Роюсь в бардачке в поисках заначки салфеток, но вспоминаю, что использовала последнюю, когда Ботокс вырвало по дороге к ветеринару. И теперь там покоятся только одноразовая камера (чтобы запечатлеть повреждения для страховщиков, если попаду в аварию) и около миллиона вилок и соломинок. На случай если застряну где-то, где нет вилок и соломинок. Протираю сиденье листочком из блокнота и вдруг слышу стук в оконное стекло машины.
Когда я опускаю стекло, в окно заглядывает мальчик с фрисби (вблизи он выглядит еще более фотогенично) и виновато глядит на меня.
- Простите, что едва не задел вас, - располагающе произносит он. - Могу я вам чем-то помочь?
В результате уже спустя несколько минут я сту чу в полированную дубовую дверь кафедры с табличкой "117".
- Войдите, - доносится из кабинета.
Мой внутренний встроенный датчик сигналит о возможности любопытного материала. В предвкушении переступаю порог.
Когда я захожу в кабинет, Гелстон стоит спиной ко мне.
- Чем могу помочь? - молвит он, не оборачиваясь. Стоя за потертым, но красивым столом из старого дерева, преподаватель, по-видимому, ищет что-то на книжном стеллаже высотой во всю стену.
- Добрый день, мистер… э-э… профессор Гелстон? - придаю голосу почтительный тон. - Меня зовут Шарлотта Макнэлли, я с…
Он оборачивается.
Настоящий Грегори Пэк. Не тот, старый, из "Моби Дика" и не противный, скользкий нацист из "Мальчишек из Бразилии", а статный, высокий адвокат в твиде из "Убить пересмешника". Моего любимого фильма.
Делаю шаг назад. И вовсе он не безнадежно старомодный, дряхлый учитель, коего я ожидала увидеть.
Грегори, то есть Гелстон, вопросительно улыбается - обаятельно, восхитительно. Теперь все его внимание сосредоточено на мне.
- О, а я подумал, что вы студентка.
Он обходит стол и протягивает мне руку.
- Джош Гелстон. Прошу прощения, я просто изучал кое-что, и… В общем-то это не важно. - Его задорный взгляд останавливается на мне. - Итак, Чарли Макнэлли, - продолжает он. - Разумеется, я знаю, кто вы такая. - На его лице отражается озадаченность. - А… у нас с вами назначена встреча?
- Мм… нет… не назначена. - Предпринимаю отважную попытку вернуть самообладание. - Я понимаю, что моя просьба покажется вам странной, но я расследую одно дело, и мне кажется, что вы смогли бы кое-чем мне помочь. У вас найдется минутка?
Он указывает мне на болотное кожаное кресло напротив стола и садится на другое, рядом с моим.
- Конечно, - отвечает Гелстон, - тем более что вы меня заинтриговали. Что могло занести в наш медвежий угол телевизионного журналиста, да еще и без камеры?
Закинув ногу на ногу, он откидывается в кресле и выжидательно смотрит на меня, как будто жаждет услышать от старой приятельницы еще одну любопытную историю. Тем временем я подмечаю проседь в его волосах, кожаные туфли с кисточками, потертые вельветовые брюки, рубашку в цветную клетку, бордовый свитер с круглым вырезом, из которого слегка виднеется галстук. Не удивлюсь, если сейчас к его ногам ляжет ирландский сеттер, на заднем плане зажжется камин, а в магнитофоне приглушенно запоет Элла Фицджералд. Украдкой кошусь на его левую руку. Кольца нет.
О чем я только думаю?
И тут мне вспоминается. Ведь Гелстон, возможно, еще не знает о смерти Брэда. Неужели мне придется сообщить ему, что его друг разбился в автокатастрофе? Хотя Мэлани упомянула о том, что они не были друзьями. Но в то же время они переписывались по почте. А может, и нет, может, Брэд прислал ему только одно письмо. Ну почему, почему, почему я не обдумала все это в машине?
Теперь уже поздно.
- Я недавно говорила с Мэлани Форман, - осторожно начинаю я. - Вы… вам…
- Да, я слышал о том, что произошло с Брэдом. - По лицу Джоша пробегает тень, и я вижу, как за стеклами очков в черепаховой оправе он на секунду прикрывает карие глаза. - Значит, Мэлани рассказала вам, что мы с ним были знакомы. Так печально. Я не много о нем знаю, но, судя по всему, он был отличный парень. - Гелстон как будто хочет что-то добавить, но умолкает.
- Да. Так она и описала ваши с ним отношения. - Решаю постепенно продвигаться дальше. - Но незадолго до смерти он отправил мне имейл. Вам об этом известно, ведь так?
- Да, известно.
На вкус любительниц такого типажа - эрудированного преподавателя английского языка (ну, скажем, на мой вкус) - мистер Гелстон, конечно, необыкновенно привлекателен, однако пока что от него мало пользы. Снова моя очередь.
- В общем, все несколько запутанно, но я прочитала это сообщение только после аварии. И теперь меня интересует, так же как и Мэлани, что все-таки он хотел мне передать? Я подумала, у вас могут быть какие-нибудь мысли по этому поводу, раз вам он отправил такое же письмо.
Его очередь. Сейчас он поведает мне разгадку тайны. Или вышвырнет вон.
Джош снова подходит к столу, на котором, как я успеваю заметить, нет семейных или женских фотографий. И мужских тоже. Когда он оборачивается, я - к счастью - уже не изучаю его рабочее место на предмет любовных улик, а смотрю прямо на него.
- Мне было интересно, чем все это обернется, - говорит он. По выражению его лица невозможно угадать, о чем он думает.
- И?.. - спрашиваю я.
Он снова садится, берет со стола книгу в кожаном переплете и кладет себе на колени.
- В общем, примерно несколько недель назад Брэд позвонил мне. Я запомнил его после того званого обеда, на который нас обоих пригласили. Но ведь мы тогда и пообщаться-то толком не успели. Поэтому я немного удивился его звонку. Короче говоря, он сказал, что пришлет мне какую-то коробку с документами, а еще попросил проверить несколько предложений.
- Предложений? Проверить? - Сначала я озадачена, но потом понимаю, что, возможно, Франклин был прав. - В смысле, предложений о работе? - спрашиваю я.
- О работе?.. Нет. Не в этом смысле, - улыбается Джош, указывая себе на грудь. - Я же преподаю английский, помните? Предложений в грамматическом смысле. И я ответил, что, разумеется, буду рад помочь. Он зачитал мне строчки из каких-то произведений, и, поскольку я не узнал их с первого раза, мы условились, что он пришлет мне их на почту. Я так и не понял, почему он сам не отыскал их авторов. Так вот. Я нашел источники и отправил ему результаты. И так он обращался ко мне пару раз, возможно, три. Вот и все.
Вынимаю блокнот и откидываю обложку.
- Вы не могли бы сказать мне, что это были за цитаты?
- Думаю, ничего страшного не случится, если я скажу, - медленно произносит он, как бы раздумывая о возможных последствиях, и показывает мне книгу. - На самом деле я как раз перечитывал одну из них. - Он пробегает пальцем по странице, видимо просматривая оглавление в поиске нужной страницы. - Вот последняя из тех цитат, что он мне присылал, - говорит Джош и принимается читать:
И тучами увенчанные горы,
И горделивые дворцы и храмы,
И даже весь - о да, весь шар земной.
И, как от этих бестелесных масок,
От них не сохранится и следа.
Зажав пальцем страницу, он поднимает на меня взгляд, намереваясь что-то пояснить. Но я не в силах удержаться.
- "Буря", да?
И едва ли не покатываюсь со смеху. Пожалуй, никогда раньше не видела, чтобы у кого-то по правде отвисла челюсть. Так что Джош первый, и теперь он с трудом приходит в себя.
- Извините, - говорит он, продолжая таращить на меня глаза. - Я, конечно, смотрел ваши расследовательские репортажи, но как-то не признал в вас знатока Шекспира.
Он очень и очень мил. И это так лестно, что он помнит меня по передачам. Мне прекрасно известно одно из главных правил журналистики - не флиртовать на работе, но ведь дружелюбие не возбраняется, так? Ну, точнее, не совсем так, но я обещаю себе не переходить границу.
- Мама постоянно говорила мне, что квалификация специалиста по Шекспиру оставит меня без работы, - рассказываю я, демонстрируя обаяние и образованность, но стараясь не выглядеть самодовольно. - И все же время от времени это приходится кстати.
- Впечатляюще, - замечает Джош, захлопывая книгу. - Так или иначе, это только одна из цитат. Он просил меня опознать каждую и прислать ему две последующие строчки.
- "Мы созданы из вещества того же, / Что наши сны. И сном окружена / Вся наша маленькая жизнь", - цитирую я. - Так там дальше, верно?
- Очень хорошо, - кивает Джош, выражая профессиональное уважение. - Кто же знал, что вы, телевизионщики, такой кладезь знаний!
Сквозь стекла его очков я замечаю маленькие морщинки, какие чаще всего образуются у любителей посмеяться. Джош рассеянно сгребает рукой копну волос, в беспорядке ниспадающих на лоб. Я замечаю, что седина основательно подернула его волосы, и решаю, что ему, должно быть, чуть за пятьдесят - и точно не больше пятидесяти пяти. Ощущаю, как "граница" становится все тоньше и тоньше.
- Стойте-ка, - говорит он. - Позвольте мне показать вам еще одну цитату, которую прислал Брэд. Она посложней.
Наблюдаю за тем, как он встает и, отвернувшись к книжному шкафу, медленно водит рукой по линии из разноцветных корешков. В холле раздается смех, где-то хлопает дверь. В этом есть что-то… знакомое.
Я что, была здесь раньше? Нет. Это было давно.
В тот день, когда я встретила Джеймса. Милашку Джеймса.
Тогда у меня еще были темно-каштановые волосы, расчесанные на прямой пробор, как у Глории Стайнем, и собранные в хвост. В тот день на мне была невероятно короткая юбка. Но это не столь важно. И была я Шарлотта Энн Макнэлли, радиорепортер. Первая настоящая работа после колледжа, без договора, за пять долларов в час. Меня не отпускала мысль о надвигающемся дедлайне, и я понятия не имела о том, как впихнуть информацию о принятии нового Закона о чистой воде в тридцать секунд сюжета.
Вдруг я услышала, как в коридоре кто-то смеется, где-то хлопнула дверь. Я поняла, что в комнату кто-то зашел, и обернулась. Даже сейчас помню, как едва смогла удержаться на кресле, увидев его. Эти скулы. Костюм в тонкую полоску. Пленительная улыбка, сулящая рай на земле. Я даже не слышала его голоса. Да и какая разница, что он говорил в интервью. Дедлайны смешались в моей голове, время испарилось, звуки исчезли.
На свадьбу - которая состоялась всего несколькими месяцами позднее в секретариате ратуши, освещенном люминесцентными лампами, - я надела розовый костюм из заменителя замши и белые чулки. Это прекрасное лицо было единственным, что я видела в своем будущем. Несколько месяцев его ошеломительная внешность отвлекала меня от его ошеломительно лживой жизни. Но со временем я стала заглядывать в книгу, напечатанную под этой глянцевой обложкой, и обнаружила, что это не роман, а скорее автобиография. Собрание сочинений о самом себе.
Наполовину полон или наполовину пуст? Жизнь с Джеймсом, как я поняла, всегда будет наполовину пустой, и только я в состоянии снова наполнить ее. Он хотел изменить мир, но, видимо, только ту его часть, которая находилась за пределами нашей квартиры.
Его работа? Полезная и достойная. Моя работа? Вполне ничего, когда я дома готовлю ужин. Его сверхурочные? Полезные и достойные. Мои сверхурочные? Доказательство тому, что я забочусь только о своей карьере. Мое с трудом завоеванное интервью для "Третьего канала"? Жалкая попытка сравняться с его публичным успехом. Мой Милашка Джеймс оказался сущим ребенком. Я выросла, а он нет. Это я ему и сообщила.
Он говорил мне, что я замужем за карьерой, а не за ним. Он хотел детей, я хотела подождать. Так кто же из нас, усмехался он, настоящий ребенок?
Как выяснилось позже, я оставила после себя кучу навороченных электроприборов, которые накупала, чтобы доказать свое домоводческое мастерство. С собой же забрала только коллекцию песен Тины Тернер, дорогой бабушкин сервиз, видеомагнитофон формата "Бетамакс" и верность журналистике. Каждый раз, когда я ставила на пол ку новую "Эмми", я только лишний раз убеждалась в том, что сделала правильный выбор. Карьера. Успех. И до сих пор, заглядывая в свое приданое из чувств, я была уверена, что у меня всегда есть возможность выбрать снова. А теперь вдруг задумываюсь - а что, если я ошибаюсь? Если "на сегодняшний день" превратилось в "навсегда"?
Что такого может случиться, ловлю я себя на мысли, если я просто поболтаю с этим мужчиной? На какое-то время забуду о том, что произошло с Брэдом, о Франклине, который ждет меня на станции, о гладколицей Синди из Цинциннати, которая, без сомнения, в данный момент пакует лак для волос сильной фиксации и набор теней для глаз и готовится совершить набег на место моей работы. Не дай им упечь тебя в дом для престарелых репортеров. Уйди сама, пока можешь уйти красиво. И пока твое решение еще в силе.
Глава 6
Как раз когда я раздумываю над тем, допускает ли второе замужество наличие подружек невесты на свадьбе, Джош возвращает меня в реальность.
Как только он начинает читать, отвисает уже моя челюсть. Если бы я не отвлеклась на планирование будущего с фанатичным учителем, то, возможно, предугадала бы это.
- "Вы очень вовремя пришли, хозяин Боусер…" - декламирует Джош.
Это же мои Боусер с Баготом.
Мозг у меня работает в ускоренном режиме, и речевой аппарат не поспевает за мыслью, поэтому я не успеваю заканчивать фразы.
Джош повернул свой стул и, усевшись прямо напротив меня, внимательно смотрит мне в глаза. Он сосредоточенно кивает, пока я передаю ему все, о чем мне известно: о выборке файлов компании, которую Брэд принес домой; о рекламе рефинансирования; о непонятных цитатах, в том числе с Боусером и Баготом; о том, что я нашла в "Гугле", и об эксперименте с ответом на спам.
- И вот что самое странное, - заканчиваю я в надежде, что мои слова не кажутся Джошу полным бредом. - Я проверила новые письма, и оказалось, что с каждого адреса, на который я отправила сообщение с цитатами, на мою почту пришло по новому письму. С новой цитатой.
- Но ведь это спам, так? - озадаченно спрашивает он. - Принцип действия спама в том, что он рассылается наугад, всем подряд. Просто рекламная рассылка. Для всех одинаковая.
Я согласно киваю:
- Точно. Какая-то бессмыслица.
Мы оба умолкаем. В комнате воцаряется тишина, золотистый послеполуденный свет проникает в помещение через оконные стекла в рамах из орехового дерева, расцвечивая тусклый темно-зеленый ковер.
- Вернемся в самое начало, - предлагаю я. - Я отправила продолжения цитат для… забавы, что ли. И всерьез не рассчитывала на то, что получу ответ.
- Так, - подтверждает Джош.
- И… - Делаю паузу, приводя мысли в порядок. - Что, если Брэд сделал то же самое? И если я права, то не привело ли это его к какой-то догадке?
- К какой догадке?
- Вот в этом-то весь вопрос. - Я встаю с кресла и принимаюсь вышагивать по кабинету, обрамленному книжными шкафами. Сосредоточив взгляд на ковровом покрытии, впадаю в глубокое раздумье.
Подняв глаза, обнаруживаю, что Джош пристально смотрит на меня. И не просто смотрит. А прямо-таки сметает взглядом мою профессиональную границу. Он в смущении отводит взгляд, затем делает вид, что не заметил неловкости момента.
- Ладно, что мы имеем, - продолжает он и начинает загибать пальцы. - У Брэда был тайник с документами. Он просит меня разыскать некие неизвестные цитаты. Пишет вам, видимо, в надежде, что вы поможете ему в каком-то расследовании. А потом автокатастрофа. В полиции уверены, что это самоубийство. А его жена сообщает вам, что он был чем-то встревожен. - Профессор пожимает плечами. - По крайней мере, это все, что я понял.
Внезапно откуда-то доносится мелодия из фильма "Убить пересмешника". После чего так же внезапно мне приходит в голову мысль.
- Джош, - обращаюсь я к нему, - вам что-нибудь известно о Мэке Бриггсе?
Джош вскидывает брови:
- Мэк Бриггс? Как в сериале "Мэк"?
- Насколько я поняла, да, - отвечаю я. - По крайней мере, так мне передала Мэлани. Она сказала, что Брэд отправил этому Бриггсу то же самое письмо, что и нам.
Но Джош только качает головой:
- Никогда о нем не слышал.
И вот все двери в мир большой журналистики одновременно захлопываются. Возможно, тайна Брэда умерла вместе с ним. Но нужно задать последний вопрос.
- Возвращаясь к тому, что привело меня сюда, - говорю я. - Брэд, случайно, не упоминал о каких-нибудь ненадлежащих или незаконных финансовых операциях в "Азтратехе"?
Джош выглядит удивленным, после чего удивляет и меня, разражаясь смехом вместо ответа.
- Вот так новость. - Он окидывает меня удивленным взглядом. - Откуда вы это взяли?
Совершенно очевидно, что, решившись рассказать все начистоту, я выкладываю сразу все карты на стол - что-то не припомню, чтобы это было в моих планах. Так или иначе, через пять минут Джош уже знает о расследовании Франклина, о тяжбе против "Азтратеха" и нашем предположении, что Брэд мог быть доносчиком.
И если поначалу его лицо выражает недоверие, то к концу моего рассказа он явно проникается нашей гипотезой.
- Звучит… правдоподобно, - наконец произносит он. - Но вы спрашивали у Мэлани? Я к тому, что, если Брэд собирался, как вы выразились, сдать своих работодателей федералам, на верное, он бы рассказал жене о своем намерении?
- Вполне логично, - отвечаю я. - Но она ничего не знает.
Мы на секунду замолкаем, и в создавшейся тишине, могу поклясться, я слышу звон. И даже узнаю Девятую симфонию Бетховена. Внезапно до меня доходит, что Джош тоже ее слышит.
- "Ода к радости". - Он с улыбкой указывает рукой в направлении окна. - Используем ее как школьный звонок. Значит, сегодняшние занятия кончились, и нашим послушным студентам можно подниматься в общежитие. Или выйти на футбольную площадку, например.
- И мне тоже, наверное, пора идти. - Отыскиваю в сумочке визитку. И заодно быстренько проговариваю про себя молитву святой Мэйси, покровительнице счастливых романтических развязок. - Вот мой номер, на случай если что-то вспомните, - говорю я. - Спасибо вам большое.
Он берет карточку. И - святая Мэйси услышала мою просьбу.
- Гм… Чарли, - начинает Джош, поднимаясь и обходя стол. - Вы слышали о том, что я руковожу драмкружком?
Приятно видеть, как теперь уже ему приходится нелегко.