- Ах, не смогу? - спросил Ронан. Его голос был низким и опасным, бесконечно более угрожающим, чем если бы он это прорычал.
- Колин Гринмантл неприкосновенен, - продолжил Серый Человек. Он широко растопырил пальцы, держа руки в воздухе. - Он паук, цепляющийся за паутину. Каждая нога касается нити, и, если что-то случится с пауком, ад прольётся дождём.
Ронан произнёс:
- Я уже пережил ад.
- Ты понятия не имеешь, что такое ад, - сказал Серый Человек, но не зло. - Думаешь, ты первый сын, жаждущий мести? Думаешь, твой отец был первым, кого убили? А Гринмантл всё ещё живой и неприкосновенный. Потому что мы все знаем, как это работает. Прежде чем явиться сюда из Бостона, он протянул шестнадцать маленьких нитей к таким людям, как я, к компьютерным программам, к банковским счетам. Паук умирает, паутина дёргается, и внезапно твои счета обнуляются, твоему младшему брату ампутируют конечность, твой старший брат умирает за рулём автомобиля в Вашингтоне, предвыборная кампания миссис Гэнси уничтожается фальшивыми скандальными фотографиями, эрудиция Адама исчезает, Блу теряет глаз...
- Стоп, - вмешался Гэнси. Он подумал, что его вот-вот вырвет. - Господи, пожалуйста, прекратите.
- Я просто хочу, чтобы Ронан понял, он не может совершить что-нибудь глупое, - добавил Серый Человек. - Убить Гринмантла значит закончить ваши жизни, и вы знаете это. И что хорошего тебе даст месть?
- Говорит наёмный убийца, - ответил Ронан. Теперь вернулось его рычание, что означало, ему больно.
- Говорит наёмный убийца, да, но я в этом хорош, - возразил мистер Грей. - Даже если бы он не был пауком в замаскированной паутине, ты был бы готов отправиться в тюрьму за удовлетворение от его убийства?
Не сказав ни слова, Ронан вышел в парадную дверь, хлопнув ею. Гэнси не направился следом. Он разрывался между порывом облегчить боль Ронана и тем, чтобы позволить ему остаться с болью, но бдительно. Насилие - болезнь, и Гэнси не думал, что может заразиться. Но все вокруг него, его друзья были медленно инфицированы.
Персефона принесла Серому Человеку напиток; ещё один был для неё самой. Они залпом синхронно их выпили.
- Хочешь? - Блу спросила Гэнси. Она протянула ему контейнер йогурта, чтобы он мог видеть, что там остались только фрукты на дне. Он не кивнул, но она в любом случае принесла йогурт ему, отдавая и свою ложку. Это имело заземляющий эффект - шокирующе скользкая черника, сахарный удар по желудку, пустому со школы, знание того, что её рот был последним, чего касалась эта ложка.
Блу пронаблюдала, как он съел первый кусочек, а затем быстро повернулась к мистеру Грею.
- Он был тем, кто приходил на гадание прошлым вечером, ведь так?
- Да, - сказал мистер Грей. - Как я думал. А теперь он ещё и преподаватель латыни у мальчиков.
- Почему? - спросил Гэнси. - Почему мы?
- Не вы, - возразил мистер Грей. - Я. Очевидно, он не поверил в мой рассказ о бегстве с Грейвореном. Он приходил в этот дом в поисках Моры, потому что думает, что она важна для меня. Он проник в школу, потому что обнаружил, что вы и я знакомы. Он хочет, чтобы я знал, что он в курсе того, что я всё ещё здесь, и хочет, чтобы я знал, как много он знает о моей жизни.
- Что мы делаем? - поинтересовался Гэнси. Он начинал чувствовать, будто бы этот день был ошибкой; это был не настоящий первый день школы; он должен был остаться в кровати до завтра и попытаться снова.
- Он не ваша проблема, а моя, - кратко сообщил мистер Грей.
- Он в моей школе каждый день. Ронан вынужден смотреть в его лицо каждый день. Как это не моя проблема?
Мистер Грей сказал:
- Потому что он хочет не тебя. Я приму меры. Твоя проблема - позволить мне принять меры.
Гэнси сел на корточки. Он верил в намерения мистера Грея, но не в формулировку. Если он чему и научился за прошедший год, то тому, что всё в этом городе запутано.
Кайла взяла запястье мистера Грея и медленно притворилась, что ломает ему руку. Немного покачав головой, он поменялся с ней, беря её ладонь в одну руку и запястье - в другую. И повернул их медленно и аккуратно. Несколько раз, чтобы она могла рассмотреть, как он это делает. Было что-то удовлетворяющее в наблюдении этой грамотной демонстрации акта притворной жестокости, что-то управляемое и красивое, как танец. Всё в его опрятном, мускулистом внешнем виде и искусных, намеренных движениях говорило:
"Я держу это под контролем. И под "это" имеется в виду всё".
Как ужасно Гэнси хотел позволить Гринмантлу быть проблемой Серого Человека. Но снова он видел сужающийся чёрный тоннель и яму, а на дне - могилу.
Кайла выругалась и схватилась за плечо.
- Извини, - обратился мистер Грей. К Гэнси. - Я выясню, что он хочет.
- Не доводите до вашего убийства, - тотчас произнесла Блу.
- Не собираюсь.
Персефона, наконец, громко заговорила своим тоненьким голоском.
- Я думаю, хорошо, что ты почти нашёл того короля.
Гэнси понял, что она обращалась к нему.
- Почти нашёл?
- Конечно, - сказала Кайла. - Это заняло у тебя достаточно много времени.
Глава 12
В тот вечер, вскоре после возвращения Адама с работы, он услышал стук в дверь своей церковной обители. Когда он открыл, то был поначалу удивлен тому, что человек, стоящий по другую сторону двери, настоящий, а потом он удивился, что это был Гэнси, а не Ронан.
- О, - сказал он. - Уже поздно.
- Знаю. - Гэнси был в пальто и в очках; он явно пытался заснуть и потерпел неудачу. - Извини. Ты закончил с математикой? У меня не получается номер четыре.
Он ни слова не сказал о Гринмантле. Нечего было говорить, пока они не услышат больше от мистера Грея.
- Закончил, ты можешь взглянуть. - Адам дал Гэнси войти, схватив письмо - письмо - с маленькой полки на двери, когда Гэнси вошёл. В отличие от Ронана, Гэнси казался неуместным в квартире. Унылый потолок больше его ограничивал; трещины в штукатурке казались ещё нарочитие, практичные пластиковые контейнеры, содержащие вещи Адама, казалось, потеряли эстетический шарм. Гэнси сочетался со старыми вещами, а это место было не столько старым, сколько дешёвым.
А письмо было спрятано, да? Именно. Адам ощутил неявную радость из-за полки. Гэнси мог пожалеть его и нанять адвоката, а Адам почувствовал бы себя грязью, и после они бы поссорились...
Мы не будем ссориться.
Гэнси сбросил пальто - под ним он был в футболке и пижамных штанах, которые, возможно, были самым метафоричным костюмом, что Адам мог представить на своём друге, только если тому бы удалось надеть другое пальто под футболку и другую пижаму под второе пальто, и так далее, и так далее, как бесконечная матрёшка Гэнси - и сам опустился на край кровати.
- Мама звонила, - сказал Гэнси. - Хочу ли я увидеть гувернёра через одни выходные, потому что было бы здорово, если бы я приехал, и не хотел бы я взять с собой друзей? Нет, мама, я в действительности не такой. Хелен будет там! Да, мама, я так и предполагал, но вряд ли считал это плюсом, так как волнуюсь, что она похитит Адама. Хорошо, хорошо, я не должен, я знаю, что ты занята, но ох, точка, точка, точка и так далее, и тому подобное. О, я забыл, я принёс плату за свое вторжение.
Он притянул своё пальто ближе к руке и достал две конфеты из кармана. Кинул одну Адаму на колени, а вторую развернул для себя.
Адам ужасно хотел её съесть, но отложил в сторону, чтобы перекусить завтра вечером в течение перерыва на работе.
- Она не даст мне заснуть.
Ему нравилась точка зрения элегантной старшей сестры Гэнси, которая находила Адама симпатичным. Невозможность это толковать просто приятно ласкала самолюбие.
- Ты туда собираешься?
- Не знаю. Если соберусь, ты поедешь со мной?
Адам почувствовал инстинктивную боль в нервах. Мышечная память о его последнем путешествии на политическое событие Гэнси.
- Лучше пригласи Блу тоже. Она устроила мне разгон за то, что не взял её в прошлый раз.
Гэнси моргнул испуганными глазами за очками.
- Потому что я не пригласил её?
- Нет, я. А она хотела поехать. Поверь. Она была чем-то страшным.
- Я верю. О Господи, я так и представляю, как она встречается с моим гувернёром. Слайд-шоу из её вопросов проигрывается в голове.
Адам усмехнулся
- Он заслуживает их все.
Гэнси пробежался карандашом по своей домашке, сверяя её с домашней работой Адама, хотя Адам заметил, что он сносно справился с номером четыре ещё до своего появления здесь. Адам взглянул на конфету и потер руки. Каждую зиму кожа на них ужасно растрескивалась, несмотря на все его усилия, и руки уже начали сохнуть. Он осознал, что разговор замер, и, когда поднял глаза, увидел, что Гэнси хмурится, глядя в никуда.
- Все говорят: "Просто найди Глендовера", - внезапно сказал Гэнси. - Но вокруг меня только разрушающиеся стены пещеры.
Разрушались не стены пещеры. Теперь, когда Адам слышал тревогу Гэнси в пещере, он чётко настроился на её повторное появление сейчас. Он посмотрел в сторону, чтобы дать Гэнси шанс собраться, а затем спросил:
- Что Мэлори говорит делать дальше?
- Кажется, он пришел в восторг от Могилы Гигантов без причин, которые я бы мог понять. - У Гэнси заняло какое-то время, которое Адам предоставил ему, чтобы аккуратно обуздать свой тон; тревога превратилась в искажённое неодобрение при помощи часто осуществляемого ритуала. - Он рассуждает о визуальных сигналах, энергетических данных и о том, как они все указывают туда. Говорит, как он обожает нашу энергетическую линию. Он с блеском в глазах ушёл в эту тему.
- Мы все такими были однажды, - напомнил ему Адам. Они оба такими были. Насколько неблагодарными они стали, какими алчными до лучших чудес.
Гэнси покрутил карандашом в молчаливом согласии.
В тишине Адам услышал шёпот со стороны ванной. Из опыта он знал, что шёпот шёл от воды, капающей из крана, и что язык был для него тарабарщиной. Ронан, наверное, был бы способен разобрать слово или два; у него была коробка-пазл, которая переводила любой старый язык. Но Адам всё ещё слушал, ожидая услышать, будут ли голоса повышаться или ослабевать, ожидая услышать, взволновалась ли энергетическая линия, или пытался ли Энергетический пузырь общаться.
Он осознал, что Гэнси, нахмурившись, смотрел на него. Адам не был уверен, что за выражение лица у него было, или как долго он был сконцентрирован на чём-то, что не мог слышать Гэнси. Судя по лицу Гэнси, некоторое время.
- Мэлори заперт весь день в Монмаут? - быстро спросил Адам.
Лицо Гэнси прояснилось.
- Я отдал ему внедорожник, чтобы поездить вокруг. Господи, помоги нам, он водит так же, как и ходит. Ох, но могу сказать, ему не нравится Монмаут.
- Измена, - сказал Адам, потому что знал, это понравится Гэнси, и увидел, что понравилось. - А Ронан где?
- Сказал, что в Барнс.
- Ты ему веришь?
- Вероятно. Он взял Чейнсо, - ответил Гэнси. - Не думаю, что он свяжется с Гринмантлом... Мистер Грей был очень убедителен. А во что ещё он может ввязаться? Кавински мёртв, так что... Господи, послушай меня. Господи.
Стены пещеры рушились сильнее, предыдущий ритуал оказался несовершенен. Гэнси откинулся к стене и закрыл глаза. Адам наблюдал, как он сглотнул.
И снова он слышал голос Гэнси в пещере.
- Всё в порядке, - сказал Адам. Ему не было безразлично, что Джозеф Кавински мёртв, но ему нравилось, что Гэнси всё равно. - Я знаю, что ты имел в виду.
- Нет, не в порядке. Всё отвратительно. - Гэнси не открывал глаз. - Всё стало настолько уродливо. Не предполагалось, что будет так.
Для Адама всё с начала было уродливо, но он знал, что имел в виду Гэнси. Его благородный, рассеянный, оптимистичный друг медленно открывал глаза и видел мир таким, каким тот был – развращённым, жестоким, вульгарным и несправедливым. Адам всегда думал, это именно то, чего он хотел – чтобы Гэнси знал. Но теперь он не был уверен. Гэнси был не таким, как кто-либо другой, и внезапно Адам стал не уверен, что он действительно хотел, чтобы Гэнси был таким, как другие.
- Вот, - сказал Адам, вставая и доставая их учебник истории. - Читай. Вслух. Я буду делать заметки.
За этим занятием они провели час. Гэнси читал своим чудесным прежним голосом, а Адам записывал своей сверхчистолюбивой рукой, и, когда Гэнси подошёл к концу задания, он аккуратно закончил текст и поместил его на пластиковый короб, который Адам использовал вместо прикроватного столика.
Гэнси встал и надел пальто.
- Я думаю, - начал он. - Что если... когда... мы найдем Глендовера, я попрошу его за жизнь Ноа. Как думаешь, сработает?
Это было такое нелогичное заключение от предыдущей темы разговора, что Адам не сразу ответил. Он просто смотрел на Гэнси. Что-то в нём было иначе; он изменился, пока Адам поворачивался спиной. Складка между бровями? То, как он опустил подбородок? Крепче сжатые губы, может, словно ответственность оттягивала уголки губ вниз.
Адам не мог припомнить, как им удавалось постоянно ссориться на протяжении всего лета. Гэнси, его лучший друг, его глупый, добрый и непостижимый лучший друг.
Он ответил:
- Нет. Но, думаю, это стоит того, чтобы просить.
Гэнси кивнул один раз. Два раза.
- Извини, что так долго не давал тебе спать. Увидимся завтра?
- В первую очередь.
После того, как Гэнси ушёл, Адам достал спрятанное письмо. В нём была перенесённая дата суда над отцом. Отдалённая часть Адама восхитилась, что всего лишь вид слов "Роберт Пэрриш" мог скручивать его живот неясным, тоскующим по дому способом.
Глаза вперёд, Адам. Скоро это будет позади. Скоро этот школьный год тоже будет позади. Скоро они найдут Глендовера, скоро они все будут королями. Скоро, скоро.
Глава 13
На следующий день, после школы Блу сидела за столом с ложкой в одной руке и Лисистратой[22] в другой, пьесой, которую она выбрала для анализа по английскому. (Женщине, знаете ли, не просто, удрать. Женщина постоянно занята убиванием по своему мужу; недаванием сна служанке; укладыванием детей спать, мытьём невоспитанного ребёнка или кормлением.) За окном загромождённой вещами кухни стеной стояла серая морось.
Блу не думала о Лисистрате. Она думала о Гэнси и о Сером Человеке, и о Море, и о пещерных воронах.
Неожиданно на стол упала тень точно такого же размера и формы, как тело её двоюродной сестры Орлы.
- Я, конечно, понимаю, что Мора ушла, но это не повод слоняться здесь и вести себя как имбицилка, - сказала Орла в качестве приветствия. - Кроме того, когда ты ела что-нибудь, кроме йогурта?
Порой Блу не понимала Орлу. Этот раз был из таких. Она не подняла глаз.
- Не будь противной.
- Чарити сказала мне, что ТиДжей звал тебя сегодня погулять, а ты просто пялилась на него.
- Что?
- ТиДжей звал тебя на свидание. А ты просто пялилась на него. Вспомнила? - Орла уже давно окончила школу Маунтин Вью, но у неё всё ещё остались друзья, бывшие подружки из выпускного класса и коллективная власть над всеми младшими братьями и сестрами, которых она обслуживала, чтобы те обеспечивали Орлу неполным представлением текущей школьной жизни Блу.
Блу подняла глаза (выше и ещё выше) на свою высоченную кузину.
- За обедом. ТиДжей сел за мой столик и нарисовал пенис у единорога на моей папке. Чарити это имела в виду?
- Не разыгрывай передо мной Ричарда Гэнси Третьего, - ответила Орла.
- Потому что, если ты подразумеваешь этот случай, тогда да. Я просто уставилась на него. Из-за пениса я не поняла, что это была содержательная беседа.
Орла великолепно раздула ноздри.
- Вот тебе совет: иногда люди просто хотят быть дружелюбными. Ты не можешь ожидать от всех, что будешь проводить с ними время очень содержательно. Можно просто поболтать.
- Я болтаю, - возразила Блу. Инцидент с ТиДжеем не задел её, хотя она бы предпочла единорога без гендерного признака. Этот случай просто заставил её почувствовать себя старше и зануднее всех в школе. - Ты не против? Я хочу разделаться с этим до прихода Гэнси.
(О Зевс, за что такие муки?!)
- Знаешь, ты можешь просто дружить с людьми, - не унималась Орла. - Мне кажется ненормальным то, как ты влюблена во всех этих воронят.
Конечно, Орла не ошибалась. Но чего она не понимала про Блу и её мальчишек, так это что они все были влюблены друг в друга. Она была одержима ими не меньше, чем они ею или друг другом, если проанализировать каждый разговор или жест, превратить каждую шутку в длинную-предлинную фирменную остроту, проводить каждую секунду вместе или думать о том, когда они в следующий раз будут вместе. Блу прекрасно понимала, что, возможно, эта была не всеобъемлющая, ослепляющая, оглушающая, сводящая с ума, будоражащая дружба. Но у неё сейчас была именно такая, и ей не хотелось другой.
Орла щелкнула пальцами между Блу и её книгой.
- Блу. Вот о чём я сейчас говорила.
Блу сложила пальцы на странице, чтобы не потерять нужное место.
- Я не просила совета.
- Нет, но должна была бы, - сказала Орла. - Как думаешь, что произойдет в этом году? Все твои мальчики поступят в модные учебные заведения, а где будешь ты? Здесь, в Гинриетте, ты останешься с теми людьми, с которыми даже парой слов перекинуться не хочешь.
Блу открыла и закрыла рот, и глаза Орлы вспыхнули победой. Она знала, что докопалась до сути.
Снаружи раздалось знакомое урчание старого Камаро, и Блу подскочила. Она бросила ложку в раковину.
- За мной приехали.
- Всё это временно.
Блу взорвалась и швырнула упаковку из-под йогурта в мусорное ведро.
- В чём дело, Орла? Завидуешь? Ты просто не хочешь, чтобы я нравилась им, как они мне, потому что... ты пытаешься меня уберечь от боли? Ты знаешь, что ещё временно? Жизнь.
- О, прошу тебя, тебе не кажется, что ты принимаешь всё слегка близко...
- Значит, наверное, я должна была разделять свою любовь и на других матерей! - Блу схватила свою кофту и опрометью бросилась в коридор к двери. - Если бы я её не любила, то не чувствовала бы себя так плохо после её исчезновения! Если бы у меня были запасные родители, в каждом из которых содержался бы крошечный кусочек моей любви, то, когда из них кто-нибудь бы уходил, я едва ли обращала на это внимание! Или, может, я вообще не должна никого и ничего любить! Тогда станет проще некуда, потому что тогда меня никто никогда не подведёт! Я выстрою башню для своего сердца!
- О, остуди свою задницу, - сказала Орла, топая за Блу на своих платформах. - Это не то, что я имела в виду.
- Знаешь, что я думаю, Орла? Я думаю, ты большая, толстая хамка... - Блу врезалась прямо в Гэнси, который шагнул в прихожую. Через секунду она услышала мяту, почувствовала твердость его груди, а затем отпрянула.
Гэнси выпутал свои часы из вязаной кофты Блу.
- Привет. О, Орла.
- О, Орла, - эхом повторила Орла, невежливо. Не из-за него, но он-то этого не знал, он вздрогнул.
Сверху раздался крик Кайлы:
- ЗАТКНИТЕСЬ!