- Да уж, раза два поев в одиночестве за столом, за которым свободно разместятся человек пятьдесят, будешь выть волком и женишься на ком угодно, лишь бы только слышать человеческую речь, - по-прежнему не спуская с нее насмешливых глаз, вежливо согласился Реджиналд. - Блюда, приготовленные миссис Ховард, состоят из овощного супа, ростбифа с йоркширским пудингом и пирога с мясом, - добавил он, пока Кимберли усаживалась на стул, отодвинутый мужчиной, одетым в ливрею, вид которой совсем лишил Кимберли последних сил.
- Да, меню чисто английское, - делая над собой невероятные усилия, чтобы не выбежать из этой величественной столовой, пробормотала Кимберли.
- Что ж, Англия единственная страна, где жареная говядина возведена в ранг пищи аристократов. Недаром в семнадцатом веке в рыцари, по-моему, посвятили бедро быка, не так ли?
- Да, - согласилась она, не поднимая глаз. Ей казалось, что он догадался о возникшем у нее чувстве к нему и подсмеивается над ней. - Есть такая легенда. Вы хорошо знаете Англию? - осмелилась задать она вопрос.
- Вряд ли. Чтобы понять дух страны, в ней надо родиться или прожить очень долго.
- А вы часто приезжали в Англию?
- Да и нет. Я учился в Оксфорде.
- Теперь мне понятно, откуда у вас такое аристократическое произношение.
- Не иронизируйте, а лучше налегайте на еду. Вы целый день трудились, а ваш организм, возможно, еще не полностью окреп после падания без парашюта в замковый ров, - серьезно и вместе с тем слегка подтрунивая над Кимберли, сказал Реджиналд.
Кимберли была благодарна ему за эту заботу и за то, что он перестал с ней беседовать. Пока ей удавалось поддерживать разговор, но она чувствовала, что скоро ее мысли начнут путаться и она будет отвечать ему невпопад.
Высокий, широкоплечий, хорошо сложенный, Реджиналд выглядел очень привлекательно и нравился Кимберли все сильнее. Ей хотелось запустить пальцы в его густые волосы, дотронуться до его волевого подбородка.
Изнывая от странных желаний, с которыми вела жесточайшую борьбу, Кимберли пыталась убедить себя, что влюблена по-настоящему только в Дэниела, но не могла даже представить его себе. Он расплывался в ее воображении и превращался в насмешливого умного мужчину, с которым она сейчас ужинала.
Столовая освещалась только свечами, и в их неверном свете Кимберли успокоилась и вскоре даже почувствовала вкус поглощаемых ею блюд. Присутствие Реджиналда ее уже не стесняло. Наоборот, ей стало хорошо и спокойно.
Но все хорошее имеет тенденцию быстро заканчиваться. Подошел к концу и ужин. Реджиналд вызвался проводить Кимберли. Она шла ни жива ни мертва, двигаясь на ватных ногах и думая только об одном, что сказать в ответ сопровождающему ее мужчине, если он пожелает зайти в ее апартаменты. Но Реджиналд остановился у дверей ее спальни и, пожелав спокойной ночи, быстро зашагал обратно.
Оставшись один, Реджиналд принялся размышлять о девушке. Он ни словом не обмолвился об их первой встрече на канале Риджентс. Кимберли тоже о ней не упоминала. Возможно, не помнила о ней.
Накануне того дня Реджиналд долго беседовал с юристами и принял наследство, которое его тяготило. Чтобы немного развеяться, он и предпринял тот странный для него шаг - отправился покататься на речном трамвайчике. На трамвайчике плыла целая группа людей, которая, по-видимому, отправлялась на пикник. Среди них была девушка, которая привлекла его внимание. Он выделил ее среди других пассажиров даже не за красивую внешность - девушка была на редкость привлекательна, - а поразился мучительной зависти в ее глазах. Она с такой тоской наблюдала за каким-то хлыщом, который увивался вокруг другой, что Реджиналд пожалел бедняжку. Он специально завел разговор о сходстве Амстердама и того английского квартала, мимо которого они проплывали. Но девушка не проявила к его словам никакого интереса.
Поступок Кимберли в зоопарке проявил совсем другие черты ее характера, которые с трудом можно было предположить в страдающем мышонке. В риелторском агентстве, куда он обратился за советом насчет замка, она его просто избила. Все это привело его к мысли, что девушка - одна из тех импульсивных взбалмошных особ, с которыми он никогда не любил иметь дело. Такой была Кристин, но только ей одной он прощал эти качества. Прагматичный ум Реджиналда требовал четкости и определенности во всем.
И вот она снова появилась перед ним здесь, в замке. Реджиналд не очень-то поверил сочиненной ею сказочке о странном принятии на работу. Не поверил и в легенду о ее увольнении из риелторского агентства.
Что-то здесь не так, размышлял он. Ему нравилось мягкое очарование Кимберли, но проглядывающее в ней упрямство сводило на нет приятное впечатление. Кимберли словно хотела кому-то что-то доказать. В ней была тайна. А Реджиналд не любил загадок. Еще в юности путь его был предопределен. Сын и внук банкира, он собирался выбрать наследственную стезю в жизни, а сухая магия денег и цифр плохо сочеталась с романтическими историями.
Ладно, сказал себе Реджиналд. Завтра приедет Кристин и с Кимберли будет покончено. Он отправит ее восвояси.
9
Войдя в свои апартаменты, Кимберли без сил опустилась на кровать. Охватившее ее непостижимое чувство к Реджиналду может закончиться только одним - разочарованием. Почему она все время попадает в глупое положение? У нее есть цель - сделать карьеру, так почему она то мечтает о каком-то Дэниеле, то предается желанию любить Реджиналда. В своей глупости она даже дошла до того, что стала, как ее мать, мечтать о замужестве. Как мог такой бред вообще прийти ей в голову? И еще эти странные сны наяву?
Немного поплакав над глупостью, которая неожиданно с ней приключилась, Кимберли долго лежала без сна, придумывая радикальные методы излечения. Сначала она хотела отправиться в спальню Реджиналда и заявить ему, что завтра утром уезжает, но, представив его удивление, когда она среди ночи явится к нему со своим глупым сообщением об отъезде, которое вполне может подождать до утра, Кимберли отказалась от этой затеи.
Она еще некоторое время размышляла, что ей стоит предпринять, но ничего путного в голову не пришло, и она заснула.
На следующий день приехала Кристин. Со всем вновь прибывшим обществом Кимберли столкнулась за завтраком. Ей не пришлось долго ломать голову, чтобы определить, кто из сидящих за столом женщин Кристин. Она оказалась именно такой, какой представляла ее Кимберли, - высокой, красивой и самоуверенной особой. Они с Реджиналдом даже были немного похожи между собой, только вместо спокойной уверенности Реджиналда она производила впечатление капризного взбалмошного человека. Женская половина свиты пассии Реджиналда подбиралась, видимо, по строгому критерию: внешность их должна быть приятной, но маловыразительной. Такой фон позволял Кристин выглядеть подлинной королевой. Она бросила мимолетный взгляд на Кимберли, и та сразу поняла, что Кристин ее возненавидела. Видимо, Кристин нашла меня красивой, решила Кимберли, а ее властная натура не терпит наличия вблизи себя хорошеньких женщин.
Самой Кимберли и в голову бы не пришло сравнивать их внешность. Черные - в отличие от Реджиналда - миндалевидные глаза Кристин под тонкими летящими к вискам бровями и пухлые губы, напоминающие сочную вишню, сразу приковывали к ней взгляд, чего нельзя было сказать про светлые, почти серебряные, волосы Кимберли и ее светло-серые глаза. При виде этого дивного экзотического цветка с тонкими трепещущими ноздрями точеного носа у Кимберли перехватило дыхание. Если она, женщина, так отреагировала на красоту Кристин, то что говорить о мужчинах? Мои шансы занять место Кристин в жизни Реджиналда равны не только нулю, а выражаются отрицательным числом, с тоской подумала она.
- Наконец соизволили прийти! Кофе совсем остыл. Сварите другой, - обратилась Кристин к Кимберли.
Кимберли вздрогнула от звука резкого крикливого голоса, которым говорила с ней красавица. Очарование испарилось.
- Я не умею готовить кофе. С утра пью чай. Извините. - С этими словами Кимберли подошла к буфету, положила себе на тарелку яичницу, отметив про себя, что Реджиналд, видимо, настоял на своем варианте завтрака, и села за стол.
Кристин капризно надула губки.
- Никогда не знала, что в Англии прислуга завтракает за одним столом с хозяевами и гостями.
Первым порывом Кимберли было встать и уйти.
- Сиди, - услышала она чей-то тихий певучий голос. - Ты здесь по праву.
Кимберли даже оглянулась - настолько явственно прозвучали слова, но все сидящие за столом молчали. Никто ничего не говорил. Значит, у меня уже слуховые галлюцинации, мелькнуло в голове Кимберли, но ее воля таинственным образом подчинилась приказу невидимой женщины. Оставить без внимания реплику Кристин Кимберли уже не могла. Ее рот открылся, и Кимберли с ужасом услышала, что она спокойно, с оттенком сочувствия интересуется у Кристин:
- Вас в Америке всегда выгоняли? Мне вас жаль. Какие жестокосердные хозяева вам попадались.
Сидящая рядом бесцветная особа в очках еле сдержала смех.
Кимберли перехватила брошенный на нее Реджиналдом насмешливый взгляд. В нем читалось еще какое-то чувство, но Кимберли затруднилась бы обозначить его словами, но неловкости за нее он точно не испытывал.
- Реджи, выгони ее отсюда! Эта мерзавка издевается надо мной.
- Вы всегда перекладываете свои проблемы на плечи других? - спросила Кимберли и в очередной раз поразилась: что за бес в меня вселился?!
- Леди, не ссорьтесь! - спокойно произнес Реджиналд. - Крис, Кимберли пока на положении гостьи в этом замке.
- Что значит на положении гостьи? Кто она?
- Кимберли устроилась сюда на работу и вчера достаточно потрудилась. У нее полное право сегодня отдыхать. Кстати, Кимберли, звонил доктор Мэлсон, - обратился Реджиналд ухе непосредственно к ней. - Он справлялся о твоем здоровье. Собирался сегодня заехать.
Кимберли молча кивнула, а Кристин, не выдержав, с усмешкой прокаркала:
- Сразу видно, что у нее с головой не все в порядке...
Никто не поддержал Кристин, и разговор перешел в другое русло. Стали обсуждать предполагаемую вечеринку, которую организовывала Кристин. Она уже пригласила много знакомых из Лондона и жаждала устроить шикарный вечер, который надолго бы сохранился в памяти приглашенных.
Хочет похвастаться замком, подумала Кимберли. Примеряет на себя роль хозяйки. Дудки! Реджиналда я ей не отдам! Без боя уж точно не сдамся, - пришла в голову Кимберли шальная мысль.
После завтрака Кимберли была предоставлена самой себе и отправилась бродить по замку. Она долго стояла перед фамильными портретами в галерее. Блестящие мужчины и женщины сменяли друг друга от эпохи к эпохе, но один портрет отсутствовал. На стене висела только дорогая рама. Неизвестно почему Кимберли заинтересовалась недостающим портретом. Она снова стала просматривать портреты бывших владельцев замка. Они были парными: граф и графиня. Одной леди не хватало. Возможно, десятый граф остался холостым и одиннадцатым стал его родственник, как это произошло с Реджиналдом? - размышляла Кимберли. Но почему здесь висит пустая рама? Если бы не было портрета, не появилась бы и для него рама, решила Кимберли. По фраку, который был на десятом графе, она пришла к выводу, что его портрет датирован началом двадцатого века.
- Ты владеешь боевыми искусствами? - услышала Кимберли сзади голос, который уже успела возненавидеть.
- Нет, - ответила Кимберли, даже не обернувшись.
- Почему же ты ее нанял?
Кимберли напряглась. Значит, Кристин не одна, но когда же Реджиналд научился бесшумно ходить? Или я так сильно задумалась, что не слышала шагов? Разгадка нашлась быстро.
- Здесь ни бокс, ни борьба не помогут, леди, - ответил Бартон, который умел двигаться, не производя ни малейшего шума.
- А зачем тогда ей бесстрашие?
- Ах, леди, в замке обитает... - Бартон понизил голос и едва слышным шепотом добавил: - Привидение!
Кимберли вздрогнула и повернулась лицом к Бартону и Кристин. Те продолжали беседовать, словно Кимберли здесь и не было.
- Настоящее? - расширила глаза Кристин.
- Конечно, леди, - трагическим шепотом заверил ее Бартон.
- Здесь висел портрет. Что с ним случилось? - поинтересовалась Кимберли.
Россказни Бартона не потрясли ее воображения. Она подозревала, что и испуганное выражение лица Кристин просто игра. Стать владелицей замка, где водятся привидения, настоящая сенсация. Будет о чем рассказать на великосветских приемах в Нью-Йорке, неприязненно подумала Кимберли, но тут же пришла к выводу, что ошиблась. Притворство Кристин, по ее мнению, было вызвано появлением в галерее Реджиналда.
Бартон вопрос проигнорировал. Кимберли отметила одну любопытную деталь в поведении дворецкого. К Кристин он обращался с почтительным вниманием, а ее не только не замечал, но даже почему-то и невзлюбил.
- Да, я тоже хотел узнать о портрете, - сказал подошедший к ним Реджиналд.
- Здесь была ведьма и ее выгнали, сэр, - мстительно злорадным тоном пояснил наконец дворецкий.
Реджиналд хмыкнул, Кристин слегка пожала плечами и продолжила расспросы:
- А зачем ей любовь к животным?
- Кого вы здесь обсуждаете, Крис? - поинтересовался Реджиналд.
- Вот эту особу, которая здесь на положении полугостьи. Ты же так и не рассказал мне о ней! - Кристин разговаривала так, как будто Кимберли здесь не было.
- В доме живет собака! Ей нужна ласка, - почтительно заметил дворецкий.
- Этой старой черно-белой псине? Такой сварливой, что любой ангел с удовольствием даст ей пинка? - с усмешкой заметил Реджиналд.
Лицо Бартона сохранило бесстрастно вежливую маску, которую он носил постоянно. Но глаза полыхнули недобрым огнем.
- Это собака покойного лорда!
- Прости, Бартон, я не знал. Приношу свои извинения и постараюсь быть с ней особенно учтивым.
Своим спокойным замечанием Реджиналд исправил допущенную бестактность, подумала Кимберли, но поняла, что Бартон так не считает. В его глазах продолжали вспыхивать недобрые огоньки. Значит, Бартон не только ее, но и Реджиналда недолюбливает. Интересно было бы знать почему?
Кимберли хотела уйти, но Реджиналд остановил ее.
- Ким, - сказал он, и сердце Кимберли дрогнуло. Реджиналд еще никогда не называл ее так. - Если тебе не трудно, помоги Крис с вечеринкой, и, конечно, мы приглашаем тебя принять в ней участие, - учтиво добавил он.
Кимберли почувствовала себя одновременно польщенной и наказанной. Помогать Кристин ей совсем не хотелось, а приглашение Реджиналда представлялось весьма заманчивым.
10
Деревянные панели, которыми, как считала Кимберли, был обит угол в ее спальне, при ближайшем рассмотрении оказались дверями еще одного платяного шкафа. Кимберли почувствовала любопытство - ей очень захотелось туда заглянуть. Но двери были закрыты, а замочное отверстие скрывалось в затейливой резьбе. Кимберли принялась методично обследовать панели.
Я не имею права заглядывать в чужой шкаф! - пыталась остановить себя Кимберли, но второе "я" быстро ей возразило, что ничего порочного в ее любопытстве нет. Она же не возьмет чужие вещи!
Что с тобой случилось, Ким? - подало голос благоразумие. Ты же не полезла бы в сумочку Мардж!
Это разные вещи. Их нельзя сравнивать, парировало любопытство.
Лучше подумай, что ты наденешь на вечеринку, опять заговорило благоразумие. У тебя нет ни одного вечернего платья. Или ты хочешь изображать из себя Золушку? Но вечеринка, устраиваемая Кристин, скорее званый вечер, чем бал-маскарад.
Голос разума нашел нужный довод и одержал верх. Кимберли было над чем подумать. Она прошла в гардеробную и сняла с плечиков самое нарядное платье, которое захватила с собой. Конечно, она не планировала участвовать в великосветских вечеринках, но возникновение необходимости одеться более нарядно учла.
Кимберли быстро надела свой любимый наряд и подошла к зеркалу. Темно-синее платье из ткани с лайкрой хорошо подчеркивало фигуру и делало глаза ярче. Но оно было уж слишком простым, а Кимберли чувствовала, что Кристин появится в шикарном туалете. И впервые в жизни ей тоже захотелось блистать.
Открой шкаф, вдруг там что-то есть, вновь зашептало любопытство. Платье ты все равно ничем не украсишь. Что ты его разглядываешь? Хочешь пришить к нему бант, который соорудишь из пояса к белому банному халату? - продолжало оно противно хихикать. Лучше посмотри в шкафу...
И Кимберли уступила подзуживающему голосу, который толкал ее на дурные поступки. Она снова тщательно обследовала резные двери и вдруг заметила крошечное отверстие.
Шкаф закрыт, снова попыталась образумить себя Кимберли.
А если нет? - спросило любопытство и подсказало решение: попытайся вставить между створками двери какой-нибудь тонкий, но прочный предмет, например нож или ножницы.
Кимберли оглядела комнату в поисках подходящего инструмента. Ножницы оказались слишком толстыми, а ножа у нее не было.
Вот видишь, все к лучшему. Рыться в чужих вещах недопустимо, констатировал рассудок, но Кимберли уже не просто желала открыть шкаф, ее толкала к нему неодолимая сила. Взгляд Кимберли упал на туалетный столик. На нем лежала металлическая пилка для ногтей, которая вполне могла сыграть роль отмычки.
Кимберли быстро схватила пилку и просунула ее между створками двери шкафа. Руки у нее дрожали. Что это со мной? Веду себя как мелкий воришка, изготовившийся стянуть на распродаже пакетик с карамельками.
Но никакая ирония, ни голос рассудка, призывавший ее остановиться, не помогли. Действуя пилкой как рычагом, Кимберли открыла шкаф и ахнула. На кронштейне, протянутом от стены до стены, висели изумительные бальные платья. Глаза у нее разбежались, что и неудивительно. Великолепные туалеты могли ослепить кого угодно.
Примерь! - зашептал голосок, заставивший Кимберли открыть чужой шкаф.
Не смей это делать! Платья не твои! - снова вмешался рассудок. Нельзя трогать вещи без разрешения хозяина.
Неужто ты считаешь, что эти бальные туалеты принадлежат Реджиналду? - в который раз вмешалось любопытство. Думаешь, он явится за ними, чтобы выбрать себе платье к завтрашнему вечеру? - ехидно поинтересовалось любопытство и стало нашептывать Кимберли, что ей просто обязательно надо что-нибудь примерить. Платья ничьи! Их хозяйки давно нет на свете! - привело оно весомый последний довод и победило.
Кимберли схватила первое попавшееся платье и трясущимися руками стала его надевать, потом подошла к зеркалу. На нее смотрела красивая девушка в розовом шелковом платье. Платье сидело так, будто его специально шили для Кимберли.
У тебя огромнейший выбор! - пропело любопытство. Поздравляю! А ты не хотела меня слушать. Завтра ты сможешь выглядеть лучше всех!
Но теперь Кимберли с ним не согласилась. Платье, сшитое по моде начала двадцатого века, сделает ее на вечеринке смешной, решила она, но все равно не смогла устоять перед искушением примерить еще один туалет.
Так Кимберли перебрала почти весь гардероб и уже хотела остановиться на шифоновом платье без рукавов. Оно, возможно из-за многочисленных воланов или набивного чехла, который надевался под платье, не выглядело сошедшим со страниц иллюстрированной книги предвоенных лет, когда королем Англии был Георг Пятый.