Можно было и дальше развивать столь интересную тему, но Ромка нажал кнопку домофона, и оттуда раздался женский голос:
- Вы кто?
- Добрый день. Меня ждет госпожа Ковалева. Мы договаривались о встрече. Я Зайцева Евгения.
- А мужчина? - проскрипел домофон. Алексеев уже открыл рот, чтобы представиться, но я его опередила:
- Мой телохранитель. Время сейчас неспокойное, сами знаете. - Представляю, что скажет Ромашка, когда выйдем отсюда!
В ответ послышался зуммер, и замок, снабженный электроникой, открылся. Мы прошли по заснеженному участку. Меня не покидало странное ощущение: казалось, что кто-то не спускает с меня внимательных глаз. Я даже поежилась, словно от озноба. На пороге особняка стояла пожилая дама. Она приветливо улыбнулась:
- Проходите, пожалуйста. Госпожа Ковалева вас ждет. Может, ваш телохранитель пройдет на кухню? Я приготовлю ему кофе или чай?
- Благодарю, - вежливо ответила я, - он не помешает нам. К тому же он немой и глухой.
Нечего было меня курицей обзывать! Я украдкой показала Алексееву язык. В ответ он продемонстрировал размеры своего кулака.
Домохозяйка провела нас в гостиную, дорого и со вкусом обставленную. Здесь, скорее всего, не обошлось без какого-нибудь модного дизайнера. Навстречу нам поднялась с глубокого кресла молодая хрупкая женщина. Безупречный макияж скрывал бледность ее лица, длинное платье из черной тонкой шерсти подчеркивало стройность фигуры. Но глаза! Боже, что это за глаза! В них столько глубины и столько горя, что запросто можно утонуть. Мне показалось, что Алексеев действительно онемел при виде такого шедевра.
- Присаживайтесь, - хозяйка указала на уютные кресла, - выпьете что-нибудь?
Я отказалась, а "немой" телохранитель сделал вид, что ничего не слышит.
- Вы Евгения, - утвердительно произнесла мадам Ковалева, - примерно так я вас и представляла. Меня зовут Виктория. Можно просто Вика. Так что вас привело ко мне?
Я обстоятельно, со всеми подробностями рассказала, как после вечера встречи выпускников мы со Славкой перепутали фотоаппараты, как он позвонил мне, взволнованный, на следующий день и приехал сильно не в себе, потребовал водки и умер у меня в кресле. Рассказала и про подозрения следователя, что его отравили раньше, а выпитая водка послужила катализатором. Правда, я умолчала о том, что видела на фотографиях.
- И теперь мне шьют дело, а я не хочу в тюрьму! Мне кажется, что отраву Славке подсыпал кто-то из наших, на вечере встречи. Я пока не могу это объяснить, назовем эго интуицией, - закончила я свой рассказ.
Виктория некоторое время молчала. Потом прошла к бару и смешала себе коктейль.
- Слава был некомпанейским человеком. Он очень трудно сходился с людьми. У него, естественно, были приятели, партнеры по бизнесу, но друзей как таковых не было. А когда он стал помощником депутата и вошел в администрацию города... - Виктория сделала большой глоток из бокала. Каждое слово давалось ей с заметным трудом, - друзья и вовсе пропали. Я, конечно, замечала, как изменился муж, но... Мое дело женское, да и он не очень прислушивался к моему мнению!
Горькая улыбка исказила ее лицо.
- Собственно, был у него так называемый друг. Ваш одноклассник. Гоша, кажется. Толи бизнесмен, то ли бандит... Он часто приезжал к Славе и пытался, по-моему, втянуть его в какие-то сомнительные авантюры. Однажды они сильно повздорили. Слава пытался в чем-то переубедить Гошу. Тот кричал, что Слава плохой друг, что не понимает, какие деньги теряет. Муж старался втолковать что-то Георгию... Вряд ли получилось, потому что он выбежал из кабинета, едва не сбив с ног нашего сына, - Вика с трудом сдерживала слезы. - Слава после этого случая еще два дня ходил сам не свой. А потом позвонила Лиза и сообщила о вечере встречи. Вот и все, что я могу вам рассказать.
Ковалева залпом допила остатки коктейля и добавила:
- Тебя, Женя, Славка часто вспоминал. Все говорил, что никого не хочет так увидеть, как Роджера. Теперь я его прекрасно понимаю, - улыбнулась Вика.
- Значит, Гошка совсем недавно был у вас? - я оставила без внимания дурацкую кличку.
- Да, и они с мужем сильно ругались, - кивнула Славкина жена.
- Странно, но на вечере я не заметила ничего такого между ними. - Я напрягла память, пытаясь вспомнить тот злополучный вечер. - А что было после?
- После вечера? - Виктория приподняла тонкую бровь. - А ничего. Славка приехал какой-то возбужденный, все про ребят рассказывал, кто, где... Сама понимаешь, десять лет прошло... Потом ушел к себе в кабинет и все. Больше я не видела мужа. Утром мы с сыном поехали к моей маме. А поздно вечером позвонил следователь и попросил приехать в морг на опознание трупа. Это все.
Значит, Рыжов! По-моему, Хомяк говорил Мулле о каком-то Рыжем. Мне не хотелось верить, что наш Гошка Рыжов каким-то образом причастен к убийству Ковалева. Забавный Гошка всегда помогал мне в неблаговидных делах: подпилить ножку учительского стула, намазать доску у химички парафином, сорвать контрольную по алгебре.
Все шишки Рыжов принимал на себя, потому что я была почти отличницей, и мое реноме не должно было страдать. Ему же, отпетому двоечнику и хулигану, терять нечего! Гошкины родители перестали обращать внимание на его выходки где-то к середине седьмого класса, решили: будь что будет, и забыли дорогу в школу.
- Вика, Славка оставил свою машину возле моего подъезда. Я воспользовалась ею. Если хочешь, я ее верну немедленно.
- Да ладно! У нас вон в гараже еще три машины стоят, - женщина махнула рукой, - я все равно водить боюсь, меня шофер возит. Могу доверенность тебе написать, чтобы менты не цеплялись. Думаю, Славику было бы приятно знать, что ты пользуешься его машиной. И потом, она тебе сейчас нужнее, чем мне. Пообедаете со мной? - внезапно предложила Виктория.
Ромашка, исправно изображавший глухонемого в течение всей беседы, встрепенулся и принялся закатывать глаза, что, по его мнению, должно было меня сильно напугать и помочь понять, как проголодался мой телохранитель.
- Нет, спасибо, Вика. Пожалуй, мы поедем, - отказалась я.
- Как угодно.
Эта дама мне понравилась, честно говоря. Она могла быть и светской львицей, и домашним котенком. Видимо, она была великолепной женой и матерью. Мы тепло попрощались. Ковалева проводила нас до двери и, протянув изящную руку, тихо сказала:
- Я прошу тебя, Женя, не пропадай! Мне очень тяжело сейчас. Обещай, как только сможешь, навестить меня!
- Хорошо, Вика, я к тебе приеду, - твердо пообещала я.
Широкими шагами Ромка прокладывал путь к машине напрямик через сугробы. Я хорошо представляла себе, что творится у него в душе. Мало того, что я выдала его за своего телохранителя, так еще и лишила права голоса! Бедняга, он так страдал! Вероятнее всего, он сочинял какую-нибудь страшную месть, по сравнению с которой Мулла, Хомяк и сумасшедший старик покажутся мне лишь наградой! Несколько раз приложившись лицом к сугробам, я с облегчением уселась в салоне. Ну вот, теперь эта ласточка почти моя! Я любовно погладила автомобиль по приборной доске.
- Не трожь руками! - рявкнул Алексеев.
- Не ори на меня! Ты вообще глухонемой! Вот и молчи. Вези домой, разговорчивый ты мой, - приказала я, невольно рифмуя текст.
Вместо того чтобы исполнить просьбу, глухонемой телохранитель закатил глаза и жалостливо запричитал:
- Господи! Ну за что ты меня так наказываешь?! За что ты послал мне эту женщину, которая вместо того, чтобы рожать детей, ублажать мужа, готовить обед, завтрак и ужин (Ромка от волнения перепутал последовательность приема пищи, что для него совершенно немыслимо!), носится в поисках приключений на свою... ну, ты в общем понял! Это ж хуже не придумаешь, десятый круг ада! И это чудовище, которое издевается надо мной и втягивает в авантюры, я вынужден любить! За что, я тебя спрашиваю! Стоял бы себе спокойно и штрафовал нарушителей! А вместо этого мотаюсь с этим гоблином по всему городу, не ем, не сплю... Может, сдать ее все-таки в милицию, а?
Роман замолчал, прислушивался, наверное, к ответу бога. Я для порядка тоже послушала. Не дает ответа! Ну, раз господь молчит, придется говорить мне самой.
- Значит так, небесам нет до тебя никакого дела, поверь на слово. Это первое. Второе, кого это ты назвал нехорошим словом "гоблин"? И третье, поясни, будь любезен, кого ты вынужден любить?
Роман с сожалением посмотрел на меня, но ничего не сказал.
- Молчишь? И это правильно! А то разговорился, чисто Трандычиха! Сколько патетики, сколько пафоса, и все впустую. Тьфу, прости господи! Теперь о деле. Что ты думаешь по поводу услышанного? Неужели Гошка оказался тем самым казачком засланным?
- Может, он, а, может, не он. Рано делать выводы. Славка вполне мог еще куда-нибудь прокатиться.
- Так давай съездим к Рыжову и осторожненько расспросим. - На мой взгляд, предложение было замечательным.
- А если твой Гоша - человек Муллы? Ты от дома отъехать не успеешь, как тебя успокоят навеки. А я им подсоблю, - не удержался от шпильки Ромка.
Я пригорюнилась. Опять он прав! Из груди вырвался глубокий вздох, потом еще один, потом еще... Видя мое томление, Ромка сжалился и предложил:
- Сейчас поедем к Рыжову. Я пойду к нему, а ты, - тут он сделал свирепое лицо, - только попробуй выйти из машины! Вот этими руками порву и скажу, что так и было.
Для пущей убедительности он продемонстрировал свои кулаки. Да, размер имеет значение! Я сделала вид, что убоялась, и поклялась не выходить из машины, даже если инопланетяне приземлятся рядом и попытаются войти со мной в контакт. Немного удивившись такой странной клятве, Алексеев все же принял ее, и мы покатили.
Гошка Рыжов жил в "старых домах". Так местные жители окрестили бывшие бараки для работников ткацкой фабрики. Когда-то эта фабрика была известна на всю страну, и много народу понаехало в наш город в поисках лучшей доли. Им пообещали райскую жизнь и, разумеется временно, поселили в трехэтажных бараках. Многие и по сей день там обитают. Фабрика давно приказала долго жить, и населению этих строений рассчитывать было бы не на что, если бы не грянула перестройка. Как поганки после дождя, стали появляться бандиты-бизнесмены, гордо именуемые "новыми русскими". Они-то и начали выкупать эти домики для своих офисов и особняков. Жителей, которым повезло, расселяли по новостройкам, а некоторых, не очень везучих, определяли сразу на кладбище. Гошка жил в одном из трех домов, которых еще не коснулось великое переселение. Старожил поражал своей убогостью: облупившиеся стены, изрисованные местными любителями граффити, треснувшие рамы на окнах, дверь единственного подъезда висит на одной петле... Население дома уже привыкло к нищете и совсем не обращает внимания на все эти мелочи. Да и зачем? Городские власти, кажется, уже списали эти развалюхи с городского баланса и, соответственно, денег на ремонт не выделяют. Брать затраты на себя тоже бессмысленно: все равно скоро появится какой-нибудь очередной нувориш, выкупит сарайчик и перекроит все по своему вкусу. Так зачем же тратить собственные кровные на какие-то там краски, рамы и тому подобную ерунду? Лучше уж пропить их со спокойной совестью, а за стаканом водочки поругать государство, буржуев, "новых русских" и империалистов. Поэтому старая постройка выглядела падчерицей на фоне стоящих рядом красавиц.
Ромашка плавно затормозил возле одного из сверкающих евроремонтом зданий. Отсюда открывался великолепный вид на Гошкин барак. Я уже распахнула было дверь, чтобы выйти, подышать воздухом и размять затекшие члены, как на меня обрушилась грозная команда:
- Сидеть!
Я шлепнулась обратно и замерла. Странно, но страшная клятва совершенно выскочила у меня из головы, и если бы Ромка так вежливо не напомнил о ней... Впрочем, великим людям свойственна рассеянность!
- Я пошел, а ты... - он еще раз продемонстрировал свой кулак.
- Да ладно, ладно. Я помню, - отмахнулась я от этого предмета.
Алексеев ушел, а я осталась в машине, не имея возможности ничего узнать из первых рук. От нечего делать, я принялась рассматривать таблички, понавешанные на новом старом здании: ОАО, ООО, АОЗТ и какая-то странная фамилия П. Боюл. Я такой и не слышала!
Мой организм начал проявлять беспокойство и посылать совершенно недвусмысленные сигналы, что пора бы уже и избавить его от лишней жидкости, скопившейся в нем. Я огляделась в поисках туалета. Увы! Тогда в голову пришла простая и гениальная, с моей точки зрения, идея: надо зайти к этому самому П. Боюлу. Что я и сделала. Милая секретарша этого господина понимающе улыбнулась и протянула ключи от заветной кабинки. Разобравшись с организмом, я с облегчением распахнула дверь туалета. И тут же захлопнула ее снова! По коридору, в сопровождении охранников, вышагивал Мулла! А если он тоже решит зайти по нужде? Пошлет своих ребятишек проверить, а не засел ли враг в туалете? Тут-то меня и повяжут. Нет, прав был Ромочка, надо было в машине оставаться! Подумаешь, сиденья! Их высушить можно! Что такое сиденья по сравнению с моей молодой и цветущей жизнью! Мысленно перекрестившись, я приоткрыла дверь: никого! Бесплотной тенью я проскользнула к выходу, оставив ключ в замке, и через секунду уже сидела в салоне автомобиля. И вовремя: из подъезда выходил Алексеев.
- Нету Рыжова дома, - повернув ключ в замке зажигания, сказал он. Решив хоть немного облегчить жизнь соседу, я предложила:
- Давай я за руль сяду?
- С чего бы это? - подозрительно прищурился Ромашка.
- Ну, ты отдохнешь, расслабишься... Тем более машин мало, да и давить некого.
- Пожалела хозяйка порося... - проворчал Ромка, но притормозил.
Мы поменялись местами. Не могу сказать, что я уж очень плохой водитель. Теперь я хоть не боюсь машины и чувствую ее размеры. Раньше мне все время казалось, что дорога почему-то слишком узкая, что окружающие совершенно не умеют ездить и что знаки на дороге совершенно непонятные. Особенно раздражали меня "КамАЗы". Но, благодаря почти ежедневной практике, Славкина "БМВ" стала для меня добрым другом. Мое ухо чутко улавливало любые посторонние шумы в двигателе или где-нибудь еще. Работу каждого механизма я ощущала всеми своими внутренними органами. Кроме того, мне неожиданно понравилось ковыряться в железных внутренностях автомобиля. Нашей "козочке", как любовно я окрестила неожиданно приобретенное транспортное средство, пришлись по душе женские руки. Она благодарно откликалась на каждое мое прикосновение. Справедливости ради замечу, что немцы - народ дотошный и привыкли все делать на совесть. И я с удовольствием "рулила", а Ромка вертел головой на соседнем сиденье.
- Странно! - неожиданно произнес Алексеев.
- Чего ты, Ром? - за рулем я всегда нахожусь в прекрасном расположении духа, поэтому ехидничать не стала.
- Сзади какой-то "Форд" тащится. Кажется, от самых бараков. Ну-ка, притормози чуток, попробуем его пропустить!
Я слегка нажала на педаль тормоза. "Форд" повторил наш маневр. Теперь обе машины, имея бог знает сколько лошадей под капотом, плелись по шоссе со скоростью улитки.
- Ах ты, гад! Ну, держись! - я отчаянно надавила на газ, и машина, взревев, рванулась вперед. Ромка вцепился в "торпеду", выпучил глаза и распахнул рот в беззвучном крике. В зеркало заднего вида я разглядела, что "Форд" заметно прибавил газу и теперь пытается нас настичь. "Эх, гулять так гулять!" - решила я и на всякий случай посигналила. Ехавшие впереди "Жигули" и старенький "Москвич", увидев несущегося на бешеной скорости "БМВ", прижались к обочине. Я краем глаза успела заметить перекошенные лица водителей. Представляю их недоумение, когда мимо несколько секунд спустя промчался еще один ненормальный. Дорога, к счастью, была прямая, машин в большом количестве не наблюдалось, и места для маневров было предостаточно. Какое-то время преследователям не удавалось сократить расстояние, но скоро впереди показался плотный поток автомобилей, ехавших значительно медленнее нас, и, что самое неприятное, я разглядела хвост "КамАЗа". Встречная полоса показалась мне более свободной, и я, недолго думая, повернула руль влево.
- Женька! - испуганно крикнул Алексеев.
- Молчи, Ромочка, некогда мне! - отмахнулась я от труса, продолжая мчаться по встречке. Примечательно, что "Форд" тоже выскочил на встречную полосу, и дистанция между нами несколько сократилась.
- Падла! - процедила я и мысленно попросила у господа отпущения всех моих грехов оптом, а заодно и свечку пообещала, если случайно выживу.
Водители испуганно шарахались в стороны, несколько раз, как мне показалось, я даже слышала звуки ударов, но остановиться, чтобы принести извинения за неаккуратную езду, не могла. Впереди замаячили перекресток и работник ГИБДД с полосатой палочкой. Ох, не люблю я их, хоть Ромка и является их коллегой!
- Женька, стой! - попытался воззвать к моему разуму Алексеев.
- Уже не могу, Рома! - проорала я и лихо проскочила прямо перед носом гибэдэдэшника и поворачивающей "Газели". Товарищ в форме обалдел от такой наглости. Он решил попробовать остановить меня и поднял вверх полосатую палку. Жалкая попытка! Разве может кузнечик остановить мчащегося во весь опор страуса?! Впрочем, я и не думала тормозить. Благополучно миновав перекресток, я бросила взгляд в зеркало заднего вида. Работник ГИБДД так и стоял с поднятым жезлом и свистком во рту. Может, он его проглотил, бедняга?
А вот преследователя не наблюдалось. Проехав по инерции еще несколько километров на предельной скорости, я плавно затормозила на обочине. Состояние, мягко говоря, было не очень, короче, хреновое состояние! Руки-ноги дрожат противной мелкой дрожью, футболка под шубкой насквозь пропиталась потом и прилипла к спине, на лбу выступила испарина, и к тому же ужасно хотелось пить.
- Ромка, у нас есть что-нибудь попить? - повернулась я к соседу. Бледный Рома лежал, откинувшись на сиденье с закрытыми глазами, и, казалось, не дышал.
- Бедненький, тебе плохо стало, да? - посочувствовала я. - Пристегиваться надо!
- При такой езде надо не пристегиваться, а завещание писать, - послышался слабый стон Ромки.
- Ромка, ты жив?! - обрадовалась я.
- Скорее нет, чем да. Черт, меня мутит! - Алексеев вывалился из салона наружу, и некоторое время там раздавались ужасные звуки. Справившись с балансировкой своего организма, Ромка вполз в салон.
- Женя, а ты нормально ездить не пробовала?
- Пробовала, не получается! - огрызнулась я. - И потом, нам надо было уйти от "хвоста" или не надо?
- Но не такой ценой! - простонал Ромка и содрогнулся. - Могла бы возле гаишника тормознуть...
- Не могла! Во-первых, он бы на нас ругаться начал, а может, и оштрафовал даже! А во-вторых, и "Форд" бы догнал. А теперь...
- А теперь, - перебил меня Ромашка, - благодаря тебе нас тормознут на первом же посту и, как ты говоришь, начнут ругаться. Возможно, даже матом! Я бы, например, так и поступил.
- Ты чего говоришь-то, а? Ты всерьез думаешь, что несчастный гаишник запомнил наши номера или перекошенные лица?
Ромка задумался и решил, что запомнить номера пролетающего самолета весьма проблематично, и немного успокоился. Настала моя очередь задавать вопросы.
- Чего ж ты так долго у Гошки торчал, раз, говоришь, его дома не было?