис взять что-нибудь из еды или принести ей коктейль, но она молча качала головой, не разжимая губ.
Он не знал, но она-то знала, каковы были обстоятельства кончины невесты.
Фрэнсис требовалось время, чтобы полностью осознать реальность этой трагедии.
- Загадка, которую я не в силах разгадать, - произнесла она вдруг после долгого молчания.
Хранить в себе сгусток впечатлений от своего жуткого открытия она больше не могла. К тому же Фрэнсис видела сквозь прозрачный пластиковый полог тента, как на подъездной дорожке одна за одной появляются полицейские машины с мигалками. Это был уже перебор даже для такого, из ряда вон выходящего случая. С первым прибывшим по вызову офицером полиции Фрэнсис уже имела беседу и дала исчерпывающие показания о том, как обнаружила тело. Теперь это было целое нашествие полицейских. Ей подумалось, что ребята слетелись на место трагедии в надежде ухватить что-нибудь из уже ставшего ненужным свадебного угощения и дармовой выпивки.
Сильный аромат дорогих духов ударил в ноздри Фрэнсис, а Сэм, более привычный к природным запахам, даже поморщился. Плотная женщина в туго облегающем ее тело оранжевом костюме возникла за их спинами и одарила философским изречением:
- Можно оплакивать умерших по-разному. Вспоминать, как они были хороши при жизни - например, как наша Хоуп, или радоваться, что они избегли наконец всех своих печалей, - опять-таки тот же пример.
У Фрэнсис и у Сэма, удивленных подобным высказыванием, одновременно пропал дар речи. А женщина между тем продолжила:
- Восхищаюсь мужеством Аделаиды. Как она нашла в себе силы показаться на людях после… подобного? Какая катастрофа ее постигла! Сколько денег истрачено впустую…
Слова были обращены не конкретно к Фрэнсис и Сэму, а казалось бы, в пустоту, но тут же объявился и адресат. Седовласый мужчина возник рядом с двумя бокалами коктейля, отстояв очередь у стойки.
Взяв у него из руки бокал и пригубив напиток, женщина заговорила снова:
- Пускать пыль в глаза - это так свойственно Биллу. Они с Аделаидой - одного поля ягоды. Тем он ее и покорил, когда ухаживал и склонял к браку. Выпьем за снобов Северного побережья - гнездо аристократии! Вы не откажетесь?
Бокалы с коктейлем были подняты вверх, и стекло коснулось стекла, но Сэм пробурчал что-то невнятное, а Фрэнсис промолчала.
Однако это не остановило развязавшую язык женщину:
- Полиции тут есть в чем покопаться. А кое-что надо закопать поглубже. У меня был знакомый - окружной прокурор… он однажды со мной поделился… У одного копа супруга отдала концы. Сверхдоза кокаина - ясное дело, но все быстренько замяли. Корпоративная взаимовыручка.
Притворяться, что ты глух и не слышишь монолога назойливой соседки, было тягостно как Сэму, так и Фрэнсис, но вмешаться и прекратить эту болтовню тоже было невозможно. Оставалось только одно - встать и удалиться. Они вышли из-под тента.
- Если я опять тебя покину, ты не обидишься? Мне надо вернуться в дом и кое-что проверить. - Слабая, извиняющаяся улыбка на лице Фрэнсис, едва возникнув, тут же погасла.
- Какие проблемы? Я буду там, где ты меня оставила, и не сдвинусь с места ни на фут, - заверил ее Сэм.
- Об этом не может идти и речи! - услышала она громкий голос отца Хоуп, вступив на первую ступень лестницы.
Билл Лоуренс чуть ли не отталкивал от себя властного вида мужчину, который, скрестив руки на груди, напирал на хозяина дома, готовый смести его со своего пути и, видимо, имеющий на это все законные права. При появлении Фрэнсис оба разом повернули головы в ее сторону.
- Может, ты поможешь нам прояснить ситуацию? - с ходу обратился к ней Билл, не удосужившись представить Фрэнсис посетителю. - От меня требуют отдать тело на вскрытие. Но Хоуп - наша дочь. Мы с Аделаидой категорически возражаем.
- Детектив Микки Флеминг, - представился черноволосый, гладко причесанный, набриолиненный крепыш с легкой небритостью на лице и усталым взглядом. - Это обычная процедура при подобных обстоятельствах, - уныло добавил он.
- Каких обстоятельствах? - вскинулся Билл. - У нас трагедия, а вы лезете в наши души грязными пальцами.
Фрэнсис удалось жестом заставить умолкнуть отца, потерявшего дочь. Она сама удивилась овладевшему ею спокойствию. Детектив с признательностью взглянул на нее и продолжил:
- Я ни в коем случае не хочу быть бестактным и разделяю с глубоким прискорбием чувства родителей, но… - Тут полицейский растерялся, истратив запас подходящих слов. После длительной паузы он все-таки выдавил нечто невразумительное: - Обстоятельства смерти вызывают подозрения…
- Как и любое самоубийство? - быстро задала вопрос Фрэнсис.
- Нет, мэм! Тут все гораздо сложнее. Умершая была молода, здорова и собиралась выходить замуж. Довольно нетипичный расклад для самоубийства. Во всем надо тщательно разобраться…
- Возмутительно! - снова вмешался Билл. - Удалитесь, пожалуйста, и вернитесь, когда прибудет мой адвокат. Это семейное дело…
- Уже нет. Простите, сэр. - Детектив был предельно вежлив. - Мы дождемся прибытия адвоката, но это ничего не изменит. Еще раз примите мои соболезнования, сэр.
После ухода детектива Фрэнсис, естественно, поинтересовалась у Билла:
- Где Аделаида?
- У себя. Наглоталась успокоительного. С ней медсестра. - Он потер покрасневшие от слез глаза и вдруг спросил без всякой истерики: - Как ты думаешь, вскрытие обнаружит что-то… чего мы не знаем?
- Причину смерти?
- Тут нечего гадать. Хоуп ушла из жизни по своей воле. Нам надо с этим смириться. Пусть почиет в мире. Но ведь моя дочь не могла так поступить, так обойтись со мной… Я столько надежд вложил в нее, столько ей прощал… Что же с ней случилось? Детектив сейчас говорил о Хоуп как о постороннем лице. Как будто она не наша дочь!
- А что, если это не самоубийство? - Вопрос вырвался у Фрэнсис, и сразу же она прокляла себя за свое прокурорское прошлое. Ничего, кроме дополнительной боли, родителям это нелепое предположение не принесет.
Но Билл встрепенулся.
- Что? Скажи!
- Так, вырвалось… прости… Впрочем, вскрытие - а его не избежать - все покажет.
- Нет, нет. Ты что-то имела в виду…
Фрэнсис вздохнула.
- Я ничего не имела в виду… Но приготовься к длительной процедуре и подготовь Аделаиду.
Слезы невольно выступили на глазах у Фрэнсис. Она оплакивала все: и погибшую кузину, и несостоявшийся праздник, и людей, близких ей по крови, и сказку, обратившуюся в трагедию.
13
Настойчивый стук в дверь гостиничного номера поднял Фрэнсис с постели. Она тотчас откинула тонкое покрывало, в которое закуталась, и стала искать в ворохе одежды, сброшенной на пол накануне поздней ночью, чем бы прикрыться. Первые проблески рассвета виднелись за шторами. День практически еще не начался.
- Что происходит? - сонно спросил Сэм, переворачиваясь с боку на бок.
- Кто-то стучится. Я открою.
Фрэнсис поспешно накинула на себя большую шаль и отодвинула дверную задвижку. В образовавшейся щели появилось лицо Джека, вернее, его часть. Фрэнсис приоткрыла дверь пошире и скользнула взглядом по фигуре столь раннего посетителя. Он по-прежнему был в темном свадебном костюме, но без жилета и галстука, а полы белой рубашки выбились из-под пояса брюк. Налитые кровью глаза буквально впились в лицо Фрэнсис.
- Нам необходимо поговорить.
Она не видела Джека со вчерашнего вечера и предполагала, что он отправился домой после того, как тело Хоуп отвезли в морг и полицейские уехали. Он проявил мудрость, исчезнув вовремя, чтобы не выслушивать соболезнования гостей и вопросы назойливых газетчиков. Он был вне досягаемости, и это было правильное решение.
Фрэнсис же провела несколько часов наедине с дядей в уютной библиотеке его дома, где он постепенно опустошал графин с водкой и показывал ей семейный альбом с фотографиями. Здесь, конечно, была и Хоуп, запечатленная на всех этапах взросления - сначала младенец, потом девочка, загорелая до черноты во время каникул на Бермудах, и девушка в расцвете юности в ярком, бьющем в глаза своей веселой расцветкой летнем платье.
- Разве она не красавица? - бормотал медленно уходящий в пьяное забытье Билл.
Фрэнсис задержалась с ним до полуночи, выслушивая почти слово в слово повторяющиеся истории о детстве Хоуп, о ее первых шагах по лужайке перед домом и вдоль кромки прибоя на океанском побережье, о ее успехах в школе, о том, как он впервые вывел ее в свет - юную, прелестную дебютантку, и как он вальсировал с дочерью на глазах у восхищенных гостей новогоднего бала в Охотничьем клубе. А еще были совместные велосипедные и лыжные прогулки, танцевальные вечера в отеле "Риц-Карлтон" в Бостоне и эпизод, когда Хоуп настояла, чтобы они в паре выступили на теннисном турнире на Большой приз Охотничьего клуба, а ей едва исполнилось восемь, и ракетка была чуть ли не с нее ростом, и публика хохотала и подбадривала отчаянную девчушку. Воспоминания возникали спонтанно, без какой-либо хронологии, и Билл все время оглядывался, словно надеясь, что Хоуп живая выйдет откуда-то из темного угла, улыбнется и поправит отца или подтвердит его слова.
Фрэнсис с трудом удалось уговорить Билла поспать перед тяжелым завтрашним днем, и когда он уже начал сползать со стула, заводя новый рассказ, она чуть ли не на руках доставила его наверх. Последние ступени витой лестницы он преодолел сам, молча, с поникшей головой.
Фрэнсис сняла цепочку с замка и впустила Джека. Тот вошел в номер, словно не замечая, кто перед ним, - ни полуодетую женщину, которая открыла ему дверь, ни незнакомого мужчину, приподнявшегося на постели и сонно таращившего на него глаза.
Глубоко засунув руки в карманы брюк, он принялся мерить комнату шагами, едва не налетев при этом на тумбочку с телевизором. Фрэнсис смотрела на него и выжидала. Сэм быстро сориентировался в ситуации и исчез в ванной. Молчаливое хождение из угла в угол длилось достаточно долго. Сэм успел привести себя в порядок и даже вернуться одетым в костюм для путешествия обратно домой. Они собирались отчалить в семь утра. Теперь они оба смотрели на Джека и ждали от него каких-либо слов.
- Хоуп не покончила с собой, - заявил Джек твердо, словно выступал на суде перед присягой.
- Я думаю… - открыла рот Фрэнсис, но Джек резко оборвал ее:
- Пожалуйста, помолчите! Самоубийство не в характере Хоуп. У нее были проблемы, да! О многих я не имею представления, но она… она радовалась жизни. Ей хотелось стать замужней женщиной. У нас было столько планов на будущее!
Фрэнсис не знала, как ей вести себя дальше: молчать и слушать, кивая головой, или безжалостным словом разрушить иллюзии молодого человека. Узел затягивался на ее горле - не такой страшный, как на шее Хоуп, но все же сдавливающий дыхание.
- Вы юрист, я знаю. Еще год назад вы были прокурором. У вас должен быть профессиональный взгляд на эту трагедию. Посмотрите на улики! Неужели вас это не заинтересовало? Полиция утверждает, что Хоуп наглоталась каких-то таблеток, потому что они обнаружили их рассыпанными по полу спальни. Но ничего определенного никто не сказал. Как она закинула веревку на люстру? У нее не было ни сил, ни воли для такого поступка. Один стакан вина, и Хоуп уже была в полной отключке… слабенькая, беспомощная. Ее мог убить и подвесить кто угодно. Много посторонних шаталось по дому…
"Покончить с собой - это предписано в судьбе некоторых", - всплыло в памяти Фрэнсис неизвестно чья цитата. Аргументы Джека ее никак не убеждали. Ей вспомнилась нервозность Хоуп накануне прихода в храм, и вдруг Джек поразил Фрэнсис одним замечанием:
- Она безумно боялась темноты и не могла бы повеситься в темной гардеробной. А свет там был выключен.
- Это ничего не значит… - начала было Фрэнсис, готовая разубеждать и убеждать, а главное, поддержать молодого человека в горе. Но Джек был тверд.
- И нет записки! Неужели я не достоин хотя бы строчки?
Тут Фрэнсис была бессильна что-либо возразить. Фразы, произнесенные ею, явно были малоубедительными и стандартными:
- Самоубийство - это тайна каждой личности, совершающей его. Все зависит от характера…
- Хоуп любила жизнь! - Этим яростным восклицанием Джек заткнул рот Фрэнсис, как боксерским ударом. - Она сочиняла стихи, записывала малейшее… - он сделал паузу, - …изменение в природе… дождь, кваканье лягушек… радугу… И вдруг ни строчки перед уходом из жизни…
Фрэнсис постаралась быть предельно жесткой:
- Вы видели узел?
- Что? Какой узел? - Тут Джек вроде бы очнулся. - Ту петлю? Вы первая ее увидели. Этот узел запомнился мне навсегда. Морской узел! Сама Хоуп такой завязать бы не смогла!
Напор Джека был велик, и Фрэнсис поддалась ему, хотя ее занудное прокурорское нутро протестовало и хотело отложить столь странный разговор хотя бы на пару-тройку часов, если не навсегда. Но есть еще такое понятие, как совесть, а плюс - любопытство. Наблюдательность Джека заинтриговала Фрэнсис, пусть невыспавшуюся, пусть неодетую и раздраженную.
- Вы уверены? - Это был первый более или менее профессиональный вопрос.
- И еще кольцо! С крупным бриллиантом. Она хотела такое и радовалась, как ребенок, моему подарку.
- А что с кольцом? - не поняла Фрэнсис.
- Кольцо пропало! Я осмотрел комнату вместе с полицией.
- Кому была нужна ее смерть? - прямо спросила Фрэнсис, отбросив всякую осторожность.
Джек внезапно сник. Он отвел взгляд, прошел к окну и раздвинул занавески. Рассвет был сумрачным, и, кажется, моросил мелкий дождь.
- Я нуждаюсь в вашей помощи. Найдите убийцу Хоуп, прошу вас…
- Почему я? - спросила она, хотя догадывалась, каков будет его ответ.
- Ведь Хоуп… она в родстве с вами… и вы знали ее при жизни и, наверное, любили. Или, во всяком случае, относились к ней неплохо. И еще потому, что вы ничем не обязаны моей семье… Вы независимы.
Над последним заявлением Джека требовалось подумать.
- Честно говоря, я не уверена… - нерешительно промямлила Фрэнсис и тут же резко оборвала себя.
Она видела перед собой несчастного молодого мужчину, и его мысли, возможно впервые в ее жизни, передавались ей телепатически. Как он мог так верить в насильственную смерть своей невесты? Все восставало против этой версии. Или он знает кое-что существенное, скрытое до сей поры, что убеждает его и подстегивает в нем жажду мести? Если так, то почему он не поделился этими сведениями с полицией? И что он имел в виду, когда весьма откровенно бросил тень подозрения на своих родных?
- Слишком много вопросов возникает, и слишком мало прав я имею… - начала было Фрэнсис, но он прервал ее:
- Это все отговорки!
- Вы отдаете себе отчет, о чем вы просите?
- Вполне. Я хочу знать истину и доберусь до самого дна, с вами или без вас. Мою Хоуп убили, и я уверен, что вам тоже захочется узнать, кто ее убил, не меньше, чем мне.
- Назовите первого подозреваемого. У вас есть таковой?
- Да! - Джек повернулся к ней лицом. От него исходила такая горячая волна, что Фрэнсис невольно попятилась. - Их много, и вопрос лишь в том, кто подобрался к Хоуп первым.
- Так кто же?
- Ищите!
Джек так стремительно вышел из номера, хлопнув дверью, что, казалось, за ним закрутился маленький смерч. Фрэнсис некоторое время простояла в остолбенении.
- Фрэнни, - вернул ее к реальности ласковый голос Сэма. - Не хочу показаться бесчувственным и знаю, что твои тетя и дядя прошли через ад и еще, наверное, находятся там, но ты должна подумать и о себе. Я поклялся вчера, что доставлю тебя домой в целости и сохранности, и намерен свою клятву выполнить.
- Сэм, прости, но я стою перед трудным выбором.
- Выбор один - сберечь свои нервы. Ты не можешь взять на себя все страдания человечества. Чересчур много их выпадает на твою долю. Смерть твоей мачехи и последующее раскрытие тайн далось тебе слишком тяжело. Даже виновные отделались легче. Ты сменила работу, ты вдохнула свежий воздух - так дыши им!
- Не могу, - покачала головой Фрэнсис. - Он чем-то отравлен, хотя не знаю чем. Сэм, поддержи меня, пока я не докопаюсь до истины.
Она гладила, обнимала руками его худощавое, но крепкое тело, приникала губами к пальцам, изуродованным трагическим инцидентом, но таким знакомым и нежным. Она искала сочувствия и находила его в этом мужчине.
- Мы вас ждали. - Этими словами встретила Фрэнсис Кэтлин, фактически - член семьи, едва Фрэнсис коснулась столь памятным с детства бронзовым молотком входной двери дома Лоуренсов. Десятилетия безупречной и преданной службы на одном месте сделали ее таковой. И то, что она неизменно носила черную с белым воротничком форму, никак не отделяло ее от хозяев. Она имела здесь почти такие же права, как и тетушка Аделаида. - Вас ждут в библиотеке, - сказала Кэтлин.
Сквозь приоткрытую дверь Фрэнсис увидела бушующий в камине жаркий огонь. Летний день был пасмурным, но, вероятно, супруги, потерявшие накануне дочь, зябли и нуждались в тепле. Шторы, подхваченные черными бархатными лентами, не были задернуты. Туман, наползающий с моря, застилал вид на гавань. Билл стоял у камина почти в прострации, с погасшей трубкой в зубах, а тетушка Аделаида, утонувшая в глубоком кресле, держала перед собой обрамленную в траурную рамку фотографию дочери. Чуть привстав, она протянула Фрэнсис руку, изящную, с длинными пальцами пианистки и, казалось бы, помертвевшую и иссохшую за последние несколько часов.
- Что-нибудь выпьешь?
- Спасибо, нет.
- Так страшно, что мы после стольких лет разлуки увиделись при подобных обстоятельствах…
- Да… Мне так печально…
- Хоуп всегда смотрела на тебя… как на пример для подражания. Она бы гордилась, если бы могла стать похожей на тебя…
Губы у Аделаиды задергались, и она, стесняясь этого, прикрыла рот ладонью.
- Жаль, что мы с ней мало общались, - сказала Фрэнсис.
- И мне жаль, что я не постаралась свести ее ближе с тобой, - покаялась Аделаида. - Мы слишком мало обращали внимания на семейные связи…
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием горящих дров в камине. Аделаида вдруг достала свое вышивание, но продолжила сидеть неподвижно, не сделав ни одного стежка.
- Я должна сказать, что вскрытие необходимо, - решилась на первый и самый трудный шаг Фрэнсис.
- О боже, - простонала Аделаида и еще раз повторила: - О боже. - И оглянулась на мужа.
- Зачем искать там, где и так все ясно? - мертвым голосом произнес Билл.
Фрэнсис не торопилась возражать. Ей следовало проявить максимум деликатности, но все же настоять на своем. Ведь результаты вскрытия могли иметь важные последствия.
- Вчерашний день поверг нас всех в шок, а что касается вас, то ваше горе неизмеримо. Однако не лучше ли будет, если мы все, и вы тоже, узнаем истину?
- Я не могу вынести… - вырвалось у Аделаиды.