Когда за ней захлопнулась дверь, он громко чертыхнулся. Что он наделал? Он пробудил в ней воспоминания о мучительном прошлом. Предложил ей свое покровительство, хотя она в нем не нуждается. Он тоже применил насилие, вынудил ее уехать за город, жить в своем доме… А теперь еще и напомнил, что она в его власти!
Маркус направился было к двери, но остановился. Нелл наверняка не понравится, если он не будет давать ей проходу. Здесь она совершенно одна, в окружении чужих для нее людей, которым она не может доверять… И меньше всего она может доверять ему!
Нелл взбежала по лестнице, закрыв лицо руками. Как будто можно было силой остановить горькие слезы! Будь он проклят! Теперь он знает, что с ней случилось, и презирает ее. В таких случаях принято винить женщину - пусть она и страдает.
Усилием воли Нелл заставила себя успокоиться и огляделась. Она оказалась где-то на втором этаже, но в смятении чувств пропустила поворот в крыло, где находилась ее спальня, и теперь заблудилась. Она брела бесконечными коридорами, попадала в комнаты, на лестницы или в другие коридоры.
Толкнув наугад очередную дверь, она очутилась в небольшой библиотеке. У окна стоял письменный стол, в камине горел огонь. В комнате приятно пахло яблоневыми дровами и кожей. Книга - вот что ей сейчас поможет! Нелл подошла к полкам и, глубоко дыша, принялась читать надписи на корешках. Открыла наугад "Календарь скачек" за 1810 год и тут же закрыла его. Не соблазнили ее и издания классиков в кожаных переплетах. У одной стены стоял застекленный книжный шкаф. Она потянула за ручку. Заперто. Видимо, в шкафу личные дневники - на каждом корешке дата.
Нелл вздохнула.
- Мисс Латам, поэзия и романы внизу, в главной библиотеке, - произнес низкий голос у нее за спиной.
Она вздрогнула и обернулась.
- О, лорд Нарборо! Извините, пожалуйста, я понятия не имела, что здесь кто-то есть, и просто…
- Искали, где бы спрятаться? - Граф положил книгу, встал из глубокого кресла с подголовником и протянул ей большой белый носовой платок. - Вот, возьмите.
Поняв, что бесполезно притворяться, будто ничего не случилось, Нелл взяла платок и вытерла выступившие слезы.
- Спасибо, милорд!
- Скучаете по дому?
Она покачала головой.
- Вас обидел Маркус?
- Да. Он мне не верит, и боюсь, мы с ним… поссорились. Я только что дала ему пощечину, - призналась Нелл.
- Не сомневаюсь, это пойдет ему на пользу! Будьте добры, позвоните, пожалуйста. Сейчас нам с вами не помешает чашка кофе. Садитесь, дорогая моя.
- Нет, лорд Нарборо, вы не понимаете! - Как же ему сказать? Что его сын предложил ей свое покровительство, а она долго колебалась, прежде чем ему отказать?
- Вы имеете какое-то отношение к веревке и веточке розмарина? - вдруг спросил лорд Нарборо.
- Нет! - Нелл прикусила губу. - Но кое-что мне бы действительно пока не хотелось открывать. Понимая это, лорд Стейнгейт подозревает меня во всех смертных грехах! Но даю вам слово, милорд, я понятия не имею, зачем кто-то прислал их вам!
- Что ж, тогда больше не будем о них говорить. А, Эндрюс! Будьте добры, принесите нам кофе с печеньем. А если кто-нибудь спросит, где мисс Латам, прошу вас, отвечайте, что не видели ее с завтрака.
- Хорошо, милорд.
- Ну, а теперь… - Граф снова сел в кресло, сцепил пальцы рук и смерил ее доброжелательным взглядом. - Расскажите, как делают шляпки.
- Зачем вам это знать, милорд?
- Сейчас объясню. Как по-вашему, сколько денег у меня уходит в год на шляпки для трех дам?
- Сто гиней? - предположила Нелл.
- Почти триста. И поэтому мне очень интересно, как делают шляпки. Хочу знать, на что тратятся мои деньги!
К тому времени, как прозвучал гонг к обеду, Нелл забыла о Маркусе, о своем огорчении, даже о том, кто тот человек, с которым ей так уютно. Они с графом выпили кофе, съели все печенье; он расспрашивал ее о шляпках, поддразнивал, рассказывал о последнем выводке щенят в конюшне и о том доме, в котором они сейчас находятся.
- Здесь в самом деле было убежище священника?! - охнула Нелл.
- Да, потайная комната, которой пользовались во время Гражданской войны, - как вы понимаете, наша семья была на стороне короля. - Джордж Карлоу благожелательно улыбнулся своей собеседнице. - Знаете, дорогая моя, вы мне кого-то напоминаете. Жаль только, не могу вспомнить, кого именно. Ваша улыбка…
- А… - Нелл всегда говорили, что она - копия матери. Вот только цвет волос папин. Ну конечно! Раз лорд Нарборо был близким другом ее отца, значит, он и с мамой наверняка был хорошо знаком. - Кажется… звонят к обеду?
Так ничего и не вспомнив, лорд Нарборо встал.
- Действительно. Пойдемте вниз?
За обедом Нелл села между Верити и Онорией. Боялась она напрасно: Маркус так и не вышел. Через полчаса - всякий раз, как открывалась дверь, она вздрагивала - Онория разрешила ее сомнения, заметив:
- Жаль, что Маркус уехал в Эйлсбери не спросив, что нужно для нас купить!
- Он поехал в банк, дорогая, - ответила ее мать. - А ужинать будет у Уоллисов. Едва ли можно ожидать, что он станет ходить по галантерейным лавкам!
- Мог бы и меня взять с собой к Уоллисам! - не сдавалась Онория. - Я уже сто лет не разговаривала с Джорджиной!
- Кажется, он решил ехать в последнюю минуту. Он заедет к ним наудачу, - ответила леди Нарборо. - Если погода позволит, на следующей неделе мы пригласим к себе Джорджину и Гарриет погостить.
Итак, Маркус вдруг уехал - лишь бы не встречаться с ней. Нелл охватила глубокая тоска. Как он посмотрит на нее при следующей встрече - с жалостью или с презрением?
В тот вечер Нелл рано ушла к себе. Смешанные чувства по отношению к лорду Нарборо не давали ей покоя, и она снова обратилась к маминой шкатулке. Граф ей нравился, она инстинктивно доверяла ему. Неужели она заблуждается?
Дневник лежал на дне шкатулки. Нелл не сразу решилась достать его. Красная сафьяновая обложка потерлась; когда она открыла дневник, оттуда выпал сухой цветок и тут же рассыпался в прах.
Стиснув в кулаке носовой платок, который дал ей лорд Нарборо, Нелл начала читать.
Через час она отложила дневник. Глаза ее были сухими. В 1795 году ее отца, Уильяма Уордейла, графа Лейборна, признали виновным в убийстве Кристофера Хебдена, барона Фрамлингема, в саду лондонского особняка Карлоу. Лорд Нарборо увидел его над умирающим Хебденом. Отец был весь окровавлен и стоял с ножом в руках. Любовницей отца была Аманда, жена Хебдена. Но хуже всего, как написала мать, поливая страницы дневника слезами, - графа Уордейла подозревали в шпионаже в пользу Франции, хотя вслух об этом не говорилось. Имя Аманды также удалось сохранить в тайне.
Отца лишили титула и земель - значит, ее брат Натан ничего не может наследовать. А потом отца повесили.
Застывшая, потрясенная, Нелл убрала дневник и заперла шкатулку на ключ. Совпадение исключено! Кто-то нарочно втянул ее в заговор против Карлоу. Но зачем? Если ее отец был виновен, он заплатил за свои преступления ужасную цену. И его семья тоже расплачивалась вместе с ним. Зачем вспоминать прошлое и впутывать ее в заговор?
Если таинственный мститель убежден в невиновности ее отца, почему не пришел к ней, не рассказал обо всем откровенно? Похоже, кто-то решил отомстить обоим семействам…
Часы пробили полночь. Лорд Нарборо часто ложился поздно; Нелл своими ушами слышала, как графиня пеняет ему за это. Возможно, он еще не спит… Надо пойти к нему и все рассказать!
Не дожидаясь, пока ее решимость ослабеет, Нелл накинула капот, сунула ноги в домашние туфли, взяла свечу и вышла в темный коридор.
Из спальни графа не доносилось ни звука. Из-под двери не пробивалась полоска света. Нелл прислонилась к стене, чувствуя себя странно опустошенной. О чем она только думала? Глупо заводить подобные разговоры среди ночи, не говоря уже о том, чтобы идти в спальню к мужчине. Гораздо лучше поговорить с ним утром, внушала она себе, дрожа не только от холода.
Вдруг из-за двери донесся тихий звон - как будто разбилось стекло. И снова тишина.
Нелл покосилась на дверь. Может, граф нечаянно разбил стакан с водой? А если ему нехорошо, если у него снова сердечный приступ? Нельзя делать вид, будто ничего не произошло! Она бесшумно повернула ручку, вошла и услышала со стороны постели ровное дыхание. И тут она почувствовала дуновение ветра, от разбитого окна. Краем глаза она уловила какое-то движение. Свеча погасла от сквозняка, но на фоне окна чернел чей-то силуэт. Гибкая фигура, которую она уже видела раньше!
Нелл бросилась к окну. Блеснул металл. Ее грубо отшвырнули в сторону. Она споткнулась, не нашла за что ухватиться и упала. Открыла рот, чтобы закричать, но голова ударилась обо что-то твердое. Комната вдруг закружилась перед глазами. Потом ее окутал мрак.
Глава 9
- Спокойной ночи, Эндрюс, - сказал Маркус дежурному лакею, который запер за ним дверь и снова сел на стуле у двери. Поднимаясь по лестнице, он услышал, как часы во всем доме бьют полночь.
Несмотря на приятный вечер в доме сэра Джеймса Уоллиса, он так и не решил, что делать с Нелл. Его мучила совесть.
Пришлось признать, что его с самой первой встречи влечет к Нелл и влечение затмевает здравый смысл. При виде ее его охватывает желание - хотя он не имеет права ее желать! Она обманщица… Нет, это отговорка. Надо поговорить с ней, извиниться - но как?
В Лондоне в такое время вечер только начинается. Будь они в Лондоне, мать и сестры сейчас наверняка сидели бы у кого-нибудь в гостях, а он бы поехал в клуб. А здесь все ложатся рано… Маркус тихо прошел по длинному коридору, куда выходили лишь двери маминых гостиной и гардеробной, повернул за угол…
И резко остановился. Дверь в комнату отца стояла приоткрытая, и из-за нее доносились слабые стоны. Он распахнул дверь настежь. В комнате гулял ветер, развевались шторы. Прикрыв рукой лампу, чтобы не погасла, он посмотрел на пол и увидел Нелл. Она свернулась калачиком у шкафа. Заметив его, она зажмурилась, точно не желала его видеть.
Маркус рывком отдернул полог кровати и увидел, что отец мирно спит. Словно почувствовав взгляд сына, лорд Нарборо повернулся на другой бок и снова задышал ровно. На ночном столике стоял флакон с лекарством. Маркус отвинтил пробку, понюхал: мамина настойка фенхеля, с детства знакомый запах! Ее давали детям при высокой температуре и зубной боли.
Он осторожно опустил полог и подошел к Нелл. Рядом с ее рукой лежала веревка, похожая на змею. Еще одна шелковая веревка!
Он нагнулся и поднял ее. Нелл обмякла, и у него замерло сердце.
- Я внушал себе, что вам можно доверять, - проворчал он, встряхивая ее. - А вы впустили сюда своего проклятого сообщника! Где он?
Ее глаза медленно открылись, как будто она тоже приняла снотворное. В тусклом свете лампы ее зеленовато-карие глаза показались ему черными.
- Зачем бы мне понадобилось разбивать окно? - спросила она, и в ее слабом голосе слышался гнев. - Тем более на втором этаже!
Маркус отпустил ее и, подойдя к окну, закрыл его. Под ногами захрустели осколки: кто-то выбил кусок стекла рядом с задвижкой. Вскоре он убедился в том, что стекло выдавили снаружи. Под окном росла глициния - видимо, по ней и взобрался злоумышленник.
- Да, действительно, - произнес он, злясь на себя за свои подозрения. Обернувшись, он увидел, как Нелл медленно оседает на пол и прижимает руку к голове. Ее пальцы окрасились темным…
- О господи! Нелл! - Он подхватил ее под мышки и прижал к себе. - Куда вас ранили? Покажите!
- В голову, сюда, - прошептала она.
Маркус прижал ее к плечу и провел пальцами по густым волосам. Она дернулась, когда он нащупал рану; его рука тоже окрасилась кровью. Он немного успокоился, поняв, что рана не глубокая.
Маркус подхватил ее на руки. С головой шутки плохи; ее нужно осмотреть при более ярком свете. Он понес Нелл в соседнюю спальню - свою - и разбудил камердинера, дремавшего в кресле. Оллсоп тут же вскочил:
- Что случилось, милорд? Послать за доктором?
- Мисс Латам ударилась головой; не знаю, насколько серьезна рана. Принесите сюда лампу и побольше свечей, я осмотрю ее.
Нелл безвольно лежала у него на руках - он не понял, в сознании она или нет. Когда он осторожно откинул прядь волос, увидел справа, за ухом, шишку и ссадину.
- Очень хорошо; пореза нет, зашивать не придется. Оллсоп, принесите теплую воду, тряпки, целебный бальзам. Нелл! - Нелл открыла глаза; он осторожно уложил ее на свою кровать. - Посмотрите на меня! Я должен проверить ваши зрачки! - Она послушно посмотрела на него. Ее реакция показалась ему нормальной. - Сколько пальцев я показываю?
- Три. - Он снова уложил ее на подушку, но она не сводила с него глаз. - Это был Салтертон… я узнала его. Лорд Нарборо…
- Перед сном отец принял снотворное и ничего не слышал, - ответил Маркус, когда камердинер принес воду. - Оллсоп, кто-то пытался вломиться в спальню его светлости. К счастью, мисс Латам проходила мимо, услышала, что разбилось окно, и спугнула злоумышленника, но он ударил ее по голове. Скорее всего, он бежал, но на всякий случай останьтесь сегодня в гардеробной у лорда Нарборо - там есть кровать. И прихватите с собой пистолет.
- Слушаю, милорд. - Камердинер невозмутимо поклонился и вышел.
Маркус повернулся к Нелл. Надо постараться обработать рану, не причинив ей боли.
- Хотите, я пошлю за доктором?
- Нет… - Она покачала головой и снова закрыла глаза. - Не надо… суетиться. - Она криво улыбнулась: - Не люблю врачей!
Маркус сочувственно поморщился. Нелл поступила храбро, но никто не имеет права причинять ей боль! При мысли о том, что врач станет ощупывать ее нежную кожу и, возможно, должен будет сбрить волосы в области раны, у него внутри все сжалось.
- Не думал, что вы чего-то боитесь, Нелл. - Он старался говорить как можно бодрее. - Сейчас я промою вам рану, а утром посмотрим… - Вдруг он сообразил, что их положение несколько неприлично. - Если хотите, я разбужу мисс Прайс или маму.
- Не надо… Они будут волноваться за лорда Нарборо, - прошептала она, широко распахивая глаза. - Ночью все кажется страшнее, чем днем… Никого не будите. Я вам верю.
Он помрачнел. Она ему верит… а он? Чем он оправдал ее доверие?
- Да вы совсем замерзли! - воскликнул он, заметив, как она дрожит в своем тонком капоте. - Ну-ка, наденьте мой халат… Оллсоп подогрел его у огня.
Он помог ей раздеться, и сердце у него сжалось, когда он увидел ее старый, вытертый, латаный-перелатаный капот. Он представил, как Нелл сидит в своей темной комнатке в мансарде и зашивает его, стараясь, чтобы стежки были незаметны.
Черт побери, и как он мог подумать, что она - чья-то любовница?! Все ее вещи свидетельствуют о том, что она упорно и неустанно борется с нищетой. Ему все равно, что о нем подумают; как только они вернутся в Лондон, он непременно купит ей что-нибудь теплое и красивое, в самом дорогом магазине на Бонд-стрит!
Нелл не шевелилась; голова так болела, что она забыла о том, что лежит на кровати Маркуса в его толстом шелковом халате, к тому же осталась в его комнате наедине с ним. Он взял нож, чтобы отрезать материю на бинты.
- У него был нож…
- Да, не сомневаюсь. - Маркус осторожно заправил ей за ухо прядь волос.
- Думаете, он собирался убить лорда Нарборо?
- На полу рядом с вами я нашел еще одну шелковую веревку. Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, он хочет напугать, а не убить. А нож взял на всякий случай. Лежите тихо! - Маркус начал промывать рану, и Нелл прикусила губу. - Я делаю вам больно?
- Щиплет, - призналась она.
Он промывал ей рану нежно, как будто она была младенцем. Нелл невольно залюбовалась им. Маркус скинул сюртук и остался в одной рубашке. Он закатал рукава, и она увидела его сильные руки.
Ей вдруг захотелось прикоснуться к нему. Она подняла руку и уронила ее. Я не должна этого делать!
- Я не впускала его, Маркус. Понимаю, то, что я оказалась в комнате графа, выглядит подозрительно…
- Кстати, а почему вы там оказались?
Если она во всем признается сейчас, после ночного нападения, поверит ли он, что она невиновна? Когда она сказала, что не девственница, он сразу же решил, что она - любовница Салтертона. Застав ее в спальне отца, он тут же обвинил ее в пособничестве. Что он подумает, когда узнает, кто ее отец? И все же так больно лгать ему!
- Мне не спалось. Лорд Нарборо поведал мне историю дома; многое показалось мне очень романтичным. И я… решила погулять по Длинной галерее. Проходя мимо двери лорда Нарборо, я услышала в тишине звон бьющегося стекла и испугалась, не случилось ли чего. Я открыла дверь, и тот человек набросился на меня. Было темно, - добавила она. - Свечу задуло ветром, но я узнала его. Салтертон необыкновенно грациозен; он двигается, как танцор.
- Он будет ползать, как кошка с перебитым позвоночником, когда я доберусь до него, - произнес Маркус будничным тоном, но у нее по спине пробежал холодок. Маркус смазал ей рану бальзамом. - Осталось забинтовать. Все не так плохо, как я подумал вначале, когда увидел кровь. Теперь вы похожи на пиратку… Вы вели себя очень храбро, Нелл!
Она невольно вспомнила о том, что и сам Маркус ранен. Она ни разу не слышала от него жалоб, а ведь его плечо наверняка болит сильнее, чем ее голова. Она посмотрела на него и не заметила под рубашкой следов перевязки. Трудно было отвести взгляд от его широких плеч, от мощной груди…
- Голова болит, - прошептала она. - Но, наверное, в сравнении с вашим плечом моя рана - пустяк.
- Мужчинам положено переносить боль без жалоб, - отрывисто ответил он, сосредоточенно перевязывая ей голову. - Но ударить женщину может только последний ублюдок!
Неужели он вспоминает утро и свои умозаключения относительно ее… любовника?
Наложив повязку Нелл, Маркус унес миску с водой, но вскоре вернулся и сел у кровати.
- Я должен извиниться перед вами, Нелл. - Наконец-то он посмотрел ей в глаза.
- За что? - Как ни странно, нежность, которую она к нему испытывала среди ночи, в уединении его комнаты, не позволяла ей облегчить его участь.
- Утром… я повел себя недостойно. И сейчас сделал совершенно необоснованный вывод. Я оскорбил вас, хотя вам и без того пришлось тяжело. Вы… пережили настоящий ужас!