Он неверно судил об Эли, подумал Джаред. После Сиси ни одна из женщин не избегала его подозрений. Джаред думал, что Эли пытается манипулировать его другом, успешным врачом, желая женить его на себе. Позже он решил, что эта девушка просто игрушка, которая может развлечь его, пока он не уедет. Но затем понял, что ее душа сокрушена, так же как и его, что Эли – женщина, отчаянно желавшая быть любимой, женщина, посвятившая себя тому, чтобы помогать другим, красивая и чувствительная, стремившаяся сделать этот мир лучшим местом для тех, кто ее окружает. Женщина, которую он с гордостью назвал бы своей. Только он не может этого сделать. Но чем больше времени Джаред проводил с ней, тем чаще в его голову закрадывались мысли о поездках на выходные, в места, где бикини являются главной формой одежды. Эти мысли росли и укреплялись. Джаред думал не о серьезных отношениях между ними, а просто о пребывании вместе с ней, пока у него не было ничего лучшего на примете и пока она не найдет мужчину, за которого сможет выйти замуж.
Мысль об Эли и другом мужчине заставила его похолодеть. Он сжал в руках ложку.
– Как тебе суп? – спросила его Эли, заботливо глядя на него.
– Восхитительно. – Он улыбнулся и доел суп.
Она встала.
– Хочешь еще немного?
Не ожидая ответа, она поставила тарелку на плиту и наполнила ее снова, как мать обычно делала для его отца каждый вечер за обедом. Мама обслуживала папу не потому, что он этого хотел, но потому, что ей нравилось заботиться о нем.
Когда Эли поставила перед ним полную тарелку супа и положила очередной кусок хлеба, Джаред выдавил из себя слова благодарности, подавляя печаль и чувство утраты, стоявшие комом в его горле.
После обеда Эли настояла на том, чтобы проводить соседку до ее двери и помочь ей донести сумку с остатками обеда. Джаред молился, чтобы она не задержалась надолго. Он скучал по ней каждую минуту с тех пор, как оставил сегодня утром, и не мог дождаться, чтобы снова заключить ее в свои объятия.
Эли вернулась, проводив миссис Тапер до двери, и обнаружила Джареда расслабленно лежащим на кушетке, прихлебывающим из винного бокала мерло, которое он принес. Он похлопал по подушке рядом с собой:
– Нагрел тебе местечко.
Джаред выглядел так уютно, словно он принадлежал этой гостиной. Эли могла бы привыкнуть возвращаться домой к нему, привыкнуть к тому, что ей есть с кем поговорить за обедом, к кому прижаться ночью.
Но он скоро уедет, и она намеревалась хорошенько использовать то недолгое время, которое у них осталось. Сбрасывая пальто, она подавила зевок. Вместо того чтобы сесть на кушетку, она опустилась на колени у ног Джареда, устроилась между его ног и положила руки ему на бедра.
– Было так мило с твоей стороны согласиться осмотреть язву на пятке миссис Тапер.
Джаред пожал плечами:
– Я – доктор, как я мог отказаться.
Он сам предложил навестить миссис Тапер, и Эли не пришлось умасливать и упрашивать его, как это бывало с Майклом.
– Что случилось в последний раз, как ты показывала ее доктору?
Джаред накрыл ее руки своими.
– Майкл был чересчур суров. Слишком важен и холоден. Он напугал ее, рассказав, что случится, если она откажется от лечения. У нее была боль в груди, и я провела с ней ночь в реанимации. – Майкл был недоволен тем, что она осталась с миссис Тапер вместо того, чтобы уйти домой вместе с ним, вспомнила Эли.
Его мускулы напряглись под ее ищущими руками.
– Главное для врача – завоевать доверие пациента.
Это была область, в которой Джаред был экспертом. Эли дотронулась до растущей выпуклости внизу его живота, оттянула пояс спортивных брюк и подула на разгоряченную кожу. Он застонал и развел ноги шире.
– Ты готов начать с того, на чем мы расстались сегодня утром? – спросила Эли, поднимая на секунду голову. – Я думаю, лучше было бы сменить пластинку. – Она опять ткнулась носом в его возбужденную плоть под тонким материалом.
Джаред провел пальцами по ее волосам и вернул ее голову на место.
– Ты знаешь, я люблю разнообразие. – Он приподнял бедра. – Продолжай.
Она не могла сдержать следующего зевка, и Джаред это заметил.
– Ты устала. У тебя мешки под глазами, – сказал он, поднимая ее и усаживая на кушетке. – Ты едва притронулась к своему обеду.
В последнее время по вечерам у Эли не было аппетита. Она наклонилась к нему, вдохнула его знакомый запах и позволила своим векам сомкнуться.
– Прости меня. Я просто очень устала. Но ты все равно останешься? – Эли желала его так сильно, что не хотела упустить ни единой возможности побыть вместе. Девушка снова зевнула. – Я хочу сказать, если мы не… может быть, после того, как немного поспим.
– Дорогая, стоп. – Джаред посадил ее на колени и поцеловал в голову. – Отправляйся спать. Я буду счастлив сидеть здесь и сторожить тебя.
– А я счастлива сидеть здесь, в твоих объятиях. Если ты передумаешь, я собрала тебе на завтра ланч. Он в холодильнике, на нем написано твое имя.
Джаред обнял ее за плечи, прижал голову к своей груди и поцеловал в лоб.
– Спасибо, – сказал он. – Ты сможешь отдать мне его утром.
За секунду до того, как уснуть, Эли спросила:
– Если в реанимации будет ставка, ты примешь ее?
Джаред ответил не сразу, словно бы обдумывая ее слова.
– Нет, – в конце концов сказал он, гладя ее по руке и успокаивая. – В конце месяца я уезжаю. – Он говорил мягко. Потом, словно бы сам себе, добавил: – Ничто и никто не держит меня здесь.
Проспав несколько часов и немного перекусив, Эли "неожиданно" разбудила Джареда, забравшись к нему в кровать, и они занялись медленной, ленивой любовью. Он целовал ее, шептал ей на ухо, что любит ее тело, любит, как она касается его, любит, как она заставляет себя чувствовать. Девушка надеялась, что он сделает еще один шаг и скажет, что любит ее. Но он этого не сделал. И Эли осознала, как сильно она хочет это услышать.
Утром Эли, едва закрыв дверь за Джаредом, бросилась в ванную, где ее вырвало. Она больше не могла игнорировать эти признаки. Твердая грудь. Плаксивость. Истощение. Тошнота и рвота. К тому же сегодня утром должны были начаться месячные, и они не пришли.
Приняв душ, Эли вышла из дома, доехала до аптеки и купила тест на беременность.
Глава 9
Вечером того же дня по пути в Мадрин-Фоллз Эли притормозила и бросила взгляд на заднее сиденье.
– Ты уверен, что чувствуешь себя хорошо, Дедуля?
– Просто легкое несварение желудка, – сказал он, потянувшись, чтобы достать таблетки из кармана куртки.
– Говорила я тебе, что нам не нужно было идти в итальянский ресторан. – Эли повернула на Норс-стрит.
– Ты сказала, что я могу выбирать ресторан и у Антонеллы самое лучшее тирамису. Небольшое сердцебиение – малая плата за полученное удовольствие.
Может быть, старик прав, но цвет его лица был нехорош, и он продолжал тереть рукой грудь.
– Я везу тебя в больницу сделать электрокардиограмму.
– Расслабься, Элисон. Со мной все в порядке.
Но как только Эли повернула на Мейн-стрит, Дедуля застонал:
– Ой, ой, ой, больно.
Он прижал обе руки к груди, его тело напряглось, затем ослабло.
– Дедуля! – Эли оглянулась и увидела, что он сполз на сиденье, а голова его свесилась влево. Ее глаза следили за дорогой, правой рукой она трясла его. – Дедуля!
Старик не отвечал.
Должна ли она остановиться, чтобы оказать первую помощь, или лучше мчаться в реанимацию, до которой осталось меньше мили?
– Дедуля! – завопила Эли и потрясла его снова.
На этот раз он застонал.
Педаль газа коснулась коврика, и машина рванулась вперед. Эли на скорости повернула на холмистую подъездную дорожку к больнице и, сигналя пешеходам, резко затормозила у красной вывески: "Скорая помощь". Бросив машину на парковке, с бьющимся сердцем выскочила и побежала за по мощью.
– Давай же, давай. – Дедуля мог умереть, по ка открывались чертовы электрические двери. Оказавшись внутри, Эли прокричала так громко, как только могла: – Мне нужна помощь. Немедленно!
Она побежала к пустой каталке.
– Где доктор Паджет и Поли? Где все?
Толкая каталку к боковой двери, Эли встретилась с Джаредом, который уже бежал из смотровой три с Поли, которая выбежала из второй травмы.
Поли помогла ей довести каталку. Джаред бежал впереди. К тому времени, как Эли и Поли докатили каталку до тротуара, Джаред уже стоял, держа Дедулю на руках.
– Он в сознании, – сказал Джаред.
В ту же секунду, как Джаред положил Дедулю на каталку, Эли принялась ее толкать.
– Поедемте, поедемте! – прокричал Джаред.
По дороге Эли доложила Джареду о последних заболеваниях Дедули, включая инфаркт миокарда пять лет назад, и перечислила лекарства, которые он сейчас принимает.
Еще одна дежурная медсестра присоединилась к Джареду, Поли и Эли в первой травме. Она вытерла ножницы, готовясь разрезать на груди Дедули рубашку.
– Подожди. Это его любимая рубашка, – забеспокоилась Эли, трясущимися руками расстегивая пуговицы.
– Тебя сегодня не должно быть, – сказала медсестра.
Расстегнув рубашку, Эли пыталась стащить ее. Поли старалась помочь ей.
– Осторожно. Не сделай ему больно, – предостерегла Эли.
– Нам нужно посмотреть его на мониторе, – сказала Поли. – Думаю, сестра Тереза права. Тебя здесь быть не должно.
Когда рубашку наконец сняли, Поли подключила старика к кардиографу, Тереза положила кислородную маску, и Эли приладила дыхательную трубку. Сделав это, она схватила корзину с дыхательным оборудованием и приготовилась вставить катетер. Выпрямив руку Дедули, Эли завязала жгут над локтем. Затем оголила локтевую ямку и пощупала вены. Найдя место, куда ввести иглу, Эли открыла плетеную корзину и очистила место укола. Девушка действовала на автопилоте. Она делала это тысячи раз.
Эли направила иглу по косой и приготовилась проткнуть кожу. Кожу Дедули. Элины глаза наполнились слезами. Она их смахнула и опустила катетер. Ее руки дрожали. Слеза капнула на поверхность кожи, которую она только что продезинфицировала.
– Вон отсюда, – сказал Джаред.
Его тон был властным. Эли знала, что может положиться на их заботу, но не могла двинуться с места. Дедуля выглядел очень плохо. Кардиологический монитор отсчитывал нерегулярный ритм, намного медленней нормального. Старик лежал без движения на столе, только грудь слабо двигалась, поднимаясь и опускаясь. Сильная рука обняла ее за плечи и повела к двери.
– Мы позаботимся о нем, Эли, – заверил ее Джаред. – Подожди в ординаторской.
– Нашла вену, – сказала Поли. – Ввожу внутривенное.
– Ждем указаний о лекарствах, доктор Паджет, – сказала другая сестра.
Эли оттолкнула Джареда и рванулась к каталке, неспособная справиться с мыслью, что это может быть последний раз, когда она видит Дедулю живым.
– Я должна сказать ему, где я буду. – Она наклонилась к уху Дедули. – Я буду снаружи, прямо здесь, Дедуля. Здесь Поли. И доктор Паджет, они позаботятся о тебе. – Эли поцеловала его холодную, влажную щеку. – Я люблю тебя. Не покидай меня. Ты так мне нужен. Особенно сейчас.
Как ей вырастить ребенка одной, без помощи Дедули?
Его губы двинулись. Поначалу он не издал никакого звука. Но попытался снова.
– Перестань… ты… не тревожься, – прошептал он с усилием. – Люблю… тебя тоже.
Эли прижалась к его груди, не желая уходить.
– Пойдем, Эли, – сказал Джаред, обнимая ее за плечи и осторожно подталкивая ее, чтобы она встала.
Ей не хотелось ждать одной в ординаторской, вдали от того, что происходит. Поэтому она шагала взад-вперед у дверей первой травмы на случай, если она понадобится Дедуле. Дверь открылась. Поли понесла кровь Дедули в лабораторию. Через несколько минут после того, как она вернулась, вышла сестра, помогавшая Поли. Она взяла карточку другого пациента и двинулась в смотровую два.
– Что происходит? – спросила Эли.
– Доктор Паджет сказал, что он выйдет поговорить с тобой через пару минут.
Эли походила еще немного.
В третий раз открылась дверь – и вышел Джаред.
И – о мой бог – он сунул в рот жвачку. Последние силы Эли кончились.
– Что случилось? Что, черт побери, случилось? – Эли заглянула в приоткрытую дверь, чтобы увидеть, как Поли накрывает одеялом изголовье каталки. Неужели Дедуля умер? Неужели Поли закрывает тело? Она попыталась оттолкнуть Джареда. Он крепко ее обнял.
– Пойдем в ординаторскую.
Правило номер один насчет плохих новостей. Сообщай их наедине, с ужасом подумала Эли.
Паника охватила ее. Зрение Эли затуманилось, сердце стучало так, что отдавалось в ушах.
– Я никуда не пойду. – Ее тело похолодело и начало дрожать. Она попыталась вдохнуть достаточно воздуха. – Пусть лучше кто-нибудь скажет мне, что происходит. Я собираюсь устроить сцену, которую вы никогда не забудете.
– Успокойся, Эли. Состояние Дедули сейчас стабильное. Он отдыхает.
У Эли подогнулись ноги, она готова была упасть в обморок. Джаред подхватил ее и обнял.
– Эй. Ты в порядке?
Нет. Она не была в порядке. Ее мир строился вокруг Дедули. Она любила его больше всего на свете, не могла представить себе жизни без него.
– Пойдем. – Джаред уговаривал ее пойти в ординаторскую. – Тебе нужно присесть.
Эли попыталась повернуть обратно.
– Мне нужно увидеть Дедулю.
Джаред сжал ее в объятиях.
– Тебе нужно собраться с мыслями, прежде чем ты туда войдешь. Я не хочу, чтобы он расстроился.
Джаред был прав.
В ординаторской Эли села за стол, чувствуя, что ее трясет и она не в себе. Джаред наполнил бумажный стаканчик водой из кулера. Ее руки тряслись, вода расплескалась по подбородку, когда она сделала глоток. Джаред взял салфетку и вытер ей подбородок, словно отец, заботящийся о ребенке. Только они были не дети. Она боролась, чтобы не расплакаться.
– Спасибо тебе.
– Доктор Ансари дежурит в кардиологии, – сказал Джаред, возвращаясь к делу. – У него еще один пациент на ангиопластику. Он согласился задержаться, чтобы добавить Дедулю в список сегодняшних пациентов.
Глаза Эли наполнились слезами.
– Спасибо за то, что ты устроил это.
– Он делает это для тебя, Эли. Профессиональная вежливость. Дедуля останется в реанимации, чтобы я мог присмотреть за ним, пока они не будут готовы принять его.
Слезы покатились по ее щекам.
– Спасибо тебе, Джаред. Я не знаю, что бы я делала, если…
– Ш-ш. – Он сел рядом с ней, взял ее руку в свою. – Дедуля спрашивал про тебя. Ты не можешь пойти к нему, когда ты выглядишь черт знает как. – Он протянул ей несколько салфеток. Так нежно.
Так заботливо. Так вовремя. Она поплакала еще немного.
– Я знаю. – Эли шмыгнула носом и вытерла глаза. – Пожалуйста, скажи ему, что я буду через несколько минут.
– Я скажу.
Два часа спустя Эли сидела одна в комнате ожидания в кардиологии, считая секунды на стенных часах. Три минуты восьмого. Доктор Ансари планировал закончить операцию к семи.
Коридор был пустым, смена кончилась, поговорить было не с кем.
Она встала, подошла к окну и, выглянув в темноту, увидела, как снежинки лениво падают на землю. В такие ночи они с Дедулей любили выключить в доме свет, растянуться на софе у французского окна в гостиной и смотреть, как снег засыпает улицы. И снегоочистители. Было что-то такое в уборке снега, в сгребании его в сугробы, что они не могли на это насмотреться.
– Охо-хо, вот еще один, – говорил обычно Дедуля.
Потом они определяли очертания сугробов, насыпанных под уличными фонарями. Дедуля любил снег. Никогда не жаловался, что его нужно убирать. Слепит ли он когда-нибудь еще снежного ангела? Почувствует, как ледяные хлопья тают у него на языке?
Как раз когда она подумала, что ее слезы кончились, они снова хлынули из ее глаз. Она должна собраться. Ей нельзя быть сейчас слезливой и неуравновешенной. Дедуле уже семьдесят. Она накручивала на палец локон волос, пока они не спутались и не потянули ей кожу на голове. "Скорая помощь" промчалась по холму, ее огоньки мигали.
Кто-то вошел в комнату ожидания. Эли обернулась так быстро, что потеряла равновесие и должна была вцепиться в подоконник.
Джаред торопился к ней, чтобы успокоить ее.
– Ох, я не хотел тебя напугать.
– Прости. Я жду доктора Ансари. Он должен был закончить в семь.
Джаред взглянул на часы.
Четырнадцать минут восьмого.
– Некоторые процедуры требуют больше времени.
Эли это знала. У пациентов может быть аллергия на лекарства, или возникнут неожиданные сложности, кардиологические атаки и даже наступит смерть.
– Я знаю этот взгляд, – сказал он. – Прекрати. Не думай о худшем. Отсутствие новостей…
– Как ты смеешь говорить, что отсутствие новостей – это хорошая новость. Отсутствие новостей может означать, что доктор сдался и решил передать плохие новости с тобой.
– С тобой еще нужно работать и работать. – Джаред покачал головой. – Вот.
Он протянул ей клубничный йогурт, пластиковую ложечку и банан.
– Я подумал, ты, может быть, голодна.
Затем вытащил из заднего кармана бутылку воды и протянул ей.
Вместо того чтобы взять все это, она рванулась в его распахнутые объятия и прижалась к его груди. С Джаредом можно было не притворяться сильной, не бояться сказать что-то не так, не пытаться действовать или выглядеть определенным образом. Он видел ее и в худшем состоянии, и это его не напугало.
– Спасибо, что пришел.
Джаред крепко ее обнял.
– Ты здесь. Где еще я мог быть?
Такие сладкие слова. Эли снова заплакала.
– Я не знаю, что я буду делать, если они не справятся. Он – моя единственная семья. – Единственный человек, который ее любит. Рыдания сотрясли ее. – Если он умрет, я останусь совершенно одна.
Эли не могла справиться с потоком эмоций, который последовал за этими словами. Тихие реки слез текли по ее щекам, она шмыгала носом, и ее легкие с трудом вдыхали воздух. Дедуля, который мог умереть. Джаред, который скоро уедет. Ребенок, которого она носит. И она сама, которой придется справляться со всем этим в одиночку.
Джаред встал, крепко обнимая ее, поддерживая, его руки гладили ее по волосам и по спине. Он не предлагал пустых слов утешения, не сказал ей, что все будет хорошо. Эли нужно было выплакаться, и он позволил ей это, оставаясь сильным и заботясь о ней, пока она плакала.
Второй раз за два месяца Эли кинулась в его объятия, потянулась к нему за утешением. Джареду было так приятно чувствовать себя нужным. Никогда раньше ему не хотелось говорить правильные вещи.
– Пусть все это выйдет из тебя со слезами, дорогая. – Джаред подвел ее к стулу, сел сам и посадил ее на колени, прижав к своему сердцу. – Я здесь ради тебя и позабочусь о тебе. Что бы тебе ни понадобилось.
– Мне нужен ты. – Эли обхватила его руками.
Джаред поцеловал ее в висок.
– Ты меня получила.