Любовь.ru - Андреева Наталья Вячеславовна 8 стр.

4

КОМУ: Доктору

ОТ КОГО: от Клауса

ТЕМА: домашнее задание

Сочинение на тему "Мой день"

Я просыпаюсь достаточно рано, в семь часов утра. В крайнем случае, в половине восьмого. Хотя ложусь частенько за полночь. В моем окне долго горит свет. Я всегда дожидаюсь момента, когда наступит предел. Предел человеческой устало­сти. Потому что самые тяжелые мысли - ночные. Утром - это другое.

Утренние мысли меня не пугают. Я просыпаюсь и лежу в постели еще примерно с час. О чем я думаю в это время? Преимущественно о приятном. Прият­ное для меня - это думать о своем друге. О том, что ему сейчас гораздо хуже, чем мне. И о еще одном человеке. Да, это женщина. Но вы просили только конкретные факты.

Я встаю в начале девятого, умываюсь, бреюсь, чищу зубы, ну, делаю все, что положено. Мое лицо в зеркале не доставляет мне' особого удовольствия, но и отвращения не доставляет тоже. Я пью кофе, очень крепкий кофе. Завтраком себя не утруждаю. Не пото­му что на диете - не хочу. А потом сажусь работать.

Мое рабочее место за компьютером. Времени я не замечаю. Интернет - обширнейшее поле де­ятельности. А монитор - замочная скважина в двери, за которой весь мир. Я не только в нее погля­дываю, я ищу ключ к замку. Иногда мне это удается, дверь открывается, и я получаю вполне законную прибыль.

Да, я зарабатываю этим деньги. А вы разве нет?

Я предпочитаю не ходить в магазин, а заказы­вать товары на дом. Все, что мне необходимо, при­носит посыльный. Перед тем как открыть дверь, я долго гляжу в глазок. И когда он входит, на всякий случай подальше убираю ногу. Привычка, знаете ли. Не люблю, когда на нее наступают, даже случайно.

Я человек нетребовательный в еде. И даже не сержусь, что каждый посыльный непременно уму­дряется разбить хоть одно яйцо. А мороженое все время подтаявшее. Поэтому иногда хочется себя побаловать вкусной горячей едой. Нет, в ресторан я не хожу, предпочитаю все так же заказывать ее на дом. Особенно мне нравится пицца. Хотя бы раз в неделю я обязательно заказываю пиццу. С грибами, каперсами, с толстым слоем сыра или пиццу "Ас­сорти", с овощами, салями и ветчиной. Под толстым слоем того же сыра Моцарелла. Замечательно, зна­ете ли! По телефону 722-21-77.

Описывать мою работу скучно. Главное, что так проходит день. А разве не этого мы все хотим?

Далеко за полночь вновь светится мое окно. Ког­да я чищу зубы, мои глаза слипаются. Но это же прекрасно?

Я справился?

Она думала долго. Если отбросить некоторые нюансы, то это ее собственный день. Даже мыс­ли он угадал верно. Да, вечерних она боится, к утренним относится более спокойно. Только ду­мает не о друге, как этот Клаус, а об Олеге. О том, кто и за что его убил. И еще о Ромео. Так что это? Насмешка? Главное сейчас - осторожность.

Я затрудняюсь вам помочь. Не вижу никакой проблемы.

Значит, по-вашему, такая жизнь нормальна?

Не считая разбитых яиц, да.

Яйца - это яйца?

У меня плохо с чувством юмора.

У меня тоже. Так что нам делать?

Попробуйте выйти на улицу. Проведите день как-нибудь иначе.

Хорошо. Вам об этом рассказать? Обязательно.

- Уф! - Она даже облегченно вздохнула.

Этот парень ее здорово напряг. Но его-то проверить проще, чем Сергея Иванова: посмо­треть, на самом ли деле он почти не выходит из дома. Придется снова Стаса просить. А почему, собственно, она подозревает этого Клауса? Что такого ненормального в добровольном затворни­честве? Себя-то она в психической неполноцен­ности не подозревает.

А глаза уже и в самом деле слипаются. Далеко за полночь светится и ее окно. А что, если он сто­ит сейчас внизу и смотрит?

Она поборола страх и вышла на балкон. Май­ская ночь была по-летнему теплой, но еще не душной, как в середине лета. Тихо, безветренно. Где-то вдали слышны звуки крупной автострады, по которой проезжают редкие машины, ярко све­тятся вывески казино и ресторанов, идет бурная ночная жизнь огромного города. А здесь, в тихом дворике, сонно и спокойно. Все спят.

Все?

Внизу, напротив ее подъезда, стояла машина. Очень похожая на те бежевые "Жигули" с тони­рованными стеклами, которые ее преследовали. Но Люба не была на сто процентов уверена, что это именно она. Может быть, кто-т6~из жителей дома оставил свою машину под окнами. Мало ли в столице бежевых "восьмерок"?

Но все равно ей почему-то стало не по себе. Она зябко передернула плечами, не от холода, а от какого-то внутреннего озноба, и вернулась в квартиру, захлопнув балконную дверь и за­дернув занавески. Потом выключила в комнате свет и снова крадучись подошла к окну. Стоя в полной темноте за занавеской, Люба увидела, как машина, стоявшая напротив ее подъезда, плавно тронулась и поехала прочь...

...Прошло два дня. Ее пациенты молчали, а Люба пыталась скоротать время, путешествуя по дебрям Интернета. Узнавала зачем-то каждый день погоду на ближайшую неделю, хотя никуда и не собиралась выходить, часами рассматрива­ла модную обувь в каталогах и одежду. Читала сводки новостей, чувствуя полное безразличие ко всему, что происходит в мире. На третий день не выдержала и позвонила лучшей подруге.

- Апельсинчик, ты совсем меня забыла! - почти проскулила Люба.

- Милая, я работаю, - фыркнула подруга, потом сжалилась: - В выходные обязательно зайду. А ты все дома сидишь?

Люба хотела было рассказать Люське про машину под окнами своего дома, но передумала. Вдруг у нее просто начала развиваться мания преследования? А подруге и без нее проблем, хватает.

- Люсенька, как там наш герой поживает? Он тебе звонил?

И тут подруга заметно оживилась:

- Ты представляешь? Звонил!

- А что тебя так удивляет?

- Ну, он такой крутой! И красивый. Там, на­верное, женщи-и-и-н! В очередь стоят. А у меня ж, ко всему прочему, Петька. Правда, я его скоро в лагерь отправлю. Но потом все равно придется признаться. Что родила в двадцать лет неизвест­но от кого.

- Ну, положим, известно.

- Да лучше б не знать! - в сердцах сказала Люська.

Про Петькиного отца она не могла говорить спокойно, и Любе частенько приходилось даже затыкать уши. Мало того что этот тип Люське никак не помогал, но еще и наведывался еже­месячно в день зарплаты клянчить деньги на том основании, что он отец ее ребенка.

- Да, - спохватилась подруга, - если тебе интересно. Завтра мы с Сережей идем в ресторан. Представляешь?! В настоящий цивильный ресто­ран! Не в забегаловку какую-нибудь, где самим надо подносы к столику носить! В ресторан!

- А потом?

- Ну, потом... Рыжий-то дома. Хотела его ро­дителям подбросить, да как-то надоело их напря­гать. Я же не кукушка. Все равно скоро в лагерь.

- Вот и не спеши. Кстати, где вы встречае­тесь?

- У меня выходной выпадает. Я же через день. Зато с утра до вечера: Сережа попросил за­ехать к нему на работу. Там мы встретимся, возле его офиса, (надо было слышать, как Люська про­изнесла слово "офис") и поедем в ресторан на его машине. Ха!

- Апельсинчик, окажи мне услугу?

- Ноу проблем.

- Там, рядом с офисом твоего Сергея, дол­жен быть магазин "Чай, кофе". Небольшой ма­газинчик. Зайди в него, пожалуйста, и посмотри, кто там работает.

- Это еще зачем?

- Мне очень надо.

- Но покупать я ничего не собираюсь. Там же небось цены ломовые! Вот у нас на оптовке...

- Не надо ничего покупать, кроме пакетика "каппуччино". Обязательно с амаретто. Это тебя не разорит?

- Пакетик "каппуччино"? С амаретто? Три пятьдесят?

- Я тебе отдам.

- Ничего лучше не придумала? Можешь не волноваться, подруга, я все сделаю.

- Я тебя люблю, Люсенька.

- Но детей от этого не бывает, - философ­ски заметила подруга. И добавила: - До встречи. Чао!

"Женщина-шоу",- вспомнила слова Сергея Люба, положив трубку. Немного грубоватая, чуть-чуть вульгарная, яркая, беззастенчивая, безыскусная, но тем не менее добрая и отзывчи­вая. И желающие купить билет на такое пред­ставление всегда найдутся. Но вести Люську в дорогой ресторан? Такого с лучшей подругой еще не случалось. Он герой, этот Сергей Иванов. Или Ромео?

Глава 5
Михаил Стрельцов

1

Вечером этого дня наконец-то откликнулся Павел Петрович Стрельцов. Прочитав его посла­ние, Люба поняла причину длительного молча­ния. Да, такое заново пережить не просто.

КОМУ: Доктору

ОТ КОГО: от пациента

ТЕМА: домашнее задание

Вы не представляете, какой болью отдается во мне тот день! Ведь чувствовал я, что этим все и кончится! Не надо мне было жениться во второй раз. Но после смерти любимой Полины я впал в глухую тоску. Все у меня было: огромный дом, ма­шина хорошая, собственная фирма, много денег. Но одна беда: одиночество. Сын взрослый, дома почти не бывал. А когда дома, так не докричишься. Он на одном этаже, я на другом. Потолок надо мной, что граница между двумя государствами. Даже деньги и те разные. У него свои, у меня свои. И законы у каждого свои.

Мишка, например, жениться ни за что не хотел. Я ему о внуках, а он мне о том, что женщинам нель­зя верить. Где и когда успел обжечься - не представляю. До сих пор не представляю. Знаю только, что была у него любовница. И любовница уже в годах. Не старуха, конечно, но лет за сорок. Может, потому и не женился. Но ночевать у нее оставался частенько. Я уж на все был согласен:

"Женись, говорю, хоть на этой. В сорок лет еще можно родить".

А Мишка в ответ:

"Смеешься? У нее дочь хоть и младше меня, но девушка на выданье. У нее самой скоро дети бу­дут".

"А дочка тебя никак не устроит?" - спраши­вал.

Рассмеялся:

"Я уроки любви беру, а не даю. Время свое эко­номлю. И деньги".

"Что, старуха дешевле обходится?"

"А она не старуха. И выглядит не хуже дочки".

И весь разговор. Даже в дом свою даму сердца так и не привел. Я понял, что внуков могу и не дож­даться. Но мне-то самому не так много лет. Пять­десят три года. Посмотреть на наших знаменитых артистов да политиков, так некоторые в этом возрасте и внуков имеют, и собственных грудных детей. Сейчас не новость, что племянник старше дяди. Вот и решил я по их примеру жениться на молоденькой.

По клубам знакомств идти не рискнул. По­ступил проще: разместил в Интернете, на одном из сайтов, отведенных знакомствам, объявление. Я вообще-то человек не слишком сведущий в ком­пьютерах. Но Мишка был докой. Он и обучил. На­чал с игрушек, потом показал, как пользоваться Интернетом.

Объявление это до сих пор помню. Слово в слово:

"Немолодой, но очень обеспеченный мужчина пятидесяти трех лет, владелец собственного особ­няка в пригороде столицы и торгово-закупочной фирмы, познакомится с целью брака с симпатичной девушкой двадцати-тридцати лет, брюнеткой, не­высокого роста, с хорошей фигурой и обязательно с длинными темными волосами. Готов взять на себя заботы о ее образовании и обеспечить достойное существование. Просьба прислать фотографию. И адрес электронной почты." Тогда у меня был псевдоним "Стрелец".

Люба в этом месте даже охнула вслух. Ин­тересно, после такого объявления у Стрельцова время для работы осталось? Потому что поток фотографий и писем, хлынувших к нему, должен был быть огромен. Кто же не захочет устроить свою судьбу, не обладая при этом ничем выдаю­щимся, кроме., длинных темных волос? Бедняжка!

...Я и не представлял себе, сколько на свете не­устроенных красавиц! Я не успевал просматривать вечерами почту, такой интерес вызвало мое объяв­ление. Хотя и было дано не через газету, а в Интерне­те, чтобы ограничить поток девушками, сведущими в компьютерах. Мне почему-то казалось, что они умницы и интеллектуалки. И не такие примитивно жадные до денег. Да, я хотел если не любви, то пони­мания. Но и среди интеллектуалок, желающих вый­ти замуж за богатого, но немолодого мужчину, оказа­лось немало. Даже иностранки были. Этих я вообще не понимал. Неужели тамошние мужики беднее?

И вот одна фотография привлекла мое внимание. Как вы догадываетесь, это была Полина-вторая. Сходство с моей любимой Полиной меня просто-таки поразило. И темная коса, и взгляд. И даже имя. Стоило ночами просматривать почту! Нет, они не были родственницами, я потом проверил всю родню до седьмого колена. Не дай бог, мать моей невесты какая-нибудь потерянная в детстве дочь, и я женюсь на племяннице своей же покойной По­лины! Не надо мне этой Санта-Барбары, которую жена-покойница смотрела, не пропуская ни одной серии. Нет, сходство было совершенно случайное, но какое!

Как вы сами понимаете, я тут же стал договари­ваться о встрече. Меня даже не смутило то, что девушке всего двадцать лет. Сам будто бы разом помо­лодел. Она ответила согласием, и мы встретились.

Договорились встретиться у одной из станций |метро. Я при параде, с букетом роз стоял возле своей машины. И сам весь благоухал дорогой туалетной |водой, в костюме с иголочки. Волновался. Словно пришел на первое в жизни свидание, честное слово! |И когда она вышла из метро, нет не вышла, а словно поплыла мне навстречу: высокая, стройная, гордая голова, увенчанная темной косой, будто бы возвы­шается над толпой, было такое чувство, что вер­нулись ко мне и двадцать лет, и прежняя любовь. На первом же свидании я сделал ей предложение. И она его приняла.

Сыну я не сразу решился сказать, что женюсь. Сказал дня за два до свадьбы. Да какая свадьба-то? Решили все сделать скромно. Новобрачному-то не двадцать лет, а пятьдесят три, невеста на полторы своих жизни моложе. К чему афишировать? Близких мне людей и коллег по совместному труду на собственное благо я, конечно, пригласил, сына сво­его Михаила, ближайших родственников невесты. Но они не пришли. Мать Полины и отец были давно в разводе, она вроде как уехала на гастроли, а его вторая жена не пустила. Я, собственно, и не уточнял. Не пришли и не надо.

Зато Мишку моего чуть удар не хватил. Увидел мою невесту в белом платье и фате, говорит:

"Ты что, отец, обалдел?"

Это папе-то родному! Папе!

И она вроде как побледнела. Обиделась, навер­ное. Милая моя девочка! Милая Полина! Ну и что в этой проклятой разнице в возрасте? Кому до этого есть дело? Я ее полюбил, да и она согласна. Венча­лись мы в церкви, и священнику моя милая Полина твердо и так, чтобы все слышали, ответила:

"Да".

Даже когда оказалось, что она не девственница (простите за интимную подробность), я совсем не расстроился. Конечно, хотелось все честь по чести, но современные нравы таковы, что рассчитывать на порядочность двадцатилетней девицы не при­ходится. Они в этом нежном еще возрасте уже огонь и воды прошли. Я не говорю конкретно про свою Полину. Про вторую. Хотя и та, другая, не со мной первым в постель легла, как вы сами понимаете. Друга-то Василия я не забыл, нет.

А моя Полина вроде даже как всплакнула. И вроде даже как от стыда.

"Хотите, говорит, Павел, расскажу?"

Только что не добавила "Петрович". Это жена­то! Ну прошлый век, честное слово! Институтка. И откуда она такая взялась? Потом это твердое "ты" все-таки между нами устоялось. Не сразу, но устоялось. И подробности интимные из про­шлой жизни жёны молодой я выяснять не стал. Было так было. Тем более что со всеми мужчи­нами, приходившими в мой дом, Полина-вторая вела себя очень корректно и сдержанно. Никаких заигрываний и кокетства. И они с ней обходились уважительно.

Все, кроме Михаила. Но об этом вы, уважаемая Любовь Александровна, уже хорошо знаете. Повто­ряться не буду. Вернусь к тому дню, когда все это произошло.

Моей милой Полине исполнялся двадцать один год. Дата не круглая, она никакого роскошного бан­кета не захотела. Попросила только разрешения пригласить мать, отца. Редко они виделись, тесного общения друг с другом избегали, но день рождения дочери есть день рождения. Можно и обиды забыть. Я с ней полностью согласился. Решили, что посидим скромно, без посторонних: мы с Полиной, ее родите­ли да Михаил.

Я ему еще сказал:

"Позови, мол, свою-то. Сколько уж вместе, а так и не представил".

И тут он рассмеялся!

"У нас с тобой, говорит, папа, не жизнь, а сплошной цирк. Моя любовница в два раза старше твоей жены. Да и это еще не все. Сюрпризы будут потом".

Про сюрпризы я и вспомнил после всего случив­шегося.

Сначала мы сидели за столом втроем. В гости­ной, на втором этаже. Я, Михаил и Полина. Роди­тели ее задерживались. Хоть и порознь, но опаздывали оба. Решили по одной рюмочке принять за именинницу. Должен сказать, Мишка мой был любитель выпить. Когда я сказал по одной, это значит, что Полина выпила бокал шампанского, я рюмку водки по старинке, а Мишка был сильно навеселе. И понесло его отношения выяснять. По­ка я сидел с ними за столом, сын хоть как-то еще держался. Вдруг мне послышался шум подъезжа­ющей машины. Я вышел из комнаты, решил спу­ститься вниз и посмотреть.

А надо сказать, что недалеко от лестницы, веду­щей на первый этаж, стоит у нас большая деревян­ная кадка с пальмой. Огромная пальма. В кадке, в земле, торчал ржавый нож. Ржавый, но острый. Ми­лая моя Полина уж очень любила комнатные цветы. Пальма, цветок, конечно, не совсем комнатный, но жена возилась с ней с огромной любовью. И землю ножом этим вокруг растения рыхлила. Чтоб, значит, вода без препятствий проникала до корней. Почему я так подробно про эту кадку, вы сейчас сами пой­мете.

Когда я дверь в гостиную прикрывал, то услы­шал, как они начали ругаться. Как обычно, я значе­ния этому не придал и решил вниз не спускаться, а зайти в комнату на втором же этаже, окно которой выходило как раз к парадным воротам. Если ма­шина действительно к нам, тогда спущусь и гостей встречу.

Так вот. Зашел я в комнату, посмотрел вниз. И вижу, что не одна машина, а две возле ворот сто­ят. "Жигули" и "Пежо". Женская такая машинка, маленькая. А гости в дом входят. И тут мое внима­ние отвлек телевизор: он был включен, передавали последние известия. Я до политики охочий, задержался буквально на несколько минут, чтобы дослу­шать и даже сделал звук погромче.

А когда вышел к лестнице, моим глазам предста­ла ужасная картина. Внизу, на первом этаже, акку­рат прямехонько под выступом, где стояла кадка с пальмой, лежал с ножом в спине Мишка. И шея у него была как-то странно свернута на бок. Полина стояла возле пальмы вся бледная, а рядом с ней мужчина и женщина - перепуганные насмерть.

И вот когда я их увидел вместе, то сразу все по­нял. Все было налицо: и сын Мишка, которому я в тот день купил в комиссионке коньки, и выросшая с тех пор девочка, которую, оказывается, звали По­линой, и разведенная мною пара.

И тогда я подумал, что странно играет нами Судьба. Зачем все это? Какой во всем есть смысл, и почему они так стоят и смотрят друг на друга? И все случившееся глупо и нелепо. Только сына у меня уже больше нет...

Прочитав откровения Стрельцова, Люба на­долго задумалась. Уж слишком все просто: по­стоянные ссоры мачехи и пасынка, нож, торча­щий в кадке с пальмой. Интересно, а у следствия были сомнения по поводу того, кто убил Михаила Стрельцова?

Кого обвинили в убийстве, Павел Петрович?

Молчание.