Женщина посмотрела на мужчин с винтовками и подвела ребенка к краю крыльца. Это была высокая стройная женщина лет тридцати, тоже бледная и изможденная. Она подняла воспаленные глаза и с отчаянием посмотрела на Ники.
– О, Тревор, – прошептала Ники, сердце у нее защемило. – Это твой сын?
– Мой сын, – тихо ответил он. – Так что меня, на самом деле, не волнует, на кого ты работаешь. Или почему. Теперь ты работаешь на меня. И ты останешься здесь и сделаешь все, чтобы помочь моему мальчику.
Глава 16
День был необычно теплым для середины февраля в горах. Но в глуши леса ветви вечнозеленых деревьев преграждали путь теплым солнечным лучам. Хорошо, что у Джона Бартоломеу в грузовике лежала запасная куртка. Особенно же Далласу повезло, что он носил обувь на полразмера меньше, чем его благодетель, благодаря второй паре носков они стали ему совсем впору. Рукава рубашки и брюки, которые Ники купила в комиссионном магазине, были коротковаты, в остальном одежда подходила по размеру и неплохо согревала Далласа, пока они с Джоном пробирались через сухой подлесок в сторону мигающих красных огней, обозначающих метоположение Ники на карте GPS.
Позаимствованный револьвер "смит-вессон" в кобуре, сунутый за пояс, был залогом того, что Далласу не придется вступать в борьбу с голыми руками.
Джон остановился и вытянул руку, чтобы задержать Далласа. Повернулся и посмотрел на него: ореховые глаза гармонировали с лесной камуфляжной раскраской лица, которую он сделал, прежде чем они вышли из грузовика и направились в лес. Потом кивнул куда-то вперед и отвернулся.
Даллас вгляделся в темный мрак и увидел то, что имел в виду Джон – край поляны ярдах в семидесяти на восток. Глаз уловил какое-то движение, но Даллас не смог разобрать, что именно.
Джон поднес небольшой бинокль к глазам и посмотрел в него. Затем поднял три пальца. Что, черт возьми, означают три пальца? Джон, видимо, почувствовал его замешательство, потому что быстро взглянул в его сторону и пробормотал:
– Трое мужчин. Рядом с вагончиком. Нам нужно подобраться ближе, но двигайся медленно, осторожно и тихо. Понял?
Даллас кивнул. Джон стал пробираться вперед, двигаясь с осторожностью и опаской. Даллас шел за ним след в след, вспоминая давно забытые навыки поведения в лесу. Он научился охотиться в юном возрасте, когда его с братом посылали добыть что-нибудь – вдобавок к еде, которую отец украл или купил на деньги, вырученные от продажи наркотиков. Даллас и его брат Клентон представляли себя Даниэлем Буном, прокладывающим новые тропы в горах Харлан-Каунти, штат Кентукки.
Конечно, все эти тропы были проложены задолго до них – хорошими и злыми людьми, – и детские мечты Далласа о приключениях и открытиях вскоре уступили место реальности его тупикового существования.
Он выбрался из Кентукки благодаря собственным мозгам и остроумию и начал новую жизнь. И вот снова крадется по лесу в поисках добычи.
Они подобрались на расстояние двадцати ярдов к освещенному солнцем вагончику, который теперь виднелся сквозь поредевшие деревья. Джон присел на корточки, прячась за кустом черники. Трое мужчин, которых Джон уже видел раньше, стояли рядом с невысоким крыльцом. Четвертый опирался на перила. Солнечный свет блестел на стволах винтовок в руках мужчин.
Джон заговорил очень тихо, его голос походил на легкий шум ветра:
– "Ремингтон-798". "Браунинг-Икс-Болт". "Марлин-Икс-Эс-7". Еще один "Ремингтон". Пятой модели, я думаю.
Он перечислял Далласу, чем вооружены противники, словно был уверен, что Даллас разбирается в оружии. То есть Джон знал о Далласе хотя бы то, что Даллас не просто гражданский графический дизайнер, работающий на ФБР, и понимает кое-что в винтовках. Судя по доверию, проявленному Джоном, он также верил, что Даллас умеет передвигаться по лесу незаметно. Что еще Куинн и его люди знают о нем и его прошлом?
Джон пробрался на несколько ярдов вперед, к другому кусту. Даллас последовал за ним, зацепился ногой за сухую ветку, и она хрустнула.
Мужчина, стоявший к ним ближе других, резко повернулся, нахмурив брови. Он посмотрел в сторону деревьев. Даллас и Джон застыли на месте. В камуфляже их могло выдать только движение. Даллас, почти не дыша, наблюдал за встревоженным стрелком через полузакрытые веки. Тот, наконец, расслабился и отошел от крыльца.
После долгой паузы Джон провел их вперед еще на несколько ярдов и снова присел на корточки. С этого места открывался неплохой вид на весь двор.
С краю был припаркован большой синий пикап "шевроле". Джон с мрачной ухмылкой повернулся к Далласу.
– Дел Макклинток, – тихо сказал он.
Даллас еще раз посмотрел на грузовик. Кабина пуста, значит, Дел и Ники внутри вагончика.
Очень хорошо охраняемого вагончика.
– Я не могу помочь Джейсону. Как бы ни старалась.
– Тревор говорит, у вас получится. – Линетт Колли смотрела на Ники с надеждой.
– Кое в чем я могу ему помочь, – сказала Ники так нежно, как только могла. Любовь и страх Линетт Колли за своего ребенка вызывали сострадание.
– Я знаю, что он нуждается в инсулине, и Тревор позаботится об этом, но можно сделать что-то еще? – Линетт коснулась бледной щеки Джейсона.
– Джейсону нужен врач, – сказала Ники тихо, но твердо.
Линетт покосилась на нее.
– Тревор этого не допустит. Вы это знаете. Поэтому вы здесь.
– Он ведь любит своего сына?
– Да. – Линетт дерзко подняла подбородок. – Не смейте думать, что это не так.
– Ни в коем случае, – быстро ответила Ники.
Но она не врач, и хотя немного ухаживала за такими больными, все это были взрослые, страдающие сахарным диабетом второго типа. Сахарный диабет первого типа, так называемый детский диабет, совершенно другое дело.
Но как бы то ни было, Ники могла кое-что сделать, чтобы понизить уровень сахара в его крови.
– Нам нужен его глюкометр.
– Хотите измерить его сахар?
Услышав сдавленный голос матери, Джейсон с тревогой посмотрел на нее:
– Никаких тестов, мама. Хорошо?
Ники опустилась на колени перед мальчиком, который сидел на диване.
– Джейсон, мама объяснила тебе, что такое диабет?
– Это то, чем я болею. – Малыш был скорее раздражен, чем напуган. – Мне нельзя есть конфеты, только иногда.
– Потому что в таких вещах, как конфеты, картофельное пюре и печенье, полно углеводов. Ты знаешь, что такое углеводы?
Он покачал головой.
– Это то, что делает продукты хорошими. Но в твоем случае слишком много углеводов могут сделать еду для тебя опасной. Тебя когда-нибудь жалила пчела?
Его глаза округлились.
– Я ненавижу пчел.
– Я тоже, – сказала Ники, взглянув на Линетт с улыбкой. – Но ты знаешь, что пчелы могут быть хорошими?
Джейсон смотрел на нее скептически.
– Они помогают растениям расти. – Ники старалась объяснять проще. – Когда пчелы это делают, они хорошие.
– Но не тогда, когда жалят тебя, – настаивал он.
– Абсолютно верно. – Она взглянула на Линетт и едва заметно кивнула.
Линетт встала и вышла из комнаты.
Джейсон проводил мать озабоченным взглядом, но обернулся на Ники, когда та снова заговорила.
– Углеводы как пчелы. Когда они работают так, как надо, помогают твоему организму расти, как пчелы – растениям.
– Пока не ужалят, – проворчал мальчик. – Тесты как пчелиные укусы.
– Верно, – согласилась Ники. – Но они помогают нам понять, нужно ли давать лекарство, чтобы ты чувствовал себя лучше.
Линетт вернулась в комнату с небольшим чехлом, положила его на журнальный столик перед диваном, где сидел Джейсон и смотрел на Ники.
Ники вытащила глюкометр из чехла. Прибор среднего размера – на самом деле, не идеальный вариант для Джейсона, которому придется постоянно измерять уровень глюкозы, чтобы держать сахар под контролем. Ники посмотрела на Линетт.
– Где вы это взяли?
Женщина запаниковала:
– С прибором что-то не так?
– Вовсе нет, – заверила ее Ники. – Он может делать то, что вам нужно. Это доктор прописал?
Линетт помотала головой:
– Я же сказала вам…
– Кто поставил диагноз?
– Я попросила одного друга отвезти нас в Бристоль несколько месяцев назад. Я знала, что-то не так…
– И Тревор не позволит показать его врачу?
Линетт посмотрела на нее, словно защищаясь.
– У него есть свои причины.
– Врач поставил ему диагноз?
– Да. Он хотел, чтобы через несколько дней я показала ему Джейсона, но…
– Но Тревор не пустил. – Ники посмотрела на Джейсона, который с опаской поглядывал на ланцет, лежащий рядом с глюкометром. Ники поискала в одном из внутренних карманов чехла и обнаружила запечатанный пакет со спиртовыми салфетками. Она уже вымыла руки перед тем, как войти в комнату, но на всякий случай достала одну салфетку и быстро протерла руки. – Как часто вы проверяете его кровь? – спросила Ники, взяв ланцет.
Джейсон издал тихий стон.
– Он так это ненавидит, я стараюсь не мучать его больше двух раз в день.
– Этого недостаточно. – Ники бросила на Линетт виноватый взгляд. – Я знаю, вы оба не хотите этого слышать, но регулярное измерение необходимо, чтобы контролировать его уровень сахара и не допустить осложнений.
У Линетт на глаза навернулись слезы, когда она взглянула на своего сына.
– Он так это ненавидит.
– Держу пари, Джейсон, еще больше ты ненавидишь, когда тебе плохо, разве нет?
Его взгляд оторвался от ланцета и встретился с ее.
– Я просто хочу играть с другими детьми.
Его жалобный ответ растрогал Ники. Не важно, как она сюда попала или какой опасности подвергается, она поможет этому маленькому мальчику.
– Давайте посмотрим, что мы можем сделать, – сказала она, включая глюкометр и протягивая руку мальчику.
Неуверенно он положил свою руку на ее ладонь.
Ники орудовала ланцетом так нежно, как могла, но была не в силах сделать процедуру безболезненной. Джейсон немного похныкал, когда ланцет пронзил его кожу, но не заплакал. Стойкий малыш.
Она нанесла каплю крови на тест-полоску глюкометра. Через несколько секунд на экране появились показания.
– Слишком высокие, – сказала она Линетт. – Когда он в последний раз ел?
– Несколько часов назад.
– Когда вы в последний раз вводили ему инсулин?
На лице Линетт отразилось страдание.
– Вчера вечером.
– Мы должны сделать ему укол. Немедленно.
Джейсон расплакался. Линетт хотела успокоить его, но Ники схватила ее за руку.
– Срочно принесите инсулин.
Линетт ушла, а Ники потянулась к Джейсону, чтобы обнять его. Мальчик сначала сопротивлялся, но потом положил голову ей на плечо и стал успокаиваться.
Распахнулась дверь, и в комнату вошел Тревор с каменным выражением лица.
– Что ты с ним делаешь?
Она выдержала взгляд Тревора не дрогнув.
– То, для чего ты меня сюда привез, стараюсь ему помочь.
– Думаешь, я хочу чего-то другого?
– Я думаю, что ты боишься больниц и врачей, поэтому у тебя есть только я. Ты нуждаешься во мне больше, чем я в тебе, так что уймись, ты все равно не сможешь запугать меня и заставить делать то, что хочешь. Ноздри Тревора раздувались от гнева, но он молчал. Ники посчитала это победой. Тревор вышел из комнаты, хлопнув дверью. Через минуту вернулась Линетт с пакетом.
– Он кричал на вас? – тихо спросила она, передавая все Ники.
– Не сильно, – ответила та с подбадривающей улыбкой, извлекая инсулин и шприцы из пакета. – Врач, к которому вы ходили в Бристоле, назначил дозировку, указанную на упаковке?
– Да, но лекарство почти закончилось.
Еще бы. Ники сжала губы и вскрыла упаковку шприца – Джейсон опять захныкал.
– Вы ставили ему уколы в мягкую часть живота, верно?
– Да.
– Джейсон, сможешь мне помочь? – спросила она, обращаясь к мальчику. Он посмотрел на нее широко раскрытыми глазами. – Ты умеешь щипаться?
Его глаза округлились еще больше.
– Мама говорит, что я не должен щипаться.
– Ну, иногда можно. Как сейчас. – Она протянула руку. – Ущипни меня. Прямо сюда, в руку.
Он помедлил, посмотрел на мать. Та кивнула, и он повернулся к Ники, протянул руку и ущипнул ее.
– Ау! – вскрикнула она и дернулась назад. Потом усмехнулась: – Шучу. Совсем не больно.
Губы Джейсона медленно расплылись в улыбке.
– Ты провела меня.
– Да, – согласилась Ники. – Теперь можешь ущипнуть себя за живот точно так же, как ущипнул меня за руку?
Нахмурившись, он посмотрел вниз на футболку.
– Зачем?
– Потому что, если ты ущипнешь себя, когда я буду делать тебе укол, ты его даже не почувствуешь. Хочешь попробовать?
Он помедлил, затем потянул футболку вверх, обнажив живот. Ники увидела несколько маленьких синяков – вероятно, остались от предыдущих инъекций. Мальчик захватил пальцами немного кожи чуть ниже пупка.
– Чувствуешь? – спросила она.
Он кивнул, сжимая немного сильнее.
– А сейчас закрой глаза и просто ущипни.
Он сделал, как просила Ники, и она быстро ввела инсулин в зажатую кожу.
– Готово.
Джейсон открыл глаза и посмотрел на нее.
– Ты снова меня провела.
– Нет, все сделано.
Линетт, стоявшая сзади, заплакала.
Мужчины с винтовками ушли по одному, и с наступлением темноты на дворе остался стоять один пикап "сильверадо". От нескольких часов, проведенных в неподвижности, у Далласа заболели ноги и руки, напомнив ему: как бы ни улучшилось его состояние с момента побега из плена, он все еще слаб.
Его держали в другом месте. Даллас был уверен. Но он чувствовал, что это где-то рядом. Тот же ландшафт. Рельеф. А спустя несколько минут наблюдения Даллас не сомневался, что один из вооруженных мужчин тот самый, что стерег его в плену.
Он отметил, что не впал в эмоциональный паралич, оказавшись в том месте, где его мучили, и счел это своей победой.
– Ближайшее боковое окно, – пробормотал Джон. Это были первые слова, которые он произнес за последний час.
Даллас проследил за его взглядом и увидел, как в угловом окне раздвинулись шторы, и они увидели Ники. Значит, она здесь. Сигнал GPS не подвел их.
Она в плену? Или еще играет свою роль?
– Они точно знают, что она секретный агент? Насколько Куинн в этом уверен? – спросил он Джона.
– Он не послал бы нас за ней, будь он не уверен.
Даллас снова взглянул на окно. Ники исчезла, вместо нее между шторами появился высокий широкоплечий мужчина, который с хмурым видом вглядывался в лес.
– Дел Макклинток, – пояснил Джон.
Даллас еще раз посмотрел на мужчину, прежде чем он, как и Ники, отошел от окна и исчез из поля зрения.
– Если они знают, что она агент, почему не прикончили ее? – От этих произнесенных вслух слов у него заболел живот. – Кажется, они даже не взяли ее в плен?
– Если ты имеешь в виду, что она не прикована к стене в подвале, то нет, – ответил Джон. – Но есть много других способов удерживать человека в плену.
Даллас посмотрел на вагончик, его взгляд остановился на окне, где он видел Ники.
– Я знаю, – сказал он.
Именно это его и пугало.
Глава 17
– Я не знала, что они собираются с вами так поступить, – мягкий голос Линетт Колли выдернул Ники из полудремы. Она выпрямилась и взглянула на женщину, которая сидела в кресле-качалке напротив, держа спящего ребенка на руках.
Сахар в крови Джейсона наконец достиг нормального уровня и не поднялся даже после легкого ужина. Мальчик вскоре заснул, измотанный болезнью и волнениями.
– Вы давно здесь сидите? – спросила она, подавив зевок.
– Всего несколько минут. Мужчины только что закончили ужинать.
Ники оглядела комнату, убедилась, что они одни, и тихо спросила:
– Кто здесь сейчас?
– Дел и Тревор. Остальные уехали еще до того, как я приготовила ужин. Не думаю, что они вернутся до утра.
Ники встала и выглянула в окно. Снаружи наступила ночь, лишь на западе небо еще сохраняло легкие сине-фиолетовые тона.
– Этот вагончик всегда так охраняется?
– Нет, – устало ответила Линетт. – Когда я вышла замуж за Тревора, он был простым поваром. Мы жили, наверное, бедно, но счастливо. А потом я узнала, что жду ребенка. И все усложнилось.
– Быть бедным и счастливым оказалось недостаточно?
– Видимо, нет. – Она вздохнула. – Приходится идти на ухищрения, и вот вы получаете то, чего никогда не имели, потом желаете все больше и больше.
Я клянусь, эти горы – настоящий ад на земле. И Тревор уже сам превратился в дьявола. Потому что он местный король.
– Я выросла в горах, – пробормотала Ники, поворачиваясь к Линетт. – Когда я смотрю на эту дикую прекрасную природу, не понимаю, как она может порождать зло.
– Вы считаете меня ужасной матерью?
– Я думаю, вы любите сына. И вы напуганы. Не знаете, как его защитить. – Она подошла к качалке и присела перед Линетт, думая о Кейли Пикетт и том младенце, борющемся за жизнь, несмотря на то что все против него. Эти горы могут быть суровыми и неумолимыми, но здесь все еще можно встретить милосердие, мужество, чудеса.
То, что Ники собиралась сказать, могло убить ее – она это знала. Но это также могло спасти три жизни.
– Линетт, если я вытащу вас с Джейсоном отсюда, то помогу достать все необходимое, чтобы обеспечить ему нормальную жизнь, насколько это возможно. Я знаю, ты этого для него хочешь.
Слезы навернулись Линетт на глаза.
– Тревор не позволит мне вывезти его отсюда.
– Если это правда, то мы должны увезти его отсюда без ведома Тревора.
Ники видела, что эта мысль причиняла Линетт боль. Несмотря на недостатки и грехи Тревора, он что-то значил для своей жены. Расставание разобьет ей сердце. Но если она не оставит его, то может потерять сына. Чертов Тревор. Черт его побери за то, что поставил эту женщину перед таким выбором.
– Вы уже помогли ему. Разве вы не можете и дальше это делать? – Линетт смотрела на своего спящего сына, и слезы капали из ее глаз ему на щеку. Мальчик пошевелился во сне, провел рукой по лицу, почувствовав слезы матери.
– Недолго. Он нуждается в тщательном обследовании и частых посещениях врача.
– Я не могу себе этого позволить. Вы знаете, что не могу.
– Существуют программы и люди, которые могут помочь вам.
Линетт подняла на нее глаза.
– Полагаю, такие, как вы?
– Да.
Она покачала головой:
– Если мы выберемся отсюда, вы возбудите дело против Тревора.
– Если мы сбежим, сомневаюсь, что кто-то вообще сможет отыскать Тревора в ближайшее время. – Ники знала: он не попадется, чтобы ответить перед законом. Что члены Горной Пехоты умели делать, так это исчезать, когда в воздухе пахло жареным.
Линетт поморщилась.
– Я знаю, что вы не можете этого понять, но я люблю его.
Ники накрыла руку Линетт ладонью.
– Я понимаю. Я знаю, что значит любить тяжелого человека.
– Вы влюблены в Дела? – спросила Линетт.