Мне казалось, я схожу с ума.
- Ты что, делаешь мне предложение? - спросила я, не зная плакать мне или смеяться на этого нового, непредсказуемого Рикки.
- Да, - просто сказал он, и я увидела, что его темные глаза глядят очень-очень серьезно.
Во мне боролись противоречивые чувства. Нет, я не хотела связывать свою жизнь с человеком, который не знает сам, куда идет, который объездил почти все Средиземноморье, с кем я едва ли хоть раз серьезно разговаривала. Я не была уверена, хотел ли он семью, хотя и любил детей.
Я снова заглянула в его теплые темные глаза:
- Да, - прозвучало просто.
Конечно, потом мы говорили обо всем и ни о чем: поженимся осенью, летом Рикки будет много работать, зарабатывать и подкапливать деньги. Я тоже. Поженимся мы во Франции, проведем медовый месяц в Греции на вилле его друга Рене. Меня уносило на волне многообещающих планов. Но при всех радужных возможностях, которые открывались для меня, больше всего на свете, больше спокойной и надежной семейной жизни, я хотела сделать счастливым этого мужчину с иногда появляющейся тоскливой болью в глазах. Я любила его, когда он был охвачен мальчишеским энтузиазмом и мечтами о будущем лете. Я любила его серьезного, когда, хмурясь, он обговаривал необходимость найти постоянную работу на зиму. Я просто любила его.
Мы сидели, не желая возвращаться домой к бабушке и дедушке. Рикки обнял меня и вновь поцеловал, затем сказал: "У моего друга Рауля есть хорошенькое местечко ниже по побережью, за Фрежю. Там еще никого нет, мы могли бы провести последние дни у него, если ты не против посмотреть побережье".
Меня не просто спрашивали, хочу ли посмотреть побережье - я не была так уж наивна, - но в тот момент я не могла сказать "нет".
Дедушка с бабушкой были, возможно, не слишком в восторге, но довольны. Дедушка поцеловал меня и звучно шлепнул пониже спины. Бабушка кивнула, улыбаясь, и занялась ужином. Неужели им было не интересно знать, где мы будем жить, не потеряют ли они внука? Они казались такими флегматичными. Мимоходом я подумала об отце и Мхэр - и Шейле. Но у нас впереди оставалось еще пять замечательных дней.
И они вправду были замечательными. Впервые за всю свою жизнь я расслабилась, чувствовала себя счастливо и уверенно. И пусть жизнь не будет такой, какой я ее себе представляла, но я буду там, где захочет Рикки. И это будет и моим желанием тоже.
Странно: как только я оставила всякую надежду и отказалась от своей мечты, так судьба преподносит их прямо в руки.
- Та жизнь, которую я веду, не представляет собой ничего хорошего, - сказал Рикки в нашу последнюю ночь. Мы лежали на маленькой кровати. - Как сказал твой отец, я мог бы преподавать в Англии, как ты считаешь?
- Как ты захочешь. Я могу работать секретаршей где угодно.
Я смогла разглядеть, как его губы изогнулись в задиристой улыбке.
- Но тут еще и мое наследство, - сказал он. - Ну, а каков твой вклад в нашу семейную жизнь?
Вместо ответа я прижалась к нему. Такого откровения было достаточно. Мы были счастливы. О коттедже упомянули только раз по дороге домой в последнее утро.
- Итак, жди меня в мае, - сказал Рикки. - Мы поедем в Девон. Я покажу, где я провел несколько месяцев своего детства. У нас будет, о чем поговорить, какие решения принять.
Да, те месяцы…
- Неужели больше никого не было, например, родственников твоего отца? - спросила я, продолжая мысль.
Рикки пожал плечами:
- Полагаю, есть двоюродные. Живут где-то недалеко. Поверенный сказал, что никто прав не заявлял, я - ближайший наследник. Если бы меня не нашли, то коттедж перешел бы к ним. - Он задумался. - Кажется, кто-то и правда приходил, навещал нас тогда, но я ничего не могу вспомнить. - Он снова улыбнулся, и хмурая морщинка исчезла.
Я кивнула и откинулась на сиденье. Все эти забытые люди, что приходили с визитами, могли стать моими родственниками после нашей свадьбы. Я представляла их себе приятными, дружелюбными людьми, которые помнили мальчика, что гостил в коттедже, и с которыми я могла бы вести беседы…
Может быть, мы даже могли бы поселиться там и навещали бы дедушку с бабушкой во Франции, ведь это не так далеко.
Рикки блеснул быстрой усмешкой. Ответив улыбкой, я сжала его колено, опасаясь, как бы он не прочитал мои мысли и не нашел их слишком собственническими.
Глава 4
Я плотнее запахнула куртку, ожидая пока пассажиры сойдут с парохода, прибывшего через Ла-Манш из Франции. Как назло после теплого апреля восточные ветры принесли холодящее напоминание, что май в Англии вероломен. Может, хоть в Девоне будет теплее, конечно, будет теплее. Мне хотелось, чтобы он увидел запад в лучшем свете.
Сейчас они проходили через таможню. Это не займет много времени. Рикки проехал на машине по Франции и оставил ее в порту. Я приехала на своей старой машине. Окажутся ли чувства прежними? Конечно, мы писали письма, но здесь, в Англии, мне было нелегко снова в роли все той же собачьей кости.
- Я так рада, Лорна, - сказала Мхэр с восторгом. - Мне он понравился с первой минуты, как я увидела его. Подожди секундочку, я не хочу ничего пропустить! - Она выскочила проверить, готова ли еда для малышки.
Я позволила Розмари ухватиться своей ручонкой за мой палец. Может, скоро у меня тоже будет семья.
- Ты уверена, Лори? - спросил отец. - Ты уверена, это то, что ты хочешь? Вы будете жить здесь? Ведь он наполовину англичанин, так ведь? Мы не потеряем тебя?
Я рассмеялась.
- Вы не потеряете меня и, папа, это то, что я хочу. Я уверена.
- А свадьба? - взяв дочку на руки, Мхэр ждала, широко раскрыв глаза.
- Конечно, не здесь! - с разочарованным видом произнес отец.
- Не думаю, - осторожно ответила я. Я была его единственной дочерью, по крайней мере, достигшей брачного возраста; конечно же, ему хотелось быть на свадьбе. Мне тоже хотелось бы этого. Но Шейла! Им пришлось бы встретиться. И судя по тому, как развивались события, ситуация оказалась бы слишком острой. Я знаю, что все мы думали об одном и том же, хотя и не говорили вслух.
- Какой сказочный роман, - дипломатично высказалась Мхэр. - Свадьба на Лазурном Берегу, а медовый месяц в Греции.
- А потом - в очередь безработных за благотворительной помощью, - пошутила я, и все расслабились.
У Шейлы не было розовых очков.
- Ты страшно наивна, - заявила она на мою новость. - Хорошо. Итак, ты переспала с ним - не пытайся надуть меня, естественно, переспала. И ты думаешь, выйдешь за него и будешь жить счастливо всю жизнь. Конечно же, он пообещал жениться на тебе, ведь так? Он за полсвета от тебя!
- Юг Франции не так уж далеко.
- Как мне знать, что не надо будет ехать на прекрасный отдых за границу искать его?
- Ты всегда выбирала не тех мужчин и продолжаешь делать ту же ошибку. - Я не должна, не должна вступать в очередную пустую ссору с Шейлой, но меня затягивало.
- Ошибкой было выходить замуж за твоего отца. За мной бы бегали тысячи мужчин.
- Мам, - сказала я устало, - я стараюсь тебе объяснить, что влюблена и собираюсь выйти замуж. - Я потрогала золотое кольцо с аметистом. В тот момент, когда Рикки надел мне его на палец, я знала, что никогда это не забуду. - Мама, пожалуйста!
Я очень редко звала ее "мама". Шейла смягчилась и поцеловала меня:
- Если ты так уверена, надеюсь, он приедет.
Я улыбнулась - в сумочке лежало утреннее письмо от Рикки. Я была уверена.
Глаза Шейлы загорелись.
- Мы обдурим эту женщину со свадьбой. Это дело мое и твоего отца, а не ее. А если он не согласится, то Лэрри исполнит роль посаженого отца.
- Вряд ли дойдет до этого, - я собралась для дальнейшей борьбы.
Прервав воспоминания, я увидела, как высокая фигура направилась ко мне. И вдруг зал ожидания поплыл у меня перед глазами. Я схватилась за перила, чтобы не упасть, на меня накатил приступ тошноты. Глупая. Я ведь не завтракала, совсем не подумала об этом. Нельзя раскисать, просто нельзя. Пойду к машине и подожду там. Рикки знает ее - и тут он подбежал, обнял меня и, как по волшебству, в одно мгновение мне стало лучше.
Мы все ехали и ехали, остановились перекусить в ресторанчике на незащищенной от ветра вересковой пустоши. Нас встретил оживленно шумящий огонь в камине.
- Вот это здорово, - Рикки направился к нему. - Давай сядем здесь.
Я отошла - было слишком жарко.
- Тебе плохо? - тут же вернулся Рикки. В глазах светилось беспокойство.
- Нет, все прекрасно, - заверила я. Действительно, ощущение было странное: хотя я проголодалась, ничего из меню мне не хотелось.
- Теперь машину поведу я, - сказал Рикки. - Ты не заболеваешь?
- Кажется, нет, - постаралась я успокоить и его, и себя.
Я наблюдала, как женщина кормила ребенка, сидящего в высоком детском стульчике. Струнка озабоченности зазвучала где-то глубоко во мне. А вдруг это правда? В этот раз не было месячных, но я списала это на стресс. Мне подвернулась горящая работа, отнимающая много времени, но за хорошую плату. Шейла была тут как тут.
- Не вздумай сказать, что ты не принимаешь противозачаточные таблетки! - сказала она мне однажды недоверчиво.
- Мне не нужно, - ответила я с легкостью и самодовольством, с уверенностью девчонки без каких-либо любовных привязанностей.
- Ах, как мы целомудренны! - фыркнула она.
Я никогда не задумывалась о ситуации, с которой я бы не справилась. Я была совершенно уверена в моей еще не испробованной силе духа, даже когда я поехала к Рикки во Францию. Возможно, как сказала Шейла, я была "чертовски наивна". Нет, это невозможно. Не может быть так быстро - и мне стало совсем плохо. Нет, так плохо себя при этом точно не чувствуют!
Рикки вел машину сам до конца. Мне стало лучше, когда мы наконец остановились у конторы поверенного. Я заволновалась при мысли, что скоро увижу коттедж. Жаль, что день был серый и промозглый, курортная зона выглядела уныло и, не по сезону, мрачно, а мне хотелось, чтобы Рикки увидел это место во всей красе.
Агент, со светлыми волосами и быстро мигающими голубыми глазами, был молодым и очень деловым.
- Рад с вами познакомиться, мистер Дэнхэм, - он протянул руку. - Жаль, что погода не радует. Джон Фермер. Да, и это старый, добрый, "без единого облачка" месяц! - он улыбнулся мне.
Рикки смотрел недоуменно, а я чувствовала, что меня втягивают в союзничество против Рикки, иностранца.
Джон Фермер, улыбаясь, извлек ключи:
- Мы приглядывали за домом. Место в довольно плохом состоянии. Кошек пристроили.
- Кошек? Сколько же их? - воскликнула я.
- Всего лишь три. Она была эксцентричной особой, так что могло быть и хуже. Я тут посещал одну даму поблизости, так там было целых пятнадцать. Можете себе представить!
Моя мечта о привлекательном загородном коттедже рассеялась в один момент.
- Вы были знакомы с тетей? - спросила я.
Он покачал головой.
- Не знал ее до самой смерти. Она жила затворницей, гуляла сама по себе по берегу и ухаживала за кошками. Не так уж трудно быть отшельником на окраине города, да еще когда туристический сезон закончен. Дорога в основном застроена летними бунгало. Думаю, мой дядя был знаком с нею, но несколько месяцев назад у него случился удар, и он теперь не выходит.
Джон Фермер повернулся к Рикки.
- Полагаю, мы известили вас о том, что такое наследство не обеспечит вашу жизнь. Короче говоря, даже наоборот, убыточно. Земля, конечно, будет иметь кое-какую ценность, но не в таком состоянии. Мой дядя вел дела вашей тети, и у нее был только дом и небольшие сбережения. Думаю, она работала здесь всю жизнь. Этот дом принадлежал ее родителям, что делает его достопримечательностью начала века.
- Чем она занималась? - спросил Рикки.
Я взглянула на Джона, мне тоже было интересно знать это.
- Что-то вроде маленькой лавочки в большом старом магазине здесь в городке, как я понял. Ее купила компания Льюис.
Все вдруг зазвучало прозаично. Казалось, Рикки тоже это почувствовал.
- А мое запечатанное письмо, - произнес он уныло. - У вас нет никаких надежд на романтические богатства, скрытые в нем?
- Что там, об этом можно только догадываться, - сказал Джон. - Но нам не известно ничего, что имело бы хоть какую-то ценность среди вещей, ей принадлежавших. - Он усмехнулся. - Это может быть и поучение или проповедь, и увещевание ухаживать за кошками.
- Ладно, - предложил Рикки, - пойдемте, посмотрим дом, пока еще светло. - Он нахмурился. - Но ведь она завещала этот дом только мне, вы сказали?
- Нет, на самом деле это не так, - осторожно поправил его Джон. - Простите, что я не пояснил вам некоторые пункты завещания в нашу первую короткую встречу. Думаю, она чувствовала, что Шангри-Ла должен перейти к вам, если вас отыщут, так как вы - ближайший прямой наследник.
- Вероятно, это так, - жалкая улыбка появилась на лице Рикки. - Насколько я помню, она никогда во мне особо не нуждалась.
- В завещании есть одно предложение - копия в вашем распоряжении, - которое немного отложит продажу. Завещание вступает официально в силу и собственность полностью переходит к вам только первого января нового года, после того, как вам исполнится двадцать девять лет. Она добавила причудливую фразу: "Когда год молод, свежи начинания". Ваша тетя уже тогда, как я понимаю, была довольно странной дамой, честно говоря.
- Когда она составила завещание? - спросила я.
- Много лет назад. Да, - улыбнулся Джон, - напрашивается вопрос: а если бы она умерла сразу после этого? В таких случаях существуют поправки на непредвиденность. Невозможные для выполнения условия откладываются. Но она все прекрасно вычислила, не правда ли? И мы в точно запланированном году!
- И она никогда не меняла завещание и не приходила к вам по этому поводу?
- Нет, она стала недосягаемой затворницей сразу после этого.
- Значит, я не имею права продать этот дом до будущего года? - уточнил Рикки.
- Нет, но вы ничего не теряете. Все равно на официальное подтверждение завещания потребовались бы месяцы, к тому времени сезон закончится, и вы не сможете продать коттедж, в лучшем случае, до весны, если какой-либо предприниматель заинтересуется в развитии этого участка.
- Предположим, Рикки не нашли, тогда как? - спросила я, полностью захваченная этой историей.
- Есть еще мистер Бекк, Стивен Бекк, еще один двоюродный брат, который бы получил это наследство, если бы вас не нашли. Мы беседовали с ним и его женой Марион. Они живут чуть дальше, в Олчестере - маленьком городке. Семейная пара не проявила интереса к Шангри-Ла. Думаю, они просто жаждали, чтобы мы нашли вас. Как я уже говорил, это место не стоит проблем, возникших с оформлением наследства.
Стивен и Марион. Двоюродные! Они знали Рикки еще ребенком! И живут неподалеку, и адрес их имеется. Это уже интереснее. Мы собрались уходить.
- Может, у вас найдется время привести место немного в порядок перед продажей? - предположил Джон. - Есть все причины, чтобы считать себя опекунами и хранителями дома в последующие месяцы.
Шангри-Ла! Наш приют, где сбываются мечты. Пока мы ехали вдоль набережной, ленивое солнце то выползало, то вновь исчезало, отражаясь случайной вспышкой в лобовом стекле, нехотя преломляясь в сером море, высвечивая нимб из золотых волос девушки, которая шагала рядом с мужчиной - две отважные души на прогулке, открытые всем ветрам.
- Воспоминания возвращаются? - поинтересовалась я.
Кусочек детства, времени сильных впечатлений, проведенный в английском приморском городе, должен был оставить неискоренимые следы в памяти. Скалистые заводи, мокрый песок, всплески белой пены возле волнорезов… Белые чайки пролетели совсем низко над машиной, перекрывая своим хриплым криком звук мотора.
- Нет, - сказал резко Рикки. - Я уже говорил, я почти ничего не помню. - Казалось, он и не хотел ничего вспоминать.
- Конечно, если ты намеренно их перечеркиваешь, то и не вспомнишь, - с раздражением сказала я.
Что со мной? Уже несколько дней я плохо себя чувствовала, но подло было с моей стороны вымещать это на нем. Я сжала его колено, как бы прося прощения. Он усмехнулся в ответ:
- Ты отвлекаешь меня от дороги как раз, когда мы почти приехали. - Он указал: - Морское шоссе!
Мы свернули с приморского бульвара на неухоженную дорогу между деревянных хижин, еще закрытых. Сейчас я поняла, что имел в виду Джон Фермер, говоря о "не том конце города". Казалось, дорога иссякла, дальше ее просто нет, и не имеет смысла ехать дальше, а бунгало не добавили никакой ценности.
И, наконец, я увидела его. Уединенный, в стороне от дороги, за когда-то белой, а сейчас полусгнившей изгородью. Запущенная аллея, засаженная кустарником, и какой-то низкорослый, папоротникообразный куст, который, как мне показалось, вел случайное и непрочное существование на побережье. Конечно, среди бунгало все это выглядело явно не к месту.
Строение было довольно большое и когда-то, должно быть, служило удобным домом для семьи. Рикки отстегнул ремень безопасности, выпрыгнул из машины, стал искать ключи. Я последовала за ним.
Все было не так уж плохо, как я боялась. За вечнозеленой аллеей цветущая вишня осыпала розовые лепестки на дорожку, и, когда Рикки открыл дверь, луч света проник внутрь вместе с нами, высветив голубые, красные и зеленые оттенки покрытой клеенкой прихожей.
Затем, когда я вошла сюда следом за Рикки, на секунду меня охватила слепая, беспричинная паника, побуждая бежать, бежать, скорее бежать из этого места. Мне показалось, будто холодная рука скользнула по моему лбу, и я боролась с собой, чтобы вернуться к нормальному состоянию. Конечно, было холодно и сыро, хотя не чувствовалось запаха кошек.
- Ну, вот и она, - грамматика Рикки подкачала, когда он открыл еще одну дверь в то, что называлось залом. Окна французского стиля открывали оранжерею.
Я стояла рядом с ним в этой тихой комнате. Маленький круглый столик покрыт красноватым сукном, его ножки испытали на себе когти многих поколений кошек. Казалось, что кресло-качалка было готово наклониться вперед, как будто кто-то, сидящий в нем, был готов встать и встретить нас. Я чувствовала себя человеком, вмешивающимся в дела чужого дома, где все еще кто-то жил. Рикки же казался спокойным.
- Не думаю, что она что-либо изменила за эти двадцать лет, пока я здесь был.
Грамматика опять подкачала. Я подавила в себе порыв поправить его. Он делал ошибки лишь тогда, когда говорил не думая. Мы направились к маленькой, неприбранной кухне. Рикки пожал плечами:
- Тот, кто купит этот дом, уберет ее совсем.