Свекровь посмотрела на неё поверх журнала. Видимо не ожидала такого упрямства от обычно покладистой невестки.
– А как же Дим Димыч? Не собираешься же ты оставлять его со мной? – в вопросе Валерии Львовны прозвучали одновременно возмущение и испуг. Правда, очень лёгкий испуг. – Ты же знаешь, здоровье мне не позволяет!
"Ага! Кофе вёдрами и коньяк с подружками хлестать здоровье позволяет, а с ребенком посидеть тебе никак?" – подумала Алёна. Разумеется, говорить такие крамольные вещи вслух она не стала.
– Я найму няню, – сообщила она ласковым голосом.
– Няню! – свекровь практически подпрыгнула на месте. – В моем доме посторонних не было и никогда не будет!!!
– А, как же Геля? – удивилась Алёна. – Она же вроде домработница, а не родственница.
– Какая она тебе Геля? Она Ангелина Михайловна! Прислугу надо держать на расстоянии! – фыркнула свекровь. – Ангелина Михайловна проверенный человек. Ей можно доверить имущество.
– А эта няня соседка и приятельница Гели, то есть, Ангелины Михайловны!
– Я сказала НЕТ! На этом разговор считаю законченным. Какая-то бредовая идея, – Валерия Львовна всплеснула руками, – работать она пойдет! Деньги ей нужны. Просто неслыханно, – продолжая ворчать, фыркать и ругаться, возмущенная горгулья удалилась в свою комнату.
Алёне захотелось плакать, но прежде чем удариться в слёзы, всё-таки надо было бы поговорить с Димоном. Вдруг тому удастся как-то повлиять на мамашу. В конце концов можно подключить адмирала с его финансовым рычагом. Да уж! Глядя на свекровь, работать не пойдёшь, а побежишь стремглав! Вот так зависеть всю жизнь от бывшего мужа. От его доходов, желаний и настроения. А, не дай бог, с адмиралом что-нибудь случиться? На пенсию жить? Велика ли пенсия у никогда не работавшей дамочки? Выход один – идти в прислуги, чтобы такие вот горгульи держали тебя на расстоянии. Ну, уж, фигушки вам!
От этих мыслей Алёна слегка повеселела и стала поджидать Димона с работы.
Димон приехал, как обычно, в шесть часов вечера. Алёна наблюдала из окна, как он ставил "волгу" в адмиральский гараж и шёл к парадной. Чего, спрашивается, она в нем нашла? Ну, симпатичный парень. Мало ли в Питере симпатичных парней, причём вряд ли у всех из них в матерях горгульи.
Войдя в квартиру, Димон чмокнул Алёну в нос, снял ботинки, аккуратно убрал их на место, надел тапки и отправился в ванную мыть руки. Всё, как положено приличному молодому человеку и примерному сыну. Алёна даже удивилась, почему эти простые и правильные вещи так её раздражают. Ведь потом он возьмет на руки ребенка, поэтому руки просто обязаны быть чистыми!
После ужина, когда Димон уже, было, направился к компьютеру, чтобы как обычно дать жару инопланетным монстрам, Алёна преградила ему путь.
– Димон, нам надо серьёзно поговорить, – сказала она, оттесняя его от компьютера.
– Лёшка, – Димон опять чмокнул её в нос. – Ну, купим мы тебе сапоги. Давай прямо в субботу и поедем.
Алёна вздохнула, она поняла, что горгулья её опередила. Небось, сидит сейчас в своем гнезде и потирает ручки.
– Димон! Дело не в сапогах, – когда у неё практически всё получилось, Алёна не собиралась сдаваться.
– Ну, зачем тебе работать? – Димон уселся на диван и протянул руки, приглашая Алёну к себе на колени. – Смотри, у нас же всё есть.
Дим Димыч, заметив, что папа не уткнулся в компьютер, тут же радостно подбежал к отцу и, взяв за руку, потянул в сторону игрушек. Димон послушно последовал за сыном. Алёна тут же подумала, что и отец из Димона тоже примерный, просто загляденье.
– Зачем ты хочешь, чтобы с нашим сыном занималась какая-то совершенно посторонняя тётка? – тем временем продолжал Димон, раскладывая перед Дим Димычем кубики.
– Я не хочу, чтобы Дим Димычем занималась посторонняя тётка, я хочу чтобы им занимался достойный хороший человек, раз уж его родная бабушка для этого не приспособлена. А я тем временем буду заниматься самореализацией.
– Ну, вторая бабушка, как я понимаю, тоже для занятий с внуком не приспособлена, – язвительно заметил Димон.
– Вторая бабушка работает начальником отдела и до пенсии ей еще далеко.
– Хорошо, а чем тебе не самореализация просто быть женой и матерью? Зачем для самореализации каждый день куда-то ходить и заниматься там разной хренью?
– А тебе, почему это надо? Хренью ежедневно заниматься?
– Мне это надо, потому что я мужчина и обязан создать все условия, чтобы моя жена и мать моего ребенка, а так же сам ребенок и будущие наши дети ни в чём не нуждались! – Димон повысил голос, и Алёна тут же представила его на трибуне.
– Но я-то как раз нуждаюсь, – вставила она.
– Сколько тебе надо денег, чтобы ни в чём не нуждаться? – Димон снисходительно посмотрел на нее с этой своей трибуны.
– Дело не в деньгах.
– А в чём? Чем таким важным занимаются люди на этой сраной работе, куда тебя пригласили? Ракеты в космос запускают?
Алёна растерялась. Ведь она, действительно, даже не знала, чем таким занимается фирма Светланы Михайловой. Лариса только и говорила, что работать там очень круто.
– Молчишь? Сказать нечего. Так что выкинь всю эту дурь из головы и займись, наконец, сыном. Я устал, – Димон встал с ковра, где расположился Дим Димыч с кубиками, и решительно направился к компьютеру.
Дим Димыч скривил рот, явно собираясь заплакать. Алёна бросилась к сыну и, пытаясь отвлечь его, стала складывать из кубиков башню. Сама она еле сдерживала слёзы, но вынужденная успокаивать ребенка, не могла себе позволить разреветься. Да и, честно говоря, доставлять Димону такое удовольствие ей никак не хотелось.
"Вот говно!" – думала она. – "Это ж надо так сказать! Можно подумать она целыми днями Дим Димычем не занимается, а явилась с гулянки пьяная и веселая!"
Пока они с Дим Димычем сооружали башню, Алёна слегка успокоилась, и в её голове созрел вполне себе конкретный план действий. Отказываться от шанса, который ей предоставляла судьба, она не собиралась. Правда, без помощи Гели тут опять не обойтись.
Уложив Дим Димыча спать, она закрылась в ванной, как обычно пустив воду, и позвонила Геле. У Алёны было к Геле два очень важных вопроса, первый, сможет ли няня посещать Дим Димыча не в адмиральском доме, а на Гражданке, где проживают родители Алёны, и второй, поможет ли ей Геля с переездом к родителям. Оказалось, нянчится с Дим Димычем на Гражданке гораздо сподручнее, так как сама Геля и, соответственно, её соседка, будущая няня Дим Димыча тоже именно там и проживают. Второму же вопросу Алёны Геля очень обрадовалась, сказав, что давно надо было это сделать, так как одно дело у горгульи работать, как это делала Геля, и совсем другое – проживать с ней вместе. Алёна договорилась о встрече с няней назавтра уже в родительской квартире и злорадно ухмыльнулась. Завтра будет еще только пятница и времени у Алёны, если всё пройдет, как она задумала, впереди вагон и маленькая тележка. Осталось всего лишь продержаться эту ночь.
Ночью, когда Димон после битвы с монстрами, сунулся к Алёне со своими ласками, она даже удивилась вдруг всколыхнувшейся в её груди дикой ненависти. Ни минуты не раздумывая, она шёпотом послала его туда, куда, как оказалось, давно уже мечтала послать. После чего завернулась в одеяло и заснула сладким сном.
Наутро она сложила всё самое необходимое, покормила Дим Димыча и стала дожидаться Гелю. По пятницам та обычно привозила горгулье продукты. Самого необходимого набралось две внушительные сумки. В основном вещи Дим Димыча. Теперь оставалось незаметно выбраться с этим барахлом из квартиры. Алёне совершенно не хотелось скандалить. И тут ей опять повезло. Горгулья отправилась в салон. Видимо, если ты поступаешь правильно, то мир идёт тебе навстречу, а вот если что-то делаешь не так, то он вставляет палки тебе в колеса.
– Все своё забирай, – скомандовала Геля, разглядывая оставленные Алёной вещички. – Утянем. У меня сумка на колёсиках. И такси вызывай, на метро с ребенком чокнемся. Я заплачу, деньги потом отдашь.
Алёна чмокнула Гелю в щёку и собрала оставшиеся вещи. Не бог весь что, но ей теперь всё пригодится. Неизвестно, как еще дальше сложится.
Дома её, разумеется, никто не ждал, так как все были на работе, да и планами своими она с родными не поделилась. Дим Димыч с удивлением рассматривал незнакомое ему место. Ведь у Димона никогда не было времени возить Алёну с сыном к родителям по выходным. Обычно в выходные он транспортировал горгулью по магазинам, подружкам и дорогим врачам, настолько дорогим, что те готовы были консультировать Валерию Львовну в любой день недели и любое время дня и ночи. Ехать же к родителям с маленьким ребенком на метро Алена не решалась. Приезжать в гости к Алёне в адмиральский дом родителям было тоже не совсем удобно. Конечно, горгулья при встрече с ними была сама любезность, но выглядела при этом, как "айсберг в океане". Пару раз пережив встречу с таким "айсбергом", папа сказал, что ноги его в этом театре восковых фигур больше не будет. Поэтому-то своих бабушку и дедушку Дим Димыч, если и помнил, то очень смутно.
Комната Алёны показалась ей настолько родной и милой, что на глазах у неё выступили слёзы. Места там для них с Дим Димычем имелось предостаточно, вот только не хватало игрушек и кроватки. Алёна первым делом позвонила маме, та от радости аж взвизгнула и пообещала придти с работы пораньше, сказала, что тут же позвонит отцу и озадачит его покупкой кроватки.
Вскоре Алёне позвонил Димон, видимо, вернувшаяся из салона горгулья поняла, в чём дело и сразу же сообщила сыночку.
– Ты что это удумала? – с места в карьер заорал Димон, как только Алёна ответила на вызов.
– Не ори, – спокойно сказала Алёна.
– Какое ты имеешь право распоряжаться нашим сыном! – продолжил орать Димон.
– А какое ты имеешь право распоряжаться моей жизнью?! – рявкнула в ответ Алена и нажала отбой.
Вечером, когда все уже расцеловались, обустроили кроватку Дим Димычу и поужинали, пришла няня. Она оказалась милой, жизнерадостной и моложавой женщиной. Няня всем понравилась и согласилась с понедельника приступить к работе, только попросила выдать ей деньги на игрушки и книжки для Дим Димыча. Она захотела приобрести всё именно сама. Кроме того, она предложила в субботу погулять с ребенком, чтобы он привык к новому лицу. Это тоже всем понравилось. Папа выдал няне денег, которые Алёна пообещала вернуть с первой же зарплаты. Ей всё время казалось, что она попала в рай. Кругом были милые приятные родные лица. Дим Димыч быстро освоился среди практически незнакомых ему людей и с удовольствием командовал бабушкой, которая не хотела спускать его с рук.
Алёна всё время прислушивалась к себе, не дрогнет ли её сердце при воспоминании о Димоне. Однако сердце не только не дрожало, оно постепенно наливалось спокойной уверенностью, что всё она сделала правильно. В районе бронхов что-то приятно щекотало, и Алёна поняла, всё будет хорошо.
Ночью она спала плохо, ворочалась и думала, каково бы ей было сбежать из адмиральских хором, если бы она была не коренная питерская девушка с любящими родителями и уютной комнатой в их квартире, а, допустим, приехала бы учиться из какого-нибудь провинциального городка? Куда бы она дёрнулась с маленьким ребенком? Сидела бы, наверняка, при горгулье и не питюкала. Или родители бы сказали, мол, сама себе устроила такую жизнь, вот и выпутывайся теперь сама. За свои поступки отвечать надо. Ведь бывают же такие родители, которые детям права на ошибку не дают? Вот и живут эти несчастные дети в обнимку со своими ошибками, льют по ночам горькие слезы и строят тайные планы, как всё-таки расхлебать ту кашу, что они заварили. Или не строят никаких планов, а привыкают, приспосабливаются и текут поперек себя, от чего болеют и рано умирают. Как же ей повезло, что мама и папа всегда ей рады, всегда поймут и пожалеют. Вот она уж точно, когда Дим Димыч подрастет, всегда его жалеть будет, что бы ни натворил. Лучше бы, конечно, ничего такого не натворил, но в случае чего…..
Вся суббота оказалась посвящена экипировке Алёны для выхода на работу. Одна приличная сумка, разумеется, у неё была. Та самая фирмы "Шанель", которую ей подарила на свадьбу адмиральская жена. Туфли тоже какие-никакие имелись. Да хоть белые свадебные. Они, правда, не подходили к сумке, но это всё-таки были туфли, а не удобные кеды, в которых Алёна ходила последнее время. Имелась и узкая чёрная юбка-карандаш. Она сохранилась с институтских времен. Как хорошо, что после родов Алёна не растолстела, хотя приготовлением пищи в доме горгульи занималась Геля и делала это очень хорошо. К юбке можно было надеть белую блузку, она бы гармонировала с туфлями, а юбка с сумкой, но это же только на первый день. На второй необходимо придумать что-то другое. Алёна стояла у раскрытого шкафа и растерянно разглядывала свой удобный и немаркий гардероб. Вскоре явилась довольная Лариса, нагруженная какими-то пакетами.
– Ну, наконец-то! Господи, Лёлек, как я за тебя рада! – Лариса расцеловала Алёну. – Ну-ка, глянь. Я вот тут принесла тебе кой-чего на первое время, может пригодиться?
Лариса стала доставать из принесенных пакетов разные кофточки и шарфики.
– Оно, конечно, по росту тебе может быть маловато, но рукава можно поддернуть. Вот и сумки я тебе притащила летние. Жалко в костюмы мои ты точно не влезешь, и туфли тебе по размеру не подойдут.
Алёна обняла подругу и заплакала.
– Хорош, Лёлек, реветь-то! Где ты этих бабских штучек понабралась? – Лариса отстранилась от Алёны. – Хотя, понятно, где. Ты это брось. Тебе теперь реветь никак нельзя. Бизнес штука жёсткая и слезам нашим никак не верит.
– Как Москва? – Алёна улыбнулась сквозь слёзы.
– Угу! Как жизнь в целом. Давай уже примеряй.
Целых два часа ушло на примерку нового гардероба, в результате чего Алёна на первое время оказалась полностью экипированной. В этом также активное участие приняла и мама Алёны, выразившая готовность поделиться и своей одеждой. И если одежда Ларисы была Алёне маловата, то мамина одежда, наоборот, была великовата. Зато ей отлично подошли мамины туфли.
* * *
С тех пор, как Семен Семенович Шнейдер, пристроил возможного будущего зятя в собственный банк, Соня практически не видела официального жениха и будущего мужа. Лопатин спешно делал карьеру, как трактор, вспахивая нивы финансового учреждения. Пахал с самого, что ни на есть, низа. Только что охранником и уборщиком ему поработать не пришлось, зато мальчиком на побегушках его поначалу использовали с превеликим удовольствием. К удивлению своей невесты Лопатин оказался яростным трудоголиком, проводя в банке огромное количество времени. Лишь изредка ему удавалось вырваться к Шнейдерам на ужин. При этом он в большинстве случаев не мчался в Сонину комнату заниматься сексом с невестой, а торчал за роялем, наигрывая какие-то заунывные песни. Зинаида Аркадьевна при этом категорически отрывалась от приготовления пищи и тоже торчала в гостиной рядом с будущим зятем, качая головой в такт тоскливым мелодиям, поэтому на кухне приходилось суетиться Соне. После ужина и соответствующей рюмки-другой водки, Лопатин играл уже для Семена Семеновича "По долинам и по взгорьям" и прочие застольные шедевры. Затем Лопатин откланивался и убирался восвояси, соблюдая приличия.
Соня тоже трудилась в отцовском банке, но без особого рвения и фанатизма. Просто отбывала трудовую повинность, ведь отец никак не хотел расставаться с мечтой о том, что Соня рано или поздно возглавит его банк. Соня не стремилась разочаровывать папу и не спорила с ним, полагая, что эта временная блажь у него пройдет. Она планировала выйти замуж за Лопатина и заделаться домохозяйкой, ну, разумеется, родить пару-другую бэбиков. А уж с банком пусть разбирается законный супруг, вон, как землю носом роет. Явно метит в преемники, хотя отец, похоже, старается этого не замечать. Ну, так его вполне можно понять. Кто такой Лопатин? Для отца он "никто и звать никак". Сегодня у Сони один жених или муж, а завтра может быть совсем другой. Жизнь – штука хоть и короткая, но весьма замысловатая, поэтому Соня должна разбираться в банковском деле досконально, а уж воспользуется она в последствие этими знаниями или нет, на то будет божья воля. Эту мысль Семен Семенович регулярно вдалбливал в ветреную Сонину голову, Зинаида Аркадьевна в этом вопросе полностью поддерживала мужа, поэтому Соне только и оставалось, что согласно кивать и послушно исполнять все папины указания.
Семен Семенович определил дочь в рядовые операционистки обслуживать счета физических лиц. Он считал, что прежде, чем руководить собственным банком, Соня должна внимательно изучить работу всех его отделов. Причем не просто изучить, глядя в бумаги и наблюдая за сотрудниками, а повариться в самой гуще событий. И начинать необходимо именно с отдела обслуживания физических лиц, который, являясь фронт-офисом банка, имеет если не определяющее, то очень важное значение. Семен Семенович мечтал, чтобы несметные богатства граждан России, хранящиеся на счетах неповоротливого Сбербанка, постепенно перекочевали в Эллипс-банк, поэтому уделял качеству обслуживания клиентов особое внимание.
Однако физические лица, называемые в банке "физиками", не стремились полностью оправдать надежды Семена Семеновича. Пенсионеры почему-то не стояли в очередях, чтобы сдать в частный банк свои накопления, нажитые непосильным трудом. Несмотря на довольно приличные проценты, которые Эллипс-банк предлагал по депозитам, в народе бытовало упорное недоверие к частным банкам. Это очень удивляло Семена Семеновича, ведь тот самый государственный Сбербанк в свое время так облапошил своих вкладчиков, что никакому частному банку и не снилось! Так что большинство клиентов Эллипс-банка были людьми довольно продвинутыми и далеко не бедными, из той категории, которые не хранят яйца в одной корзине и уже разучились смиренно стоять в очередях. Поэтому любая минимальная задержка с оформлением их пожеланий могла довести подобную публику до белого каления. Конечно, среди них попадались и вполне себе адекватные люди, особенно дядечки солидного вида или элегантные тётечки с мудрыми глазами. Они Соне нравились больше всего. Таких она отличала и была с ними особо приветлива, но попадались и другие: напыщенные молодые люди из "золотой молодежи", норовящие сказать Соне какую-нибудь пошлость, девицы из того же круга, глядящие на Софью Семеновну Шнейдер свысока, как на обслуживающий персонал, и безумные бабы неопределенного возраста с визгливыми голосами и не менее визгливыми мелкими собачонками. "Золотая молодежь" Соню, конечно, раздражала, но Соня и сама была из этого круга, поэтому только посмеивалась, удивляясь, неужели она и её друзья тоже так выглядят со стороны. А вот вульгарные дамы с собачками Соню просто бесили. Чувствовалось, деньги у этих особ несомненно водились, но то, как они эти деньги к себе прикладывали, не лезло ни в какие ворота. Странные, какие-то допотопные причёски, расплывшиеся фигуры, обтянутые дорогими аляповатыми шмотками, сверкающие драгоценности и лоснящиеся лица. Особенно странно было наблюдать всё это на сравнительно молодых женщинах. Оформляя счета, Соня не переставала удивляться тому, что тридцатилетние женщины выглядят порой, как пятидесятилетние тетки.
– Домохозяйки, – пояснила Соне начальница отдела. – Большинство "из грязи в князи". В основном бывшие торгашки, официантки или парикмахерши, но бывают и из инженеров. От денег башню иногда бабам напрочь сносит.
– А молодые?
– Это потомственные. Дочери торгашек и парикмахерш.
– Отчего же все они такие толстые?