Любовь.ru - Андреева Наталья Вячеславовна 22 стр.

- Он это, видимо, понял, - спокойно сказал Стае. - Твой Ромео выяснил всю подноготную своего бывшего друга. Он и в самом деле знал твоего мужа гораздо лучше тебя. И про бывшую жену актрису Алину Линеву все знал. Видимо, быстро понял, что тебя Олег тоже использует, и проникся к тебе то ли жалостью, то ли и в самом деле какой-то непонятной любовью.

- Зачем же он хотел меня убить?

- А вдруг он и в самом деле не успел затор­мозить? Или рассчитал, что от удара погибнет только Олег, а ты останешься жива?

- Но потом... Стае, он же следил за мной! И сегодня...

- Не знаю. Может быть, это просто ревность. Увидев меня в твоей квартире, Градов за тебя испугался. Вдруг снова обман? Вдруг я тоже тебя использую?

- Конечно, используешь.

- Нет, милая. Я же сегодня тебя спасал, а его чуть было не пристрелил. Ты мне дорога. Быть может, не как горячо любимая женщина, но как человек, которого я всегда хочу видеть рядом. Хочу приходить в твой дом, хочу есть приготовленный тобой ужин и слушать то, что ты говоришь. Мужчина может спать с разными женщинами, но не для каждой из них он способен на маленький подвиг. Ты не находишь?

- Тебе не кажется, что разговор слишком серьезный для дороги?

- Ну, растащило меня, что ж поделаешь? Нервный стресс выходит. Думаешь, легко в че­ловека стрелять? Теперь сижу, слюни пускаю. Пожалей меня, Люба.

- Мне вас ужасно жалко, капитан Самохва­лов Станислав Владимирович, - торжественно сказала она.

- И это все? - Стае покосился на нее оби­женно грустными синими глазами.

- На дорогу смотри.

- Эх, женщины, женщины!

На указателе, который они только что проеха­ли, было написано: "Москва - 48км"...

… Дома, занимаясь ужином, Люба спросила:

- И что важного тебе рассказал сегодня Ан­тон Сосновский?

- Нас прервали на самом интересном месте. Я только-только начал его раскручивать. Парень жмется, и о том дне, когда умер его отец, упорно не желает говорить. Потом, я так и не съездил сегодня в тюрьму к Полине Стрельцовой. Надо выяснить, как они познакомились с Антоном Сосновским и когда. Тут не лыжная секция, это уж точно.

- Думаешь, она сама его нашла?

- Вообще история завязывается интересная. Павел Петрович Стрельцов, игра в преферанс по ночам, знакомство его жены с молодым Со-сновским, Сэм, пистолет у Сэма, наркотики. Черт возьми!

- Стас, я почту гляну!

- Опять?

- Может, Стрельцов объявился?

- Хорошо. Кстати, ты его послания не удали­ла случаем?

- Нет.

- Это хорошо. Я их, конечно, читал, но рас-печаточку ты мне сделай. Пригодится.

- Но там ничего нет ни про преферанс, ни про Сосновских. Личное.

- Тем более.

Люба включила компьютер и сразу же убе­дилась, что сообщение ей действительно есть. Но было оно не от Павла Петровича Стрельцова.

КОМУ: Доктору.

ОТ КОГО: от Ромео - Клауса - Мики

ТЕМА: последнее "прости"

Не знаю, что вы там сегодня подумали, но я дей­ствительно в душе никогда не хотел вам зла. Хотя, признаюсь, какое-то время мечтал и украсть вас, и просто толкнуть под поезд, чтобы раз и навсегда из­бавиться от наваждения. Иногда из глубины души поднимается такая муть, что в глазах становится темно. Тогда я не в состоянии отдавать отчета своим поступкам. Все-таки жаль, что я потерял вас как психолога. Может быть, я и на самом деле болен? Говорят, эти компьютеры не доводят до добра, а, Доктор?

Я пока не претендую на мировое господство. Наверное, еще не дозрел. Но если ваши приятели милиционеры еще тешат себя мыслью, что они ме­ня когда-нибудь поймают... Ха-ха! Ваш покойный муж указал мне путь в жизни. Еще не украв ни гроша, я вынужден был скрываться, а потом уж все как-то пошло само собой. Теперь я вошел во вкус. Выигрывает всегда тот, кто умнее, а ментам до меня еще ой как далеко. Вот когда с ними будут сотрудничать хакеры, тогда их шансы значительно повысятся.

Кстати, о вашем синеглазом менте. Он, конечно, глупый, но, по крайней мере, честный. Сегодня я ви­дел его глаза. А ведь он в самом деле мог меня убить. Из-за вас. Кстати, это нечестно, ведь я никогда не пользуюсь оружием. Мое оружие - мой мозг. Но, по крайней мере, он догадался, кто такой Мики - уже прогресс. И почему вы приняли меня за какого-то Антона?

Я на какое-то время оставлю вас в покое. На ва­шего синеглазого мента. У меня большие проблемы, о которых вы знаете, и надо дождаться, пока все это утихнет. Лягу на дно, затаюсь. Но как только по­явится возможность, я проверю, что с вами стало. Не удивляйтесь, если через несколько месяцев, а может быть и лет, очередное послание будет под­писано именно так:

Ромео - Клаус.- Мики

Или же я снова придумаю что-нибудь забавное и интригующее. P. S.:

Я прекрасно понимаю, что интересен вам как свидетель. Конечно, про бумаги Михаила Стрель­цова и пистолет я все придумал, чтобы вас выма­нить из дома. Нет у меня никакого пистолета. Но я действительно думаю, что Стрельцова-младшего убил Олег Петров. Я следил за ним в тот день и могу поклясться, что никого, кроме этих пятерых, в доме не было.

Что же касается убийства самого Олега Петрова. Долгое время я думал, что сам его убил. Что при­чиной стал удар моей машины в ваши "Жигули". Кстати, я был уверен, что вы останетесь живы. Но мне удалось узнать, что меня буквально на минуту опередили. Это был "Мерседес" черного цвета, не новый, как мне удалось разглядеть в темноте, ка­жется, "Мерседес-240". Видимо, стреляли из него. Других машин в тот момент я на шоссе не заметил.

Это все, что мне известно.

Не прощаюсь.

- Что ты об этом думаешь? - спросила Люба.

- Ценные показания. Насчет того, что посто­ронних в доме не было и "Мерседеса". Это маши­на Сэма. Похоже, все сходится на нем.

Глава 11
Убийца

1

Они пили в кухне кофе, когда зазвонил теле­фон. На часах была половина восьмого утра. Люба подумала, что это звонит Апельсинчик, и кину­лась в комнату. Мужской голос был ей незнаком, спросили капитана Самохвалова.

- Он оставил вчера этот телефон, - услы­шала Люба.

Стае с невинным видом стоял в дверях ком­наты.

- Тебя уже ищут в моей квартире, - сказа­ла Люба, передавая ему трубку. - Коллеги, да? Бессовестный!

Он взял трубку, посмотрел выжидающе, она поняла и ушла на кухню.

Разговор был недолгим, вернувшись к своей чашке кофе, Стае заявил:

- Между прочим, я знал, что он позвонит. Дожимать парня вчера смысла не было. Тем более при матери. Она наверняка подслуши­вала.

- Это был Антон Сосновский?

- Да. Он сейчас приедет. Хочет успеть на вторую пару после того, как нам с тобой испове­дуется.

- А почему сюда? - возмутилась Люба.

- Ты хочешь, чтобы его к следователю при­гласили? Или мне затащить нежного юношу в свой рабочий кабинет? Собственно, предъявить-то ему нечего. Где криминал? В случае с Анто­ном Сосновским можно рассчитывать только на его совесть. Я сначала думал, что он в тот вечер с отцом был один. Сам телефон испортил, унес мобильник, чтобы лишить отца возможности вызвать "скорую", бросил его умирать. Сам до­вел его до сердечного приступа. Но... - Стае за­молчал многозначительно, потом протянул Любе чашку: - Сделай еще кофе.

- Что "но"? - напряженно спросила она.

- Не дает мне покоя одно занимательное чтение. Рассказы Павла Петровича Стрельцова о своей суровой жизни. За душу берет, честное слово! А ведь я проверял некоторые факты его трудовой биографии. Серьезный человек, между прочим. Все эти душещипательные рассказы о нежной любви не в его стиле. Взять хотя бы кар­точную игру. Антон сказал вчера, что Стрельцов в преферанс играет очень расчетливо. И траге­дия с Михаилом и молодой женой на него в этом плане никак не повлияла. По-прежнему просчи­тывает ситуацию, как компьютер. А вот насчет злопамятности...

- Ты думаешь о Василии Георгиевиче?

- О нем... Ладно, давай Антона подождем... ... Сын Василия Георгиевича внешне оказался очень похожим на сестру свою Сашеньку: тонкие черты лица, большие голубые глаза, вялый рот, мягкие светлые волосы. Выглядел он издерган­ным и усталым. Когда Стае открыл ему дверь, остановился на пороге, прищурился, неуверенно спросил:

- Можно?

- В комнату проходи.

Люба, заметив эту неуверенность, поспешно предложила:

- Чаю? Кофе?

- Нет. Я закурю, можно?

- Да, конечно. - Она не решилась запре­тить.

Видно было, что юноша сильно нервничает. Курить-то толком не умеет, все время косится на хозяйку:

- Дома мама не разрешает.

- Правильно, - кивнула Люба. - Зачем?

- Понимаете, я запутался.

Антон раздавил в железной крышке, заменя­ющей пепельницу, сигарету.

- Давай распутывать будем, - присел в кресло напротив него Стае. - Это Любовь Алек­сандровна Петрова, психолог.

- Психолог?

- Так получилось, - невпопад сказала она.

- Что, ночь не спал? - спросил. Антона Стае.

- Не спал. Не по себе что-то.

- А что так? Ты же вчера сказал, что ни в чем не виноват.

- Вы, конечно, думаете, что я нарочно. А у меня так получилось, что стал играть в карты и залез в долги. Сначала мне не хотелось выгля­деть по-дурацки перед Полиной. Маменькиным сынком.

- Как вы познакомились?

- В институте. Она искала репетитора по биологии. Хотела поступать в медицинский.

- В медицинский?

- Ну да. Понимаете, я сначала думал, что это правда. Она не сказала, что замужем. Я думал, что Павел Петрович ее отец. Приходил к ним в дом, занимался. Но она совершенно не была подготовлена к институту. Ну, никаких знаний! Слабая общеобразовательная подготовка и прак­тики ноль. Какой там институт! Я был в отчаянии, думал Полина расстроится, когда я ей это скажу. Конечно, не обязательно быть семи пядей во лбу,' чтобы учиться в институте, есть и платный курс, но какой-то минимальный набор знаний иметь надо. А она и в школе училась очень слабо, после вообще сидела дома два года, ничего не делала. И вдруг - в медицинский! Зачем?

- Однажды вы с Полиной засиделись до вечера, и Павел Петрович предложил присоеди­ниться к гостям, так? - спросил Стае.

- Нуда.

- И поначалу все было замечательно. Вы стали выигрывать, появились деньги.

- Вообще-то я никогда не нуждался в деньгах, - пожал плечами Антон. - И суммы сначала были не слишком значительные. И вы­игранные, и проигранные потом. Мне по карману. Но, понимаете... Мои родители люди, конечно, обеспеченные, но не такие богатые, как гости Стрельцова. Я, конечно, имел достаточно на кар­манные расходы, но...

- Денег никогда не бывает много. Так?

- Ну да. Он все время говорил, что я должен быть сам по себе. Что просить у папы денег, чтобы сводить в дорогой ресторан любимую девушку, - это унизительно. И машина. Папа, конечно, давал свою, и у деда машина, и у бабушки. Но это все не то. И потом, вы не знаете, что такое рулетка! У Антона вдруг азартно загорелись глаза.

- Он и в казино вас стал водить? - усмеха­ясь, поинтересовался Стае.

- Да.

- Когда суммы, забираемые вами из "шкап-чика", стали значительными, вы стали играть в долг. Так?

- Наваждение какое-то, - уныло продол­жал Антон. - Вскоре я узнал, что Стрельцов По­лине не отец, а муж, но мне уже было как-то все равно. Я в ней сильно разочаровался. Это я снача­ла думал, что Полина необыкновенная дев'ушка. Не как все. Наверное, из-за ее внешности, из-за косы. Хотелось чего-то... Сам не знаю чего.

- А оказалось?

- Она бегала за сыном своего мужа, который был на девять лет ее старше. Смешно, да?

- Полина была увлечена Михаилом Стрель­цовым?!

- Увлечена! Он с ней даже как-то переспал по глупости. Еще до того, как Павел Петрович познакомился с Полиной. Вот это действительно была случайность. А потом оба друг в друга вце­пились. Я не знаю, почему Павел Петрович так держался за Полину, но она просто хотела жить в одном доме с Мишкой. Знаете, - вдруг очень от­кровенно сказал Антон, - ей просто некому было излить душу. С матерью они всегда были сопер­ницы, Стрельцов ее держал рядом для каких-то своих целей, подруг она не привечала.

- Почему?

- Зависть. Она же очень хорошо устроилась. Подруги рады были бы услышать о проблемах Полины, а она очень самолюбива. Я так думаю, что и Мишка ей понравился, потому что был бо­гатый. И молодой. И красивый. Так вот я ей был на самом деле вроде подружки. Смешно?

- Как сказать... - неуверенно произнес Стае.

- Так я закурю еще?

- Ну попробуй. - Люба придвинула к Анто­ну крышку.

Тот неумело прикурил, повертел в руках си­гарету:

- Гадость, а? Все гадость. Но скучно. Ро­дители все за меня решили еще при рождении. Я человек в общем-то слабый. Хотели, чтобы продолжил семейную традицию, пошел в меди­цинский: ладно, продолжу. Хотели, чтобы я на концерты с ними ходил: ладно, пойду. Хотели, чтобы играл на рояле и руки развивал: ладно, стал играть на рояле. Всегда был тем, чем они хотели. Просто не знал, чего я сам хочу. Все как-то вяло было. Учился, ел что-то, спал, го­ворил. Все хорошо, все просто. Кровь не кипе­ла. А тут первый раз, когда халявные деньги на руки свалились, что-то дрогнуло внутри. Я понял - живу! Когда шарик рулетки кру­тится - живу. Когда карта идет - живу. Не идет - умираю. Но по-настоящему. Всерьез. Может, лучше бы я из-за любви умирал. Но ко­го любить? Они тоже все халявных денег хотят. Девушки. Самый порядочный на самом деле был Мишка Стрельцов. Но он так запутался с этой Полиной. Я так думаю, что она его вполне могла, того, убить.

- Неужели такая бешеная страсть?

- Принцип. Переспал с ней - значит, всю оставшуюся жизнь должен был только о ней и мечтать. Это она мне сама говорила: "Я необык­новенная. Неотразимая". Смешно? А Мишка на самом деле очень любил свою старуху.

- Старуху! - Люба даже рот ладошкой за­жала.

- А что? Сорок с лишним лет! Но Мишка го­ворил, что она настоящая женщина. И всегда раз­ная. С ней не скучно. Наверное, она была для не­го, как для меня рулетка: каждый раз не знаешь, куда шарик упадет. Ведь эта актриса за Мишку не держалась. Странно, да? Был у нее какой-то когда-то муж. Вроде Олег звали.

- Это мой муж, - спокойно сказала Люба.

- Да? Вот чума! Извините. Его ж вроде убили.

- Кто тебе это сказал? - спросил Стае.

- Я слышал. Вы ж спрашивали про тот ве­чер, когда умер отец. Маман куда-то умчалась по звонку, а тут Павел Петрович в гости заглянул. Я думал ко мне, долг требовать. Обрадовался, что отец дома. Думал - признаюсь, он денег даст. А Стрельцов: "Отец дома?"

- Ты знал, что они знакомы?

- Конечно. Когда с репетиторством ничего не вышло, я поинтересовался у Полины, зачем она просила с ней позаниматься. Оказалось, что это Павел Петрович попросил ее познакомить­ся со мной и под благовидным предлогом ввести в дом. Хотел быть ближе к семье друга детства. Мол, покойная жена завещала присматривать за ним и за его детьми. А отец о Стрельцове всегда отзывался очень холодно. Но вышел из кабинета поговорить с ним. Они выпили по рюмке коньяка, не чокаясь. Я так понял, что за помин души покойной жены Павла Петровича. Потом разговорились, стали молодость вспоми­нать. И я ушел. Скучно стало. Надел наушники, стал музыку слушать. Когда наушники снял, услышал, что в гостиной слишком громко раз­говаривают. Я подошел к двери и услышал: "Олег Петров тоже убит. Единственный чело­век, который знал правду. Теперь ее никто не узнает. Я доведу свое дело до конца, понял, Вася?" Это Стрельцов сказал. Тут я вошел, а он говорит: "Да кстати, Антон, сколько ты мне должен?" Ну, я обрадовался возможности признаться. Правда, мне показалось, что отец какой-то бледный. Даже в синеву. И тихо так спрашивает, вернее, сипит: "А где Саша? В ка­кой клинике?" Я посмотрел на Стрельцова, а тот говорит: "Не бойся. Отец знает правду". Ну, я все подтвердил. И тут Стрельцов гово­рит: "Ты, Вася, понял? Все семя под корень". И мне: "Собирайся. Поедем. Я тебе еще денег дам, играй".

- А дальше?

- Дальше? Я вышел в свою комнату, оделся. К отцу больше не заходил. Мы ушли вместе со Стрельцовым.

- Почему же ты с ним пошел?

- Думал: пусть отец в себя придет. Он долго все переваривал. А потом прощал.

- А телефон? Ты разве не знал, что телефон не работает?

- Нет. Не придал значения. У меня ж мо­бильный. Когда-мы вышли из подъезда, Павел Петрович сказал: "Что-то мне не понравился вид твоего отца. У него, кажется, сердце больное. Я поднимусь, посмотрю, все ли в порядке, подож­ди меня в машине". Я и сидел, музыку слушал. Настраивался. Думал - обязательно выиграю сегодня.

- Долго не было Стрельцова? - напряженно спросил Стае.

- Нет. Быстро вернулся. Говорит: "Все в по­рядке. Отдыхает". Мы и поехали. Сначала мне не везло, но Павел Петрович был в этот вечер очень щедрый. Подсовывал мне фишки. Ну, вы­пили немного. Я вошел в азарт. И действительно оказался в выигрыше. Домой вернулся под утро. А там...

- Из казино отцу не звонил?

- Один раз, когда в казино приехал. Были частые гудки. Я подумал, что если он с кем-то разговаривает, значит, все в порядке. А потом забылся.

- Стрельцов, думаю, что-то сделал с телефо­ном, когда поднимался наверх. Все-таки дожал старого друга: "Все семя под корень".

- Кто дожал? - рассеянно моргнул голубы­ми глазами Антон.

- Благодетель твой. Но как же ты, будущий врач, не определил у человека сердечный при­ступ?

- Что у меня, аппаратура в кармане? - агрессивно огрызнулся Антон Сосновский.

- Тебе просто наплевать на отца было. Что с отцом? Как с отцом?

- А ему на меня всю жизнь было не наплевать, да? Жил в каком-то своем мире. Надо было жениться - женился. Надо было детей делать - делал. Положено так. Откуда я знаю, где он свою душу оставил? У кого? Мать все время про это скулила.

- Сэма он тебе подсунул? Стрельцов?

- Какого Сэма?

- Семена Мухина.

- Муху? Ха! Это он для Сашки был Сэм. Для понту. Шестерка Стрельцова. Тоже в долгах запутался. Отрабатывал, как мог.

- Ты знал, что он твою сестру наркотиками пичкает?

- Сэм? Сашку? Да она сама хороша. С четыр­надцати лет на моих друзей вешалась. Только они ребята порядочные. А Сэм для нее был про­сто подарок. Думаете, я бы за нее не заступился, если бы не знал, чего ей по-настоящему надо? Стрельцов вот тоже это знал. Павел Петрович. Он все про всех знает. Он только Мишку не мог сломить.

- Ты с Михаилом Стрельцовым в каких от­ношениях был?

- В отношениях? - Антон неприятно усмех­нулся. - В нормальных. А в чем вы меня подо­зреваете?

- Ни в чем. Михаил тебе никогда не говорил, что он твой брат по отцу? Может быть, ты сам об этом догадывался?

- Брат?! Ну, вы даете! Чума!

- Так не знал?

- Нет. Первый раз слышу. Это правда, что ли?

- Правда, - усмехнулся Стае.

- Чума! - повторил Антон. - Санта-Барбара.

- Это жизнь. Стрельцов тебя для того и в дом притащил. Кто знает, какие у него были планы? Но ты сам говоришь, что Михаил был личностью сильной.