Выключив воду, я посмотрела в зеркало. Каштановые волосы эффектно подчеркивали матовую бледность лица, окруженного нежной заботой. Но главное - выражение глубокого спокойствия, умиротворения - словно и не было грустного объяснения с Еленой, разговора с Лешкой, предстоящей встречи с Карташовым.
В дверь ванной постучали.
- Тебя к телефону, - услышала я подчеркнуто враждебный голос дочери. - Бойфренд!
По идее, должен был звонить Карташов, но оказалось действительно Саша. Мой бойфренд. Нам необходимо встретиться. Через двадцать минут он будет ждать у моего подъезда.
- И пожалуйста, захвати загранпаспорт.
- Что случилось? - спросила я, но из трубки уже понеслись короткие, отрывистые гудки.
Нужно было срочно собираться, а в комнате застывший, словно окаменевший, сидел Лешка. Он молча внимательно наблюдал, как я достала из бюро паспорта, российский и заграничный, перелистала и спрятала в сумочку.
- Выйди, пожалуйста, я должна переодеться.
- Одевайся! Я тебя видел всякую.
- Ну, это было давно, - протянула я с улыбкой.
- А что ты смеешься?
- Вспомнила хорошее время! Мы были молодыми, счастливыми…
- Лиза! - Он неожиданно встал, шагнул ко мне. - Все можно вернуть.
Я отрицательно покачала головой:
- Мы теперь уже совсем другие.
- Где ты взяла этого, на джипе?
- На работе познакомились.
- Следила за ним?
- За его другом.
- А они вычислили тебя? - Лешка засмеялся, без иронии, просто весело, как будто и вправду вернулись прежние годы.
Он стоял рядом, совсем близко, но - как будто за стеклянной витриной. Я совсем не чувствовала его. Эмоционально он был мне недоступен, находился вне зоны действия моей сети. Или я - вне его.
- Иди, а то я опоздаю.
Он молча вышел из комнаты, а я бросилась лихорадочно рыться в шкафу, выискивая среди вьетнамского барахла мало-мальски приличный свитер.
Саша застал меня врасплох. Что я могла выбрать для встречи с ним из своего убогого гардероба? Но с другой стороны, мужчины редко оценивают непосредственные достоинства вещи. Им важно общее впечатление. Немного успокоив себя этим, я надела горчичного цвета свитер, бежевые расклешенные джинсы и болотную демисезонную куртку. Все-таки на улице уже второй день дождь.
Дождь был до того сильным, что, пробежав расстояние от подъезда до машины, я успела намокнуть, а беспорядок на голове - утратить всякую художественность… Саша гладит меня по мокрым волосам, говорит. Я не слушаю - ощущаю каждое его слово.
Весь день он думал обо мне. Но особенно грустно ему стало в пробке у Краснохолмского моста. Он вспоминал, как хорошо нам было вместе, но когда наша следующая встреча - большой вопрос…
- Уже сейчас.
Да, сейчас. Но он не может довольствоваться минутными встречами в машине.
- Я тоже не могу.
- Пока нельзя позволить себе большего. И, кстати, давай паспорт.
- Зачем?
- Ты забыла? Мы едем в Швейцарские Альпы.
- В Швейцарские Альпы? Я думала, ты шутишь.
- Абсолютно серьезно: мы едем в Швейцарские Альпы встречать Новый год.
- Вдвоем?
- Нет, целой компанией. Тебе понравится.
Еще бы мне не понравилось - в ШвейцарскихАльпах, с ним… Я задумчиво смотрю на Сашу.
- Ты не хочешь ехать?
- Ты с ума сошел. Конечно хочу. Просто не ожидала.
Тридцатого декабря - вылет из Москвы. Но до этого…
- До этого нам лучше не встречаться.
- Не встречаться?!
Так посоветовал частный детектив: ни встречаться, ни созваниваться.
- Но у нас - великолепный предлог, - напоминаю я. - Парсуна!
- Парсуну надо заканчивать по новому адресу. Взять у Карташова ключи от квартиры и помнить, что там прослушивающие устройства.
- И что дальше?
- Гришка должен переехать туда в интересах его же безопасности.
- А мне тоже туда переехать?
- Ты понимаешь… без этого никак. Тяжко, конечно… Но пока мы будем водить Карташова за нос, у нас будет реальный шанс раскрыть их карты. Если же у нас сейчас ничего не выйдет, к Гришке они все равно кого-нибудь подошлют, а ты будешь продолжать трудиться в интересах правосудия. - Саша нахмурился. - Для пущей убедительности можете поговорить о чем-то таком романтическом… в том смысле, что он хочет жить только с тобой…
- В общем, эксклюзивный выпуск шоу "За стеклом" - специально для Карташова… А неужели Гриша захочет в этом участвовать?
- Сегодня он встречается с детективом… Если откажется, пусть пеняет на себя! К нему приставят невесть кого и невесть что с ним сделают.
- Но что же будет с нами?
- Знаешь, я подумал, мы можем встречаться где-нибудь в городе. Например, завтра пообедать вместе…
Саша рассказывает про ресторан, расположенный неподалеку от их конторы. Там почти кабинетная система. Встречаемся без четверти три.
Потом он везет меня к Карташову. На машине получается на удивление быстро - пятнадцать, даже десять минут. И столько же занимает прощание. Мы сидим рядом в темноте, и я думаю о том, что, не будь этих глупостей с Карташовым, Гришкой и парсуной, мы могли сейчас поехать к нему, провести вместе вечер, а потом и ночь - в круглой комнате с белыми шелковыми шторами. Кровать стоит здесь посередине, и с непривычки я чувствовала себя на ней как на острове. На острове любви.
Вместо острова любви приходится подниматься в кабинет к Карташову.
- Куда ты запропастилась?! Звонить нужно, предупреждать!
- Да, да, - киваю я ему с острова любви. Теперь я гражданка суверенного государства и плевать на него хотела. - Мне бы мобильный телефон…
- Ну, если нужен - будет, - примирительно проворчал он. - Ты не на телефоны напирай - на Прилетаева. Как у тебя с ним?
- С художником, что ли, с этим? Все тип-топ!
- Ты подумала, как себя вести?
- Давайте ключики. - Я развязно хохотнула.
Карташов посмотрел недоверчиво - боялся раньше времени поверить своему счастью.
- План-то какой?
- Простой, как три копейки! Хорошая обстановка, легкая музыка, шампанское… Да куда ему деваться? - Я отвечаю ленивым разбитным тоном, каким и должна говорить способная на подобные поступки бессовестная баба.
- Значит, он клюнул?
- Клюнул.
- Ага. - Он как-то по-змеиному зашипел.
- Говорю же: ключи давайте.
- Да, - задумчиво выдохнул Карташов. - Как-то ты изменилась… На такую пожалуй что всякий клюнет.
Чтобы закрепить успех предприятия, Карташов снова дает мне деньги. Не мне, конечно, на представительские расходы: одежда, белье, стол опять же накрыть, шампанское. Потом, махнув рукой, прибавляет еще несколько голубеньких бумажек:
- Купишь телефон. И смотри, чтоб завтра уже все было в ажуре.
- Позвоню завтра вечером.
- Аккуратней. Смотри, чтобы он не догадался.
- Да он не из таких.
Глава 8
Пока мы разговаривали с Карташовым, дождь на улице кончился. Подул северный ветер. Похолодало.
На площади Павелецкого вокзала я долго ждала трамвая. Улицы на глазах пустели, стихало Садовое кольцо. Наконец, пришел нужный мне номер, и через полчаса, измученная и замерзшая, я входила к себе домой.
Дверь я открыла своим ключом, но в прихожей сразу появился Лешка.
- Что-то ты быстро сегодня? - спросил он дружелюбно и чуть насмешливо.
- А ты не рад? - в тон ему ответила я.
- Рад. Пойдем ужинать.
События последних дней отвлекли меня от исполнения долга жены и матери, но, тем не менее, ужин у нас был. Как обычно: картошка пюре, сосиски, маринованные огурцы, печенье "Юбилейное" - к чаю. Лешка раскладывал еду по тарелкам.
- Ну, как время провела?
- Насыщенно, - ответила я честно.
- Лиза, подумай: с этим на джипе у тебя одни глупости! Мы женаты столько лет! У нас почти взрослая дочь!
Я машинально отправляю в рот очередную порцию и от скуки пытаюсь представить, как толстая соседка объясняла Лешке про джип. Она собиралась наказать меня за дерзкий тон, и действительно наказала… только не так, как собиралась. Это вообще закон жизни: планируешь одно, а выходит совсем другое.
На кухню вошла Лена и тоном классной наставницы сказала:
- Иди, поговори по телефону. Наташа звонит. Интересно, чего от меня хочет Лешкина сестра?
Уж не будет ли она читать мне нотации из-за грядущего развода? Нет, на нее это не похоже. Наталья умная, к тому же воспитанная и деликатная женщина. И отношения у нас с ней хорошие, временами - почти приятельские.
- Лиза, я уже в курсе, - коротко приветствовала меня золовка. - Лена рассказала обо всем… Грустно, конечно, но, мне кажется, у вас был не самый счастливый брак.
- Да, Наташ. В общем, ты права, не стоит огорчаться. Только вот Лена…
- Бедный ребенок мучается вопросом, с кем ей после развода жить.
- Ну и к чему склоняется?
- Я думаю, ей нужно с тобой остаться. Знаешь пословицу: без отца ребенок наполовину сирота, а без матери - круглый. Или что-то в этом роде.
- Наташ, - вспомнила я, - а ты свекрови чего-нибудь говорила?
- Да ты что?! Чтоб потом мой драгоценный братец устроил мне разнос по первое число? Нет, пусть сам рассказывает, чего хочет… И звоню не по этому поводу. Отпустишь Ленку со мной в пансионат на каникулы?
- Конечно отпущу. И даже буду очень благодарна!
- Тогда собирайтесь. Я заеду за ней утром послезавтра. Чтоб готова была.
- Большое спасибо. Ты даже не представляешь, как твое предложение облегчает мне жизнь!
Она засмеялась:
- А может, и представляю. У тебя сейчас трудное время. Держись!
Похоже, Лена тоже обрадовалась Наташиному предложению. Во всяком случае, ее тон потеплел, и она разрешила мне помочь собрать вещи. Это надо было сделать именно сейчас, потому что завтра моей девочке предстояли какие-то важные дела и встречи.
- День расписан буквально по минутам! - важно сообщила она.
Мы с Лешкой переглянулись и не выдержали - рассмеялись, и Лена тоже улыбнулась.
И мой завтрашний день тоже был расписан по минутам. С утра я сделала прическу и поспешила по магазинам.
…Перебирая вещи перед поездкой в дом отдыха, Лена неожиданно расщедрилась и предложила:
- Если хочешь, примерь мое зеленое платье.
- Зачем я буду его мерить? Это же Наташин подарок!
- Я все равно не хочу его носить. Может, хоть тебе подойдет?
И платье действительно подошло. Если у Елены вид в нем эпически-монументальный, то я этакая статуэточка - изящная, с красивыми покатыми плечами. Да, в таком платье не стыдно появиться в самом роскошном замке! Но сколько же всего нужно к этому платью…
Во-первых, обувь. На Кузнецком Мосту я покупаю вечерние лаковые туфли, роскошные высокие сапоги и маленькие ботиночки без каблука на натуральном меху. Давно не было у меня хорошей обуви. И нужно бы подобрать еще пару. Ведь надо в чем-то ходить по этому замку, не на шпильках же все шесть дней дефилировать! Но я и так истратила на обувь львиную часть карташовских ассигнований.
На втором этаже, в салоне модной одежды, мое внимание привлекают самые разные вещи, а денег хватит только на одну. Вдоволь насомневавшись, я выбираю черные брюки из тонкой шерсти. Лично мне черные брюки надоели смертельно, но кто в наше время не имеет в гардеробе черных брюк?
Нагруженная коробками, я покидаю торговый центр и еду на Сухаревку. Мне не хочется раздражать мужа и дочь покупками, сделанными на деньги любовника (как свято уверены они), поэтому я спешу разыскать улицу Гиляровского и оставить вещи на конспиративной квартире.
Карташов сказал правду: квартирка - чудесное гнездышко для двоих. Чистенький квадратный холл, кухонька с яркими занавесками и розовой мебелью, аккуратно и просто обставленная комната. Только темновато немного: за комнатой - застекленная лоджия. Но все равно мило и уютно.
Мне, однако, не до идиллий. Чуть больше чем через час Саша будет ждать меня в ресторане на Таганке. Я быстро поправляю макияж, потом с наслаждением меняю смертельно надоевшие ботинки на высокие сапоги.
Сегодня утром, уходя из дома, я предусмотрительно надела маленькое черное платье, и теперь мне ясно, что поступила мудро. Маленькое черное платье, красивая обувь, норковый полушубок - я выгляжу классически респектабельно. Платье обязательно надо взять с собой в поездку, потом еще черные брюки и несколько свитеров… И хватит… Хватит уже об этом!
В метро я закрываю глаза и думаю о Саше. Вчера и сегодня было много бесполезных телодвижений, суеты, но когда все уляжется, успокоится, я буду сидеть на диване в полумраке явочной квартиры и непрерывно мечтать о нем. Сколько еще продлится в нашей жизни эта напряженная мучительная полоса? И что придет ей на смену?
Саша, Саша, когда, мы, наконец, будем вдвоем?! Я хочу засыпать и просыпаться на твоем острове. Засыпать и просыпаться - и видеть твое лицо, твои глаза. Я люблю, когда ты на меня смотришь. Сначала исподволь, незаметно, потом - не отрываясь, словно жадно пьешь. Под этим взглядом я перетекаю в тебя, делаясь текучей от волнения и счастья. У меня уже нет собственной воли, желаний… Ты - единственное мое желание, заветное и неосуществимое!
…Он ждал меня, как мы условились, в ресторане "Блюз" на Таганке - сидел в подсвеченном уличными огнями эркере за столиком на двоих. Разглядеть его там было трудно, но, зная его характер, я догадалась, что именно это место он предпочтет.
Я прошла через празднично убранный зал, в центре которого шумела и веселилась компания разновозрастных людей обоего пола. Коллеги, наверное. Корпоративное празднование Нового года. Справа у стены беседовали две молодые женщины. Блондинка что-то напористо объясняла мелированной, та красила губы, время от времени кивая. Потом спрятала помаду - принялась за ресницы. Блондинка отчаялась заинтересовать свою собеседницу и вытащила телефон.
- Ты - как? - спросил меня Саша, когда я уселась за столик.
- Плохо, - улыбнулась я в ответ.
Да, соглашается он, очень плохо, ужасно, нестерпимо! Дом кажется без тебя пустым. И дом, и жизнь. Пустой, не имеющей смысла.
- Но ведь это не навсегда… А какие наши дальнейшие действия?
Действия все те же. Жить в квартире, изображать бурный роман с Гришкой.
- Гришка-то знает?
Да! Вчера после меня они с Гришкой ездили к детективу. Гриша нервничал, сначала не понимал для чего, потом понял - и не мог поверить.
- Но когда услышал, что придется уйти из семьи и поселиться с тобой в одной квартире…
- Ты сам сказал ему об этом?
- Детектив. Глинская.
- Ну и он что?
- Сначала спросил: все должно быть по-настоящему? Она говорит: максимально реалистично. Он просто вышел из себя. Но мы ему кое-как втолковали. А потом еще интересная проблема: как это все преподнести жене. Представляешь, что он предложил? Чтоб Глинская со Светкой поговорила! Чтоб одна женщина объяснила его жене, почему он должен уйти к другой!
- Ну и в итоге?
- В итоге от Глинской мы поехали к ним, и мне пришлось разговаривать со Светкой.
- Тебе тоже вчера досталось!
- Да еще бы! Я сначала не хотел говорить ей, что Гришка будет там не один, сказал как бы между делом: твой муж временно поживет в другом месте - так складываются обстоятельства. Но у этой Светки просто охотничий нюх! Как поняла, что в квартире с ним будет женщина, - нет, и все!
- А ты?
- В конце концов я сказал, что эта женщина - моя жена и между вами исключены какие-либо отношения, кроме товарищеских.
- Тогда она успокоилась?
- Спросила, буду ли я, по крайней мере, бывать у вас.
- Но ты ведь и правда будешь к нам приходить? Или это тоже запрещено твоей Глинской?
- Она ничего не говорила. Но я думаю, бывать мне у вас можно. А что такого? Навещаю приятеля… Ты уже видела квартиру?
- Видела. Чистая, скромная, однокомнатная.
- Однокомнатная?!!
- Скажи спасибо своей школьной подружке! Я бы ни за что не стала ввязываться в эту историю добровольно!
- И там, конечно, один диван?
- Естественно, один. Но ты только не переживай, не думай ни о чем таком. Не надо…
- Вы что, будете с ним спать?!
- Там еще на кухне стоит кушетка. Я могу спать на ней. Или он…
- Нет, Лиза! Это невозможно! Дело даже не в количестве диванов. Я просто не могу смириться с тем, что ночью ты будешь там не одна. Ты даже не представляешь, как ночь меняет все. То, что днем невозможно вообразить…
- Почему же я ничего не представляю? Мы с мужем последние несколько лет чужие - и ночью и днем… Я думаю, дело не в том, что ночью кто-то оказывается рядом, важно, что это за человек! И если он - не ты…
Он нежно берет меня за руку, соглашается молчаливо. И я довольна: его встревоженный, огорченный вид причиняет мне боль… Но неужели он ревнует? В чем-то подозревает меня? Интересно, а могла бы я в чем-то его заподозрить? Однозначно - нет. Кажется, я все знаю о нем. Нет, не кажется, я уверена. А он готов ревновать заранее! Когда-то из-за глупой ревности долго, мучительно погибала наша с Лешкой семья. И здесь все то же… Не успев начаться…
- Лиза, прости, если я тебя обидел. Мне так неприятно думать об этом!
- Ничего, это все не важно. Только я прошу на будущее: пожалуйста, всегда верь мне. Обещаешь?
- Хорошо.
- А если не веришь, лучше спроси. Не мучай меня и не мучайся сам!
Примирившиеся и повеселевшие, мы разливаем остатки вина по бокалам и пьем за праздник и за все сразу. Это все - у нас впереди. Все впереди, надо только пережить трудную ситуацию с Карташовым и еще сегодняшний вечер и завтрашний день.
А вечером он приедет к нам. К нам с Гришкой… Опять легкая заминка.
- А ты знаешь, - быстро исправляет ситуацию Саша, - я приготовил тебе рождественский подарок. Мобильный телефон.
- Спасибо. Просто потрясающе, как ты угадал! Представляешь, Карташов дал мне денег на сотовый, а я их уже все истратила.
- Ну, конечно. Тебе нужны деньги!
С деньгами жить гораздо веселее: на такси я заезжаю домой, собираю вещи: белье, косметику, шампунь, халат, нет, лучше Ленкин спортивный костюм. Если спать придется на кухне, в нем я, наверное, лучше себя буду чувствовать… Лена мрачно наблюдает за моими сборами:
- Ты что, совсем уходишь от нас? Именно сегодня?
- Нет, Лена. Мой уход не связан с тем человеком…
- С этим на джипе?
- Его зовут Александр Васильевич.
- Я не хочу знать, как его зовут! И вообще, я знать ничего не хочу! Живи, как тебе больше нравится!
- Лена! Леночка!
Я почти готова бросить все, всех… только бы она не говорила со мной так. Только бы не мучилась этими недетскими мыслями! Но если теперь не довести до конца начатое нами… Нет, Саша прав. Все опять вернется на круги своя, а я - на побегушки к Карташову. Нищая, запуганная, несчастная, что я смогу дать своей дочери? Я должна пройти этот круг ада ради нее!
- Доченька, скоро мы с тобой обо всем поговорим - ты все поймешь!
- Я же сказала, мне не нужны никакие разговоры!
Что мне оставалось? Только уходить.
Я покидала вещи в сумку и, не прощаясь, вышла на улицу. На углу Крутицкого вала остановила такси.
- Сухаревская, - объяснила водителю, - улица Гиляровского.