Гэнси обернулся. Они стояли у каменной двери. Это могла быть дверь к чему угодно, но нет. Это была высеченная дверь в гробницу – каменный рыцарь в доспехах с руками, скрещенными на груди. Его голова покоилась на двух воронах, ноги – на геральдической лилии. Он держал щит. Щит Глендовера, с тремя воронами.
Но так было неправильно.
Неправильно не потому, что Гэнси ожидал, что гробница Глендовера выглядит по-другому. Неправильно, потому что предполагалось, всё случится не так, не в этот день, когда его глаза болели от недосыпания, снаружи моросил дождь, а эту пещеру они обнаружили только несколько дней назад.
Это должен был быть ключ, а затем ещё один ключ и потом ещё один ключ.
А не тридцать минут прогулки и дверь гробницы, вот как тут.
Но было именно так.
- Не может быть, - наконец, выдал Адам из хвоста цепочки.
- Мы просто... её откроем? - поинтересовалась Блу. Её голос тоже звучал неуверено. Всё работало не так. Это было рассматривание, не поиски.
- Я по этому поводу чувствую себя своеобразно, - собрался Гэнси. - Как будто неправильно, что здесь нет... церемоний.
Будь восторженным.
Гэнси повернулся спиной к двери в гробницу, чтобы остальные подтянулись ближе. Вытащив телефон, он сделал несколько фото. Потом, после паузы, он набрал несколько примечаний по месторасположению.
- Боже, Гэнси, - произнёс Ронан, но это заставило Гэнси почувствовать себя лучше.
Он осторожно коснулся шва вокруг рельефного изображения рыцаря. Камень был холодным, твёрдым, настоящим; его пальцы остались в пыли. Это происходило.
- Не думаю, что она запечатана. Думаю, дверь просто втиснута. Может, рычагом?
Адам пробежался пальцем вдоль края.
- Не сильно. Не очень плотно.
Он подумал о трёх спящих, об одном, которого можно будить, об одном, которому лучше оставаться спящим. Узнали бы они, если бы это был тот, которого нужно оставить в покое? Конечно... потому что задача Моры – не разбудить этого спящего, а здесь нет признаков её присутствия.
Но он не знал. Не было способа узнать.
Всё в этот день было окрашено нерешительностью и неуверенностью.
Внезапно стена рухнула.
В воздухе закружилась пыль, и они отступили, кашляя. Блу ахнула:
- Ронан Линч!
Ронан восстанавливал равновесие посреди медленно оседающего облака; он втолкнул дверь гробницы внутрь.
- Это, - деликатно сообщил он, ни к кому конкретно не обращаясь, - за захват моей птицы.
- Ронан, скажи мне сейчас, должен ли я связать тебя, потому что я это сделаю, - сказал Гэнси. Ронан тут же усмехнулся, но Гэнси указал на него. - Я серьёзно. Это не касается тебя одного. Если это гробница, то кто-то здесь похоронен, и ты окажешь этому человеку уважение. Не. Заставляй. Меня. Просить. Снова. Коли на то пошло, если любой из нас думает, что не может сдержать себя в будущем, я считаю, нам надо развернуться и прийти сюда в другой день, или этот человек ждет снаружи.
Ронан закипал.
- Не надо, Линч, - продолжил Гэнси. - Я занимался этим семь лет, и в первый раз должен буду покинуть место, которое выглядит хуже всего, потому что я здесь был. Не заставляй меня жалеть, что пришел сюда с тобой.
Это, наконец, проникло сквозь сталь сердца Ронана. Он склонил голову.
Они вошли.
Было похоже, будто они попали назад в прошлое.
Вся комната была украшена резьбой и рисунками. Цвета не выцветали на солнце: королевский синий, ягодный пурпурный, румяный кроваво-красный. Резьба разделялась на окна или аркады, ограниченные лилиями, воронами, колоннами или столпами. Святые глядели вниз, бдительно и царственно. Мученики пронзались копьями, были застрелены, сжигались и были одержимы. Вырезанные гончие преследовали зайцев, которые снова преследовали гончих.
На стене висели пара перчаток, шлем, нагрудник.
Это было уже слишком.
- Господи, - выдохнул Гэнси. Он протянул пальцы, чтобы коснуться нагрудника, а затем обнаружил, что не может этого сделать. Он одёрнул руку.
Он был не готов всё завершить.
Он был готов всё завершить.
В центре склепа стоял каменный гроб на высоте по пояс, по сторонам сильно украшенный резьбой. Каменная статуя Глендовера лежала на крышке, его голова в шлеме покоилась на трёх вырезанных воронах.
"Помнишь, ты спас мне жизнь?"
Блу сказала:
- Посмотрите на всех этих птиц.
Она лучом от фонаря провела по стенам и гробу. Везде свет находил перья. Крылья украшали гроб. Клювы щипали фрукты. Вороны петушились над щитами.
Свет попал на лицо Адама. Его глаза были сощурены и насторожены. Рядом с ним Ронан выглядел странно враждебным, Чейнсо сжалась на его плече. Блу взяла телефон Гэнси из его кармана и сфотографировала стены, гроб, Гэнси.
Глаза Гэнси медленно переместились снова к гробу. Гробу Глендовера.
Это на самом деле происходит?
Всё было косо, зеркально, не так, как он себе представлял.
Он произнёс:
- Что мы делаем?
- Если что, я думаю, мы должны быть способны поднять крышку, - ответил Адам.
Но это было не то, что имел в виду Гэнси. Он имел в виду: "Что мы делаем? Уж кто-кто, но мы?"
Блу слегка и невесело рассмеялась:
- У меня руки липкие.
Они встали плечом к плечу. Гэнси считал в обратном порядке на одном дыхании, три-два-один, а затем они напряглись. Безуспешно. Как будто они пытались сдвинуть саму пещеру.
- Она даже не покачнулась, - подвел итог Гэнси.
- Давай попробуем с другой стороны.
Пока они переходили на другую сторону и поднимали, с трудом отыскав пальцами точку опоры, а крышка так и не сдвинулась, Гэнси не мог не думать о старых сказках. Он представил, что это не обычный вес удерживает крышку, а скорее несоответствие. Они в некотором роде себя не проявили, так что Глендовер для них всё ещё был закрыт.
Каким-то образом это его успокоило. По крайней мере, так было бы правильно.
- У них не было подъемного оборудования для тяжёлых грузов, - сказал Ронан.
- Но у них могли быть верёвки и блоки, - заметила Блу. - Или больше людей. Подвинься, я не могу положить вторую руку.
- Не уверен, что это поможет, - произнёс Гэнси, но все потеснились. Её тело оказалось прижато к его. Ронан был прижат к Адаму по другую сторону от него
Тишину нарушало только их дыхание.
Блу считала:
- Три, два... - И они начали подъем на "раз".
Крышка вдруг оторвалась, сравнительно невесомая. Она передвинулась и стремительно скользила прочь.
- Хватай ее! - выдохнула Блу. А потом, когда Гэнси рванул вперед: - Нет, подожди, не надо!
Раздался жуткий, скрипучий звук, когда крышка вкось съехала к противоположной стороне гроба и накренилась на бок. Она остановилась с меньшим, но более разрушительным звуком, будто кулаком ударили по кости.
- Она раскололась, - сказал Адам.
Они приблизились к гробу. Грубая ткань скрывала внутреннее убранство саркофага от посторонних глаз.
Неправильно.
Внезапно Гэнси ощутил смертельное спокойствие. Этот момент был настолько противоположен тому, как его представляло видение, что тревога исчезла. Не оставив после себя ничего. Он смахнул ткань.
Никто из них не двигался.
Поначалу Гэнси не понимал, на что смотрит. Очертание было чужим; он не мог сложить всё вместе.
- Он лицом вниз? - предположила Блу, но нерешительно.
Потому что, конечно, было именно так, как она сказала. На фигуре в тёмной мантии, пурпурной или красной, выступали лопатки. Груда темных волос была больше, чем ожидал Гэнси, и темнее, чем он ожидал. Руки были связаны за спиной.
Связаны?
Связаны.
Что-то тревожное дернулось внутри Гэнси.
Неправильно. Неправильно, неправильно, неправильно.
Адам провел лучом фонаря по всей длине гроба. Мантия Глендовера была закреплена так, что открывала бледные ноги. Связанные в коленях. Лицом вниз, руки связаны, колени связаны. Так хоронили ведьм. Самоубийц. Преступников. Заключённых. Рука Гэнси застыла, отпрянув. Не то чтобы его покинуло мужество, скорее уверенность.
Не так все должно было быть.
Адам снова провёл лучом фонаря.
Блу произнесла:
- Ах... - а затем передумала.
Волосы шевелились.
- Господи, дерьмо, Матерь Божья, чёрт, - проговорил Ронан.
- Крысы? - предположил Адам, предположение было столь омерзительным, что оба, Гэнси и Блу, отпрянули. Затем волосы пошевелились снова, и ужасный звук раздался из гроба. Крик?
Смех.
Плечи дернулись, перемещая тело в гробу так, что голова повернулась, чтобы их видеть. Когда Гэнси мельком разглядел лицо, его сердце ускорило работу, а затем остановилось. Его накрыли облегчение и ужас.
Это был не Глендовер.
Он сказал:
- Это женщина.
Глава 28
Женщина не стала ждать, пока они её освободят.
Она извивалась и тряслась, так что они отпрыгнули назад, а потом она упала на пол со всё ещё связанными руками и ногами. Она приземлилась прямо у Ронана и схватила зубами его пальцы ног с диким смехом.
Он и Чейнсо шарахнулись назад.
Блу обменялась лихорадочным взглядом с Адамом.
А теперь женщина запела:
"Королевы и короли,
Короли и королевы,
Синяя лилия, лиловая синь,
Короны и птицы,
Мечи и вещи.
Синяя лилия, лиловая синь".
Она оборвала песню истерическим смехом, который идеально соответствовал тому, который раздавался от Чейнсо ранее. Перекатившись на спину так, чтобы смотреть прямо на Ронана, всем своим видом демонстрирующего отвращение, она проворковала:
- Развяжи меня, принц воронов.
- Боже, - сказал он, - что ты такое?
Она снова засмеялась.
- Ох! Мой спаситель приехал на молочно-белом коне, и он сказал: "Прекрасная леди, я могу принести то, что вам нужно..."
Выражение лица Ронана было в точности таким, как было у него, когда они забирали Мэлори.
- Она сумасшедшая.
Гэнси очень спокойно произнёс:
- Не трогайте её.
Ранее, когда они думали, что это Глендовер, он казался очень потрясённым, но теперь более чем восстановился. Сердце Блу всё ещё было перегружено упавшей крышкой гроба и скатившейся оттуда женщиной. Не то чтобы она хотела, чтобы Гэнси ею командовал, но она ощутила облегчение от того, что он собирается взять в свои руки, по крайней мере, этот момент, пока она убеждала свой пульс замедлиться.
Он обошёл гроб туда, где лежала женщина.
Сейчас она лежала лицом кверху, Блу видела, что она молода, может быть, лет двадцати. У неё было много волос, чёрных, словно вороново крыло, и непослушных, а её кожа была бледной, как смерть. Возможно, самым невероятным в её облике была мантия, потому что она была настоящей. Мантия не выглядела средневековым костюмом. Она была похожа на настоящий предмет одежды, потому что она была настоящим предметом одежды.
Гэнси наклонился к ней и спросил вежливо и авторитетно:
- Кто вы?
- Одного было недостаточно! - пронзительно закричала она. - Они послали ещё! Сколько молодых мужчин в моей камере? Пожалуйста, скажите, что три – божественное число. Вы собираетесь меня развязать? Очень грубо держать женщину связанной больше, чем два, три или семь поколений.
Голос Гэнси стал даже спокойнее, или, может, он остался неизменным, а только казался спокойнее в сравнении с её возрастающим тембром.
- Это вы захватили ворона моего друга?
Она улыбнулась ему и запела:
- Все девы, молодые и честные, слушайте своих отцов...
- Как я и думал, - сказал Гэнси и выпрямился. Он глянул на остальных. - Не думаю, что будет мудро её развязывать.
- Ах! Ты боишься? - глумилась она. - Ты слышал, что я ведьма? У меня три груди! У меня хвост и рога! Я в преисподней гигант. О, я бы тоже сама себя боялась, юный рыцарь. Я могу сделать тебя беременным! Беги! Беги!
- Давайте оставим её тут, - предложил Ронан.
Гэнси ответил:
- Если бы мы оставляли людей в пещерах только потому, что они сумасшедшие, ты бы всё ещё был в Энергетическом пузыре. Дай мне свой нож.
Ронан сказал:
- Я его потерял.
- Как ты... неважно.
- У меня есть, - вставила Блу, чувствуя себя самодовольной и полезной. Она предъявила свой розовый складной нож, а серые глаза женщины переместились на неё. Блу побаивалась, что женщина начнёт ей петь, но та только улыбалась, широко и знающе.
- Я думал, такие вне закона? - уточнил Гэнси, становясь на колени рядом с женщиной. Он теперь казался таким невозмутимым, будто спокойно имел дело с диким животным. Он разрезал ремни на ногах женщины, но оставил её руки связанными.
- Они и вне закона, - Блу ответила Гэнси, но не отводила взгляда от глаз женщины. Та всё ещё улыбалась, улыбалась, как будто ждала, что первой прекратит гляделки Блу. Но у Блу в этой игре была хорошая практика, спасибо Ронану. Так что она просто продолжала хмуриться в ответ. Ей хотелось спросить у женщины, почему она говорит по-английски, кем она была, и всё ли с ней было в порядке после проведенного в коробке какого-то времени, но женщина, на самом деле, не казалась способной на вопросы-ответы.
- Я собираюсь помочь вам встать, - сообщил женщине Гэнси. - Но если вы меня укусите, я положу вас назад в гроб. Это ясно?
- Ох, ты, маленький забияка, - сказала женщина. - Ты напоминаешь мне моего отца. Что слишком плохо.
Ронан всё ещё пялился на неё в ужасе, так что Блу поторопилась помочь Гэнси. Женщина оказалась теплее и реальнее, чем представляла Блу. Она была очень высокой; возможно, она ела свою зелень. Пока Блу поднимала её за локоть, её огромное вертикальное гнездо из чёрных волос с запахом пыли и металла щекотало лицо Блу. Она напевала небольшую песенку о подарках, королях и внутренних органах.
- Ладно, Гэнси, - с опаской начал Адам, - какой теперь твой план?
- Очевидно, мы заберём её наружу, - указал Гэнси. Он повернулся к женщине. - Если вы не предпочитаете остаться.
Она переместила голову так, что её волосы плашмя смялись на его плече, а её лицо было в сантиметрах от его.
- Солнце ещё существует? - спросила она.
Гэнси использовал её волосы, чтобы передвинуть её голову со своего плеча.
- Как и несколько часов назад.
- Тогда заберите меня! Заберите меня!
Адам только покачал головой.
- Не могу дождаться, - произнёс Ронан, - чтобы услышать, как ты объясняешь это Мэлори.
***
Облака исчезли, когда они поднялись наружу, уступив место небу, такому яркому, синему и опаленному ветром, что им пришлось склонить головы от песка, кружащегося в воздухе. Ветер был таким безжалостным, что он больно хлестал чёлкой Блу по её щекам. Стая ворон или воронов пролетела высоко над головами, бросаясь вниз и взмывая вверх. Ронан прижал Чейнсо к своей груди, как будто она всё ещё была маленьким воронёнком, защищая её от ветра.
Пока они возвращались к дому Диттли, пригибаясь от порывов ветра, периодически их забрызгивало дождём из безоблачного неба. Адам потянулся, чтобы стереть влагу со щеки, а Блу охнула:
- Адам, твоё лицо...
Адам убрал пальцы, кончики были красными. Блу протянула руку, чтобы поймать случайную каплю. Красная.
- Кровь, - заметил Ронан, скорее констатируя факт, чем заинтересовавшись.
Блу вздрогнула.
- Чья?
Гэнси изучал красные брызги на рукаве своего пиджака, губы раскрылись в изумлении.
- Гэнси, - позвал Адам, указывая вверх. - Смотри.
Они остановились по центру примятой травы, чтобы смотреть в яркое дневное небо. На горизонте что-то неистово вспыхнуло, словно солнце отразилось от далёкого самолета. Блу заслонила глаза и увидела, что у объекта был огненный хвост. Она себе не представляла, что могло быть таким видимым в столь дневное время.
- Авиакатастрофа? - предположила она.
- Комета, - уверенно сказал Ронан.
- Комета? - словно эхо, повторил Адам.
Сейчас Блу была напугана сильнее, чем когда они были в возможной опасности в пещере. Что же они делали?
- Начинается! - прокричала женщина. - Начинается опять! Снова и снова и снова!
Она закружилась в поле со всё ещё связанными за спиной руками. В солнечном свете царственная красота женщины была более очевидна. У неё был довольно большой нос прелестной формы, скошенные щеки и лоб, тёмные лукавые брови и, конечно, эти невозможные по высоте запутанные волосы над уже высоким телом. Её пурпурно-красное одеяние было словно мазок краски по полю.
Гэнси наблюдал, как небесное тело медленно выжигало след на голубом. Он произнёс:
- Знаки и предзнаменования. Комету видели в 1402 году, когда Глендовер начал восставать.
- Ха! - кричала женщина. - Восставать, восставать, восставать! Тогда прольётся тоже много крови, все прольют много крови!
Последнее предложение снова превратилось в песню.
Адам схватил женщину за плечи, останавливая её вращения. Она откатилась от его руки, как пьяный танцор, а затем сфокусировала на нём взгляд своих широко раскрытых глаз.
- Ты, - сказала она, - мой самый нелюбимый. Ты напоминаешь мне и мужчину, и собаку, которые мне никогда не нравились.
- Отмечено, - ответил он. - Можем мы получить милость? За то, что разбудили тебя?
"Конечно, - глупо подумала Блу. - Конечно, у нас должна была сразу же появиться мысль спросить это. Все спящие якобы даровали милость в легендах, а не только Глендовер".
Казалось невероятным, что это не пришло в голову всем им, но всё, что представлялось очевидным в теории, было путано, броско и пугающе на практике.
Женщина завопила, как вороны над головами, а потом она вопила снова, и тут Блу поняла, что это был смех.
- Милость! За то, что разбудили меня? Маленький полукровка, я никогда не спала.
Адам холодно и без движения уставился на неё. Он позволил единственному слову – полукровка – ободрать позвоночник.
Гэнси отрезал жутко вежливо:
- Мы ничего вам не сделали, кроме добра. Его зовут Адам Пэрриш, и именно так вы можете к нему обращаться.
Она карикатурно поклонилась Гэнси, опустившись на колено со всё ещё завязанными руками.
- Простите меня, - усмехнулась она, - мой господин.
Он пренебрежительно к её жесту поджал губы.
- Что вы имеете в виду, говоря, что вы не спали?
- Засыпай, моя маленькая дочь, - сладко произнесла женщина. - Смотри сны о войне. Только я не уснула. Не смогла. Я всегда была беспокойной спящей! - Она приняла драматичную позу, раздвинув ноги для баланса. Капля крови пятном расположилась на её щеке, как слеза. Высоким голосом она стала звать: - Помогите! Помогите! Я не сплю! Вернитесь! Вернитесь! - И тише: - Вы слышали что-нибудь? Только звук пульсирующей в моей мужественности крови! Пошли!
Губы Ронана скривились.
Блу была вполне уверена, что услышала бы это в залах своей школы. Она поинтересовалась:
- Вы имеете в виду, что вы не спали в течение шестисот лет?