- С соседями беседовал! - все еще переживая недавнюю погоню, Ромка изредка вздрагивал всем телом. - И знаешь, что выяснил? Бандит твой одноклассничек! Петровна, душевная старушка, чаем напоила с вареньем и поведала, что с чеченами связан Гоша! Эти, говорит, лица кавказской национальности, все какие-то кульки да свертки к соседу таскают, того и гляди, на воздух взлетим! Петровна и участковому жаловалась, и в милицию ходила, да толку чуть. Один раз пришли с обыском и не нашли ничего. Вернее всего, Рыжова кто-то предупредил, - закончил отчет Ромка.
- Да-а, - протянула я, переваривая услышанное. Рассказать или нет Ромашке о встрече с Муллой?
Не стоит, решила я, начнет опять кулаками размахивать, заденет еще ненароком.
- Значит, Гоша. А такой смешной в школе был, ушастенький... Слушай, Рома, а кто такой Боюл? Ты его знаешь? - Этот вопрос не давал мне покоя.
- Какой такой Боюл? Где ты откопала эту чудную фамилию? - удивился Алексеев и подозрительно покосился на меня.
- Пока тебя ждала в машине, ну, там, возле дома Рыжова, - поспешно пояснила я, - таблички читала на конторе. АОЗТ там всякие, ну и этот П. Боюл там был. Самая красивая табличка. Богатый, видать, дядька!
Ромка расхохотался:
- Это не дядька! Это предприятие без ответственного юридического лица. Сокращенно - ПБОЮЛ.
- А разве можно так - без ответственного лица? Это значит, воруй не хочу, и никто ни за что не отвечает? - удивлению моему не было предела.
- У нас сейчас по-всякому можно! Рыночная экономика, черт бы ее побрал, вот и развели бардак в стране!
Ромка начал выступление по политическим и экономическим вопросам, но я его уже не слушала. Мои мысли галопом помчались в другом направлении: я рисовала картину преступления!
Выходило не очень складно: Славка засек встречу Джогоева, хозяина или приятеля Муллы, с нашим мэром. Мэр продает оружие чеченам. Гошка Рыжов часто приезжал к Ковалевым, а последний раз в чем-то хотел убедить Славку, сулил большие деньги. Скорее всего, предлагал толкануть оружие мусульманам. Славка отказался. Кроме того, он успел запечатлеть историческую встречу в "Креветке". И тогда его убрали. Порошок, которым угостили несчастного одноклассника, медленного действия, они, видимо, хотели еще поговорить со Славиком, прежде чем тот умрет. Каким-то образом Мулле стало известно, что у Ковалева есть снимки исторической встречи Тимура Джогоева с Никитой, то есть теоретически они есть, а вот практически они у меня. Как они узнали, что мы перепутали фотоаппараты? Когда подсыпали порошок Славке? И, главное, кто это сделал? За что убили Розалию-Игоря? Откуда у него такие деньги в тайнике? И еще, кстати, возникает вопрос: кто нас сейчас преследовал? Неужели Мулла меня все-таки заметил?! Вопросов у меня накопилось множество, только вот задать их некому!
- ...и его посадили, - вернул меня в реальность голос Романа.
- Кого? - удивилась я.
- Ты хоть слышала, что я тебе рассказывал? - обиделся сосед.
- Конечно! Ты говорил про бардак, про рыночную экономику и про этого... как его, ну, которого посадили, - краткий пересказ Ромке явно не понравился.
- Тетеря! - в сердцах бросил он.
Я решила не обижаться. Зачем? Ромке, во-первых, давно пора уже омлет кушать, а во-вторых, человек только что пережил большие перегрузки, вот и волнуется!
Мы подъезжали к нашей конспиративной даче, когда из дома Степаныча раздался грохот и вопль:
- Попались, фрицы недобитые! Ишь, какой танк себе отгрохали. Ну ничего, я вас и в энтом танке уделаю! Сейчас научу, как родину любить! Только ружьишко вот заряжу!
Мы с Ромкой испуганно переглянулись и решили не дожидаться, пока боец невидимого фронта зарядит ружьишко. Машина взревела всеми своими лошадиными силами и рванула вперед. Остановились лишь в конце дачного поселка.
- Женя, ты как думаешь, долго продлится охота? - срывающимся голосом произнес Алексеев.
- Кто ж его знает? Уж сколько лет минуло после войны, а у Степаныча голова никак не проходит. Думаю, так и помрет, героически обороняя дачный поселок от немцев! Контузия - дело серьезное!
- Не хочешь ли ты сказать, что придется ждать, пока он на тот свет отправится? С виду крепенький, даром что контуженый.
- Или сам помрет, или немцы подстрелят... - предположила я.
- Какие немцы, Женя? Тебя тоже контузило, что ли?
Мы могли сколько угодно строить предположения о дате гибели отважного Степаныча, но тут вдалеке показался сам герой с ружьем наперевес. Он ходко трусил в нашу сторону.
- Все! Хана нам и нашему танку. Давай прощаться, Женя! - опечалился Ромка.
- Что ж, прощевайте, Роман Александрович, - я последний раз глубоко затянулась сигаретой и смело вышла навстречу Степанычу:
- Дед, а дед, что ж ты, лихоманец, полено сырое нам притащил?
Степаныч тормознул:
- Как так сырое?
- Да вот так! Всю хату продымили, а проку никакого, - продолжала я отвлекать деда. - Ты, дедуня, не контра, случаем, недобитая?
- Сама ты контра! Я партизан. Красный, - на всякий случай добавил дед, - немцев вот истребляю. Их тут много шастает. Надысь вот, недавно совсем, на танке проехали. Та-акая махина!
- Вон тот, что ли? - я указала на нашу машину.
- Не-е, ваш-то я знаю. Тот поболе был. Да теперь ужо ушел, паразит. Домой пора вертаться, - Степаныч опустил ружье и поплелся обратно.
- Степаныч, давай подвезем. Нам тоже в ту сторону.
- А что? Прокатиться, разве, на танке напоследок? Эх, господа бога в душу мать! Поехали, ребята!
Я с уважением посмотрела на Степаныча: сразу видно человека военной закалки - так завернуть, а?!
Алексеев покосился на неожиданного гостя:
- Куда?
- Домой, сынок, домой! Это хто ж такую махину соорудил? Немцы, что ль?
В общем-то "БМВ", конечно, немцы собирают, но я, опередив Ромку, ответила:
- Не, дедунь, наши, советские постарались! - Мне казалось, что любое упоминание о врагах растревожит душевнобольного деда.
- Молодцы, - одобрил Степаныч и гордо уставился в окно.
На даче нас ожидал сюрприз в виде Михаила. Он резво скакал то на одной ноге, то на другой, пытаясь согреться. Оказывается, опять похолодало, а я и не заметила. Дед Степаныч, кряхтя, вылез из "танка", таща за собой ружье. При виде его Мишка вскинул обе руки.
- Здорово, Михаил! - поздоровался Степаныч. - А меня тута дружки твои на танке катають. Ну, доложу тебе, я такого отродясь не видал! Сушший зверь! Теперя мы с такой техникой погоним отсюда фрицев, как пить дать, погоним. Как там тетка твоя, Кузьминична? Чай, выпишут скоро? Сколько ж можно по гошпиталям шлындать? Ты скажи военврачу, пушшай выписывють. Да передай тетке, мол, Степаныч отряд сколотил, танк, скажи, завел, вертайся скорее, надоть остатних фрицев из лесу гнать. Понял, чай?
Брови Михаила поползли вверх. Он так и стоял с поднятыми бровями и руками, от изумления не произнося ни слова.
- Эх, беда, контуженый паря, оттого и молчить, - с этими словами Степаныч скрылся в своей избушке и уже оттуда крикнул:
- А полено завтра вам сухое принесу!
- Мишка, привет, - обрадовалась я, - а ты какими судьбами? Вроде завтра собирался приехать? Да ты руки-то опусти, Степаныч ушел уже.
Михаил опустил руки:
- Не работает сегодня клуб. Часов в шесть Мулла всех выгнал. По-деловому суетятся ребятки, видать, затевают что-то. Я тетку покормил и сюда. А вы что, в партизаны записались?
- Точно, - засмеялся Ромка, - это вот она все. Дед нас подстрелить хотел, а Женька его уболтала, и, как видишь, Степаныч принял нас в свой отряд. Так что мы теперь красные партизаны! А полено вместо ордена!
- Я согласна на медаль! - поддержала я шутку, и мы вошли в дом.
Вчетвером, к нам присоединился еще и Монморанси, уютно расположились на кухне и принялись анализировать ситуацию.
Мишка настаивал, чтобы мы пошли к его соседу-следователю. Ромка настойчиво предлагал сдаться милиции и пойти в тюрьму, кот безумными глазами смотрел на разгорячившихся ребят, но ничего не предлагал, а просто молча удивлялся таким крутым переменам в собственной судьбе. По правде говоря, я приуныла. По словам моих друзей, выходило, что жить мне осталось совсем немного, что Мулла поднял по тревоге все свое войско и меня ищут по всему городу и его окрестностям. Наконец, Мишка с Ромкой притихли и вопросительно уставились на меня. Пора принимать решение.
- Ну что ж, - протянула я, - раз другого выхода нет... Придется обращаться к Мишкиному соседу. Завтра утречком вы отправитесь к нему. Прихватите фотографии и магнитофонную пленку. Ты, Роман, все ему расскажешь. Все, понял? А ты, Михаил, должен убедить своего соседа не ходить в милицию. Пусть занимается этим делом в частном порядке. Если надо, мы ему хорошо заплатим. Все, мальчики, по койкам. Завтра у вас тяжелый день.
- Женя, а как же ты? - Алексеев жалостливо посмотрел на меня.
- А что я? Не волнуйся, мы со Степанычем отобьемся, если что. Партизан я или нет? - храбро улыбнулась я, хотя на душе скребли кошки. - Вот возьмите. Это снимки, а это магнитофон с записью беседы мэра и Муллы.
Отдав все вещественные доказательства, я собралась подняться в омерзительную розовую спальню, чтобы попытаться заснуть. Громкий крик Мишани меня остановил.
- Рыжий! - Мишка смотрел на фотографию и хлопал глазами. - Точно он! Все время возле Муллы трется!
- Где? - в один голос воскликнули мы с Алексеевым.
- Да вот же, вот! - Мишка тыкал пальцем в... спину на фотографии.
Точно! Это Гошка! И как я, тетеря, не могла вспомнить эту спину! Теперь понятно, почему она казалась мне такой знакомой: еще бы, десять лет я на нее любовалась! Рыжов-то сидел передо мной, на предпоследней парте! Ну, вот и все. Все встало на свои места. Как-то сама собой сложилась картинка: кто, когда и за что убил Славку. У меня внезапно пропали силы, и я с глухим стоном сползла на пол. Было очень горько и больно. Славка мертв, и убил его Гошка. Уткнувшись носом в колени, я заревела. Совсем как в детстве, со всхлипываниями и невнятным бормотанием. Хотелось вернуться на несколько лет назад, в школу, где еще нет убитого Ковалева и убийцы Рыжова, где будущее кажется светлым и радостным и где школьные друзья клянутся в вечной дружбе и обещают прийти на помощь в трудную минуту.
Наплакавшись вдоволь, я добрела да спальни, не раздеваясь, рухнула на кровать и провалилась в черную яму сна без сновидений. Сквозь полубессознательное состояние я чувствовала, как заботливые руки ребят подложили под голову подушку и накрыли меня одеялом.
По моим ощущениям, я проснулась очень рано. Мишка с Ромкой еще спали. Они опять расположились на полу, а поперек их тел сопел Монморанси. Где-то я уже видела эту картинку.
Настроение, честно говоря, было фиговое. Вчерашнее открытие подорвало слабые дамские силы, и на меня навалилась полнейшая апатия. Необходимо было что-то предпринять, чтобы пробудить интерес к жизни. Сначала я приняла душ, сперва холодный, потом горячий и опять холодный. Организм зашевелился. Отлично! Теперь - чашка любимого кофе со сливками. И напоследок ставший уже привычным ритуал побудки моих боевых товарищей.
- Мальчики, подъем! - голос окреп и вновь обрел командирские нотки. - Пора за работу! Кстати, а что вы делаете на полу в моей спальне? Я, кажется, вас сюда не приглашала!
Мальчики, сонные и несчастные, оторвали головы от импровизированных подушек.
- Женя, ну что тебе не спится, а? - пробормотал Михаил.
Ромашка тоже бубнил что-то себе под нос.
- Как вы можете спать в такое трудное для меня время?! У вас ответственное задание, а вы... - в сердцах я махнула рукой, задев ненароком Алексеева. Ромка подскочил и волчком завертелся на месте. Интересно, куда это я ему попала?
- Что ж ты меня все калечишь, вражина? Тебе ведь самой потом этим пользоваться! - закатив глаза, стонал Ромка. Вопрос серьезный, и я на минуту задумалась: чем в Ромке я могу пользоваться? Разве только его головой, и то не всегда. На первый взгляд, голова потерпевшего не содержала никаких повреждений.
- Все, пора вам отчаливать, господа хорошие, - вынесла я приговор двум страдальцам.
- А завтрак? - в один голос воскликнули оба. Кот, робко мяукнув, присоединился к голодным мужчинам.
- Следователь накормит. И хватит препираться! - прикрикнула я на ребят. - Пора меня спасать. Время дорого, нельзя его просто так разбазаривать! Роман Александрович, у вас опять возникли вопросы?
- Да, - кивнул Ромашка, - и много. Я хотел бы узнать...
- До чего ж ты бестолковый, дружок! Меня с минуты на минуту прикончат, а ты все время пытаешься что-то выяснить! Собирайся, - приказала потенциальная жертва разборок, - а то Степаныча позову.
То ли угроза подействовала, то ли Алексеев понял, что сопротивление бесполезно, но только два товарища с унылым видом поплелись к выходу.
- А в туалет можно? - подал голос Михаил.
- У следователя сходишь, - безжалостно отрезала я.
Мальчики с укором посмотрели в мою сторону и отбыли. Опять одиночество! Может, пойти к Степанычу? Немцев вместе постреляем! Все же хоть какое-то развлечение! Нет, осадила я сама себя. Еще рано, утомленный неравной борьбой, дед наверняка спит. Немного послонявшись из угла в угол, я завалилась на диван и включила телевизор. Там волк из "Ну, погоди!" опять гонялся за зайцем. Надо же, совсем как в жизни! Под вопли мультяшных героев я задремала. Много прошло времени или мало - судить не берусь. Когда я открыла глаза, в доме стояла мертвая тишина. "Электричество отрубили, что ли?" - подумала я и пощелкала кнопками телевизора. Никакого эффекта. Тут до моих ушей долетел вопль Степаныча:
- Врешь, не пройдешь! У-у, нечистая сила! Ироды нерусские! Вот я вас сейчас из ружжа-то пальну, нехристи. Тут, глядишь, и наши на танке прибудуть. А ну, запасайтесь, дьяволы, гробами!
Грянул выстрел, за ним еще один.
"Из двустволки палит дедок. Молодец! Пойти разве подсобить старичку?" - подстегиваемая благородным порывом, я подошла к окну, чтобы прояснить для себя диспозицию. Да так и замерла с открытым ртом. На снегу, прикрыв голову руками, лежали два трупа. Впрочем, вряд ли это были трупы: слишком громко они матерились. Неподалеку стоял огромный джип, весьма похожий на "БТР". В одном из отдыхавших на снегу я узнала Хомяка, второй тоже показался мне смутно знакомым. Батюшки, да это же охранник из "Голубой креветки!" Не тот, который кастрат, а другой, что повыше и посолиднее. Как они здесь оказались, хотелось бы мне знать? Может, Михаил проболтался? Решение этого вопроса я решила отложить на мирное время, а сейчас следовало придумать, как дать достойный отпор врагу. Хотя Степаныч и зачислил меня в красные партизаны, я все же не Олег Кошевой и не Любка Шевцова! Да и оружия у меня маловато, вернее, его совсем нет! Столовые приборы и швабра в углу не считаются. Значит, будем отступать под прикрытием Степаныча, дай бог ему здоровья и долгих лет жизни! Если бы не этот бдительный борец с фашистами, взяли бы меня у телевизора тепленькую!
Быстрее лани взлетела я на второй этаж. Высоковато, да и окна выходят во двор. Если прыгать, аккурат приземлюсь на голову Хомяку. Вдруг раздался еще выстрел, и на меня посыпались осколки разбитого стекла. Так, понятно, в ход пошла тяжелая артиллерия, Степаныч лупит без разбору. Все верно: бей своих, чтоб чужие боялись! Интересно, а фанатки у Степаныча случайно нету? Вот бы жахнуть по ребяткам, даром, что русские! Я рухнула на четвереньки и бодро поползла к выходу, благо, опыт передвижения таким способом у меня уже есть. А во дворе тем временем шел бой. Братки, не желая гибнуть под пулями деда, открыли ответный огонь. Быстро перебирая всеми четырьмя конечностями, я спустилась на кухню и осторожно выглянула в окно. Вот он, путь к спасению! Это окно выходило не на поле битвы, а в палисадничек, за которым метрах в пятидесяти начинался реденький лесок. Мне, конечно, хотелось, чтобы там был густой лес, с чащобами и зарослями, но выбирать не приходится, бери, Евгения, что дают. Прислушиваясь к звукам боя, я открыла раму и шустро сиганула через подоконник. А прохладно, однако! Можно бы и шубейку прихватить, да только некогда мне. Ковыляя по сугробам, я пробралась к забору. И в этот момент на голову обрушилось что-то тяжелое.
"Вот и меня контузило!" - успела подумать я и отключилась.
- Жива? - услышала я незнакомый голос. Как мне казалось, мы довольно быстро ехали в машине в неизвестном направлении. Голова гудела, как трансформаторная будка, и каждый толчок транспортного средства отдавался в ней гулким эхом. Меня не очень аккуратно уложили на заднее сиденье машины, где я и пребывала до сей поры.
- А что ей сделается? Вон, дышит себе спокойно. У-у, прибил бы стерву!
Хомяк! Я открыла глаза и увидела его знакомую физиономию.
- Здравствуйте! - вежливо поздоровалась я и сделала попытку приподняться. Не тут-то было! Все четыре средства передвижения были крепко связаны. - Это зачем вы меня связали?! Развяжите немедленно, а то закричу!
- Только попробуй! Быстренько успокою вот этим предметом, - Хомяк показал свой кулак.
Знаю, знаю! Знакомая штучка, разбившая в моей квартире все, что бьется. Кулак у Хомяка казался значительно больше, чем у Алексеева. Вспомнив про Ромашку, я приуныла: как он там, бедненький? Приедет на дачу - а меня и нет. Только пустое помещение с признаками битвы титанов. Переживать будет! Вспомнит, как был несправедлив ко мне, как кормил одними яйцами, может, даже всплакнет...
- Степаныч жив? - вспомнила я и про деда.
- Какой такой Степаныч? - удивился Хомяк.
- Дед, который вас отстреливал, чучело бестолковое!
- А хрен его знает! Он вон Кузю подстрелил, так мы дедулю и связали, чтоб, значит, не шарахал из ружья по людям. Чокнутый какой-то старикан, ей-богу! Никак в плен не хотел сдаваться, все танк подзывал!
Кузя, сидевший рядом с Хомяком на переднем сиденье, держался за плечо и иногда постанывал. Молодец, Степаныч!
- Сам ты дурак, Хомяк! Он контуженый. А куда вы меня везете и зачем? - я попыталась наладить отношения с похитителями.
- Любопытная ты какая! И почему ты сразу не отдала фотоаппарат? Влезла вот, куда не просили, теперь убивать тебя придется. А я что, зверь какой? Мне тоже жалко живого человека в мертвяка переделывать, тем более такую симпатичную девушку!
- Слышишь, Жень, - я состроила глазки Хомяку, - так, может, развяжешь да отпустишь? Мы с тобой можем найти общий язык.
- Звать-то тебя как? - вздохнул он.
- Женька.
- Тезки, значит. Совсем нехорошо. Попадись ты мне в другое время - ох, и закрутил бы я романчик! А теперь... Что уж говорить об этом, только расстраиваться. - Хомяк сник.
- А чего теперь-то, Жень? - не унималась я.
- Кирдык, - бросил Кузя, - и хватит болтать. Приехали уже.