Когда они прибыли туда, Карл безропотно впустил их. Хоуп, полностью одетая, сидела, положив ногу на ногу, за столом, на котором была разложена игра "Скрэбл". Она отнеслась к появлению в комнате отца с непроницаемым равнодушием, но едва он потребовал, чтобы она покинула дом Карла, Хоуп впала в истерику. Кончилось тем, что он вынес ее оттуда на руках, а она захлебывалась слезами, вопила и колотила по воздуху своими длинными худыми ногами.
- Билл Лоуренс?
Билл встрепенулся, поднял голову и увидел Карла. Любовник его дочери глядел на Билла сверху с балкона второго этажа обшарпанного коттеджа. Голый до пояса, он демонстрировал свое атлетическое, как у культуриста, телосложение.
- Не меня ли вы ищете?
Билл от неожиданности вздрогнул. Хотя он проехал чуть ли не тридцать миль именно ради встречи с Карлом, внезапность появления того в поле зрения вызвала в нем нежелательную нервозность. Неужели Карл поджидал его? Откуда он мог знать о предстоящем визите?
Как бы читая его мысли, Карл не замедлил объяснить, кивнув на "Мерседес":
- Такое в нашей округе редко увидишь, даже если эта колымага с двадцатилетним стажем.
Билл Лоуренс проигнорировал оскорбление в адрес своего автомобиля 1982 года выпуска. Мотор работал отлично, вот только внутренняя обивка нуждалась в замене после ста тысяч миль пробега.
- Я пытался сперва позвонить, но линия была все время занята.
Карл криво усмехнулся:
- Такое случается.
- Могу я подняться к тебе на минуту? - Так как Карл промолчал, Билл добавил: - Или ты спустишься? Нам надо кое-что обсудить, и я предпочел бы не делать этого на улице.
- Если вы одолеете мою лестницу, то валяйте сюда. Я вас выслушаю.
- Хорошо.
Повторное оскорбление было проглочено Лоуренсом, как и первое. Билл вынул ключи из замка зажигания и опустил в карман. Больше всего ему хотелось убраться отсюда немедленно, но на повестке дня стояло будущее Хоуп.
Замок на входной двери отсутствовал, и она распахнулась от одного лишь прикосновения. На лестнице пахло рыбой и жареным луком, что в такую жару было особенно противно. Билл поднимался, цепляясь за перила, чувствуя нарастающую боль в бедре. Артрит уже давно мучил его, и Аделаида неустанно хлопотала, чтобы как-то облегчить страдания мужа. Она перенесла супружескую спальню и его кабинет на первый этаж, пожертвовав великолепным видом на водную гладь, купила ему гольф-карт с тентом для передвижения по их обширным владениям и поручила Кэтлин ежедневно готовить фруктовое желе по специальному рецепту, от которого он в результате скинул двадцать фунтов лишнего веса. Но, несмотря на все ее старания, ситуация складывалась так, что нельзя было бесконечно откладывать обращение к хирургу.
- Я ожидал, что вы объявитесь здесь в ближайшие дни, - произнес Карл, загораживая собой дверной проем и наблюдая, как Билл преодолевает последние ступеньки. Он слегка шепелявил, и брызги слюны вылетали из щели во рту, где у него не хватало пары передних зубов. Полосатым полотенцем он тер себе голову, просушивая густые каштановые лохмы. Из-под спущенных ниже пояса брюк виднелись плавки. "Келвин Кляйн" - заметил Билл фирменную этикетку. Дизайнерская вещица! Ему стало неприятно при мысли, что это был, возможно, подарок от его дочери.
Билл протянул руку.
- Что ж, я рад, что мы встретились.
В ответ Карл рассмеялся и отступил от двери, пропуская посетителя. Внутри комната выглядела точно такой же, какой Билл ее запомнил по прошлому визиту полтора года тому назад, когда он уносил Хоуп отсюда на руках. Две кушетки под одинаковыми пестрыми покрывалами были придвинуты изголовьями к единственному окошку. Один угол занимал квадратный столик с вазой, полной увядших маргариток, и стеллаж, забитый сильно потрепанными книжками в бумажных обложках. Рыболовная снасть - приманки для спиннинга, поплавки, несколько ржавых крючков внушительных размеров, а также огромный китовый зуб и несколько акульих зубов чуть поменьше заполняли этажерку в другом углу. Обстановка выглядела несколько странной для одинокого мужчины. В ней ощущалось смешение разных натур - грубая, подчеркнутая мужественность и некий лирический настрой души.
Карл указал Биллу на стул и предложил что-нибудь выпить. Тот отказался.
- Давай перейдем сразу к делу. - Билл скрестил руки на груди и начал трудный разговор: - Хоуп выходит замуж, и мне хотелось быть уверенным, что ничто и никто ей не помешает. Очень надеюсь, что из-за тебя у нее не возникнут неприятности.
У Карла одна бровь поползла вверх. Казалось, он был ошеломлен таким заявлением. Его явное непонимание, о чем идет речь, смутило Лоуренса. Он сразу почувствовал себя неловко.
- За кого вы меня принимаете? За хулигана? Или я ослышался, папаша?
Карл снова рассмеялся, но уже не добродушно, а зло. Подойдя к холодильнику, он извлек оттуда бутылку апельсинового сока. Его загорелый бицепс поигрывал, когда он отвинчивал тугую пробку. Запрокинув голову, Карл с бульканьем вылил содержимое бутылки себе в рот, опустошив ее за считаные секунды. Пока он пил, Лоуренс наблюдал, как двигается его кадык.
- Послушай, - набрался духу Билл. - Я пришел сюда не для того, чтобы в чем-то тебя упрекать. Я лишь прошу учесть тот факт, что жизнь Хоуп течет по другому руслу. Ты не должен вступать с ней в контакт - ни звонить, ни встречаться… В противном случае ты сильно усложнишь ее положение. Хоуп очень ранима и легко поддается влиянию. Твоему влиянию, - подчеркнул он и тут же пожалел об этом. В его намерения никак не входило укрепить Карла во мнении, что он обладает какой-то властью над Хоуп. - Вам обоим надо признать, что ваши дороги разошлись.
- Благодаря вам.
- Что ты имеешь в виду?
Карл, казалось, прожег Билла взглядом.
- Вы насильно тащите ее к алтарю и боитесь, что она сбежит в последнюю минуту.
- Это абсурд. Хоуп счастлива с Джеком. Уверяю тебя. А ты и она… - Билл искал подходящие слова, чтобы они убедили Карла. - У вас с Хоуп очень мало общего.
- Из-за того, что я старше? Потому, что я португалец? Ты и вправду полный мудак, как она и говорила.
Изумление Билла, должно быть, отразилось на его лице, так как Карл от души расхохотался.
- Думаешь, я не в курсе, как твоя дочурка тебя презирает?
"Боже, что наговорила ему обо мне Хоуп?" - с ужасом подумал Билл.
Он закрыл глаза и постарался привести в порядок свои мысли. С самого раннего детства Хоуп знала, как довести его до бешенства, но все между ними обычно очень быстро улаживалось. Он брал на себя свою долю ответственности за конфликт и первым делал шаг к примирению. И сейчас у них отношения складывались неплохо, как и должно быть у отца с дочерью.
- Ее свадьба - fait accompli.
Билли не сразу сообразил, что жмурится от яркого солнца, проникшего в комнату. Карл шагнул к окну и задернул штору. Это простое действие почему-то вселило в Билла щемящее чувство страха. Ведь он сейчас находился один на один с человеком, абсолютно непредсказуемым и безответственным. Как могло такое случиться, что судьба Хоуп зависит теперь от его прихоти?
Билл вспомнил тот давний день, когда впервые узнал о существовании Карла и пережил неприятные минуты, столкнувшись с ним лицом к лицу.
Произошло это в разгар лета на склоне безмятежного воскресного дня. После затянувшейся партии в гольф он по традиции провел пару часов в клубном баре, освежаясь "Кровавой Мэри", а затем возвратился домой, предвкушая милый семейный ужин на свежем воздухе с женой и дочерью - стейк на решетке с жареными кукурузными початками. Едва свернув на подъездную дорожку, Билл тут же увидел в саду "сладкую парочку".
Хоуп уютно устроилась на коленях у мужчины, вольготно раскинувшегося в шезлонге. Ее обнаженная рука обвила его шею, а на губах застыла блаженная улыбка. Она была в таком умиротворенном состоянии, какое Биллу редко приходилось видеть в последние годы. Все тревоги, казалось, покинули ее. Однако эта открытая демонстрация близости между его дочерью и каким-то незнакомцем привела Билла в ярость.
Взгляд мужчины был устремлен куда-то в небеса, и он не сделал попытки встать и даже не пошевелился, когда Билл приблизился к ним и заговорил.
- Вы разбудите ее, - предупредил его незнакомец тихо, как будто самым важным было как раз оградить ее сон.
"Кто вы такой, чтобы вести себя здесь подобным образом?" - хотелось крикнуть Биллу, но наглость незнакомца повергла его в немоту. Он молча повернулся и ушел.
Должно быть, Хоуп договорилась с Аделаидой, что Карл останется на коктейль, так как он провел в доме весь тот вечер. Он расхаживал босиком по персидскому ковру в гостиной, восседал на обтянутой китайским шелком кушетке, бесстыдно разведя ноги и упираясь ступней левой ноги в колено правой. Сидящему в кресле Биллу приходилось скромно отводить глаза в сторону, чтобы не утыкаться взглядом в промежность нежеланного гостя, обтянутую тканью шортов. Карл методично прикладывался к бутылке с пивом, глотая из горлышка, шепеляво цедил лаконичные ответы на зондирующие вопросы Билла о том, кто он, чем занимается и как давно знаком с Хоуп.
Она же, явно нервничая, оставалась на ногах, молча тянула через соломинку свой оранжад и трепетала в предчувствии неминуемого конфуза, если Карл проговорится, что он старше ее на семнадцать лет, что он один из шести сыновей вдовой матери, оставшейся в Португалии, что он ловит и продает омаров, не имеет никаких инвестиционных планов и свободных средств, чтобы их куда-то вкладывать, что его страховка за машину аннулирована за неуплату взносов.
Однако Карла такой допрос никак не смутил. Он даже смог перевести разговор на литературные темы и процитировал несколько стихотворений, причем не из школьной хрестоматии. Ничего, кроме раздражения, это у Билла не вызвало. Сколько бы стишков ни затвердил этот самоучка, он все равно останется невежественным иммигрантом, и его нельзя близко подпускать к Хоуп.
А вдруг Билл тогда недооценил опасность, исходящую от Карла? Что, если он втерся в семью с определенной целью - разузнать ее секреты и использовать их в собственных интересах? Хоуп вполне могла кое о чем проболтаться. Мысль о предательстве дочери была для Билла невыносима.
Так или иначе, Карл уже стал источником крупных неприятностей, а в дальнейшем мог навредить еще больше. Желая застраховать себя и близких ему людей, Билл и решил поговорить с Карлом начистоту.
- Я знаю, что довольно трудно сводить концы с концами, а тем более достичь благосостояния в твоей… твоей… сфере деятельности.
Билл так и не нашел подходящего термина, которым можно было бы назвать краболова, владеющего одной-единственной лодкой. Уж конечно, слово "бизнес" было тут неприменимо.
- Я также слышал, что ты проявляешь интерес к выращиванию моллюсков. Так мне сказала Хоуп.
- Это идея Хоуп, а не моя, - уточнил Карл. - Вероятно, она думала, что это звучит поприличней для ваших ушей и мне легче будет войти в ваш круг.
- В любом случае я готов помочь тебе.
Билл с сожалением отметил, что говорит почти заискивающе, а это не входило в его намерения. Что с ним происходит? Отвадить какого-то иммигранта-неудачника от своей дочери оказалось для него труднее, чем проворачивать сделки с недвижимостью. Куда испарился его сорокалетний опыт обольщения упрямых клиентов? Ведь ни один день на протяжении его юридической практики не обходился без нервной встряски и разлития желчи. Зато на всем Северном побережье нет, пожалуй, ни одного значительного объекта или земельного участка, который был бы куплен или продан без его участия.
Но сейчас Биллу пришлось с горечью признать, что Карл почему-то подавлял его своей личностью. Глядя на обнаженный торс и обветренное смуглое лицо португальца, наблюдая раскованную грацию могучего тела, Билл ощущал себя маленьким и слабым.
Карл достал с полки внушительных размеров ржавый рыболовный крючок и взвесил его на ладони. Ничего угрожающего в этом жесте португальца не было, но Билл, однако, поежился.
- Как ты собираешься помочь мне? - с издевкой спросил Карл. - Чем? Я люблю Хоуп. Я полюбил ее с первой встречи. И она вышла бы замуж за меня, если б не пожалела тебя.
- Не понимаю, о чем ты говоришь.
Билл по-прежнему сохранял вежливость, хотя давалось это ему тяжело.
- Держу пари, что понимаешь.
Карл навис над сидящим Лоуренсом.
- Вот именно такие людишки вроде тебя добиваются своего. Изворачиваются, врут, прямо никогда ничего не скажут. Когда-нибудь Хоуп рассказывала тебе о нас? О том, как нам хорошо вместе? И в постели, кстати, тоже, если тебе это интересно. - Карл подмигнул Биллу, и у того на душе стало совсем мерзко. - Думаю, ничего она тебе не сказала. Все равно ты бы не захотел ее слушать. Это же какой-то кошмар для тебя - простой работяга развлекает твою дочку, да так, что ей и во сне не снилось. Может, лично тебя я не устраиваю, но для нее вполне гожусь, и если бы ты был нормальным отцом…
- Не желаю этого слушать!
Билл в ярости вскочил. Теперь они стояли лицом к лицу, очень близко, почти вплотную. Их разделяло всего лишь несколько дюймов, и он ощущал дыхание Карла, ощутимый запах анчоусов, которые португалец, вероятно, ел на завтрак. Билл понял, что с таким мерзавцем церемониться не стоит, и заговорил на его же языке:
- Я дам тебе десять тысяч долларов. Начни свое дело. Купи новую лодку. И уматывай ко всем чертям из города! Неважно куда, только оставь мою дочь в покое.
- Где же ты раздобыл такие деньги? - Гадкая ухмылка промелькнула у Карла на лице.
- Не понимаю, о чем ты! - отрезал Лоуренс, но тут же в его душу закралось сомнение, насколько убедительно прозвучало сделанное им предложение. Или это следствие паранойи, завладевшей его психикой? Не могла же Хоуп рассказать Карлу об их печальном финансовом положении? Или могла? Тогда понятно, откуда эти издевательские намеки.
Только от Хоуп этот негодяй мог прознать, как плохи его дела. Ведь Лоуренсы по-прежнему обитают в своем старинном доме. И если даже партнеры вынудили Билла расстаться с его юридической фирмой, немногие догадаются, что послужило катализатором этих перемен. Пока никто не обнаружит ворох неоплаченных счетов и просроченных векселей в ящике его письменного стола, не присмотрится внимательнее к облупившейся краске на стенах и ставнях, не увидит протечек на потолке гостевой спальни, образовавшихся из-за дырявой крыши, Лоуренс будет считаться состоятельным человеком.
Трудно было поверить, что уже почти десять лет он трудится в одиночку, за вдвое меньшую почасовую оплату, снимает за свой счет помещение в деловом районе Беверли-Фарм и делит приемную и секретаршу с независимым аудитором. Билл достаточно занятой человек, работы ему хватает, но это все сделки, не слишком прибыльные для юриста. Карл отчасти прав. Деньги, которые он собирался ему всучить, были собраны по крохам.
- Ты хочешь заплатить мне - подкупить меня, - чтобы я порвал с Хоуп, и рассчитываешь, что я соглашусь?
- Я рассчитываю, что ты проявишь благоразумие в сложившихся обстоятельствах. Хоуп будет счастлива с Джеком. Он хороший человек. А ты, я уверен, сможешь правильно использовать эти деньги. Таким образом, в этой сделке никто не проиграет.
Билл надеялся, что говорит достаточно убедительно.
"Если ты любишь Хоуп, то оставь ее", - хотелось ему добавить, но тогда он бы признал, что у Карла есть какие-то чувства к его дочери.
Билл не сразу осознал, что произошло, почувствовав, как комок слюны стекает по его щеке. Он стоял, замерев, словно парализованный, испытывая желание утереть плевок, но колебался, опасаясь, что любой его жест может спровоцировать португальца на насилие.
В черных глазах Карла полыхал злобный огонь.
- Ты не предоставил своей дочери настоящего выбора, потому что она сохнет по мне и выбрала бы меня. Мы оба это знаем. Тебе нет дела до ее чувств и желаний. Ты всегда навязываешь ей свою волю.
Карл отвернулся, шагнул к окну и отдернул штору. Солнце опять залило комнату. Билл обшарил взглядом полку, желая убедиться, что все острые предметы, которые приметил раньше, на месте.
Лицо Карла застыло, будто маска. То ли он углубился в свои мысли, вглядываясь в далекий океан, то ли медленно наливался злобой, готовый взорваться. Ждать, во что выльется эта затянувшаяся пауза, Билл не хотел.
Он извлек из кармана блейзера конверт. Не выпуская португальца из виду, Билл наклонился и положил конверт на стол.
- Подумай на досуге, - сказал он, отступая к двери.
Крикливый женский голос, сопровождаемый истошным детским воплем, ворвался ему в уши, как только он очутился на лестнице. Билл начал спускаться по лестнице, испытывая искушение перескакивать через две ступеньки сразу, но опасался споткнуться и полететь вниз.
Облегчение он почувствовал, лишь когда вышел на воздух и в глаза ему блеснул солнечный зайчик, отраженный от ветрового стекла его "Мерседеса".
Билл уже садился в машину, когда сверху донесся шепелявый голос португальца:
- Ты свою дочь совсем не знаешь. Она не выйдет замуж за Джека Кэбота. Это я тебе обещаю!
5
Преподобный Эдгар Уитни расстегнул "молнию" пластиковой сумки и принялся вываливать богатый урожай пожертвований, собранный вчера с прихожан. В отдельную кучку он складывал монеты и помятые купюры, в другую - соблазнительные заклеенные конверты с чеками на значительные суммы.
Он удовлетворенно вздохнул, предварительно прикинув общий итог. Судя по значительной набегающей цифре, прихожане проявили отменную щедрость. Церковь Святого Духа была самой финансово обеспеченной в епархии Массачусетса.
Хотя понедельник считался официальным выходным днем Уитни и служебный кабинет при церкви был закрыт для приема посетителей, он все равно пришел на работу. Он позволил себе на полчаса раньше вкусить завтрак - чашку крепкого кофе, заваренного по собственному рецепту, и особо приготовленную яичницу с беконом, - чтобы насладиться тишиной и покоем, которые даровала ему пустая церковь. Требовалось некоторое время для размышлений.
В эти украденные у мирской суеты минуты он сочинял фразы, с которыми обратится к прихожанам во время следующей службы. Он посвятил свою жизнь служению господу и сделал этот выбор очень давно, еще юношей, когда вдруг проснулся весь в поту с ощущением, что стоит на краю пропасти и судьба его зависит от того, сможет ли он ее перешагнуть. Этот ночной кошмар повторялся неоднократно, и Уитни понял, что подвергается испытанию свыше. Он лишился воли, его личность рассыпалась в прах, и он начал каяться.
Наконец на свои молитвы он получил ответ. После трех смен в летнем лагере для трудных подростков в Барнстейбле в качестве наставника, а затем шестилетнего трудового стажа в клиниках для наркоманов он не только очистился от грехов и своих прежних пристрастий, славно послужив на ниве господней, но и заработал право вести приход и проповедовать.
Посвященный в сан, он явился сюда триумфатором, с опытом обращения в веру беглых подростков, агрессивных наркоманов, вынутых из петли самоубийц и отчаявшихся матерей-одиночек. Никто из нынешних его прихожан не знал, через какую пучину людского горя он прошел, но его мягкость и склонность к мудрому всепрощению, как и морщины на лбу, свидетельствовали о богатом жизненном опыте, что вызывало доверие и уважение людей, обогащенных не меньшим опытом плюс деньгами.