Ночь за окнами была чёрной и сырой; огни Генриетты, казалось, двигались, как и тёмные деревья шатались от ветра вперёд и назад перед ними. Гэнси сидел на полу рядом с моделью Генриетты, медленно работая над нею. У него не было времени, чтобы добавить что-нибудь новое, вместо этого, он урывал минуты то тут, то там, чтобы восстановить ущерб, нанесённый за это лето. Отчётливо меньше удовлетворяло восстанавливать что-либо, чем то же самое создавать.
- Я не уверен, что делаю неправильно, - признался Гэнси. - Выглядит как прямолинейный процесс.
- Если бы меня не ужасала возможность проводить время в ванной, которую вы называете кухней, я бы дал тебе совет, - сказал Мэлори. - Но я боюсь, что однажды зайду в ту комнату и уже никогда не выйду.
Гэнси зафиксировал крошечную картонную лестницу каплей клея и поднял глаза на Псину, наблюдающую за ним сощуренными глазами. Псина не ошиблась; он установил ступени немного криво. Гэнси их выпрямил.
- Лучше? - поинтересовался он.
- Не обращай на него внимания, - ответил Мэлори. - Он легковозбудимый. Я поражён, Гэнси, недостаточности мыслей, которые ты уделяешь отправке Глендовера в сон на шестьсот лет.
- Я уделяю этому процессу мысль, - возразил Гэнси. - Ну. Гипотезу. У меня нет возможности доказать или опровергнуть теории. И даже если они интересны, они, в конечном счёте, не имеют значения.
- Я не согласен с точки зрения учёного, как должен быть и ты.
- Ох, я должен быть не согласен?
- По твоему собственному предположению, Глендовер перемещался сюда по энергетической линии. Идеально ровной линии через море. Не простая штука для выполнения. Приличное количество суеты для того, чтобы спрятать принца. Почему не спрятать его на Уэльской линии?
- Англичане бы не успокоились, пока не нашли бы его, - сказал Гэнси. - Уэльс слишком мал для таких секретов.
- Правда? Ты и я прошли весь Уэльс. Скажи мне, что в тех горах нет мест, которые бы его не скрыли.
Гэнси такого сказать не мог.
- Так зачем плыть три тысячи миль в один конец к Новому Свету, где никто не может сделать приличную чашку чая? - Мэлори перекатился к картам на бильярдном столе. Когда Гэнси присоединился к нему, он провел пальцем через разлившийся океан из Уэльса в крохотную Генриетту. - Зачем брать на себя почти невыполнимую задачу проплыть по идеально прямой линии через океан?
Гэнси ничего не ответил. Эта карта была без пометок, но он не мог не видеть все места, которые на ней отмечал. Снаружи ветер дул резкими порывами, приклеивая влажные, мёртвые листья на окна.
- Энергетические линии, дороги мёртвых, дороги смерти, Doodwegen[26] (если ты веришь голландцам, но кто им верит) – вот как мы привыкли переносить наших мёртвых, - сказал Мэлори. - Носильщики гробов передвигались вдоль пути похорон, чтобы сохранить души в целости. Взять изогнутый путь означало выбить из седла души и создать преследование или хуже. Так что, когда они направлялись по прямой линии с Глендовером, они это делали потому, что с ним нужно было обращаться, как с мёртвым.
- Итак, он уже спал, когда они ушли, - сделал вывод Гэнси, хотя сейчас слово "спящий" казалось слишком лёгким для этой ситуации. Перед ним вспыхнуло воспоминание, хотя это было не настоящее воспоминание, это было видение, которое посетило его в Энергетическом пузыре. Глендовер на спине лежит в своем гробу, руки скрещены на груди, меч в одной руке, кубок – в другой. Гэнси проводит рукой над шлемом, испуганный и восторженный, и, наконец, смотрит в лицо своему королю спустя шестьсот лет. - Они удерживали его душу с телом.
- Точно. И теперь, когда я здесь, когда я видел твою линию... Я верю, что они проплыли весь этот путь, потому что искали это место. - Мэлори провел по карте.
- Вирджинию?
- Энергетический пузырь.
Слова повисли в комнате.
- Если и не сам Энергетический пузырь, то точно место типа этого, - продолжил Мэлори. - Они, может быть, просто следовали показаниям энергии, пока не смогли найти место с достаточной силой, чтобы поддерживать душу в бездействии сотни лет. Или, по крайней мере, дольше, чем, как думала его свита, они сами проживут.
Гэнси обдумывал всё это.
- Экстрасенсы говорили, что есть трое спящих. Не только Глендовер, но и ещё двое. Полагаю, ваши слова объяснили бы, почему здесь могут быть и другие. Не обязательно потому, что никто не пытался усыпить кого-то другого в другом месте, а потому что такое было невозможно нигде, только здесь.
Это пробудило робкую неприятную мысль представить, как вас отправили спать, а вместо этого - к доверительной, случайной смерти.
Они вдвоём пристально смотрели на карту в течение нескольких минут. Затем Мэлори произнёс:
- Я в кровать. Мы завтра исследуем, или я могу снова съездить в другую Вирджинию, чтобы взять больше карт?
- Другую?... Западную. Западную Вирджинию. Думаю, нам нужно поехать с вами после уроков.
- Превосходно.
Мэлори оставил свою нестандартную чашку чая на бильярдном столе и удалился с Псиной.
Гэнси стоял, не двигаясь, в холле после того, как дверь закрылась. Он стоял так долго, что почувствовал себя дезориентированным; может, стоял там минуту, может, стоял час. Это могло быть сейчас, это могло быть год назад. Он был такой же частью комнаты, как и его телескоп, и его стопки книг. Неизменно. Невозможно изменить.
Он не мог решить, устал ли он или устал от ожидания.
Он задавался вопросом, где Ронан.
Он не позвонил Блу.
- Смотри, я вот что нашел.
Гэнси подпрыгнул точно в тот момент, как распознал голос Ноа. Мёртвый мальчик сидел, скрестив ноги, на конце матраца Гэнси в центре комнаты. Гэнси с облегчением заметил, что Ноа выглядел более чётким, чем тогда, когда они виделись в последний раз. В руках он держал ком тёмно-серой глины, который смял в маленького негативного снеговика.
- Ледяной глиняный чувак, - произнёс Ноа, развлекая сам себя. - Я взял его в комнате Ронана. Смотри, он тает.
Гэнси рассматривал глину поближе, когда сам сел, скрестив ноги, зеркально отражая позу Ноа.
- Он вытащил это из сна?
- Думаю, с заправки. В глине есть металлические чешуйки или что-то такое, - сказал Ноа. - Видишь, он держится на магните. А спустя время заглатывает и съедает магнит.
Они наблюдали. Наблюдали долго. Глина двигалась так медленно, что у Гэнси заняло целую минуту поверить, что, в конечном итоге, воск с металлическими вкраплениями, вероятно, охватит магнит.
- Предполагается, что это игрушка? - спросил Гэнси.
- Для детей шести лет и старше.
- Это худшая игрушка, что я когда-либо видел.
Ноа усмехнулся и сказал:
- Как ссать против ветра.
Оба захохотали от слов Ронана, вышедших из уст Ноа.
Низу глиняной фигурки удалось спрятать магнит, а Гэнси даже не заметил движения.
- Что за фраза про поспешишь? - спросил Ноа. - Поспешишь – людей...
- ...людей насмешишь, - закончил Гэнси. - Ноа, не уходи. Я собираюсь спросить тебя кое о чём и не хочу, чтобы ты ушёл, как делаешь это обычно.
Мёртвый мальчик поднял голову, чтобы встретить взгляд Гэнси. Хоть он и не выглядел прозрачным или неправильным, он был неумышленно тревожащим при таком освещении. Что-то было в его неморгающих глазах.
"Это мог быть я. Это должен был быть я".
- Ты слышал его? Когда ты... когда ты умирал? - Гэнси пожалел, что уже спросил, но надавил: - Ты тоже слышал голос?
Пальцы Ноа коснулись его размытой щеки, хотя он, казалось, не заметил. Он покачал головой.
Если Гэнси и Ноа умирали на энергетической линии в одно время, почему Гэнси выбрали, чтобы он жил, а Ноа выбрали, чтобы он умер? По всем правилам, смерть Ноа была более несправедливой: его убили ни за что. Гэнси ужалила смерть, которая преследовала его шаг за шагом больше десятилетия.
- Я думаю... Энергетический пузырь хотел быть пробуждённым, - сказал Ноа. - Он знал, что я не сделал бы того, что должно было быть сделано, а ты сделал бы.
- Он не мог этого знать.
Ноа снова покачал головой.
- Легко знать множество вещей, когда время движется вокруг вместо того, чтобы двигаться прямо.
- Но... - начал Гэнси, но не знал, чем мог возразить. В действительности был просто факт медленной смерти Ноа, и, казалось, не было никого, на кого он мог бы направить свое возражение. Он коснулся одного из своих ушей, мог почувствовать призраки тех ос, что ползали вокруг. - Когда мы найдем Глендовера, я попрошу его вернуть тебя. В качестве милости.
Ему не нравилось произносить это вслух, не потому что он не имел в виду то, что говорил, а потому, что им не было ясно, как эта милость работала, или работала ли она вообще, а он не любил давать фальшивых обещаний.
Ноа тыкнул глиняного человечка. Это больше не был человечек; только потому что Гэнси видел его раньше, он всё ещё мог определить очертания фигуры в безликой куче.
- Я знаю. Это... это мило.
- Но?...
- Не бойся, - неожиданно произнёс Ноа. Дотянувшись, он убрал руку друга от уха. Гэнси даже не понимал, что всё ещё мягко его касался. Наклонившись вперед, Ноа дунул своим прохладным мёртвым дыханием по уху Гэнси. - Здесь ничего нет. Ты просто устал.
Гэнси немного задрожал.
Потому что это был Ноа, а не кто-либо ещё, Гэнси смог признаться:
- Я не знаю, что буду делать, если я его найду, Ноа. Я не знаю, кем я буду, если не буду его искать. Я совершенно не знаю, как быть снова тем человеком.
Ноа положил глину в руки Гэнси.
- Вот именно так я чувствую себя относительно идеи снова быть живым.
Глава 17
- Расскажи мое будущее, - сказала Блу той ночью, кинувшись на место напротив Кайлы, которая покрывала стол в гадальной счетами. Весь дом на Фокс Вей 300 был колоссально громким; у Орлы была ещё одна группа, как и у её матери, Джими. Плюс, Тринити – сестра Джими, кузина или подруга – привела с собой около тысячи маленьких кузин или кого-то в этом духе, чтобы готовить мыло. Гадальная была самым тихим местом. - Скажи, сирота ли я в нём.
- Уходи, - отмахнулась Кайла, нажимая на кнопки калькулятора. Она и Мора обычно работали над бюджетом дома вместе, Кайла обращалась с калькулятором, как взрослая, а Мора, скрестив ноги, сидела рядом в центре стола. Но сейчас не было Моры. - Я занята.
- Я думаю, ты на самом деле не знаешь, - продолжила Блу. – Думаю, вот так. Ты и Персефона делаете вид, будто осведомлены об этом и "ох, она должна найти собственный путь в мире" бла-бла-бла, но на самом деле, вы просто говорите так, потому что понятия не имеете ни о чем.
- Это бумажная работа, - сказала Кайла. - А ты язва. Уходи.
Блу собрала горсть счетов и бросила их Кайле в лицо.
Кайла смотрела на неё сквозь порхающие страницы, не двигаясь.
Они осели на стол.
Блу и Кайла пялились друг на друга.
- Мне жаль, - произнесла Блу, втянув голову в плечи. - Правда, жаль.
Она стала поднимать один из счетов, и Кайла схватила её запястье.
- Не надо, - сказала она.
Плечи Блу ещё сильнее поникли.
Кайла выдала:
- Слушай. Это нелегко для всех нас. Ты права. Мы никогда не можем видеть внутри Энергетического пузыря, и сложнее увидеть что-либо ещё сейчас, когда нас только двое. Тяжелее согласиться, когда нет миротворца, особенно, когда речь о миротворце... - Её лицо изменилось. - Вот что я тебе скажу: есть трое спящих.
- Ты уже говорила мне это. Все мне это уже говорили.
- Ну, думаю, твоя задача – разбудить одного из них, и думаю, задача Моры – не разбудить другого.
- Только две задачи и трое спящих.
- Персефона и я немного не сходимся во мнении относительно существования третьей задачи.
Блу спросила:
- О задаче какого рода мы вообще здесь говорим? Типа задания, где мы получаем зарплату, а в конце наши лица размещают на стене магического леса в качестве "Самого ценного работника эпохи"?
- Задание, в конце которого всё приходит в равновесие, и все мы с тех пор живем чертовски счастливо.
- Ну, звучит здорово, кроме: а) что с тем спящим в середине? и б) ты не можешь фактически выполнить негативную задачу, то есть, когда мама узнает, что она успешно не разбудила кого-то. И в) это всё ещё включает смерть Гэнси? Потому что г) я не так представляю себе счастливый конец.
- Я жалею об этой беседе, - созналась Кайла и начала складывать счета.
- Также д) я не хочу больше ходить в школу.
- Ну, ты не освобождена, так что я сожалею о твоей потере.
- Я не сказала, что я освобождена. Просто у меня сейчас очень низкий уровень удовлетворенности работой. Моральный дух низок. Войска не хотят идти в государственный колледж.
Кайла нажала на другую кнопку калькулятора. Её рот принял очень невосторженную форму.
- Войска не должны ныть тому, кто рвал её жопу, чтобы быть способной пойти в государственный колледж.
- Это будет что-то типа: "Я ходила пешком и в школу, и обратно"? Потому что если так...
- Это будет ты-должна-пойти-подумать-о-своих-правах-Блу-Сарджент.
Блу пристыженно фыркнула и встала.
- Без разницы. Где список с церковных наблюдений?
- Это не заставит Гэнси меньше умереть.
- Кайла.
- Думаю, в коробке на холодильнике.
Блу вылетела из комнаты глубоко неудовлетворённая и потащила стул через полчища детей, делающих мыло, к холодильнику. Конечно, она нашла блокноты церковных наблюдений в коробке наверху. Взяв всю коллекцию, она направилась назад сквозь трудолюбивых детей, а затем в раздвижные двери на тёмный задний двор.
Стало мгновенно тише. Двор был пуст, за исключением нескольких хризантем, ожидающих пересадки, массивного бука с большим жёлтым навесом и Серого Человека.
Он так тихо сидел на одном из шезлонгов, что Блу не замечала его, пока не повернулась, чтобы сесть на другой.
- Ой! Извините. У вас момент? Я могу вернуться внутрь.
Выражение его лица было задумчивым. Он переставил свое почти полное пиво на другой шезлонг.
- Нет, это я незваный гость. Я должен спрашивать, хочешь ли ты это пространство для себя.
Она скромно махнула рукой в его направлении и села. Ночь пахла кисло и сыро, дождём и опавшими пожарами из листьев. На какой-то момент они сидели в тишине, Блу зарылась в бумаги, а Серый Человек посасывал пиво созерцательным образом. Ветерок был прохладным, Серый Человек снял пиджак и без каких-то церемоний вручил его Блу.
Когда она накинула его на плечи, он спросил:
- Так что там у тебя? Надеюсь, сонеты?
Блу барабанила пальцами по страницам, думая, как это резюмировать.
- Каждый май мы ведём дежурство и видим духов тех людей, которые умрут в течение года. Мы спрашиваем их имена, и, если они наши клиенты, мы даём живым людям знать, что видели их духи, так что они могут привести в порядок свои дела. Это список имён.
- Ты в порядке?
- А, да, у меня просто... это... веко в глаз попало или типа того, - сказала Блу, вытирая правый глаз. - Для чего нужно лицо?
- Этические и духовные результаты ослепления.
- Правда? - Блу держала самый последний лист над головой, так что свет из кухни освещал её почерк. - Ох, ладно.
- Что?
Она только что нашла то, что искала: ДЖЕССИ ДИТТЛИ.
Написано неправильно, но тем не менее.
Блу откинулась на спинку шезлонга.
- Гэнси и я встретили кое-кого, и я думала, я помню его имя.
- И он там.
- Ага. Дело в том, что я не знаю, умрёт ли он из-за нас в его жизни или умрёт, потому что нас там нет, или он умрёт в любом случае.
Серый Человек положил шею на спинку шезлонга и смотрел на низкие облака, отражающие огни Генриетты.
- Судьба против прогнозирования? Я полагаю, ты знаешь больше о том, как работает экстрасенсорный бизнес.
Блу глубже зарылась в его пиджак, пока ветер трепал листья бука.
- Я знаю только то, что мне говорили.
- И что тебе говорили?
Ей нравилось, как он задавал вопросы. Будто бы ему меньше нужна информация и больше, будто он наслаждался её компанией. Казалось странным, что она чувствовала себя наименее одинокой и беспокойной здесь с ним, а не с Кайлой или Персефоной.
Она ощутила, как веко ещё больше закололо глаз.
- Мама говорит, это как воспоминание, - сообщила Блу. - Вместо того, чтобы посмотреть назад, ты смотришь вперёд. Вспоминая будущее. Потому что время не такое... - Она нарисовала линию. - Оно такое... - Она нарисовала окружность. - Поэтому я предполагаю, если ты думаешь о нём таким образом, то мы не можем менять будущее. То есть если вы видите будущее, оно уже отражает изменения, которые вы могли сделать на основе увиденного будущего. Я не знаю. Не знаю! Потому что мама всегда говорит людям, что её предсказания – это обещания, не гарантия. Так что ты можешь нарушить обещание.
- Некоторые гарантии тоже, - заметил Серый Человек иронично. А затем внезапно: - В списке есть Мора?
Блу покачала головой.
- Она родилась в Западной Вирджинии. Наблюдения в церкви, кажется, показывают нам людей, рождённых здесь.
Или, в случае с Ричардом Гэнси III, перерождённых.
Мистер Грей попросил
- Могу я взглянуть?
Она передала записи и наблюдала за медленным движением листьев над головой, пока он пробирался через имена. Как же она любила это буковое дерево. Так же часто, как и будучи маленькой девочкой, она выходила прислонить руки к прохладной, гладкой коре или усесться в витиеватых оголенных корнях. Однажды, она помнила, она написала письмо буку и положила его в пенал, который втиснула в корни. Они давно проросли вокруг коробочки, совершенно её спрятав. Сейчас же она хотела бы прочитать то письмо, так как помнила только о его существовании, но не о его содержании.
Мистер Грей стал тих. Осторожным голосом он уточнил:
- Гэнси?
Самое последнее имя на самой последней странице.
Она только пожевала нижнюю губу.
- Он знает?
Она качнула головой, лишь чуть-чуть.
- Ты знаешь, сколько ему осталось?
Она снова покачала головой.
Его глаза тяжело смотрели на неё, а затем он просто вздохнул и кивнул, солидарность тех, кого оставили позади, тех, кто не в списке.
Наконец, он сказал:
- Множество обещаний нарушаются, Блу.
Он отхлебнул пива. Она свернула кусок бумаги, чтобы спрятать Джесси Диттли, а потом открыть снова. В темноте она спросила:
- Вы любите мою мать?
Он уставился наверх сквозь тёмное кружево листьев. Затем кивнул.
- Я тоже.
Он мрачно согнул указательный палец. Нахмурившись, произнёс:
- Я не хотел подвергать твою семью опасности.
- Я знаю, что вы не хотели. Не думаю, что кто-нибудь так считает.
- Я должен принять решение, - сказал он. - Или план. Полагаю, я решу к воскресенью.
- Что магического в воскресеньи?
- Это дата, которая раньше была очень важна для меня, - пояснил Серый Человек. - И кажется, уместно сделать её днем, когда я стану человеком, каким, как думает твоя мама, я мог бы стать.
- Надеюсь, человек, каким, как думала мама, вы могли бы стать, это человек, который находит матерей, - отозвалась Блу.