- Потом. У нас уйма времени. Я сбегаю наверх, переоденусь в открытое платье, а ты найди Бенедетту и спроси, на чем нам можно посидеть. Я посмотрю в словаре, как по-итальянски "шезлонг".
Итальянка была полна сомнений также и относительно шезлонгов. Похоже, апрель здесь не подходил не только для того, чтобы гулять у моря, он также явно не годился для сидения на солнце. С большой неохотой она дала указания Пьетро вынести на террасу складные кресла. Сама она шла следом, неся диванные подушки и пледы.
- По-моему, она ждет, что мы укутаемся во все это, как пассажиры на палубе трансатлантического судна, - усмехнулась Делия, беря подушку.
Сдвинув на лоб солнцезащитные очки, Джессика откинулась на спинку шезлонга, лениво уносясь мыслями в никуда. Поразительно, насколько легко здесь оказалось просто быть, существовать - свободной от бесконечной череды навязчивых и утомительных воспоминаний о прошлом, которое она так хотела бы забыть, но которое не желало ее оставить.
- Платяные шкафы в комнатах ломятся от одежды, - обронила Делия. - Ты заметила?
- Наверное, эта Беатриче Маласпина была щеголихой.
- Не могли все вещи принадлежать ей, потому что они разных размеров.
- Значит, другим членам семьи. Или, может, ей приходилось следить за своим весом.
- Она могла, конечно, толстеть и худеть, но вряд ли, могла раздаваться или скукоживаться на несколько дюймов. Божественные вечерние платья из эпохи тридцатых… Ты помнишь, какие они были эффектные?
- О да! А разве ты не тосковала по тем временам, когда надо было наряжаться каждый вечер? Ну а к тому времени, когда мы повзрослели, пришел послевоенный аскетизм и одежда по карточкам.
- У тебя есть несколько прелестных платьев. Вот что значит быть замужем за богатым человеком.
Джессика некоторое время молчала.
- Ричи придется покупать себе новую одежду. Я не говорила тебе, что учинила, перед тем как от него ушла?
Она сама удивилась той животной ненависти к Ричи, что накатила на нее тогда. Открыв его большой гардероб, она выволокла оттуда все двадцать три костюма с Севил-роу. Некоторое время она смотрела на них, грудой лежащих на кровати, а потом побежала на первый этаж, в его кабинет, за большими ножницами, которые супруг держал на письменном столе. Мелдон отрезала по нескольку дюймов от рукавов и от края каждого пиджака и каждой пары брюк. Довольная результатами своих усилий, начисто обкорнала рукава всем рубашкам и выхватила куски из накрахмаленных воротничков, что лежали в шкафу, сложенные стопкой.
Войдя в раж, выбросила по одной из каждой пары запонок, разрезала струны на ракетках для тенниса и сквоша и несколькими мощными ударами молотка оставила выбоины на клюшках для гольфа и коньках. "Резни" не избежали также удочки и водительские защитные очки, а потом Джессика методично изъяла у мужа все свои фотографии. Не то чтобы таковых нашлось много - только большие студийные снимки в тяжелых серебряных рамах, призванные служить украшением кабинетного рояля, на котором никто никогда не играл. С теми же портретами, где они были запечатлены вместе, разделалась просто - удалила с фотографий себя, оставив благоверного таращиться на пустые силуэты с зазубренными краями.
Он был вне себя от бешенства, когда обнаружил масштабы разрушений.
- Вот тебе и повод для развода, не так ли?! - выкрикнула она в телефонную трубку, прежде чем грохнуть ее на рычаг, а затем, стремительно схватив ее вновь, спросила телефонистку, как сменить номер: - Понимаете, мне докучают злонамеренными звонками.
- Бог ты мой, в какой же ярости ты была! - поразилась Делия. - Совсем на тебя не похоже. Жаль, что меня там не было, хотелось бы посмотреть на тебя в таком состоянии.
- Кто бы мог подумать, верно? Но я проделала это с наслаждением. Тут было что-то фрейдистское, осмелюсь предположить. Вот интересно, как он объяснил своим портным внезапную потребность в костюмах?
- Я думаю, они и не такое видывали.
- Не могу поверить, что когда-то жила в том доме с Ричи. Все это кажется таким далеким и нереальным.
- "Вилла Данте" обладает свойством заставлять человека забывать о времени, - проговорила Делия, закрывая глаза. - Будто не существует ничего, кроме настоящего момента.
2
Увы, момент этот оказался не слишком долгим, как вскоре выяснилось. Ибо всего лишь через полчаса после того, как Воэн только-только начала погружаться в приятную дремоту, пронизанную теплом, светом и свежим воздухом, а Джессика углубилась в свою книгу, послышались звуки, возвещающие о чьем-то прибытии. Шум подъехавшей и разворачивающейся машины, потом голоса: Бенедетты, Пьетро, еще какого-то итальянца, а затем - чья-то явно английская речь.
- О Боже! - Джессика отложила книгу и спустила ноги наземь. - По-моему, приехали твои сонаследники.
Делии не очень-то хотелось встречать этих людей в коротеньком зеленом платье, но неунывающая подруга, вполне довольная своими бежевыми шортами, в которые переоделась по возвращении с моря, не испытывала подобных сомнений.
Прибывший итальянец, с раскосыми глазами и живой, выразительной фигурой античного фавна, рассыпался перед Джессикой в поклонах, с явным одобрением пожирая глазами ее ноги. Хватая англичанку за руку в церемонном поклоне, он восклицал, как рад познакомиться с мисс Воэн.
- Не сомневаюсь. Только это не я - я миссис Мелдон. А мисс Воэн - она.
Темные глаза с новой силой вспыхнули при виде стройных форм Делии.
- Но никакой миссис Мелдон не ожидалось! - воскликнул итальянец. - Мне ничего не известно ни о какой миссис Мелдон!
- Я приехала вместе с мисс Воэн, - пояснила Джессика. - Парижские адвокаты знали о моем приезде. Разве они вам не сказали?
- Нет, здешний адвокат, то есть я, ничего об этом не знает; никто мне ничего не говорил. Тем не менее, - продолжал он, вновь просияв, - никаких проблем, ведь "Вилла Данте" такая большая. И как приятно будет мистеру Хельзингеру находиться в столь очаровательном женском обществе.
Делия уже собиралась спросить фавна, как его зовут, когда он вдруг сам вспомнил о правилах приличия и с бурными извинениями объявил, что он доктор Кальдерини, адвокат, доверенное лицо недавно усопшей Беатриче Маласпины.
- Такая прекрасная дама! Такая потеря!
Воэн переключила внимание на сонаследников: темноволосую женщину с худым лицом и угловатой фигурой, слишком тощую для своего роста, и высокого, седеющего мужчину с умными усталыми глазами под стеклами старомодных круглых очков. Университетский преподаватель, по всей вероятности. Пожалуй, не самая занимательная компания на свете, но кто-нибудь из них может оказаться кладезем информации о Беатриче Маласпине и "Вилле Данте".
Женщина приветственно протянула руку:
- Здравствуйте. Я Марджори Свифт. А это Джордж Хельзингер. Вы тоже приехали сюда согласно условиям завещания? Адвокаты сказали, нас должно быть четверо.
- Но только я не вхожу в число наследников, - улыбнулась Джессика. - Я просто подруга.
- Значит, должен быть еще один. - Марджори оглянулась, словно ожидала, что последний бенефициар выпрыгнет из кустов.
- Непременно, непременно! Но когда - этого я не могу вам сказать! - воскликнул Кальдерини. - Поскольку не знаю, когда он прибывает, хотя это должно произойти до конца апреля. Поэтому, боюсь, вы должны оставаться здесь, пока мы точно не будем знать.
- А если он вообще не явится? - спросила Делия.
- Люди, упомянутые в завещаниях, всегда являются, - подмигнул юрист с неожиданным оттенком житейского цинизма. - Можете мне поверить.
- Я думаю, - предложила Воэн, - что Бенедетта должна проводить мисс… миссис… мисс Свифт и мистера Хельзингера в их комнаты. Коль скоро они проделали долгое путешествие на поезде…
- Долгое, но чрезвычайно комфортное, - уточнила писательница. - И я думаю, нам надо обращаться друг к другу по имени. Как вы считаете, учитывая обстоятельства? Я Марджори.
- Меня зовут Делия, а это Джессика.
Ученый обменялся с подругами рукопожатиями.
- Буду рад, если вы станете называть меня Джордж. - Где-то вдали мерно звучал колокол; его звон перекатисто разносился в неподвижном воздухе. - "Ангелус", - проговорил он.
- Что? - не поняла Делия.
- Звонят к полуденной молитве.
Все вместе пошли к дому и по стертым каменным ступенькам поднялись к парадной двери. На пороге доктор Кальдерини помедлил, произнес: "Permesso?" - и лишь потом шагнул внутрь.
Марджори и Джордж изумленно застыли в дверях, а потом рассыпались в восклицаниях, пораженные фресками и красотой этого вымощенного мрамором зала.
- И кажется, там, за окнами, я вижу сад? - спросила писательница.
- Сильно запущенный, - ответила Делия, - но когда-то, видимо, прелестный. Думаю, сейчас просто некому за ним ухаживать - после войны не хватает персонала, если дела здесь обстоят так же, как в Англии.
- Ах, война! - воскликнул Кальдерини, оживленно беседовавший с Бенедеттой по-итальянски. - До войны все было чудесно.
Воэн усомнилась, вспомнив, что слышала и читала о Муссолини и его фашистском режиме, но, конечно, в отношении домов и садов это было справедливо.
- А это что такое? - спросила Марджори. Она стояла перед каменной колонной-подставкой, на которой помещался стеклянный ящик.
- Я не заметила этого вчера вечером. - Делия подошла ближе.
- А я подумала, что это часть настенной росписи, - развела руками Джессика. - Перспектива и обилие деталей создает оптический обман.
- Какое огромное кольцо, - подивилась Делия.
- А, это кардинальское кольцо, - пояснил адвокат. - Великое сокровище. Синьора Маласпина очень им дорожила. Оно принадлежало кардиналу Сарачено, который построил эту виллу. Хотя, естественно, она сильно изменилась с тех времен. В доме также имеется его прекрасный портрет. Кольцо отравителя, - добавил юрист как бы между прочим. - Не атрибут его сана.
- Кольцо отравителя? - переспросила Джессика. - Принадлежавшее кардиналу?
- Это был очень порочный кардинал.
Это отлично вписывается во все стародавние предубеждения ее отца, подумала Делия. Тот считал, что ни один католический священник не заслуживает доверия, не говоря уже о кардинале.
Она рассмеялась:
- Значит, дом принадлежал князю церкви, который травил людей. Я так и знала, что "Вилла Данте" - нечто выдающееся. Поняла это в тот самый момент, как мы сюда попали.
- Вам здесь будет очень удобно, - отозвался Кальдерини. - Люди всегда чувствуют себя безмятежно и счастливо на "Вилле Данте", даже в нынешние беспокойные времена. А Бенедетта позаботится о вас. Если потребуется, она запросит помощь из города. Ну а теперь разрешите откланяться.
- Погодите, - остановила его Делия. - Вы ничего не забыли? Я имею в виду, мы хотим узнать, зачем нас сюда позвали.
Лицо адвоката превратилось в трагическую маску сожаления.
- Как мне жаль, как прискорбно, что приходится быть неучтивым! Но указания синьоры Маласпины сформулированы в высшей степени определенно. Я не имею права сообщать вам что-либо, пока все четверо не соберутся на "Вилле Данте", что, уверен, произойдет очень скоро. А до тех пор на моих устах печать. Так что, - кланяясь и улыбаясь, подвел он итог, направляясь к ступеням крыльца, - наслаждайтесь гостеприимством этой виллы, как того желала синьора Маласпина. Вам надлежит чувствовать себя абсолютно как дома. Когда прибудет четвертый, я вернусь - и все прояснится.
И, сказав несколько прощальных слов Бенедетте, он удалился.
Делия обратилась к Марджори:
- Вы с доктором Хельзингером… я хотела сказать - с Джорджем, ехали вместе? Вы давние друзья?
- Мы познакомились в поезде. Я никогда прежде его не видела.
- А вы знали Беатриче Маласпину? Можете что-нибудь рассказать нам о ней?
- Никогда не была с ней знакома и совершенно ничего о ней не знаю; вся эта история была для меня как гром средь ясного неба. Понятия не имею, кто это, и, рискну заверить, Джордж тоже не знает. Мы говорили об этом в поезде. Вы хотите сказать, что тоже не представляете, по какой причине вас сюда вызвали?
- Нет. Знаю только, что есть завещание.
- Наверное, четвертый наследник сможет просветить нас на этот счет. Если только приедет. А пока я просто ошеломлена тем, что здесь вижу, и намерена извлечь максимальную пользу из каждой минуты пребывания вдали от Англии!
Делия удивилась, что сонаследница говорит с таким жаром, но ей не удалось узнать о собеседнице ничего больше, поскольку в этот момент появилась Бенедетта и принялась нетерпеливо кудахтать, желая увести вновь прибывших в отведенные им комнаты.
- Ну, - промолвила Джессика, когда подруги, оставшись одни, присели на изогнутые каменные скамьи под фресками в ожидании остальных, - каково твое мнение о сотоварищах?
- Скажу, что меня все больше и больше поражает эта Беатриче Маласпина.
- Жаль, что им понадобилось приехать именно сегодня утром. Теперь нам придется быть компанейскими и вести вежливые разговоры. Не представляю, чтобы у нас оказалось много общего хоть с кем-то из них.
- Мне кажется, они производят довольно любопытное впечатление. У Джорджа Хельзингера - кстати, может ли он при таком имени быть англичанином? - умное интересное лицо. Я не знаю, что сказать о Марджори, - ужасная одежда и лицо, по которому ничего не прочтешь. Тем не менее, у меня чувство, что она отнюдь не так заурядна, как можно подумать.
- Тип старой девы из "Женского института", - усмехнулась Джессика. - Помоги нам Бог!
Знали они о том или нет, но Марджори тем временем точно так же оценивала их самих. Джордж ее не беспокоил - добрый интеллигентный человек с измученной душой. Что, интересно, так сильно его гнетет? Неудавшийся эксперимент? Или, может, за ним охотятся иностранные агенты, стремящиеся выведать атомные секреты? В воображении мгновенно нарисовались типы в подпоясанных плащах и надвинутых на глаза шляпах, таящиеся в подворотнях.
В поезде они не особенно много говорили, просто обменивались репликами насчет того, как странно и непонятно это дело, связанное с Беатриче Маласпиной. Потом Свифт вернулась в свое купе, сидела у окна и любовалась морской синевой, пока поезд змеился вдоль причудливо изрезанного берега.
Вновь попутчики встретились уже в Ла-Специи, где пересели на местный поезд с деревянными сиденьями и древним двигателем, что напомнило им обоим английскую железную дорогу военных времен. Сошли они на захолустного вида станции. Как же низко расположены в Италии платформы, подумала Марджори, протягивая руки к чемодану, который передавал ей сверху Джордж.
- Итак, как нам лучше всего поступить? - спросил Хельзингер, оказавшись рядом с ней на платформе. - От этой станции порядочное расстояние до города, который, сами видите, находится на холме. Может, здесь окажется такси?
На миг воображение писательницы опять разбушевалось. Вся эта история - ловушка, не существует никакой "Виллы Данте", никакого завещания и никакой Беатриче Маласпины; их просто заманили сюда, чтобы похитить и убить, предварительно пытая, чтобы выведать секретную информацию. По крайней мере, они могли бы вытянуть научные секреты из доктора Хельзингера. Перед мысленным взором прошла череда строк на белой бумаге… уединенные итальянские замки в духе Анны Радклиф … Найдется ли круг читателей для современной готики? Во время войны людям хотелось успокоительного чтения: Джейн Остен, например, - такого рода литература. Но гангстерские фильмы тоже были популярны, так что…
Свифт вернул к реальности голос Джорджа:
- Я слышал звук машины и вижу, что к нам идет какой-то человек. Думаю, нас встречают.
…Сейчас, после того как Бенедетта метнулась вон, оставив ее одну в комнате, Марджори нащупала на дне чемодана и извлекла на свет записную книжку, точнее тетрадь - красивую тетрадь в твердом переплете, которую купила в Париже, не устояв перед соблазном. Конечно, ей не стоило бы тратить выданные адвокатом деньги на такую вещь, но она воздержалась от ленча, утолив голод багетом с ветчиной. Разница в стоимости, безусловно, покрывала цену тетради.
Свифт уселась на кровать и открыла тетрадь. Перед ней призывно белела чистая страница. Сколько их было, таких страниц, в ее жизни! Марджори закрыла тетрадь. Купила ее в надежде всего лишь вести дорожный дневник, записки об итальянских приключениях. Ничего больше. Одни только факты. Писательница сделала глубокий вздох, порылась в сумке в поисках авторучки, отвинтила колпачок, опять раскрыла тетрадь и решительно написала дату вверху первой страницы. Потом подчеркнула ее и ниже каллиграфическим почерком вывела: "Вилла Данте".
Отложила ручку и подошла к окну. Делия Воэн - довольно экзотическое создание с копной волос, живыми глазами и красивым тембром голоса. Джессика Мелдон, миссис Мелдон, - типичный продукт английских высших классов, явно записной сноб; жаль, что Делии понадобилось привезти с собой такую подругу. А где, кстати, находится сейчас мистер Мелдон, чье имя не сходит со страниц газет? Супруги проживают раздельно - так, во всяком случае, утверждают обозреватели светской хроники. Неприятно, что она здесь, - кажется, "Вилла Данте" совсем не подходящее место для взбалмошной светской львицы, рассорившейся с мужем.
3
Второй завтрак состоял из ризотто с морепродуктами и жаркого с курицей, за которыми последовали сыр и фрукты. А затем, когда пили из крохотных чашечек крепкий черный кофе, Джордж вежливо спросил Делию и Джессику, не покажут ли они им с Марджори виллу, если та, конечно, пожелает.
Подруги переглянулись.
- На самом деле, - призналась Мелдон, - мы и сами ее как следует не рассмотрели. После завтрака мы сразу пошли к морю, потом вы приехали. А вчера был уже вечер, у нас были только свечи и масляные лампы, и мы слишком устали после поездки, чтобы смотреть на что-либо, кроме подушек, понимаете?
- В любом случае мы постеснялись бы заниматься осмотром, - прибавила Делия. - Это казалось несколько нескромным. Но раз адвокат сказал, чтобы мы чувствовали себя как дома, и раз тут нет хозяев, которых мы могли бы обидеть…
- В таком случае, не осмотреть ли нам ее вместе? - предложил Джордж. - Мы пройдем к передней части дома и начнем изучение оттуда.
Наследники обогнули дом и приостановились у подножия невысокого лестничного марша, ведущего к трехарочной лоджии. Вскинув головы, обвели взглядом фасад нежного бледно-сливочного цвета, с коричневыми ставнями на окнах и линией терракотовой черепицы поверху.
Джордж по-совиному прищурился, разглядывая фронтон.
- Очень гармонично. Видите, окна по обе стороны повторяют треугольную форму наверху.
Все вместе поднялись по лестнице и вошли в парадную дверь.
- Вы разбираетесь в итальянской архитектуре? - спросила Джессика. - Я подумала, что это восемнадцатый век, но Делия говорит, что дом старше, из-за фресок.