Фиона, однако, очень хорошо понимала, почему Лоуренсы обратились к доктору Франку, когда у их дочери возникли проблемы. Он обладал превосходной репутацией у бостонской элиты, выйдя из Гарварда, нахватал столько почетных званий, что для Фионы, окончившей лишь среднюю школу и не дерзнувшей подняться выше, находиться в одном кабинете с таким ученым мужем и беседовать с ним на равных было несколько стеснительно. Пусть он и старый однокашник ее мужа, а возраст, жизненный опыт и банковский счет сглаживают многое, все же доктор Франк есть доктор Франк - признанный специалист в своей области. Он играет совсем в другой лиге.
- Как Джим? - поинтересовался Питер.
- Весь в делах. Он постоянно в делах. Здоров. Трудится не покладая рук.
- А я до кончины своей не забуду его подачу одной рукой.
Фиона ответила натужным смешком. Ударяться в воспоминания о славном спортивном прошлом ее мужа не входило в ее планы. К тому же время доктора Франка ценилось дорого, хотя вряд ли он за эту беседу пришлет ей счет.
- Наш сын собрался жениться, - перешла она к сути.
- Я в курсе. Ты обозначила цель визита в регистратуре как консультацию. Я понял, нам надо обсудить проблему с его невестой.
- Ты правильно понял. Я знаю, что ты ею занимался, и надеюсь на твое содействие. Насколько это возможно, я хотела бы узнать подробности.
Доктор Франк извлек из кармана конверт с письмом, отправленным ему Фионой на прошлой неделе. Ей стало неловко, когда он принялся зачитывать вслух сочиненный ею текст:
- "Я очень сожалею, что обращаюсь в нарушение всех правил врачебной этики с такой настоятельной просьбой, но обстоятельства вынуждают меня к этому. Твоя пациентка Хоуп Лоуренс - наша будущая сноха. Зная о ее некоторых эмоциональных затруднениях, мы с Джимом встревожены тем, как это может отразиться на нашем сыне. Мы также обеспокоены будущим наших возможных внуков и внучек. Я совсем не разбираюсь в психиатрии и поэтому, памятуя, что ты не только врач, но и давний друг Джима, решилась задать тебе вопрос - какой, знаешь сам, - в надежде, что получу ответ. Конечно, твое сотрудничество будет оплачено соответственно времени, затраченному на нашу беседу".
То, что касалось дружбы с Джимом, было несколько преувеличено. Близкими друзьями ее муж и доктор Франк вряд ли могли считаться. Когда-то в студенческие годы они делили одну комнату в общежитии, а после, в зрелом возрасте, изредка встречались, будучи членами одного престижного клуба, обменивались поздравлениями к праздникам и приглашали друг друга на коктейли один-два раза в год.
Фиона по собственной инициативе сочла возможным поэксплуатировать эту весьма слабо ощутимую связь. На такой поступок ее подвигло выражение лица мужа, когда он месяц назад в субботний вечер сообщил о помолвке их сына. Вместо того чтобы явиться вовремя к семейному ужину, сын отправился в Бостон, отметил там в ресторане "У Биба" вместе с Хоуп Лоуренс ее день рождения, провел с ней пару часов в номере отеля "Четыре сезона", записавшись там под своей фамилией, позвонил оттуда отцу и сказал, что они помолвлены.
Вероятно, несколько коктейлей, выпитых на голодный желудок, усугубили ярость Джима. Таким взбешенным Фиона не видела своего супруга ни разу, даже когда самые доверенные его партнеры по бизнесу на поверку оказывались прощелыгами или слабаками.
Фиона слушала его излияния в течение получаса, а потом чета Кэботов в молчании поужинала пережаренной лососиной с липкой невкусной спаржей. У Фионы мелькнула крамольная мысль, что, слава богу, Джек не явился к ужину и из-за такого казуса не усомнился в кулинарных способностях матери.
Потом, казалось бы, все как-то наладилось. Сын пунктуально появлялся за семейным столом в дни, когда это было оговорено, хвалил материнский клубничный пирог, но, помогая ей на кухне мыть посуду - Молли отпросилась на этот вечер, - обмолвился, что Хоуп завтра не сможет отправиться с Фионой в традиционный поход за покупками, так как у нее встреча с врачом.
Фиона навострила уши, как насторожившаяся рысь. Совсем некстати Джим очутился рядом, случайно заглянув на кухню.
- С каким врачом? - спросил он, и его лицо отяжелело, словно налившись свинцом.
- Не придавай этому значения, папа. С каким-то врачом, с кем она советуется, когда у нее не в порядке с нервами.
- Кому взбредет в голову делиться с посторонними своими проблемами? - наступал Джим.
- Да все… масса людей, - вторглась в разговор Фиона. - Теперь такое поветрие - чуть что, бежать к психиатру.
- Не вмешивайся!
Тон мужа был таков, что, хотя Фиона на протяжении долгой жизни в браке научилась умерять его гнев, тут ощутила свое бессилие.
- Ты что-нибудь знаешь об этом враче? - продолжал допытываться Джим.
- Ничего. Я и не интересовался, как его зовут. Зачем мне это знать?
- Думаю, что скоро узнаешь… когда тебе пришлют от него счет.
- Давай оставим эту тему.
- Оставим?! - воскликнул Джим. - Ты хочешь оставить без внимания прошлое женщины, которую избрал себе в невесты? У тебя, возможно, вместо мозгов теперь работает другое место, но у меня они еще на месте.
Джек молча вышел из кухни. Фиону охватила паника, но она, как автомат, продолжала заниматься посудой, хотя ее руки тряслись. Насколько ей хватало памяти, подобная стычка между ее идеальным сыном и идеальным мужем происходила впервые. Ей отчаянно хотелось внести успокоение в ситуацию, залить бушующее море китовым жиром, как в старину поступали мореходы, но она боялась, что муж воспримет это как ее попытку встать на сторону сына.
Они вернулись в столовую и уселись рядышком за опустевшим столом. Джим продолжал кипеть, а она не находила нужных слов, чтобы выпустить пар. Наконец его гнев сменился горькой тоской. Неизвестно, что было лучше.
- Не могу поверить, что из всех девчонок в нашей округе Джеку взбрело выбрать в невесты эту португальскую подстилку! Ведь все про нее все знают, и мы тоже, а он что… слепой и глухой? И как посмели ее родители - кстати, твои приятели Лоуренсы - подсунуть нам подпорченный товар?
- Она порвала с Карлом… - начала было Фиона, но Джим тотчас оборвал ее:
- Не оправдывай эту шлюху! Я знаю только одно - она нас ограбит, да еще посмеется над нами вместе со своим дружком. А наш мальчик будет метаться, бить себя кулаком по лбу и спрашивать: во что я превратился, куда подевалась моя гордость?..
Через час они легли в супружескую постель в полном молчании, даже не пожелав друг другу спокойной ночи, что случилось за все эти годы впервые.
А под утро Джим ушел из спальни и досыпал на диване в гостиной. Молли, явившаяся на рассвете, подала ему туда утренний завтрак. Он съел его и исчез. Бизнес поглотил отца… А сына?
Фиона провела много часов в размышлениях. Она не страдала снобизмом и не кичилась своим происхождением от какого-нибудь легендарного зубного врача, лечившего первых колонистов, высадившихся в Массачусетсе. И богатство, заработанное ее мужем на ниве коммерции, не отдаляло ее от простых людей, будь то служанка или бензозаправщик. Но присутствие голубой крови в ее жилах, полученное от предков и переданное единственному сыну, все-таки сказывалось. Она никогда не бросила бы свой автомобиль вне гаража или на неохраняемой стоянке, а тем более не оставила бы обожаемого отпрыска, которым так гордилась, на произвол "людей с улицы". Аделаида и ее муж таковыми не считались до последней поры.
Как Лоуренс зарабатывал деньги, и зарабатывал ли он их достаточно, чтобы содержать большой дом на мысу в порядке, Фиону не интересовало. Билл и его супруга были из ее круга. Но дочь своим поведением сразу снизила их социальный статус. К слухам о ее любовной связи с португальским иммигрантом-краболовом Фиона отнеслась как к обычным местным сплетням. Даже если это была правда, то взрослой девушке в наше время можно было простить увлечение знойным мачо. Сын Фионы тоже был не без греха. Но вот то, что Хоуп почему-то изводит себя голоданием и обращается за помощью к психиатру, Фиону насторожило. Она ставила это в вину своей давней подруге Аделаиде. Мать обязана оберегать дочь от таких "закидонов". Или спасать, если дело зайдет слишком далеко. Ну а уж естественный долг матери молодого человека, решившегося сочетаться браком с такой странной девицей, ясен - узнать все досконально, а если понадобится, встать живым щитом против заразы, способной повлиять на семейную наследственность.
Итак, Фиона возложила на себя миссию спасения Кэботов и начала действовать, причем с предельной осторожностью, чтобы не вызвать новой вспышки ярости супруга, не задеть чувства влюбленного Джека и ни в коем случае не сделать его несчастным.
Главное при составлении плана любой военной кампании - это сбор информации о противнике. Информация - это сила. Поэтому первой значилась в ее списке внеочередная встреча с Аделаидой. Вряд ли мать невесты это бы насторожило. Обеих женщин столько объединяло на общественном поприще, а забота о грядущем бракосочетании их детей способствовала еще более тесному их сближению.
- Мы были подругами, а теперь еще и породнимся. Разве это не замечательно? Хоуп такая чудесная, но вот только иногда она выглядит слишком печальной. Может, я чем-то способна помочь? Для нас она уже как бы член семьи, и я готова сделать все ради нее.
После такого предисловия Фиона с аккуратностью хирурга принялась зондировать, в чем же проблемы у столь замечательной девушки, как Хоуп. Ее немножко грызла совесть, что она, пользуясь доверием подруги, пытается выведать семейные тайны, но Фиона не остановилась, пока доверчивая Аделаида не раскололась.
Это произошло в уютном кафе за чашкой чая "Эрл Грей" и фирменными, обожаемыми всеми достойными леди Манчестера пирожными. Аделаида рассказала о том, о чем говорить ей не следовало бы, - о нервозности дочери, о повторяющихся попытках устроить голодовку, о консультациях с врачами, которые назвали эти симптомы мудреным словом, а Фиона притворилась, что знает о такой болезни и термин ей знаком.
Пока Аделаида изливала душу, Фиона сочувственно сжимала трясущиеся руки подруги, а та была благодарна за то, что ее внимательно слушают и переживают вместе с ней.
- Это такое облегчение - поделиться с кем-то, кому доверяешь… Нам так тяжело, и Биллу, и мне… Но знание того, что и ты, и Джим любите Хоуп, как любили всегда, снимает с нас часть бремени.
Аделаида промокнула в уголках глаз набухавшие слезы кончиком плохо отглаженного платочка.
Эта мелкая деталь многое решила для Фионы.
Ласково погладив ладонью руку подруги, она произнесла короткую успокоительную речь:
- Твоей вины тут нет. Наоборот, ты произвела на свет красавицу-дочь. И за нее стыдиться тебе нечего. И никому нет никакого дела до того, что у девушки возникли некоторые незначительные проблемы.
Фиона знала, что лжет, и ей было стыдно.
Она представляла себя на месте Аделаиды, за одним столом с семнадцатью дамочками, каждая из которых наперебой рассказывает, какие у нее замечательные дочери и сыновья и как они удачно сочетались браком. Подобные беседы за чаепитием были регулярными в женских клубах, куда и Фиона, и Аделаида допускались соответственно статусу их супругов. Отпрыски семей Северного побережья обязаны были соответствовать определенному стандарту - если не в поступках, тщательно замалчиваемых, то хотя бы в показной благопристойности. Джек до сих пор не давал родителям повода для беспокойства. У него не было серьезных проблем, и мать могла гордиться, что взрастила такого сына. А вот попытки Хоуп извести себя голодом - разве не есть улика в преступном небрежении Аделаиды к воспитанию дочери?
Размышления Фионы прервал доктор Франк, слегка взмахнув перед ее лицом только что прочитанной вслух запиской.
- Я все-таки не понимаю, каким образом вам с Джимом стало известно о том, что я лечил Хоуп.
Ей нужно было ответить на прямо заданный вопрос, но следовало подобрать нейтральные, обтекаемые слова. Фиона знала, что врачебная этика встанет перед ней непоколебимой стеной, но хорошо подготовилась к штурму. История с успешным разводом ее подруги Бетси Уизерспун и доверительный разговор с победившей женщиной привели к рекомендации частного детектива - дорого оплачиваемого, зато ловкого и гарантирующего сохранение тайны. Фиона рассчиталась с ним наличными из сэкономленных на ведении домашнего хозяйства средств, не посвящая в эти затраты мужа.
Упитанный, похожий на сдобную булочку ирландец, работавший в одиночку, без секретарши и собственной конторы, пронюхал о тайных вкладах Бена Уизерспуна в швейцарских банках и тем обогатил разведенную супругу. И в деле, порученном Фионой, он проявил удивительную сноровку, вскрыв подноготную доктора Франка с той же легкостью, как будто он разгрыз орешек. Частный детектив раздобыл адрес двадцатитрехлетней маникюрши, которой доктор Франк оплачивал маленькую уютную квартирку, а еще выяснил, что Питер в прошлом чуть ли не лишился лицензии на медицинскую практику. Хотя детали слушания в Медицинской комиссии штата Массачусетс сыщику добыть не удалось - все хранилось под строжайшим секретом, ибо противоборствующие стороны одинаково были в этом заинтересованы, - но сам факт такого разбирательства кое-что значил.
Фиона оценила услуги пухленького ирландца щедро и по справедливости. Теперь она обладала оружием, способным взломать броню пресловутой врачебной этики. Доктору Франку его оправдание перед комиссией обошлось в немалую сумму - штраф и гонорар адвокату. Если он понятлив, как она надеялась, то сразу сделает правильный выбор.
- Аделаида и Билл - наши старые друзья… Их заботы - наши с Джеком заботы, - постаралась Фиона облегчить Франку трудную дорогу к признанию.
- Любая информация о моей пациентке - конфиденциальна, - не сдавался Питер.
Фиона ничего иного и не ждала. Врач будет сопротивляться, насколько хватит у него сил.
- Будущее моего сына поставлено на карту. Он вправе знать, что его ждет.
- Об этом лучше бы тебе поговорить с Хоуп.
- Питер! - Фиона решилась обратиться к нему по имени, молитвенно сомкнув ладони у груди. Как ей хотелось, чтобы Джим взял на себя эту труднейшую миссию, но раз она здесь, то надо продолжать начатое дело. - Я не собираюсь шантажировать тебя, но если ты нам поможешь, мы отплатим тебе сторицей…
Ей даже самой понравилось, что у нее это так красиво получилось. Немножко цинично, но как жить иначе, если желаешь плавать на поверхности, а не идти ко дну? Когда Джим брал ее замуж, ей тоже пришлось многое цинично отрицать, и это того стоило. Небогатой девушке выпал счастливый шанс.
Доктор Франк прошелся по своему кабинету.
- Ты имеешь на меня компромат?
- А иначе я бы к тебе и не пришла, а ты бы не принял меня без очереди…
Он расценивал шансы - за и против, а Фиона как будто читала его мысли. Он успокаивал свою совесть, а Фионе только того и надо было.
В глубинах памяти она держала случайно подслушанный разговор Джима с будущим популярным психиатром, доктором Франком, когда пришла на полчаса раньше на свидание и подправляла макияж в туалете их крохотной студенческой квартирки. Они не знали, что гостья уже здесь, и разговаривали громко и цинично.
- Она моя и податлива у меня в руках, как воск, - заявил Джим со смешком. - А ей не надо ничего в жизни больше, как заиметь такого, как я, в свою собственность. Ей повезло, и она это ценит. У тебя бы уши заложило, если бы я начал рассказывать, что она проделывает, когда мы наедине. Я беру ее в любой момент, когда захочу и где угодно, хоть на лужайке… пусть все смотрят.
Питер, его сосед по комнате, посмеялся в ответ, но без особого энтузиазма. Его не особо интересовали сексуальные достижения товарища. Но сейчас, больше чем четверть века спустя, ему придется и об этом вспомнить, и кое о чем еще. Тогда он счел ее шлюхой, а теперь вынужден относиться к ней с уважением.
Доктор Франк покинул свое место за рабочим столом и отошел к окну. Фиона не могла видеть его лицо, но наверняка на нем отражалась сложная мыслительная работа. Он думал о ближайшем взносе по своей огромной страховке и о двух младших отпрысках, которых надо было отсылать в престижный дорогой колледж. В докладе частного сыщика об этом упоминалось.
- Информация только для нашей семьи. Ничего не просочится наружу, - подбодрила его Фиона.
- Все это ужасно, - заявил он… на всякий случай, но постепенно обмякая и убеждая скорее себя, чем посетительницу. - Я нарушаю все правила.
Фиона затаив дыхание ждала, когда он их нарушит, впрочем, уже уверенная, что это произойдет. Наступившую паузу пришлось прерывать ей.
- По-моему, мы действуем так в интересах Хоуп. Зная о ее проблемах, Джек сможет помочь ей. Он ее любит и хочет, чтобы она была счастлива. Наш мальчик из тех натур, кто способен на сочувствие к бедам ближних своих, а тем более к несчастью девушки, в которую он влюблен. И Джим… Ты должен знать, что он добрый человек… и щедрый… гораздо более щедрый, чем Билл Лоуренс. У Джима больше возможностей… Пойми меня правильно.
Доктор Франк провел тыльной стороной руки по глазам, словно стирая с них налипшую паутину.
- Все твои доводы не изменят сути дела и не убедят меня, что я не иду против врачебной этики, разглашая медицинскую тайну. Кстати, это еще и преследуется законом.
- А разве клятва Гиппократа не утверждает, что главное - это польза для пациента?
- И ты думаешь, что Хоуп пойдет на пользу, если я расскажу тебе о ее болезни?
Присутствовал ли в этом вопросе горький сарказм сломленного человека, Фионе было все равно. Она продолжала беззастенчиво лгать:
- Думаю, что да. Ей нужно быть в окружении людей, знающих, в чем ее проблемы. И этого можно достичь с твоей помощью.
Она посмотрела ему прямо в глаза, уже уверенная в своей победе.
- Мне очень жаль, но я не смогу ничего сделать. Иначе я просто лишусь своей работы.
- А разве ты ее почти не лишился? - Фиона была готова выложить на стол решающий козырь. Она сознавала, что действует подло, но ей нужны были факты, чтобы убедить сына, что он совершает роковую ошибку. А факты мог предоставить только этот слизняк-врач. Его легко можно было раздавить одним движением дорогой туфли, но она до поры брезговала.
Он побледнел и со страхом огляделся, будто опасаясь, что стены могут их слышать.
- Если знаю я, могут узнать и другие, - ответила Фиона на его безмолвный вопрос. - Пока это наш маленький секрет. Не только психиатры хранят тайны в своих сундуках, но и простые женщины вроде меня. Я не тороплю тебя, Питер. Подумай, как доставить нужные мне сведения без задержки, в полном объеме. Вот моя визитная карточка с адресом, если ты утерял координаты бывшего своего однокашника Джима. Может, ты про него забыл, но он о тебе с радостью вспомнит.