Аделаида удовлетворенно кивнула.
- Значит, скажем так - десять утра. - Она положила ладонь на руку дочери, вероятно думая, что этим передаст ей свое материнское тепло. - Я сегодня играю в бридж у Мэгги, но могу извиниться и отменить партию, если я тебе нужна. Я хочу, чтобы ты знала - мать всегда с тобой рядом и готова помочь.
"Прекрасно. Но только почему такое желание проснулось сейчас, а не раньше?" - с горечью подумала Хоуп, но вслух произнесла совсем другое:
- Я в полном порядке, правда. Тебе незачем ломать свои планы.
Она даже ободряюще улыбнулась матери, что далось ей нелегко. Ее снедало непреодолимое желание уединиться в ванной и поскорее извергнуть из себя те два крекера и вареную морковку, что она съела, поддавшись минутной слабости. Удастся изгнать их из своего организма через пятнадцать минут после приема пищи или крекеры уже были переварены, оставалось только гадать. Но попытаться следовало.
3
Джим Кэбот ступил за веревочное ограждение поля для игры в поло, где восемь лошадей метались в свалке, разбрасывая по сторонам клочья травяного газона и комья земли. От стука копыт закладывало уши. Гнедой конь с ходу врезался в серого в яблоках, и его всадник в зелено-красном свитере рискованно опрокинулся, едва удержавшись в седле. Пена пузырилась на лошадиных мундштуках, а ухоженные шкуры блестели от пота.
Джим обозревал толпу, находя взглядом знакомые лица на своих привычных местах. Роберт Хантингтон-старший в фуражке Охотничьего клуба и желтом кашемировом пуловере стоял рядом со своей прелестной супругой-блондинкой, супругой под номером четыре. Впрочем, некоторым оправданием Роберту служило то, что номер третий покинула его ради ландшафтного дизайнера, работавшего над их же парком. После развода с и без того пострадавшим мужем она заимела в собственность этот самый парк и еще и дом в придачу, что выглядело уже совсем печальной пародией на закон и справедливость, но суды по разделу имущества бывших супругов почему-то всегда предельно жестоко относятся к мужчинам.
Рядом с Хантингтонами стояли Тейлоры - Клифф и Банни, она в темных очках. Их продолжающееся увлечение поло и постоянное присутствие на соревнованиях удивляло многих. Ведь их старший сын погиб здесь же, на этой площадке, получив удар по голове деревянной клюшкой. Виноват был аргентинский защитник. Южноамериканцы вообще отличались агрессивной манерой игры, что нередко приводило к трагическому исходу.
И, конечно, тут как тут был Рэй Бёрджес. Ему уже наверняка подвалило под девяносто, но в любую погоду, в дождь или в жару, он неизменно появлялся на трибуне со своим зеленым в белую полоску складным стульчиком и с шейкером, полным ледяного мартини.
Джим отвернулся и вновь обратил взгляд на действо, разворачивающееся на игровом поле. Удары клюшек по деревянному шару следовали один за другим через мгновенные промежутки, словно барабанная дробь. Вот мяч перехвачен соперниками, направление атаки резко поменялось, и все всадники устремились к противоположным воротам, пожирая дистанцию в триста ярдов подобно многоногому и многоголовому чудовищу, унося с собой какофонию звуков. Однако пройдут лишь считаные секунды, и лошади с наездниками вернутся сюда, и такое постоянное перемещение составляло суть игры в поло.
Джим перевел дух и принялся стирать брызги грязи с щегольских клубных алого цвета брюк.
Джек, его единственный и обожаемый ребенок, занимался поло с детских лет, а в университете Южной Калифорнии попал в команду, считавшуюся лучшей среди студенческих команд. Любительский спорт был ненамного безопаснее профессионального, но Джека невозможно было оторвать от полюбившегося ему занятия, тем более что он проявил незаурядный талант игрока, прекрасно разбирался в лошадях, а главное, уже не мог жить без того возбуждения, какое давала ему игра. Его выбрали капитаном, он завоевывал кубок за кубком, и сейчас, когда ему исполнилось двадцать девять, Джек должен был определиться со своим статусом - остаться любителем или перейти в профессионалы.
Хотя увлечение сына стоило бешеных денег, отец не противился и даже немного гордился этим. Джек тренировал для поло одновременно восемь самых лучших, тщательно отобранных лошадей, и Джим тратил более ста тысяч в год на их содержание, кормление и транспортировку, платил жалованье груму и вспомогательному тренеру на полной ставке, оплачивал счета ветеринаров. Призы иногда возмещали часть затрат, но это была лишь капля в море. Денег, помещенных в различные фонды на имя сына, с избытком хватало на то, чтобы он мог играть в поло до глубокой старости, до тех пор, когда уже не в силах будет взобраться в седло. Если, конечно, брак Джека и Хоуп не закончится разводом.
Джим опустил руку в карман и нащупал там свой счастливый талисман - серебряный брелок для ключей в форме лошадиной подковы. Он приносил ему удачу во всем, и Джим мог с полным правом гордиться тем, что он заработал для своей семьи. За тридцать лет он обратил мизерную сумму, когда-то полученную по наследству, в двадцатимиллионное состояние, инвестируя деньги в альтернативные источники энергии. На сегодняшний день он был владельцем нескольких электростанций в Неваде и Колорадо и участвовал в грандиозном проекте разработки ископаемых энергоресурсов на северо-востоке.
По многим стандартам его финансовое положение было сверхустойчивым, и он мог бы жить в комфорте, пребывая в праздности. Но его неуемный характер, заводной волчок, гнездившийся в нем, а также желание быть уверенным, что он обеспечил такую же благополучную жизнь и своим потомкам, заставляли Джима Кэбота по-прежнему трудиться по пятнадцать часов в сутки шесть дней в неделю.
В награду он приобрел то, чего добивался с молодости, а именно влияние. "Бостон глоб" неоднократно включала его в список самых могущественных людей Соединенных Штатов Америки. Кроме того, он заимел и столь необходимую для престижа яхту "Удачный день" - судно достаточных габаритов, чтобы производить впечатление на всех, кто видел его в гавани, и одновременно не слишком громоздкое и позволяющее обходиться в плавании без экипажа.
Он допустил только одну ошибку, но ее тревожные последствия вырисовывались все четче с приближением даты 18 августа. В обеспечение будущих поколений Кэботов Джим учредил целый ряд неприкасаемых фондов. Доход от них предназначался Джеку, а основной капитал - "потомству, им произведенному на свет", проще говоря, его детям.
Это была сложная юридическая комбинация, обошедшаяся в сорок тысяч долларов госпошлины плюс гонорар ее разработчику, но в тот момент она казалась отличным средством свести будущие налоги к минимальной цифре. Проблема заключалась в том, что никто десять лет назад, когда составлялись эти документы, не учел возможность расторжения брака Джека. В случае, если брак не устоит, какой-нибудь дотошный адвокат может отсудить половину дохода в пользу Хоуп.
Причем в эти документы нельзя было вносить поправки. Упреки Джима в адрес Ллойда Баррета, своего адвоката и советника, как корпоративного, так и личного на всем протяжении финансовой карьеры Кэбота, требования немедленного решения проблемы, многочасовые телефонные переговоры со вспышками ярости и хлопаньем трубки о рычаг не приводили ни к чему. Все упиралось в глухую стену закона. Весь смысл учрежденного фонда был в том, что его утвердили как неделимый. Единственный шанс обезопасить деньги - это заключить дополнительное соглашение, по которому Хоуп отказывается от каких-либо притязаний на вложенные в фонд средства. Внешне такое решение выглядело разумным и обоснованным. Почему она имеет право претендовать на его деньги, заработанные в поте лица, если она перестанет носить фамилию Кэбот? Но Джим хорошо знал, что такое человеческая жадность. Там, где замешаны деньги, может произойти всякое. Последние несколько недель он буквально изводил себя мрачными перспективами.
В группе возвращающихся к ближним воротам всадников Джим разглядел голубую в золотом обрамлении цифру "три" на свитере сына. Солнце сверкало на влажной шкуре его черной лошади по кличке Летящая. Молодая кобыла, еще совсем новичок, обладала, однако, всеми данными, чтобы в скором времени стать чемпионкой, особенно с таким наездником, как Джек.
Взмахнув клюшкой, он сильно ударил по шару, отправив его вперед. Защитник атаковал, но ему не удалось зацепить клюшку Джека, потому что Летящая успела мгновенно вильнуть влево. Публика по достоинству оценила блестящую реакцию и лошади, и управляющего ею наездника. Дружные возгласы и одобрительный свист сопровождали их на пути к воротам противника. Даже на таком расстоянии Джим видел панику на лице вратаря, хотя, возможно, это был лишь плод его воображения. Он просто очень хотел, чтобы в этот момент вражеский вратарь запаниковал.
Удар - и мяч пересек линию.
Несколько охрипший голос в рупор оповестил о взятии ворот. Чуть позже сигнал рожка объявил конец игры. Команда Джека добилась очередной победы. Такие моменты доставляли Джиму даже большую радость, чем заработанные им груды денег.
Джек спешился и передал поводья лошади Бену, преданному груму и добросовестному работнику. Бен отведет лошадь в трейлер, освободит от сбруи, оботрет ее и отправится с ней в короткий путь обратно домой. Джек снял шлем, повертел головой, чтобы снять напряжение, засунул кнутовище в сапог и направился к отцу. При взгляде на сына Джим невольно улыбнулся, и это была улыбка счастливого человека. Так хорош был его Джек, так строен и силен. Гордость переполняла отцовское сердце, но и горечь тоже. Почему сын сделал такой неудачный выбор? Хоуп была не из тех девушек, что могла стать хорошей женой и принести его мальчику счастье. Она не поддается контролю. Джим не желал, чтобы его империя дала трещину из-за этой неуправляемой девицы.
- Потрясающая игра, - встретил он сына заранее заготовленной фразой. - А Летящая меня просто удивила. Откуда у молодой кобылицы столько сил и сообразительности?
- Она отлично слушается, как будто обладает шестым чувством, - согласился довольный Джек. Он еще не отдышался после напряженного поединка и утирал платком струящийся по лицу пот. - Не думал, что будет так жарко.
Это относилось не к погоде, а к тому, что происходило на поле.
Джим положил руку сыну на плечо.
- Нам надо поговорить. И это разговор, который я бы не хотел заводить дома. - Он сделал паузу и пояснил: - Твоей матери не стоит в нем участвовать.
- Я не против. Давай, выкладывай.
Они выбрались из толпы и зашагали упруго и размашисто по аллее, ведущей к автостоянке для членов клуба. Когда бы ни возникала необходимость серьезного разговора между отцом и сыном, они делали это на ходу. Энергичная натура одного и другого требовала движения. Так им было легче и размышлять, и подбирать нужные слова.
- Я рад, что ты нашел свою любовь, - начал с дальнего подхода Джим. - Лоуренсы - старинный, уважаемый род, старожилы Северного побережья. И Билл - отличный парень. Не могу сказать про него ничего плохого. Но…
- Папа, не надо… - поморщился Джек.
- Позволь мне закончить, - прервал его отец. - Ты должен понять, что жизнь с Хоуп не будет легкой. Она далеко не простое создание.
- Не понимаю, о чем ты говоришь.
- А я думаю, что прекрасно понимаешь. Ее проблемы возникли не вчера.
- Если и были у Хоуп проблемы, то они позади. Ей гораздо лучше.
- Я не беру на себя роль судьи, - из осторожности посчитал нужным предупредить Джим. - Я лишь говорю о том, что если ты уж решился на этот брак, то пусть глаза твои будут открытыми. Мало ли какие ловушки - точнее сказать, глубоко спрятанные мины - ждут тебя в будущем. Мне незачем тебе втолковывать, что жизнь в браке - не легкая прогулка даже при самых благоприятных обстоятельствах. В нашем союзе, например, были тоже и взлеты, и падения. Мы с твоей матерью вдоволь хлебнули и того, и другого, хотя она - самая прагматичная и организованная женщина из тех, кого я знаю. Но пойми меня правильно, у меня никогда и мысли не возникало оставить ее. Она хорошая жена, и на первом плане у нее всегда интересы семьи. Она заботится о своей внешности и держит в порядке наш дом. Я не мог и не имел права требовать большего, и все же и у нас случались сложные периоды время от времени.
- Мы с Хоуп очень близки. Я люблю ее, папа.
- Я знаю. И я не пытаюсь убедить тебя отказаться от нее.
Любая попытка встать щитом на пути любовных стрел заведомо была обречена на провал. Но Джим мог напомнить сыну о практической стороне жизни.
- Ллойд говорит, что ты до сих пор не связался с ним по поводу договора об отказе от претензий на доход.
- Да, это так.
- Мне казалось, ты был готов обсудить эту тему.
- Я передумал.
- Мы же пришли к соглашению…
- Не совсем так. Ты выдвинул идею и сам ее одобрил. Я же только выслушал тебя, а потом, поразмыслив, решил сказать "нет". Я не желаю начинать семейную жизнь с мыслью о разводе. Я полностью доверяю Хоуп. Я хочу, чтобы у нас все получилось как надо и мы бы не расставались никогда. Я не собираюсь просить ее что-нибудь подписывать.
- Слишком много денег на кону, - вздохнул Джим. Он обильно потел. Такова была его типичная реакция на стрессы.
- Но это мои деньги, - напомнил сын.
- Они твои лишь потому, что я отдал их тебе.
- Но ведь фонд неприкасаемый. Тебе известны его условия.
- И ты смеешь напоминать мне об этом? А я скажу, что все может измениться, - нарочно солгал Джим. - Кончится тем, что ты окажешься ни с чем. Вот поэтому слушай меня, и слушай внимательно. Ты должен думать, как сохранить состояние Кэботов для будущих поколений, для своего рода.
Джек резко остановился и заглянул отцу в глаза. Джим видел, как лицо сына окаменело, а когда Джек заговорил, отец даже не узнал его голос. Таким тоном сын еще никогда не разговаривал с отцом.
- Папа! Что бы ты ни сказал и ни предпринял, ничто не заставит меня изменить свое решение. Просить Хоуп поставить подпись на каком-то дурацком клочке бумаги - омерзительно. Это бы означало, что я сомневаюсь в ней еще до свадьбы, еще только на пороге совместной жизни. Я не хочу оскорблять ее такой просьбой. Ты можешь высказывать пессимизм насчет нашего будущего. Я же настроен иначе.
- Я стараюсь внушить тебе, что ты сильно рискуешь. Лоуренсы держатся изо всех сил и пускают пыль в глаза, но мы оба знаем, что их положение совсем не такое благополучное. Посмотри только, в каком состоянии их дом. Они боятся поверить в свое везение, замирают от радости, что их дочь заполучит в мужья Кэбота. Как, впрочем, и любая другая семья на их месте в нашем городишке.
- Они радуются счастью Хоуп, - возразил Джек.
- Не будь наивным. Ты им нужен, чтобы уплатить за новую крышу.
- Аделаида и Билл - прекрасные люди.
- Но они, как и все на свете, себе на уме.
- Мы с Хоуп собираемся счастливо прожить жизнь вместе. Не мешай нам.
- Но как я могу остаться в стороне? Ее поведение… - Джим осекся. Даже ему было нелегко подобрать подходящие пристойные слова, чтобы выразить свое отношение к ее сексуальным "подвигам", к закрепившейся за ней репутации. - А как насчет Карла?
- Между ними все кончено.
- Это ты так думаешь. Связью с этим мужчиной Хоуп плюет тебе в лицо, а ты лишь утираешься и все ей прощаешь. Это недопустимо. И как ты можешь быть уверен наверняка, что она к нему не вернется?
- Хоуп хочет стать моей женой.
- Пока она будет с тобой, а значит, членом нашей семьи, ей все блага будут подавать на тарелочке. Она это знает и постарается как можно дольше втирать тебе очки. Но если Хоуп опять возьмется за свое, ты будешь вынужден с ней расстаться.
- Мне неприятен этот разговор.
- Но он необходим. Ты прежде всего Кэбот и должен заботиться о своей семье. Не предоставляй девчонке шанса запустить руку в наш карман.
- Прекрати, отец! Хоуп ничего не будет подписывать. Я так решил. Это мое последнее слово.
В подтверждение Джек взмахнул кулаком, но отец перехватил его руку и стиснул пальцами запястье, где бился пульс, причиняя сыну боль. То, что он в свои пятьдесят шесть лет был сильнее его, доставляло Джиму нескрываемое удовлетворение.
- Ошибаешься. Последнее слово остается за мной. Ты вынуждаешь меня вмешаться. Хочет она или нет, но твоя невеста подпишет необходимые документы. Без этого свадьбы не будет. Если ты до сих пор не научился вести себя по-мужски, если ты не можешь заставить женщину подчиниться нашим требованиям, то я возьму это на себя. Она поймет, что Кэботов ей не удастся обвести вокруг пальца.
Джек с трудом высвободил руку из отцовской хватки. На лице его промелькнула тень испуга. Так, во всяком случае, показалось отцу. Джим совсем не собирался угрожать сыну, когда затевал этот разговор, но упрямство Джека не оставляло ему выбора. Его следовало осадить, как поступают с чересчур норовистым жеребенком. Джиму надо было утвердиться в роли главы семьи, напомнить сыну, кто по-прежнему хозяин в доме. Джек был предметом отцовской гордости, но это не означало, что его не нужно держать в узде.
Голова Джека склонилась в унынии, и отец тотчас воспользовался этим моментом слабости:
- Повидайся завтра с Ллойдом. А если с Хоуп возникнут сложности, дай мне знать. Я ее уговорю.
4
Билл Лоуренс медленно проезжал на своем темно-синем "Мерседесе", вглядываясь в номера на покоробленных и тронутых ржавчиной почтовых ящиках. 10, 10а, 10б… Дома, как и ящики, располагались почти вплотную, как бы выталкивая друг друга на замусоренную улицу. Пожилая женщина в ситцевом халате и ярко-оранжевых шлепанцах с подозрением уставилась на роскошный автомобиль, а потом вернулась к своему вышиванию. На соседнем крыльце две школьницы, раскинувшись в плетеных качалках, демонстративно смолили "косячки". Вся обстановка вокруг наводила тоску.
Билл свернул с проезжей части, заглушил двигатель и ступил на раскаленную мостовую. Загородившись ладонью от слепящего солнца, он скользнул взглядом по фасадам домов, рассчитанных каждый на три семьи и одинаковых до уныния. Надо благодарить бога, что Хоуп одумалась. Иначе она могла бы поселиться в этом квартале. Билл представил свою младшую дочь замужем за Карлом Ле Флером, ловцом крабов, чьи перспективы на будущее были безотрадны и мрачны, как тусклый осенний день.
Хотя этот рабочий квартал Глочестера на конце Кейп-Анн нельзя было причислить к трущобам, никакой нормальный отец не пожелал бы своей любимой дочурке искать здесь свое счастье и вить гнездо. Это место находилось словно в иной галактике, в тысячах световых лет от тех райских кущ, где она будет жить с Джеком.
Билл уже однажды побывал у Карла, но сейчас, при ярком свете дня, не узнал дом. В прошлый раз с ним был полицейский эскорт. Хотя Хоуп исполнилось двадцать пять и она имела право делать все, что ей заблагорассудится, ребята в форме в полицейском участке Глочестера охотно выслушали его историю о сбежавшей дочурке, втюрившейся по глупости в мужчину намного старше ее. Она потеряла голову, и ее срочно нужно доставить домой, пока не поздно… Ему не надо было объяснять копам, почему он в такой тревоге за дочь и боится, что она исчезнет в чужом для нее мире крабовых ловушек и пива "Будвайзер", и затянет ее туда сорокатрехлетний неудачник, у которого за душой лишь старенькая моторка да скудная мебель в арендуемом домишке.