– Со мной та же история. Когда я был помоложе, я был раздавлен, но потом сообразил: пока женщинам не исполнится тридцать лет – может быть, тридцать два, – власть принадлежит им. Мы ищем их, сражаемся за них, гоняемся за ними. Но к тридцати четырем – тридцати пяти годам ситуация кардинально меняется. Власть переходит к нам, и теперь уже женщины борются за наше внимание и преследуют нас. Думаю, это своего рода расплата. За все то дерьмо, через которое они заставили нас пройти, когда мы были моложе.
Остальные мужчины смотрели на Фредди, не пытаясь возразить ему, хотя и не желая обострять ситуацию. Глаза Элис напряженно прищурились, она заерзала на своем месте, потом спокойно отпила шампанское. Я взяла еще бутербродик.
– А кто-нибудь из вас рассматривал вариант, чтобы встречаться с женщиной старше вас? Лет около сорока или даже старше?
– В этом вопросе я предпочитаю следовать тактике "дели свой возраст пополам и прибавь четыре", если вы понимаете, о чем я, – совершенно серьезно ответил Фредди.
Остальные мужчины засмеялись.
Я провела вычисления в уме. Это означало, что все они хотели встречаться с девушками девятнадцати-двадцати лет. И вслед за этим в голову мне пришла мысль о том, чтобы прыгнуть за борт прямо здесь и сейчас.
Фредди с видом знатока добавил:
– Когда мы где-нибудь бываем, мы не знакомимся с женщинами постарше, потому что их нет.
– Не поняла, простите? – быстро отреагировала Элис.
Холодным тоном, медленно, словно разговаривая с двумя умственно отсталыми, Фредди пояснил:
– Женщин такого возраста в моих клубах и ресторанах нет, потому что они все замужем.
Наступила моя очередь вступить в разговор.
– Вы хотите сказать, что все женщины старше, скажем, тридцати восьми уже замужем? Поэтому-то их и нет в ваших клубах?
– Да. Разумеется.
Другие мужчины согласились с ним.
– Вы хотите сказать, – смущенно произнесла Элис, – что в Сиднее в буквальном смысле слова нет одиноких женщин в возрасте, скажем, тридцати восьми?
Фредди уверенно кивнул головой:
– Да.
Минуту я молча смотрела на него, а потом прокашлялась.
– А вы знаете, что статистика, с которой я очень хорошо знакома, говорит совершенно о другом?
Фредди пожал плечами.
– Мне принадлежит половина баров и ресторанов в этом городе. Так кому вы будете верить, мне или этой вашей статистике?
Но я уже не могла остановиться.
– А вам не кажется, Фредди, что причина, по которой в барах и ресторанах нет одиноких женщин старше тридцати восьми, заключается в том, что вы их просто не замечаете? Что они для вас невидимки?
Фредди снова пожал плечами:
– Возможно.
Мы с Элис переглянулись. Это было самое важное признание, которого мы добились от этих мужчин за весь день.
– Послушайте, но вам-то обеим еще долгие годы не о чем беспокоиться. Так вокруг чего вся эта шумиха? – сказал Уилл. – Вам сколько лет, леди? Тридцать один? Тридцать два?
И даже здесь, на этом катере, с этими мужчинами, от этих слов в моей душе разлилось приятное теплое чувство. Гореть мне в аду. На этот раз Элис почему-то не посчитала необходимым его поправлять.
Вечером Элис сделала укладку феном, надела туфли на шпильках и накрасилась, но с таким же успехом она могла бы одеться в костюм цвета хаки, военные ботинки, шляпу для сафари и прихватить с собой ружье. Потому что она собралась на охоту, чтобы выследить, где здесь находятся женщины старше тридцати пяти.
Мы отправились в одно из заведений Фредди, очень остроумно называвшееся "Мир Фредди". Это место было похоже на большую пещеру, с громадной круглой барной стойкой посередине зала и кучей людей, трущихся вокруг нее. Судя по всему, никакого "голода на мужиков", не говоря уже о "засухе", тут не наблюдалось.
– Ты давай направо, а я пойду налево. Встречаемся под аркой там впереди.
И я пошла направо, высматривая в толпе женщин с легкими морщинами на лбу и складками, протянувшимися от носа до уголков рта. Но все, кого я видела, были красотками с детскими лицами и сияющей кожей, какая бывает у людей до тридцати. До арки мы с Элис добрались почти синхронно.
– Я подошла к двум женщинам, о которых подумала, что им больше тридцати пяти. Они сказали мне, что им по двадцать семь. При этом одна из них едва не врезала мне кулаком, а другая сбежала плакать в дамскую комнату. – Элис еще раз огляделась по сторонам. – А в остальном у меня пусто.
– Давай посетим один из его ресторанов, – предложила я. – Я имею в виду, женщинам за тридцать пять все равно ведь надо чем-то питаться, верно?
Мы прошли несколько кварталов и обнаружили "Рыбу Фредди" – очень стильный ресторан суши, занимавший собой угол улицы, с высокими большими окнами, чтобы хорошо было видно красивых людей, евших там рис с сырой рыбой.
К счастью, мы сели в середине зала. Соседний с нами столик был свободен, и к тому времени, когда прибыло наше саке, за ним устроились четыре дамы, все со складками на лбу и дорогущими сумочками. Короче – джек-пот.
После того как они сделали заказ, мы попытались рассмотреть их, каждый раз улыбаясь, когда встречались с кем-то из них глазами, чтобы выглядеть дружелюбно. Элис спрятала бессолевой соевый соус с нашего столика к себе в сумку, чтобы потом со своим ярко выраженным акцентом жительницы Стейтен-айленда попросить этот самый соус у них. Они проглотили наживку.
– Так вы из Нью-Йорка?
– Да, да, оттуда, – ответила Элис. – Моя подруга Джулия пишет книгу о том, каково женщине быть одинокой в разных странах мира. Своего рода сборник рекомендаций с обзором мирового опыта.
Женщины заинтересовались. Одна из них спросила:
– Значит, вы приехали в Сидней проводить исследование?
– Да, именно так.
– И что же вы обнаружили? – спросила другая.
– Ну, пока что я еще ничего не обнаружила, но несколько вопросов у меня есть, – застенчиво сказала я.
Дамы подались в нашу с Элис сторону. Все они были очень красивы. Одна из них улыбнулась и сказала:
– О’кей. Валяйте.
Элис с готовностью подскочила на месте.
– Куда вы, женщины, отправляетесь, чтобы познакомиться с мужчинами? В бары?
– Нет-нет, – сказала первая. – Я никогда не хожу в бары.
– Никогда, – подтвердила вторая.
Третья сказала:
– Я иногда хожу в компании своих подруг, но обычно все это выглядит довольно уныло. Мужчины нашего возраста ведут себя так, как будто мы невидимки.
Элис с чувством стукнула кулаком по столу:
– Я так и знала! А вы ходите в какие-нибудь клубы Фредди Уэллса?
– Этого трудно избежать, – вступила в разговор четвертая. – Но в последнее время я практически перестала это делать. Мне тридцать семь, и я начала чувствовать себя слишком старой для этого.
Остальные с ней согласились.
– Теперь мы собираемся, чтобы просто поужинать вместе.
– Или если это нужно по работе.
– В противном случае я просто сижу дома.
В конце концов, может быть, Фредди был прав. Возможно, это Город Потерянных Женщин, где леди после определенного возраста просто вынуждены сидеть по домам и смотреть телевизор. Я взирала на этих прекрасных, полных сил, стильных женщин, которые вели себя так, будто уже готовы начинать играть в шаффлборд и обращаться к хирургам по поводу катаракты.
Я должна была задать этот вопрос:
– А вы никогда не думали о том, чтобы переехать? Куда-нибудь, где мужчин больше?
– Или где есть бары для тех, кому за двадцать пять? – вставила Элис.
– Я подумывала о том, чтобы уехать в Рим, – сказала одна.
– Ну да, Европа. Полагаю, что там мужчины будут тр. хать тебя, даже когда тебе стукнет пятьдесят, – с надеждой в голосе сказала другая.
Похоже, эта концепция воодушевила и остальных женщин. А я подумала, что, возможно, это правильно. Вероятно, это может стать темой еще одного бестселлера для женщин: "Места, где мужчины тр. хают вас, когда вам пятьдесят".
– Но реально, как мы можем сорваться отсюда? Просто упаковать вещи и бросить свои дома, потому что у нас плохи дела на любовном фронте? Это кажется нелепостью, – сказала одна из них.
Пока мы ели наши эдамаме, запивая их саке, я думала о себе и своих подругах. Наши дела на любовном фронте можно было бы рассматривать как катастрофу. Но мне бы и в голову не пришло предложить кому-то из нас уехать из Нью-Йорка искать себе мужчину. Или пришло бы? Может быть, нам следовало бы относиться к статистике немного серьезнее? Мы доели суши и, как и положено приличным женщинам под сорок в Сиднее, отправились домой и легли спать.
Тем временем в Штатах
За эту неделю Джорджия получила от Сэма два коротких остроумных имейла, один раз недолго переговорила с ним по телефону и даже получила одну СМС, гласившую: "Разговаривать с тобой gr8!" Джорджии бросилось в глаза, что текст этот не очень согласовывался с тем мило застенчивым и далеким от современных тенденций Сэмом, которого она видела неделю назад, однако она не придала особого значения этой мелькнувшей в голове мысли. Это вроде бы подтверждало наличие у нее перспектив романтических отношений, – не важно, насколько длительных, – и Джорджия немного расслабилась. Этот тонкий лучик надежды может помочь вам пройти через множество дней, когда вы в одиночестве готовите детям завтраки, в одиночестве ложитесь спать, представляя себе, как ваш муж в это время занимается сексом с обольстительной танцовщицей с мускулистыми бедрами. У Джорджии появилась перспектива, и даже когда Сэм прислал имейл с просьбой перенести их свидание на пару дней, потому что у него что-то там неожиданно "всплыло", она не обратила на это внимания. Ее волновало сейчас только то, что он не отказывается от нее и остается ее потенциальной надеждой.
Они встретились в баре в Бруклине. Сэм предложил для встречи это место, потому что оно было недалеко от его квартиры. Джорджия не возражала. Почему бы ей и не проехаться? Живя в Бруклине, Сэм, должно быть, постоянно ездит на метро. Ему рано вставать на работу, да и к месту их прошлой встречи нужно было ехать дальше, чем ей. Это показалось Джорджии всего лишь справедливым. Однако войдя в заведение, она удивилась, насколько молодым здесь был контингент; это больше походило на паб в колледже.
В первый же момент, когда Джорджия увидела Сэма, она поняла, что он изменился. Его буквально переполняло что-то. Уверенность в себе – вот что это было. Он выглядел намного более уверенным, чем это было полторы недели назад. Джорджия опустила это свое наблюдение и сосредоточилась на выполнении текущей задачи: быть восхитительной.
– Ты ведь не возражаешь, если мы просто посидим в баре? – как бы мимоходом и очень уверенно спросил Сэм.
– Нет-нет, конечно нет, все в порядке.
Сэм указал ей на одинокий табурет у барной стойки.
– Вот сюда. Почему бы тебе не присесть здесь?
Джорджия немного смутилась.
– О… ну хорошо… А ты не хочешь?..
– Нет. Я просидел весь день; мне будет полезно немного постоять.
Джорджия послушно села и взглянула на Сэма, который облокотился на стойку.
– Что тебе взять? У них тут отличный "Гиннесс".
Джорджия не могла не отметить некую игру на понижение: от ресторана – к бару, от кушетки – к табурету, от вина – к пиву.
– Это было бы замечательно, – сказала она.
Сэм передал их заказ бармену и с улыбкой повернулся к ней. Улыбка, которая на прошлой неделе была туповатой и застенчивой, сейчас оказалась просто сияющей. На Сэме была та же одежда, что и в прошлый раз, но теперь она выглядела по-другому. Стильно. Сэм и Джорджия мило болтали: он стоит, она сидит. Джорджия ходила на свидания с мужчинами еще недостаточно давно, чтобы понять, почему при этом обстоятельстве она чувствовала себя неловко. Почему бы Сэму и не постоять, если ему так хочется? В конце концов, это свободная страна.
– Как ты поживал с тех пор, как мы виделись в последний раз? – небрежно спросила Джорджия, отхлебывая свое пиво.
– Классно. Правда, очень здорово.
– Это замечательно. А какой, собственно, смысл ты вкладываешь в это свое "очень здорово"?
– Ты и сама это знаешь. Понимаешь, я просто выхожу в город. Встречаюсь с разными людьми, понимаю, кто я есть на самом деле без Клэр. Короче, расправляю крылья. Это воодушевляет.
– Даже так. Воодушевляет. Вау. Замечательно. Воодушевляет. В общем, против воодушевления не устоять, так, выходит?
– Точно. Против воодушевления не устоять!
Джорджия подумала о ходе своей жизни после развода с Дейлом. Ну да, в Бразилии она переспала с мужиком по вызову. Наверное, это тоже можно рассматривать как нечто воодушевляющее.
Сэм сделал большой глоток пива и вытер губы рукавом. Джорджия смотрела на него, сама не зная, действительно ли она хочет услышать от него какие-то подробности, но остановиться уже не могла.
– Итак, что тебя воодушевляет?
– Ну, это на самом деле захватывает – знакомство со всеми этими женщинами.
Джорджия вопросительно подняла бровь, и Сэм решил объяснить:
– Ну, мы с тобой вдвоем выходим в город, встречаем разных людей, так? И мы снова возвращаемся в игру и смотрим, насколько мы соответствуем положению вещей, верно?
Джорджия вежливо кивнула.
– Да. Конечно.
– Поэтому я тебе призна́юсь: на этой неделе я назначил несколько встреч через интернет. Просто решил ринуться в это, как в прорубь. У-у-ух! – Сэм широко развел руками, как будто нырял, а потом – тоже руками – изобразил фонтан поднявшихся брызг.
– У-у-ух! – согласно повторила Джорджия.
– И то, что я узнал, – это просто потрясающе! Я имею в виду, моя жена не спала со мной несколько лет. Думаю, мне казалось, что все это из-за того, что я реально непривлекательный в сексуальном плане человек. Но сейчас я хожу на свидания, и женщины хотят встретиться со мной опять. Для них не важно, что у меня двое детей и что зарабатываю я всего шестьдесят тысяч баксов в год. Они все равно хотят видеть меня снова!
Джорджия ответила ему так, как он того и хотел:
– Это здорово, Сэм! Ты просто молодец!
Сэм наклонился к ней и схватил ее за руку.
– По правде говоря, у меня никогда не было девушки. Я был просто славным парнем, о котором говорили, что "со мной хорошо дружить". А после этого уходили со всякими придурками. И знаешь что? Все эти девушки сейчас – незамужние женщины, которым около сорока, а я – хороший парень с пристойной работой. С таким же успехом я мог бы быть самим Иисусом Христом.
У Джорджии спазмом сдавило желудок. Когда с губ Сэма сорвались слова насчет "самого Иисуса Христа", все внутри у нее перевернулось. Она прислонилась к стойке, стараясь оставаться спокойной. Джорджия понимала, что все это, наверное, правда, но до сих пор никто не говорил ей этого вслух так прямо и откровенно. На самом деле в Нью-Йорке привлекательные мужчины в районе сорока действительно заканчиваются быстро. Они словно чудесные божественные дары в виде хлебов и рыбы, падающих с небес. Джорджия чувствовала, что лицо ее горит, а в уголках глаз скапливаются слезы.
– Знаешь, я что-то неважно себя чувствую.
Сэм мгновенно обеспокоился.
– Что? Правда? Как жаль. Могу я тебе чем-нибудь помочь? Может, воды?
Беда в том, что Сэм и вправду был славным парнем – и именно поэтому представлял собой абсолютно убийственный объект для свиданий в Нью-Йорке.
– Да нет, все в порядке. Думаю, мне лучше поймать такси и поехать домой, если ты не возражаешь. Прости, мне очень жаль.
Но на самом деле никакого сожаления Джорджия не испытывала. У Сэма была такая вереница назначенных встреч, что он, вероятно, почувствует облегчение оттого, что один вечер освободился. Теперь ей стала понятна эта фишка насчет того, чтобы постоять у стойки бара: он уже так насиделся во время свиданий, что у него болела задница. А может быть, Сэм думал о том, что ему сегодня еще бежать к следующей даме, и не хотел тратить времени на то, чтобы залазить и слазить с табурета. Джорджия встала. Сэм помог ей надеть куртку, проводил на улицу и остановил для нее такси.
– С тобой точно все в порядке?
Джорджия посмотрела на него, чувствуя, как все ее тело пронизывает тупая боль.
– Не волнуйся. Я в норме. Думаю, просто съела что-то не то за обедом. Это донимало меня весь день.
Сэм открыл дверцу, и Джорджия села в машину.
– О’кей, я позвоню тебе минут через двадцать, чтобы убедиться, что ты благополучно добралась. Хорошо?
– Да, конечно, спасибо, – промямлила Джорджия.
Она быстро отвернулась, чтобы он не видел, как она плачет – ее печаль выплеснулась наружу. Только что Джорджия получила еще один урок насчет того, каково это – быть одной. Ты идешь на свидание, чтобы встретить любовь своей жизни, а твоему партнеру просто хочется съесть в субботний вечер вкусный стейк – или же "броситься в прорубь". Джорджия чувствовала себя униженной. Как она могла подумать, что все будет легко? Насчет славного парня, который познакомится с ней, она ему понравится, и он захочет быть с ней. Это был Нью-Йорк, и у Джорджии было такое ощущение, будто эта самая статистика плюнула ей в лицо.
Справедливости ради нужно заметить, что через двадцать минут Сэм действительно позвонил, чтобы справиться о ее состоянии. Он и вправду был славным. Какой все-таки мерзавец.