- Да, Галка беспокоится за "Ведомости", - с трудом, но Лере удалось выудить из памяти какие-то обрывки Галкиных инструкций. - Она считает, что Дворянинович угробил газету.
- Ну, в этом она не одинока.
- Вот видишь, - обрадовалась Лера, считая, что опасный момент пройден. - А кто тебе звонил? Мужчина или женщина?
- Мужчина.
- А я думала, что это Галка тебе позвонила и обо мне гадостей наговорила, - сказала Лера и похолодела. Вот этого говорить точно не стоило. Клуша, безмозглая курица.
- Зачем ей нас ссорить? - ухватился за слабое звено Крутов.
Сейчас, сейчас Василий потянет за кольцо и вытащит всю цепь…
Валерия в лихорадке соображала, как избежать провала.
- Галка меня просила о помощи, а я не согласилась ей помогать. - Лера испытала облегчение - пусть она не сказала правду, но и не солгала.
Крутов смотрел с укоризной:
- Она тобой манипулирует, а ты даже не понимаешь этого.
В желудке у Леры что-то нехорошо зашевелилось.
- Она не манипулирует. Я сама… - Лера оборвала себя на полуслове и прислушалась к ощущениям. Тугой ком из желудка поднимался все выше…
Не в коня корм, как говаривала Нора Максимовна.
Что она съела? Кажется, был жюльен, кажется, была любимая Крутовым осетрина…
Уже по пути в дамскую комнату сообразила, что не добежит, и сиганула в мужской туалет.
"Опухоль, - холодея, думала Лера, глядя на себя в зеркало над умывальником, - опухоль головного мозга. У Галки мама умерла от этого, вот так же мучилась".
Словно в подтверждение из зеркала на Леру смотрело бледно-зеленое существо с тенями под глазами, со скулами, обтянутыми кожей, - в точном соответствии с анамнезом и эпикризом, описание которых хранила медицинская карта Галкиной мамы.
Лера услышала шум сливного бачка, дверь одной из кабинок распахнулась, обалдевший от неожиданности мужчина непроизвольно прикрыл гульфик.
- Простите, - пролепетала Лера, пятясь к выходу, толкнула задом дверь и вывалилась прямо в объятия Крутову.
- Что с тобой? - Крутов подхватил Леру и с тревогой всмотрелся в бледное лицо.
Несколько секунд Лера молчала.
На языке вертелось: мигрень, менингит, сотрясение мозга, болезнь Рено, вегетососудистая дистония, гипертонический криз и еще пара-тройка симпатичных диагнозов. Выбор пал на самый рафинированный.
- Мигрень. Еще кинетоз и сухие мозоли на обеих ступнях, - зачем-то прибавила Лера, - теперь ты знаешь обо мне все.
- И часто это с тобой?
- Что именно?
- Мигрень.
- Изредка. На нервной почве. Это не заразно, не бойся.
- Да я, собственно, не боюсь. А что говорят врачи?
Умоляя глазами не мучить ее, Лера без особого желания призналась:
- С наступлением климакса должно пройти.
- О! - посочувствовал Крутов. - Но наверняка есть средства, облегчающие такое состояние.
- Конечно! Я просто пропустила прием таблеток. - Умирать - так с музыкой, врать - так с огоньком!
Как ни странно, споткнувшись о придуманную мигрень, вечер покатил по другому сценарию: ладонь Крутова оказалась у Леры на талии.
Ладонь увлекла к выходу и далее - по широким ступенькам пологой лестницы прямехонько к подкатившему авто, за рулем которого сидел Лерин лысый ангел - Влад Кречет.
Оказавшись в "фольксвагене", Крутов перестал сдерживаться, ласковые руки обвились вокруг Леры, заскользили по прозрачному и тончайшему шифону, губы уткнулись в пульсирующий висок. "Я соскучился", - выдохнул Василий.
От этого шепота у Леры помутился рассудок, и момент, когда за окном поплыли центральные улицы города, близко не имеющие ничего общего со спальным районом, где жила Нора Максимовна, Лера пропустила.
Умирать после такой ночи не хотелось категорически - ни с музыкой, ни без. Хотелось выторговать у небес четыре года. Именно четыре - ни больше и ни меньше.
Срок был научный: за него брала ответственность Всемирная организация здравоохранения. Так что, кто не в курсе, насчет вечной любви - бессовестное поэтическое пре увеличение. Растение-эфемероид в пустыне - вот что такое вечная любовь: выбросило цветок и тут же заколосилось, подчиняясь лозунгу "Лови момент".
Ах, если б у нее были эти четыре года… Она бы ловила каждый момент их безумных ночей. А потом согласилась бы покинуть бренный мир - вот о чем думала Лера, лежа без сна под горячей и тяжелой, как бревно, рукой Крутова.
И еще думала, не спуститься ли на первый этаж и не заглянуть ли в холодильник - невзирая на близкое дыхание смерти, есть почему-то хотелось сильно.
Квартира размещалась в двух уровнях и совершенно не походила на приют холостяка, от деланный равнодушной рукой дизайнера.
До того как Крутов потащил ее наверх, Лера успела кое-что увидеть.
Первый этаж занимали кухня, столовая, гостиная и гостевая спальня, второй - хозяйская спальня в викторианском стиле, совмещенная с ванной комнатой, кабинет в багровых тонах и гардеробная. Все как просила душа.
На кухне Лера сразу представила Игнатьевну - скупую на слово мегеру, лишенную сантиментов и привязанную к Василию эгоистичной привязанностью старой девы. Туго накрахмаленные салфетки и надраенное до ряби в глазах серебро только усиливали впечатление.
- У Игнатьевны сегодня выходной, - угадав состояние Леры по напряженно сведенным лопаткам, успокоил Крутов.
Потом они поднимались на второй этаж, целуясь на каждой ступеньке, точно наверстывали потерянные две недели.
Горячие пальцы Леры то неуловимо порхали по телу Василия, лишая сил, то заставляли выгибаться и рычать. Крутов чувствовал себя девственником, попавшим в руки опытной любовницы - пугающе страстной, на грани истерики.
В накале страсти чудилось что-то роковое, смахивающее на ритуальное убийство. Себя? Любовника? Защититься, сдержать напор не представлялось возможным, и через семь минут опустошенный Василий рухнул на Леру.
- Прости, - еле ворочая языком, попросил он, - у меня не было шансов, ты сегодня на себя не похожа. Тебя подменили?
- В некотором смысле, - прошептала Лера, целуя влажное от пота плечо Крутова.
- Я реабилитируюсь, - пообещал Василий.
- Не волнуйся, мне хорошо.
- И все-таки.
Василий скатился с Леры и уложил ее на себя.
- Ничего не случилось? - Крутову хотелось сверить ощущения.
- Мы вместе - разве этого мало? - Лера почти не соврала - сейчас это было главным.
* * *
Утром Василий с голым торсом, в шортах, но при бабочке, с полотенцем, переброшенным через локоть, с бесстрастным лицом Бэрримора в полупоклоне поставил перед Лерой тарелку с кашей:
- Овсянка, сэр. Пардон, леди…
Улыбка сползла с Лериного лица - овсянку она не терпела с детства.
К вящей радости Валерии, в прихожей раздался звонок. Василий вышел, и ровно половина содержимого тарелки моментально оказалась в мусорном ведре. Хватит с нее и этого.
Крутов вернулся на кухню, как раз когда Лера хлопнула дверцей под мойкой.
За Василием тащился какой-то невзрачный субъект в сером костюме, голубой рубашке и темно-синем галстуке в крапинку - настоящий серый воротничок.
- Валерия Константиновна Ковалева? - поинтересовался субъект, стреляя глазками из-за плеча Крутова.
Сердце сделало скачок, Лера нервным движением одернула футболку Василия:
- Да.
- Я от Александра Борисовича, - представился молодой человек.
- Скажите, куда подъехать, я приеду, - вмиг осевшим голосом предложила Лера, всеми силами стараясь заткнуть рот гостю.
Труд оказался напрасным, гость и не думал затыкаться, как не думал делать тайны из визита:
- Нет-нет, я подожду вас в машине - серая "тойота" у подъезда. Александр Борисович передает вам пакет ценных бумаг, нужно проехать к нотариусу и оформить сделку. Не забудьте паспорт.
Лера без сил опустилась на угловой диван:
- Хорошо. - Вот оно, началось.
- Я вас жду, - не унимался гость.
- Да, да, я сейчас, - процедила сквозь зубы Лера, не делая попыток подняться.
Надежда, что все обо всем забыли, рухнула. Бочарникова, Крашенинников и болезнь выстроились боевым каре и под грохот барабанов брали в кольцо. Обжорство покарает самого обжору, вранье покарает саму врунью.
Итак, Крашенинников знает, что проиграл. Следил?
Или… Лера посмотрела на Василия. Что сказали друг другу эти двое? Лучше было не развивать мысль.
Входная дверь за резвым стряпчим хлопнула.
Вздрогнув, Лера снялась с дивана и устремилась к выходу, но голос Крутова, не предвещающий ничего хорошего, догнал ее на пороге:
- Лера?
Изобразив крайнюю степень заинтересованности, Валерия обернулась:
- Что, Васенька?
- Как все это понимать? - Рука Крутова сделала неопределенный жест в сторону удалившегося юриста.
- Ты же слышал: Крашенинников переписывает свою долю на меня.
- С чего бы это? - Серьезный взгляд стал тяжелым. - Чтобы кулак-Крашенинников просто так, за здорово живешь, отдал что-то?
Лера скуксилась, взгляд заметался.
- Так получилось. - Это была истинная правда.
- Пожалуйста, поподробнее.
- Там, в Демидовке, я сказала Борисовичу, что объединение вот-вот объявят банкротом, и попросила не продавать акции. Или продать кому-то своему. Он согласился.
- Согласился, значит. - Василий смотрел, склонив голову набок, пальцы на столешнице нервно отстукивали ритм, похожий на бой барабанов армии-завоевательницы. По лицу Крутова разливалась обида.
Так его еще никто не надувал.
А Борисович-то шельма! Все вопросики задавал о личной жизни, вместо того чтобы о деле сказать. Ни словом, ни полсловом, ни намеком или хотя бы намеком на намек…
И этот их саммит в Демидовке… Спелись у него за спиной, понимаешь.
Справедливости ради Василий напомнил себе, что Валерия намекала на банкротство "Бланк-информ", но намек был расплывчатый, туманный и воспринимался как утка, запущенная конкурентами. Хотя какие они конкуренты москвичам?
Может, все-таки потребовать собрания акционеров? Крутов смотрел на Леру и не узнавал, а Лере казалось, что она стоит голой на городской площади. Щеки медленно заливала краска.
- А зачем тебе акции, если объединение не сегодня завтра гикнется?
Здравый вопрос, продиктованный простой логикой, смутил Леру еще больше. Из головы вы летели все домашние заготовки. Неужели она надеялась выкрутиться?
- У Галины есть план. Антикризисный, - всплыла на поверхность спасительная мыслишка.
- Тогда понятно, - протянул Крутов, и карие глаза затянуло дымкой.
- Меня ждут, - спохватилась Лера и улизнула в спальню, чувствуя себя одновременно Еленой Троянской и Парисом.
Номер телефона показался знакомым, и, поколебавшись несколько секунд, Галина ответила полушепотом:
- Слушаю.
В зале обслуживания юридических лиц гудел кондиционер, стояла напряженная рабочая тишина, и в этой деловой атмосфере переливистый звонок мобильника показался неприличным.
- Галина Измаиловна, - позвал недовольный мужской голос, - что за дела, почему ты мне ничего не сказала?
Крутов, опознала Галина. Рука, нацелившаяся подписать чек, замерла.
- О чем?
- Об акциях, - донеслось из трубки.
- Крутов, я перезвоню тебе, - прошипела Бочарникова, прикрываясь ладонью, нажала отбой и улыбнулась молоденькой операционистке. Девушка ответила улыбкой.
На душе у Галины расцвел куст чайных роз - на такой успех она даже не рассчитывала. Нет, положительно тихоня Ковалева располагает к себе людей, как профессиональная аферистка.
Покончив с делами, Галина выскочила из вертящихся дверей банка, аршинными шагами Петра Первого пересекла парковку, будто это был плац и она отрабатывала строевой шаг, умостила на сиденье разогретого под солнцем джипа свою тощую задницу и набрала Крутова.
От нетерпения подрагивали руки, а кончики пальцев, несмотря на жару, замерзли.
- Привет, - деловито бросила Галина в трубку, - теперь можешь рассказать, что стряслось.
- Надо встретиться, - недовольным тоном буркнул Василий.
По этому недовольному тону - тону сильного человека, неожиданно попавшего в зависимость от кого-то, - Галина безошибочно определила, что надо набраться терпения.
- Слушай, мне сейчас некогда. У тебя что-то важное?
- Какого рожна редакторский "опель" несколько дней преследовал меня? - выпалил Крутов.
На другом конце провода повисла такая глубокая тишина, что Василий подул в мембрану:
- Алло? Ты меня слышишь?
Вместо ответа Галка разразилась потоком ругательств:
- Вот сучка подзаборная, тварь помойная, девка кабацкая, мерзавка, насмотрелась фильмов, дрянь уцененная.
- Ты о ком? - обалдел Крутов, не ожидавший от бывшей одноклассницы такой экспрессии.
- Была у нас тут одна нимфоманка на практике. Где-то раздобыла вторые ключи от "опеля" и каталась по городу после работы - такое у нее развлечение было. У тебя ко мне все?
- Нет, не все. - Василий помолчал. - Я слышал, Крашенинников продал акции?
- Продал. - Галка ощутила прилив адреналина.
- С каких это пирогов?
- А разве ты не в курсе? - самым невинным тоном поинтересовалась Бочарникова.
- Был бы в курсе, не звонил бы, - огрызнулся Василий.
Галка провела кончиком языка, острого как жало, по губам:
- Об этом не по телефону.
- Не по телефону так не по телефону, - без особого желания уступил Крутов. - Где встречаемся?
Встреча была назначена, и собеседники простились, причем каждый считал, что ему повезло.
* * *
- Квартира Крутовых? - На площадке перед дверью маячила крепкая тетеха в сарафане, со шлейкой от почтальонской сумки на шее.
Множественное число было явным преувеличением, но чертовски льстило мужскому эго.
- Крутовых.
- Распишитесь, - строго велела тетеха и сунула клиенту сразу три вещи: ручку, квиток для подписи и конверт.
Помедлив с выбором, Крутов осторожно вынул из руки почтальонши ручку с квитком, поставил невразумительную закорючку и забрал явно страдающий анорексией конверт.
Захлопнув за посетительницей дверь, Василий разорвал бумагу и осекся - в конверте ничего не оказалось. Совсем.
Несмотря на явное отсутствие вложения, Крутов перевернул пакет и встряхнул на всякий случай - вдруг что-нибудь да выпадет. Однако сколько Крутов ни домогался, ничего не выпало.
Лицевая сторона конверта не внесла ни малейшей ясности: обратный адрес был смазан, как и печать, и навевал смутную тревогу. Что-то такое Василий уже слышал или видел. Где? В связи с чем?
На всякий случай Крутов прихватил конверт с собой в офис, решив посоветоваться с Леночкой.
- Как думаешь, что все это означает? - поинтересовался он у помощницы, изложив сюжетец с письмом-пустышкой.
- По моему скромному мнению, похоже на рейдерскую атаку.
- Точно-точно, - некстати обрадовался Крутов, - вот что это мне напомнило.
- Василь Василич, посмотрите, что вокруг делается. Предприятия уже все легли под москвичей. "Бланк-информ" пройдет процедуру банкротства и сделает то же самое.
Почти не слушая помощницу, Крутов высказал мучившую мысль:
- Как думаешь, стоит продать акции?
- Только если оформить сделку задним числом.
- Интересно, а почему ты раньше молчала? - В голосе Крутова прозвучала обида.
- Между прочим, вас не было.
Крутов поморщился:
- Так меня не было только две недели. А раньше-то я тут был.
Леночка фыркнула:
- А раньше вы отсутствовали присутствуя.
Крутов совсем не страшно сдвинул брови:
- Я уже начал переговоры о продаже.
Леночка похлопала ресничками:
- С кем?
- Боюсь сглазить, - уклонился от ответа Крутов.
Не Давос, конечно, но встреча была стратегической.
Разговор вертелся вокруг перспектив "Ведомостей". Мрачные картины сокращений и снижения тиражей, удорожания себестоимости и потери рынка Галка обошла стороной, упирала в основном на любовь к газете и желание потрудиться на ее процветание. В результате Крутов уже не сомневался, что дела в "Бланк-информ" идут из рук вон.
С этого момента Бочарникова как никогда была близка к своей мечте раздавить Дворяниновича как мокрицу. И как только Лера жила с ним - уму непостижимо. Рыжий, конопатый, мерзкий. Брр.
Состояние Галины можно было сравнить с состоянием олимпийского чемпиона (в конце концов, у каждого свои победы) - восторженное с креном в эйфорию.
Крен был настолько сильным, что Галина совершенно забыла про Валерию и испытала мимолетный укол совести, когда на мобильнике высветился квартирный номер Ковалевых.
- Аюшки?
- Наконец-то, - в ухе у Галины раздался душераздирающий вздох, - до тебя невозможно дозвониться. У тебя что, конференц-связь сегодня?
- Почти. - Галина вела машину и с опаской высматривала на дороге униформный костюмчик гибэдэдэшника.
- Галь, как дела?
- Лучше не бывает. Крутов спекся. Когда я сказала, что получила заказное письмо, а в письме - чистый листок, он под страшным секретом сообщил, что получил вообще пустой конверт. Он же не вчера родился, знаком с признаками рейдерской атаки.
Гибэдэдэшник вынырнул как черт из табакерки.
- Блин! Говори, чего хотела, только быстро! - выкрикнула Галина в трубку.
- У меня опухоль головного мозга, - услышала Бочарникова бесцветный голос подруги и нажала одновременно на обе педали - газа и тормоза.
Изменение в реестр держателей акций было внесено с завидной оперативностью, выписаны новые бумаги, в которых скромно значилось имя владелицы - Валерия Константиновна Ковалева.
С тяжелым сердцем Лера передала Галине пакет документов:
- Считай это последней волей умирающего.
- Не говори ерунды.
Файл с документами исчез в известной своей выносливостью сумке Бочарниковой, и Лера испытала облегчение.
Теперь она могла полностью сосредоточиться на том, что у нее внутри.
- Лер, послушай, надо обследоваться, может, все не так страшно.
Они сидели в Галкиной трехкомнатной квартире, где были обжиты только кухня и спальня, и Галина с тревогой и болью рассматривала подругу: тени под лихорадочно блестевшими глазами, бледная, похудевшая, подурневшая, опрокинутая.
- Галь, мне страшно. Ты не представляешь, как мне страшно, - прошептала Валерия. Губы кривились, голос обрывался, как в приемнике, который ловит слабый сигнал.
- Выпьешь чего-нибудь?
- Нет. - От отвращения Лера вся передернулась.
- Ну подожди расклеиваться, Лер, ты еще ничего не знаешь наверняка. Это только твои домыслы. Не накручивай заранее. Так можно заболеть, будучи совершенно здоровым человеком.
- Ты помнишь, как у твоей мамы было?
- Конечно, - Галка тяжело опустилась рядом с Лерой, - конечно, помню.
- У меня те же симптомы.
- Голова болит, кружится и в глазах темнеет?
- Да, - прошептала Лера, давясь слезами. Галка прижала к себе подругу, и обе заплакали.
- Девочка моя, надо бороться. - Галина была слишком деятельным человеком, чтобы горевать.