- И не говорите, - охотно подхватил хозяин пса. - Все как везде, только денег дерут в три раза больше. То свет перегорит, то горячую воду отключат. Короче, наш родной совок никаким капитализмом и буржуазностью не исправить!
Сверху послышались шум, крики и чьи-то торопливые шаги. Собака сдержанно зарычала. Шаги приближались. Зверь ощетинился в холке и натянул поводок.
- Ты что, сдурел? - прикрикнул хозяин на пса.
И тут с лестницы прямо на них стремительно скатился в темноте какой-то здоровенный субъект. В полумраке угадывался лишь внушительный силуэт незнакомца. Инна замерла, не в силах выдавить из себя ни слова, и вжалась в стенку возле почтовых ящиков.
Ромка! - догадалась она, и по коже побежали противные мурашки. Словно порыв ледяного ветра из открытого окна на лестничной площадке ожег ее своим вторжением.
Тип неумолимо надвигался прямо на них. Когда он приблизился, Инна с ужасом разглядела бейсболку и рабочий комбинезон. Все это показалось ей знакомым. Однако прохожий, не глядя на нее, грубо оттолкнул пса и попытался пробраться к входной двери.
Пес такой наглости стерпеть не мог, вырвал поводок у хозяина и с голодной яростью вцепился в темноте в широкую штанину невидимого врага. Похоже, Тимур был отличником защитно-караульной службы. Как Иннин знакомый черный терьер Жорж. Недавно над диваном сына друзей Семена Инна увидела почетный знак "Лучший кобель" и порадовалась за мальчика. Правда, как вскоре оказалось, награда была выдана вовсе не Сенечке, а его черному терьеру Жоржу на какой-то крупной, жутко престижной международной выставке…
Мужик еле слышно ругнулся. Хозяин бросился двумя руками отдирать собаку, но пес упорно не отпускал жертву. Видно, в нем проснулся охотник, попробовавший крови врага.
Наконец незнакомец, опять тихо ругнувшись, бросил в собаку чем-то большим и увесистым, оттолкнул мужчину, преградившего путь к выходу, распахнул дверь и рванул в неизвестном направлении.
Лишь теперь хозяин пса очнулся и щелкнул зажигалкой.
- Вот те на! - изумился он. - А это еще что такое?
На полу лежал небольшой сверток, небрежно упакованный в помятую газету.
- Взгляните, что там, а я придержу Тимура, - приказал Инне хозяин собаки, обретя вновь способность командовать.
Инна почему-то слушалась его, как полкового командира. Она быстро развернула сверток и ахнула. На нее смотрела… "Графиня"! Холст, варварски вырезанный из рамы, казался в полумраке подъезда таинственным и беззащитным одновременно.
- Дьявол! Тимур, похоже, задержал грабителя, а я его позорно упустил, - вновь оправившись от шока, заорал мужчина. - Я растяпа и последний идиот! Прости, Тимурчик!
Пес и вправду смотрел на хозяина с укором. Мол, за что мне, защитно-караульному гению, такой недотепа достался.
- А я… я просто круглая дура! Нет, ну как я могла все прошляпить! Разве можно было представить, что события сами собой покатят по самому худшему сценарию. Послушайте! Прекратите посыпать кепку пеплом. Я знаю хозяйку этой картины! Это Полина Андреевна Покровская! Она живет на четвертом этаже, - тоже внезапно обретя голос, закричала Инна. Так они стояли несколько минут напротив друг друга и истошно орали. А Тимур охотно подгавкивал то одному, то другой, пока его хозяин наконец не опомнился:
- Бегите наверх с картиной, а мы с Тимуром попробуем задержать грабителя. Предупреждаю: нам с вами теперь неприятностей не избежать.
С таким-то холстом. Надеюсь, автор не Брюллов или Крамской?.. А, впрочем, какая, блин, разница, и так и так затаскают по допросам. Лучше бы менты преступников ловили. Совсем обнаглели бандюги, средь бела дня старушек грабят. Тимур, след! - громко скомандовал мужчина.
Видимо, вволю накричавшись, он наконец почувствовал себя брутальным сыщиком из питерского "ментовского" сериала. Новоявленный "гений сыска" выбежал из подъезда следом за псом, в тот же самый миг возомнившим себя Мухтаром.
А Инна, опомнившись, схватила сверток и рванула в противоположном направлении - вверх по лестнице. Между лестничными площадками она притормозила и, стараясь попутно наладить дыхание, набрала в мобильнике слишком знакомый номер.
- Негодяй! - заорала она без предисловия. - Мерзавец! Авантюрист! Скотина!
- Несик? Это ты? За что? - испуганно отозвался на ее наскоки голос Ромки. - У нас же все было в шутку. Я же не обещал любить тебя вечно, малыш!
- Я же ясно и понятно сказала, что все отменяется! - заорала Инна, не слушая его нелепые оправдания. - Как ты посмел ворваться к старухе? Ворюга! Я не буду отмазывать тебя в милиции. Так и знай!
- К какой старухе, детка? Ты что, сдурела?
- Нет, я серьезно. Быстро отвечай, ты где?
- Как где? Конечно, у себя, в театре. С двенадцати часов. Скоро репетиция, а ты меня отвлекаешь.
- Клянешься?
- Приходи, проверь, если хочешь.
- Странно. А кто же тогда ограбил старушку? Пять минут назад.
- А я почем знаю? Кто-то оказался шустрее нас. И умнее, наверное. Уж извини, котенок.
- Признавайся, он пришел сюда с твоей подачи?
- Ты что, обезумела? У меня нет знакомых уголовников. Ты же знаешь, я всю жизнь специализируюсь на аморалке…
Инне стало страшно. Точно, это не Ромка. Тогда кто? Если бы знать! Реальность оказалась стремительнее и ужаснее ее глупых писательских фантазий. Она помедлила минуту, но отступать было некуда. Словно на болотную зыбь, Инна осторожно ступила на лестничную площадку на этаже, где была квартира Покровской.
Дверь в квартиру Полины Андреевны оказалась распахнутой.
Никакой охраны, которой вчера ненароком пугала ее старушка, поблизости не наблюдалось. Инна вошла в прихожую и охнула, споткнувшись обо что-то большое и мягкое. Боже! Возле самого порога, на боку, неловко поджав под себя ноги, лежала… хозяйка квартиры. Очки блестели стеклами, к счастью целыми, возле ее лица, одна тапочка слетела с ноги и лежала метрах в двух от нее. Глаза Полины Андреевны были закрыты. Пальцы, сжатые в кулаки, словно оцепенели. Только бы она была жива!
- Полина Андреевна! Голубушка! Очнитесь! - Инна принялась тормошить старушку, но та упорно не желала открывать глаза. Тогда Инна рванула на кухню, схватила большой стеклянный кувшин и, набрав полный рот воды, вернулась в прихожую. Там она выпустила от всей души фонтан в лицо старушке.
Холодный душ сделал свое дело. Белые, как бумага, щеки хозяйки слегка порозовели, и пожилая дама наконец открыла глаза.
- Где я? - медленно спросила Полина Андреевна, окончательно очнувшись и нашарив рукой очки.
- У себя дома, - успокоила ее Инна.
- А почему я лежу в передней? - поинтересовалась дама с достоинством английской королевы. Она протянула Инне царственную руку, чтобы подняться.
- Это я вас должна об этом спросить, - уточнила Инна, аккуратно поднимая ее с пола и подавая тапочку. - Что здесь только что произошло? И где, черт побери, ваша хваленая охрана?
- Подождите, сейчас вспомню, - задумалась старушка. - Сейчас-сейчас… - Она со стоном повернула голову и растерянно огляделась. - А почему тапочки не на месте? - строго спросила она Инну, словно нерадивую домработницу. - Ну да, теперь вспомнила. Кажется, охранник выбежал на минутку за хлебом и печеньем, это я его в булочную послала. Тут кто-то позвонил в дверь, я решила, что это вы, Инна, пришли брать интервью. Вы ведь сказали, что скоро будете. В общем, сама виновата: открыла, не заглянув в глазок и не спросив, кто там. Хотя лет десять дрессировала всех домашних, чтобы соблюдали осторожность. А дальше? Ой, потом вообще ничего не помню. Голова… Ну да, очень затылок болит. Кто-то тюкнул меня сзади чем-то тяжелым. Зачем? Меня ограбили?
- Похоже на то, - согласилась Инна. - Только что в подъезде какой-то мужчина чуть не сбил меня с ног. На него набросилась овчарка вашего соседа, но грабитель швырнул в нее вот это…
Инна положила перед старухой сверток и медленно развернула его.
- О боже! - воскликнула Полина Андреевна. Только теперь она осознала наконец, что за сокровище попытались у нее украсть. - Шестерка! Мерзавец! Мокрушник! Чтоб век ему зону топтать! - Проклятия так и посыпались из ее оживших и порозовевших уст. - Как варварски этот негодяй вырезал холст! Портрет моей любимой прабабушки! Подарок моего дорогого Никки!
Она с нежностью погладила "Графиню".
- Не двигаться! Стреляю! - с воплями в квартиру ворвался молодой парень в черной куртке и кожаной кепке.
Его эффектное появление, этакая киношная мизансцена, явно не стало звездным часом. Даже если он и возомнил себя великим сыщиком всех времен и народов.
- Ни с места! Ваши документы, сударыня, - скомандовал он Инне.
"Господи, форма у них тут в Питере такая, что ли, эти черные куртки и кепки!" - не успела лениво подумать Инна, как дуло пистолета уставилось ей прямо в лоб.
- Ваши документы! - еще громче заорал телохранитель.
- Максим, успокойся! - жестом остановила его старушка. - Опусти пушку, отстань от Инны Павловны и вызови милицию. А еще отнеси хлеб на кухню. Кстати, ты понял, надеюсь, главное? Меня только что ограбили, господин бодигард.
Через час в квартире на Мойке полным ходом шло дознание. Оперативник, похожий на Инниного школьного приятеля Женьку Клопикова, - невысокий, седой, моложавый, однако уже с приличным брюшком, придававшим ему совсем не служивый, наоборот, добродушно-домашний вид, - подробно и скучно допрашивал Инну, занося ее сбивчивые признания в протокол. Спрашивал довольно странные, но обязательные в таких делах вещи: в какое время она сегодня звонила хозяйке квартиры, в котором часу собиралась сюда прийти, то да се…
"Неужели таким макаром удается раскрыть любое мало-мальски сложное преступление? Верится с трудом, - поразилась про себя Инна. - Боже, как хорошо, что Изольда и Василий Петрович отговорили меня от дурацкого плана свистнуть "Графиню", - вдруг подумала она. - Господь отвел! Не допустил до греха. А то сидела бы тут совсем в другой роли. Вот оно как в реальной-то жизни бывает: просто и отвратительно до ужаса. Еле живая старушка, перевернутая квартира… Кошмар! А весь этот допрос? Я пока еще ничего не украла, наоборот, вернула, а меня все равно на всякий случай подозревают. Работа у них, видишь ли, такая. Этот опер буравит меня своими серыми хитрыми глазками так подозрительно, будто это я тюкнула старушку по темечку и резанула ножом по картине. Да и охранник тоже хорош… А теперь смотрит волком. Мол, ничего себе, сходил за хлебушком… Да, бабкина "крыша" ему скоро покажет чай с печеньем и кофе с молоком…"
Оперативник внезапно отвлекся от Инны, вскочил и прильнул к мобильнику:
- Да, это я Владимир Ильич! Слушаю, Владимир Ильич! Непременно, Владимир Ильич! Наконец-то и для вас есть что-то интересное. Ну, мы еще долго будем здесь работать. Дознание только начали. А, вы тут неподалеку? Тем более приезжайте. Ждем!
- Мне можно идти? - спросила Инна.
- Подождите немного, нам необходимо завершить формальности: оформить протокол, записать все ваши данные, провести следственный эксперимент, - остановил опер.
- Какой еще эксперимент? - насторожилась Инна.
- Ну, сейчас наша сотрудница Эльвира Магомедовна ляжет там, где вы нашли Полину Андреевну, а вы войдете в дверь, как час назад. А наш оператор снимет все это на служебное видео.
- Максим, организуй пока нам с Инной Павловной и с господами милицейскими чаю, - приказала старуха. - Похоже, они здесь надолго, если собираются меня изображать. Вот уж не думала, что стану героиней самодеятельного детектива. - А трупы вы тоже изображаете? - спросила она Эльвиру Магомедовну с неожиданным задором.
- И очень часто, в последнее время даже чаще, чем хотелось бы, - сурово ответствовала дама, поспешив поставить на место чересчур активную потерпевшую.
Тем временем охранник, недовольно зыркнув на Инну (мол, я тут вам не домработница), послушно отправился исполнять приказание хозяйки.
А Эльвира Магомедовна, грудастая деваха в форме, рискованно обтягивавшей ее пышные формы, вольготно разлеглась посреди прихожей, невольно приковав к себе любопытные взгляды всех мужчин-сослуживцев.
Инна снова вошла в открытую дверь, едва не наступив на пухлую розовую руку с массивным кольцом. Милиционерша недовольно зашипела:
- Смотри, куда прешь.
- Извините, гражданка потерпевшая, - прошептала Инна, окончательно запутавшись, кто здесь кто.
- Еще слово, и потерпевшей будешь ты, - тихонько пообещала милиционерша и для пущей достоверности закатила глаза.
Когда "триллер для служебного пользования" наконец с третьего раза сняли на видео, Инна с облегчением вернулась в комнату.
И тут в дверь позвонили.
- Да, Владимир Ильич. Да, пока работаем. Да, все сделали, - послышался из коридора приглушенный доклад следователя.
"Как важно все время говорить начальству "да", - подумала Инна, - глядишь, и раньше времени повышение получишь. Руководство терпеть не может, когда его огорчают и нервируют".
- Осмотр пропавших ценностей еще не проводили, - уточнил оперативник, - тут мы на вас очень надеемся, Владимир Ильич.
Инна обернулась и вздрогнула: в комнату вошел… Володя собственной персоной!
- А, Инна Павловна! - как будто совсем не удивился он встрече. - Давно не виделись!
- Вы знакомы? - удивился оперативник.
- Кто же не знает известную журналистку и писательницу Инну Морозову! - галантно отозвался лукавый Ильич.
- Я кому попало мемуары не заказываю, - подтвердила с достоинством Полина Андреевна.
- А откуда вы знаете, что я… ну… что я пишу? - поразилась Инна.
- Мне положено знать все, - скромно сказал ее новый знакомый. В этот раз он выглядел весьма сосредоточенным и хмурым.
- А вы кто? - спросила Инна напрямую и, как оказалось, проявила полное невежество. Группа, проводившая прежде осмотр места происшествия молча, тут же дружно прыснула. Мол, кто не знает капитана Ульянова, не знает на этом свете вообще никого.
- Аналитик из московской милиции, - скромно представился Володя. По тому, как многозначительно и иронично переглянулись его коллеги, Инна поняла: ее новый знакомый не просто скромничает, а вводит ее в заблуждение.
"Похоже, Джеймс Бонд здесь совсем не тот, кто себя за него выдает", - догадалась она.
Инна взглянула на Ильича попристальней и еще раз поразилась переменам, происшедшим с этим человеком за последние полчаса. Теперь перед ней стоял не нагловатый выпивоха из поезда "Москва - Санкт-Петербург", не простоватый бабник, искавший легких интрижек в командировке, а уверенный в себе профессионал, с головой включившийся в работу. Между прочим, ум и профессионализм Инна ценила в мужчинах превыше всего. Наравне с добротой и надежностью. И теперь этот служивый человек - высокий, поджарый, собранный - неожиданно показался ей даже красивым. Словно у Инны вдруг изменился угол зрения. Ну, как бывает у фотографов или кинооператоров, когда те снимают героев снизу вверх, чтобы они казались выше и значительнее. Или когда ведут фотосъемку при ярком солнечном свете после серого дождливого дня. Во всяком случае, Володя, и без того высокий, здорово вырос за последние минуты в ее глазах. Инне показалось, что он даже стал чем-то похож на знаменитого прыгуна с шестом Сергея Бубку, сконцентрировавшегося перед рекордным прыжком. Инна разволновалась, невольно поправила прическу и зачем-то цепочку на шее, а потом скосила глаза в зеркало. М-да, видок еще тот, как у встрепанной курицы! Не то что у Эльвиры Магомедовны. Та кого хочешь соблазнит… Впрочем, капитану было совершенно не до того, как выглядела свидетельница Морозова. Мгновенно забыв про Инну, "специалист из Москвы" приступил к делу.
Для начала Владимир Ильич осмотрел квартиру и продиктовал сотруднице, которая вела протокол, к какой эпохе относятся картины, развешанные по стенам, назвал предположительно их авторов, а также время создания бронзовых фигурок, расставленных по углам гостиной и на рояле.
- Странно, что из картин ничего не взяли, - удивился он, - только "Портрет графини". А ведь другие холсты из вашей коллекции тоже весьма ценные. Вернее, несравненно более ценные. Взять хотя бы вон того Филонова.
Ничего себе, "туповатый службист"! - оторопела Инна. Она-то со своим поверхностным журналистским образованием не потрудилась запомнить и малой части стилей и авторов, какими сейчас играючи оперировал этот "мент".
- Полина Андреевна, - обратился он к старушке, - а откуда у вас этот дивный Айвазовский?
- Никитушка когда-то подарил мне его на день ангела, - отозвалась старушка слабым голосом. - Сын знал, что я обожаю море.
- Должен вас огорчить, эта картина уже несколько лет числится украденной. Ее похитили из запасников одного из питерских музеев, как и большинство ваших раритетов.
- Гнусная ложь! Я буду жаловаться! - запротестовала Полина Андреевна. - Вам должно быть известно, что мой сын - известный питерский искусствовед. Его работы напечатаны в серьезных научных журналах, его монографии цитируют во всем мире. Он ценил свое честное имя. И теперь его хотят опорочить после смерти, а меня, его мать, лишить законной собственности. Креста на вас нет, господин милицейский!
- Не будем про крест. В Библии сказано: "Не укради", - спокойно отозвался Владимир Ильич. - А Никита Покровский, как нам стало известно, много лет торговал краденым. Да, еще он был телевизионным боссом, продававшим рекламное время в личных целях. А также предпринимателем, похитившим деньги телеканала и отсидевшим за это несколько лет в тюрьме, - жестко завершил свой спич Владимир Ильич.
У Полины Андреевны на глаза навернулись слезы.
- Никиту не только оклеветали при жизни, а затем убили, но и после смерти он никому не дает покоя. Это все происки завистников и конкурентов. Вы отняли у меня сына, так оставьте матери хотя бы его честное имя.
- Полина Андреевна, в ваших силах этому помочь. Позвольте сверить все единицы вашей коллекции с каталогом украденных произведений искусства.
- Вы не имеете права! Это частная собственность! - запротестовала старушка, меняясь на глазах. Слезы на бледноватых еще щеках мгновенно высохли, в голосе зазвучал металл, спина гордо выпрямилась, а стальные глаза заметали молнии.
"Так вот почему Никита Покровский стал медийным магнатом! - догадалась Инна. - Похоже, из-за матушки и ее неуемных амбиций. Ему приходилось всю жизнь доказывать матери, что он чего-то стоит, а та при помощи сына воплощала в реальность свои несбывшиеся мечты и заодно создавала ему мифическую родословную. А жены… Что ж, все жены Покровского, похоже, были в семье на вторых ролях. Даже внешне все те женщины, если судить по фотографиям, были похожи на Полину Андреевну. Похоже, у Покровского был классический эдипов комплекс!"
Однако наскоки Полины Андреевны совершенно не смутили Владимира Ильича.