- Уйди из моей жизни. Ты сдался, даже не пытаясь бороться. Мой отец говорит тебе "нет", и ты опускаешь руки. Раз так - уходи! Уходи навсегда! - Она была вне себя от ярости.
- Именно это я и собирался сделать. Раз ты дала слово, надо его сдержать любой ценой. Твой отец говорит, что ты обручена с другим, стало быть, тут уже ничего не поделаешь.
- А как же я? То, чего я хочу, ничего не значит? - возмутилась Лена, и ее глаза вновь наполнились слезами.
Спартак смотрел на нее с нежностью, не говоря ни слова в ответ.
- Если бы моя мать узнала о твоих намерениях, когда увидела тебя в саду, она бы не отдала меня Тоньино, - призналась Лена.
- Ну, вот ты все-таки сказала, за кого выходишь. Я знаком с Тоньино Мизерокки. Он хороший человек. - Спартак, видимо, смирился с судьбой. - Теперь, когда я знаю, что ты будешь с ним, мне стало чуточку легче. И все же, - добавил он, - ты заслуживала лучшего.
- Я заслуживала такого, как ты. Ну почему все так несправедливо? - в слезах выкрикнула Лена.
Спартак притянул ее к себе и поцеловал в губы:
- Я люблю тебя, Маддалена. Я тебя никогда не забуду. Ты такая красивая, такая необыкновенная… И притом слепая, как крот. Да, я тебя люблю. В твоих глазах я каждый раз вижу что-то новое. Заставь отца купить тебе очки. Запомни: пара стекол изменит твою жизнь.
Он крепко обнял ее и еще раз страстно поцеловал. Этот поцелуй пробудил в Лене чувства, о которых она прежде и не подозревала.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В КОТИНЬОЛУ ПОЗДНЕЙ НОЧЬЮ
Глава 1
- Который час? - спросила старая дама.
- Почти час ночи, - ответил молодой человек, продолжая пристально глядеть перед собой на дорогу.
- Где мы? - поинтересовалась Лена.
Молодой Спартак улыбнулся, по-прежнему не отрывая взгляда от бесконечной полосы асфальта.
- Подъезжаем к Равенне.
- Значит, мы уже практически дома, - с облегчением вздохнула она.
- Еще тридцать пять километров, - уточнил внук. - Но ты еще не досказала свою историю, бабушка.
- Я устала, и в горле пересохло, - пожаловалась она. - И потом, что еще ты хочешь знать?
В "Мерседесе" было удобно, но Лена мечтала оказаться наконец в своей постели. Ей необходимо было набраться сил, чтобы продолжить поиски белой розы Дамаска.
- Никогда ничего не слыхал об этом Тоньино Мизерокки. Я даже не знал, что ты была связана обещанием выйти замуж с кем-то, кроме дедушки, - настаивал внук.
- Я это обещание сдержала, - неожиданно призналась она.
Спартак оторвал взгляд от дороги и подозрительно покосился на бабушку в зеркальце заднего вида. До этой минуты он не сомневался, что, несмотря на болезнь, с головой у нее все в порядке, но ее последние слова породили в его душе тревогу. А может, она просто пошутила? "С нее станется", - подумал он.
- Через полчаса мы будем в Котиньоле, бабушка, и ты сможешь отдохнуть. Мне кажется, ты действительно очень устала. Постарайся расслабиться, - посоветовал Спартак.
- Знаю, знаю, о чем ты думаешь, - проворчала она с упреком. - Думаешь, я спятила. Но это не так. И я не шучу. Ты же просил рассказать мою историю, вот я и рассказываю.
- Нет, позволь. Видимо, я действительно чего-то не понимаю. Ты на самом деле была замужем за этим крестьянином со стеклянным глазом? - переспросил молодой человек, не веря своим ушам.
- Да, была. Твой дед стал моим вторым мужем.
- Ну, будет тебе, бабушка, хватит шутить!
- Твой дед не хотел, чтобы эта история когда-либо вышла наружу. Уж такой он был человек. Заткнул рты всем, даже моим родственникам.
- Но в Котиньоле даже камни умеют говорить! - не унимался Спартак.
- Ты так думаешь? Ну, значит, ты ничего не знаешь о своем деде. Спартак Рангони, Корсар, был на своих землях настоящим властелином. Это сейчас семья Рангони потеряла все, включая авторитет. Но шестьдесят лет назад дела обстояли совершенно иначе, - с гордостью заявила Лена.
- Даже мама и дядя с тетей ничего не знали об этом замужестве? - продолжал расспрашивать внук.
- Секрет есть секрет. Но сегодня мне приятно рассказать его тебе. У меня трое внуков, но единственный мужчина среди них - ты. Ты очень похож на деда. Знаешь, Корсар возлагал на тебя большие надежды. Теперь, когда твоего отца больше нет, я считаю, что именно на тебе лежит обязанность восстановить честь и положение семьи, - заключила Лена.
- Только ты одна в меня и веришь. Дядя Джованни и тетя Маргерита думают иначе.
- А ты-то сам веришь в себя?
- Не знаю. У меня еще не было случая ни с кем помериться силами. Папа говорил, что мне надо поднабраться опыта.
- Джулиано был прирожденным вожаком. Теперь, когда его больше нет, настала твоя очередь подбирать черепки, - заявила бабушка.
- Но я даже не знаю, с чего начать. Меня со всех сторон окружают шакалы и гиены. Они подбираются ко мне, как к своей добыче, - признался Спартак.
- В тебе течет кровь Рангони и Серандреи. Это гремучая смесь. Пусть наши родные ничего не понимают, но я-то знаю. И этого достаточно, - отрезала Лена.
Они прибыли в Котиньолу. В баре "Чентрале" в этот поздний час все еще весело пировала компания молодежи. У парадного входа в дом Лены, расположенный на центральной площади, напротив церкви Святого Стефана, стояла машина Миранды:
- Мама тут как тут, - предупредил Спартак, останавливая "Мерседес" рядом с машиной матери.
- Не выдавай меня, малыш. Ничего ей не рассказывай. Ни слова о моей розе, - властно потребовала Лена, пока внук помогал ей выйти из машины.
- Сама придумай что-нибудь, бабушка, мне ничего не приходит в голову. Ничего такого, что бы звучало более или менее правдоподобно, - прошептал молодой человек ей на ухо.
- Легко сказать! Твоя мать - сущий дьявол, - пожаловалась старая дама, пока Спартак открывал двери особняка.
Отношения между Леной и ее старшей дочерью всегда складывались не лучшим образом. В глубине души Лена считала, что Миранда как две капли воды похожа на ее покойную сестру Эрминию: такая же злобная, подозрительная и завистливая.
- Неужели ты за всю жизнь так и не сумела найти общий язык с моей матерью? - спросил молодой человек, явно теряя терпение.
- Да, представь себе. Наверное, все дело в том, что она была моим первым ребенком. Ты же знаешь, первый крендель порой выходит без дырки, - лукаво подмигнула бабушка.
- Стало быть, Джованни и Маргерите повезло больше? - усмехнулся он.
- В каком-то смысле да, - уклончиво ответила старая дама.
Лена не сомневалась, что скверный характер старшей дочери во многом объясняется объективными причинами. У Миранды было трудное детство, и она завидовала младшему брату и сестре, которым в этом смысле больше повезло. Спартак избаловал ее донельзя. Он потакал ее капризам и закрывал глаза на ее недостатки. Категорически не разделяя таких взглядов на воспитание, Лена в конце концов устала бороться и сдалась. И все же мать и дочь никогда не ладили. Между ними по любому поводу вспыхивали яростные споры, перераставшие в ссору. Теперь, когда Лена состарилась и тяжело болела, Миранда окружила ее дочерней заботой, от которой мать всеми силами старалась ускользнуть.
Не успели бабушка и внук переступить порог, как Миранда появилась в дверях гостиной с обычной для нее сердитой и кислой миной.
- Я уже собиралась звонить карабинерам, - заявила она.
- Ты, мамочка, неисправимая оптимистка, - улыбнулся Спартак.
- Могу я узнать, где вы пропадали? - в гневе продолжала Миранда, пропустив мимо ушей ироническое замечание сына.
Лена неодобрительно разглядывала свою разодетую с кричащим шиком шестидесятилетнюю дочь: суперэлегантный, модного лазоревого оттенка костюм от Сен-Лорана, обилие драгоценностей, заставлявших ее сверкать, как рождественская елка, подкрашенные волосы, тщательно уложенные в замысловатую прическу.
- Нет, не можешь, - сердито отрезала Лена.
- Мало нам своих проблем! - набросилась на нее Миранда, повышая голос. - Так теперь еще и ты начинаешь осложнять мне жизнь! И вовлекаешь в это моего сына!
Сиделка, ходившая за Леной, показалась на лестнице, но при виде семейной ссоры тактично ретировалась.
- Мама, ну не поднимай шума, - умоляюще произнес Спартак. - Бабушка устала. Неужели мы не можем поговорить завтра?
Миранде ничего другого не требовалось, чтобы перейти в контрнаступление.
- "Бабушка устала"! Просто невероятно! А как же я? Обо мне вы не подумали? Вы себе гуляете неизвестно где, а я тут с ума схожу от беспокойства! Я требую, чтобы ты мне сказал, куда ты возил мою мать.
- В Венецию, - признался молодой человек, не выдержав прямого допроса.
- Прекрасно! Самое время для экскурсий! В Равенне сегодня состоялось совещание с президентами банков, которым мы задолжали, а ты не удосужился на нем показаться хотя бы ради приличия. Состояние Рангони утекает сквозь пальцы, все нас обкрадывают, а ты отправляешься в Венецию с этой заклинательницей змей! - возопила Миранда, угрожающе наставив указательный палец на мать. Потом, повернувшись к Лене, она добавила: - Ты же всегда у нас, как никто, умела обольщать мужчин. Хороших, плохих, красавцев, уродов - всех! Околдовала моего отца, моего мужа, а теперь еще и сына. Почему бы тебе не испробовать свои чары на тех, кто выжимает из нас все соки?
Миранда осыпала мать обвинениями, словно видела именно в ней истинную виновницу потрясшей семью катастрофы.
Старая дама посмотрела прямо в глаза дочери.
- Оставь меня в покое, Миранда.
Чтобы унять дрожь, ей приходилось держать себя в постоянном, изнурительном для ее старческих сил напряжении. Она стала подниматься по лестнице, тяжело опираясь на перила.
- Ты всегда умела ловко увернуться от неприятного разговора, - крикнула Миранда ей вслед.
- Иди ты к дьяволу, - прошептала Лена.
Ей было крайне необходимо поговорить с Мирандой начистоту. Но только не сейчас, не этой ночью. У нее просто не осталось сил. Она даже не была уверена, сумеет ли самостоятельно добраться до своей постели.
Глава 2
Одним из злейших ее врагов была бессонница. Сон мягко подкрадывался к ней, порхал вокруг, манил ее, звал, заключал в объятия, а через минуту бросал, как коварный соблазнитель, и она оставалась лежать в темноте с широко раскрытыми глазами безо всякой надежды снова уснуть.
Спутниками бессонницы были онемение и болезненное ощущение щекотки, периодически охватывавшие ее в области поясницы и спускавшиеся вниз, до пальцев ног. Врачи не могли придумать названия этому загадочному явлению, полагая, что оно вызвано скорее всего невротическим характером пациентки, а не каким-то функциональным расстройством. На их языке подобные вещи именовались "временными отклонениями криптогенетического происхождения". Иными словами, причина болезни была неизвестна.
С первого этажа глухо доносился возбужденный, злобный, пронзительный голос дочери, яростно ругавшей самого любимого из ее внуков.
Наконец монотонная череда расспросов и обвинений была прервана голосом Спартака.
- Довольно! - закричал ее внук.
Это восклицание вернуло старую даму назад, в прошлое, когда тем же голосом, с теми же интонациями ее муж останавливал водопад капризов Миранды.
Потом она услышала, как дочь и внук покидают ее дом. Они разъехались каждый на своей машине. Лена облегченно перевела дух, наслаждаясь наступившей тишиной, и сделала еще одну попытку заснуть, но безуспешно.
В конце концов она встала, открыла ставни балкона и опустилась в удобное плетеное кресло с мягкими подушками. С церковной колокольни раздались два гулких удара колокола, разорвавшие тишину.
Легкий ветерок с полей заносил на центральную площадь городка запах свежескошенной травы. О, как бы ей хотелось вернуть свое детство, вновь пробежать по полям босиком! Ее охватила тоска по далеким годам юности, горечь сожаления болезненно сжала сердце. Сколько всего упущено, не сделано, не сказано! Мысленно Лена упрекнула себя за тайную поездку в Венецию, за то, что вовлекла в бесполезную затею любимого внука, за фанатичную привязанность, которую питала к броши с розой, связывая с ней множество дорогих сердцу воспоминаний.
Лена опять вспомнила о том, как подарила заветный талисман своему зятю Джулиано Серандреи за несколько лет до его гибели. Это случилось как раз в то время, когда он приобрел палаццо в Венеции, то самое, где теперь состоялась распродажа фамильных ценностей.
- Не нравится мне вся эта показуха, - сказала ему тогда Лена. - По-моему, тебе нужен амулет. - Она отколола белую дамасскую розу с отворота жакета и вложила ему в руку.
- Можешь называть это показухой, - беспечно ответил Джулиано, - но, если семья хочет укрепить свою власть, она должна выглядеть солидно.
- Все это сказки! - сердито возразила Лена. - У моего мужа было больше власти, чем у всех нас, вместе взятых, но ему не нужно было никому ничего доказывать. Когда он переступил порог чикагской биржи, операции с зерном были приостановлены на минуту в знак приветствия. И представь себе, его эта торжественная встреча только раздосадовала: Корсар был не из тех, кто любит выставлять себя напоказ.
- Обожаемая моя, - Джулиано называл ее так с тех самых пор, когда еще бегал в коротких штанах и был безумно влюблен в нее, хотя ухаживал за Мирандой, - поверь, времена изменились. Политика изменилась. Деловой мир нуждается в заметных фигурах. Подумай о самых влиятельных семьях Италии. Они утвердили новый жизненный стиль: живут в роскоши и не скрывают этого. Вот и нам нечего стесняться.
- Сохрани мою розу. Может быть, она убережет тебя от ложных шагов, - предупредила Лена.
- Я очень тронут этим подарком. Спасибо, обожаемая моя, - сказал в ответ Джулиано, целуя ее в лоб.
Дамасская роза, вопреки ее надеждам, так и не принесла удачи любимому зятю, и все же, глядя на пустынную в этот ночной час городскую площадь, Лена вновь почувствовала, как ее охватывает безумное, неудержимое желание любой ценой вернуть заветный талисман. Вдруг ее осенило: она вспомнила имя Роберто Кортезини.
Он был хозяином престижного ювелирного магазина в Милане, где ее муж в течение сорока с лишним лет регулярно покупал драгоценности. За полвека он истратил у знаменитого ювелира целое состояние. В ту же минуту в душе у Лены поселилась уверенность в том, что именно Кортезини может ей помочь найти розу. Старая дама знала, что специалисты не пропускают крупных аукционов и поддерживают связь друг с другом. Не исключено, что Кортезини тоже был на аукционе в Венеции. Ему будет проще, чем ей, узнать имя человека, купившего ее любимую брошь.
Дремота застала ее в плетеном кресле.
Ей приснился сон. Она оказалась в венецианском палаццо во время грандиозного бала. В старинных, расписанных фресками залах витал запах сандала, который так любил Джулиано. Струнный оркестр исполнял "Маленькую ночную серенаду" Моцарта. Она была молода и хороша собой. Ее окружали дамы в ослепительных нарядах, известные политики, предприниматели, журналисты, интеллектуалы, хорошенькие девушки и вся ее родня. По анфиладе залов бесшумно сновали взад-вперед ловкие официанты. Лена легко скользила среди представителей большого света, отвечая на улыбки незнакомых людей. Все почтительно приветствовали ее. Еще бы, ведь она - свекровь Джулиано, хозяина дома, который гордится родством с ней. Потом Джулиано вдруг исчез, и она осталась одна, растерянная и одинокая среди чуждой ей роскоши и мишурного блеска. Ее охватило чувство пустоты, какая-то злая сила завладела ее мыслями и телом, она зашаталась в поисках опоры.
Конвульсивная дрожь сотрясла ее с головы до ног, а вокруг все пугающе изменилось. Парадный салон внезапно опустел, свет в нем погас, и стало темно. С потолка, разворачиваясь, как штандарты, спустились к выложенному мозаикой полу черные занавеси, шипящие змеи с тускло поблескивающей чешуей обвились вокруг лап потухших канделябров.
Ей хотелось закричать, позвать на помощь, но из горла не вырвалось ни звука. Тут она увидела Арлекина, приближавшегося к ней танцующей походкой.
Он распростерся у ее ног и, глядя на нее снизу вверх, спросил:
- Вам дурно, прекрасная синьора?
- Я вижу вокруг себя ужасные вещи, - в страхе пролепетала Лена.
Арлекин вскочил и многозначительно улыбнулся ей.
- Я прекрасно знаю, что вас беспокоит, - сказал он.
- Помогите мне, прошу вас, - взмолилась она.
- Что же я могу поделать? Вы почувствовали приближение эриний. Дворец полон ими, моя прекрасная синьора.
- Кто такие эти эринии?
- Фурии ада, карающие за совершенные злодеяния. Одержимые злобой, они врываются в дом, неся с собой раздоры и разрушение. Слышите мерзостный дух разложения и тлена? Эринии душат и уничтожают друг друга точно так же, как власть пожирает самое себя, - объяснял Арлекин, прыгая вокруг нее и приседая в издевательских реверансах.
- Убирайся! Вон отсюда! - закричала она, стараясь его оттолкнуть.
Лена взмахнула рукой, прогоняя прочь видение, насмехавшееся над ее отчаянием, из ее горла вырвался наконец жалобный крик.
Она внезапно проснулась, плача, как ребенок. Все ее тело было покрыто испариной. Стекло балкона, в которое она ударила, стараясь избавиться от кошмара, разбилось и поранило ей руку. На шум прибежала заспанная сиделка в ночной рубашке.
- Боже мой! Что случилось? - запричитала она в тревоге.
У ее хозяйки был затравленный вид человека, отчаянно нуждающегося в помощи.
- Не знаю. Я спала. Мне приснился ужасный сон, - пробормотала Лена.
- Только посмотрите, что вы натворили! - принялась попрекать ее сиделка, напуганная не меньше госпожи. - Сколько раз я вас просила не спать на балконе! Неужели вы не можете спать в собственной постели, как все добрые христиане? - Тут она заметила кровь на руке Лены и еще больше испугалась: - Синьора Миранда ужасно на меня рассердится, когда узнает.
- Это пустяки, - отмахнулась Лена, осмотрев порезы. - Пара пластырей, и все будет в порядке. Ступай, принеси их, - велела она медсестре.
Пока та хлопотала над ней, обрабатывая порезы спиртом, Лена вновь вспомнила о карающих фуриях из ночного кошмара. Возможно, они и вправду поселились в венецианском палаццо много лет назад, терзая ее семью подобно ненасытным бесам. Ей хотелось верить, что сон, так напугавший ее, означает конец трагедии, и она с улыбкой пропускала мимо ушей причитания сиделки, упрекавшей свою пациентку за непослушание. Потом Лена проглотила пару таблеток транквилизатора и позволила отвести себя в постель. Медсестра уселась на стул возле кровати.
- Оставь меня одну, Пина, - приказала хозяйка.
- И не подумаю, - заявила сиделка. - Вижу, у вас сегодня беспокойная ночь, вы мне еще доставите хлопот, а у меня и так уже неприятностей по горло, и все из-за вас. Как вы могли уехать с молодым синьором, не сказав мне ни словечка? Вам вот ни на столечко нельзя доверять!
- У меня болезнь Паркинсона, а не старческое слабоумие. Рассудок меня пока еще не покинул, - возмутилась Лена.
- Не сомневаюсь. Но рисковать своим местом не могу.
- Зачем тебе понадобилось звонить моей дочери? - сердито спросила старая дама.
- Я не могу взять на себя ответственность в таких ситуациях.
- И поэтому предпочитаешь шпионить? Это скверный порок. А теперь убирайся! Это приказ.