– Я не хотела, чтобы он умер. Я просто хотела, чтобы он оставил меня в покое. Я старалась отговорить его, старалась, как могла, но он меня не слышал. Он все время хватал меня. Он порвал на мне пижаму… – При воспоминании об этом она вздрогнула. Ярость и ощущение, что над ней совершили насилие, преследовали ее и по сей день. – Я не могла позволить ему изнасиловать меня. Ну просто не могла. У меня почти ничего не было своего, но тело – тело было мое, и только мое, и я не была согласна отдать его ему.
– Полиция тебе не поверила?
– Мы уже жаловались шерифу на то, что Клинтон преследует меня и угрожает. Мы даже сделали официальное заявление, все было записано, как надо. Скажем так, они не удивились.
– Тогда почему тебе пришлось бежать?
– Шериф – не настоящая власть в Боун-Ярд-Ридж. – Ее голос задрожал от злости. – Настоящая власть – это Бредбери. И им было плевать, что сделал Клинтон, за что получил пулю. Они знали одно: один из членов их клана мертв, и сделала это я. – Сюзанна все еще как будто слышала резкий голос старого Абеля Бредбери: "Нельзя убить одного из Бредбери в Боун-Ярд-Ридж и уйти безнаказанным".
– И тебе пришлось от них прятаться.
– Я хотела жить. Один раз они меня уже чуть не убили. – Она оттянула ворот свитера и показала шрам от пули прямо над левой ключицей.
Хантер выругался.
– И копы не смогли найти человека, который почти в упор выстрелил в меня возле моей собственной двери. Если бы там не было бабушки, если бы она не втащила меня внутрь до того, как они успели выстрелить еще раз… Копы не нашли винтовку, из которой в меня стреляли, поэтому не смогли привязать стрельбу к Бредбери.
– В холмах есть много мест, где можно скрыть грешки.
Она кивнула.
– Но я знала, кто в меня стрелял. Кроме моей бабули, всем в Боун-Ярд-Ридж было на меня наплевать. Так или иначе. Всем, кроме Бредбери, а они хотели, чтобы я умерла.
Хантер погладил ее по щеке. Она вздрогнула, и он отдернул руку.
– Прости.
Она замотала головой:
– Дело не в тебе. Клянусь, это не имеет никакого отношения к тебе, просто… – Она помолчала. – Теперь я выгляжу по-другому. Я отпустила волосы и покрасила их в каштановый цвет. Я носила коричневые контактные линзы. Я стала иначе говорить, изменила походку, манеру держать голову, даже научилась по-другому думать. Я изменила имя, законно. Я держалась особняком, не заводила близких друзей, никогда не позволяла себе связаться с мужчиной, который захочет узнать больше о моем прошлом. И уже двенадцать лет мне удавалось делать так, чтобы Бредбери меня не узнали. Но затеряться в толпе – это одно дело. А затеряться, когда твое лицо показывают в новостях…
– Ты собираешься снова сбежать.
Она кивнула.
– Теперь они узнают имя, под которым я скрываюсь. Они могут выяснить, где я жила. Теперь я не могу туда вернуться и забрать свои вещи. Мне придется оставить все. Мои сбережения, пару подарков, которые я себе разрешила… – Сюзанна до боли прикусила нижнюю губу, но сумела сдержать набежавшие слезы. – Хорошо, что я не завела кошку, правда? Я всегда хотела кошку.
– Может быть, тебе не нужно больше бежать.
Она уставилась на него:
– Ты что-нибудь слышал из того, что я только что рассказала?
– Ты одна. Поэтому ты бежишь.
– Да.
– Что, если бы ты не была одна?
– Но я одна. Я должна быть одна.
Он дотронулся до нее:
– Нет. Не должна.
– Хантер, нет. Ни ты, ни кто-то еще ничего не могут сделать.
– Я был солдатом, помнишь об этом? И я защищал людей. Я это делаю даже сейчас.
– Ты не можешь защищать меня двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. У тебя своя жизнь. И работа.
– Я сделаю тебя своей работой.
– Звучит ужасно.
Один уголок его губ дернулся.
– Для тебя или для меня?
Она перевернула его руку, прижав его ладонь к своей.
– Для тебя. И для меня. Я не могу жить в клетке, и я не смогу просить тебя сделать мою безопасность твоим приоритетом.
– Ты и не просила. Я предложил.
– Потому что ты солдат, которому некого защищать. – Она почувствовала странный прилив эмоций, восхищение пополам с сочувствием. – И ты не умеешь быть кем-то еще, да?
Его зеленые глаза потемнели, и он отвернулся.
– Ты меня не знаешь.
– Не знаю. Но и ты меня не знаешь. Именно поэтому я никогда не смогла бы просить тебя наплевать на свою жизнь, чтобы защитить мою.
Он вырвал у нее руку.
– Это неправильно, что тебе приходится бежать. Ты не сделала ничего такого, чтобы заслужить это.
– Я убила человека.
– Который пытался тебя изнасиловать.
– Как бы то ни было, я его убила. И это в моей душе, заслужил он того или нет. Я не собираюсь превращать свою жизнь в покаяние, о нет. Но я совершенно точно не собираюсь забирать чью-то еще жизнь тоже.
– Что ж. То, что случилось с тобой много лет назад, ничего не меняет в сегодняшнем, не так ли? У нас все еще есть задание, которое мы должны выполнить, и если нас поймают плохие парни, то, что хотят сделать с тобой Бредбери, будет не так уж и важно.
В этом он был прав. Вместо того чтобы сидеть здесь и жалеть себя, она должна сконцентрироваться и подумать, как попасть в отель в целости и безопасности.
Сюзанна и Хантер поднялись одновременно и невольно прильнули друг к другу, замерев на мгновение. Чтобы не потерять равновесия, она наугад протянула руку, и ее ладонь легла на его широкую горячую грудь.
Под ее пальцами биение его сердца вдруг участилось, а потом и вовсе пустилось в галоп. Его рука обвилась вокруг ее талии, притягивая ее ближе, и в блеске его зеленых глаз она увидела яростное, животное желание, которое должно было напугать ее. Но не напугало. Оно взволновало ее.
Его бедра прижимались к бедрам Сюзанны, подталкивая ее обратно к дивану. Чтобы не упасть, она обняла его одной рукой за плечи. Он обнимал ее крепко и надежно.
Она должна оттолкнуть его. Установить между ними дистанцию.
Но когда его взгляд упал на губы девушки и он прижал ее к себе, всю целиком, она не смогла пошевелиться. Не смогла думать ни о чем, кроме того, как сильно, как отчаянно ей хотелось узнать, каковы его ласки.
Ее сердце замерло, когда их губы наконец соприкоснулись, и она почувствовала его нежность, трогательную, трепещущую нежность за всей этой тщательно сдерживаемой страстью. Он точно знал, что ей нужно, как будто глубоко заглянул в ее сердце и увидел все ее тайные желания.
Он запустил руку в ее волосы и наклонил голову, чтобы поцелуй стал глубже. Его язык встретился с ее языком. Когда он наконец оторвался от нее, Сюзанна еще какое-то мгновение не могла вздохнуть.
– Мы должны сконцентрироваться, – сказал он хрипло и отошел подальше от нее, к окну.
Сюзанна схватилась за подлокотник дивана и опустилась на него, прежде чем ослабевшие колени подвели ее.
– Да. Правильно.
Он тяжело дышал, словно только что взобрался на гору. Но через несколько минут сумел перевести дух и, как она видела, действительно овладел собой. Солдат упаковывает свой рюкзак, подумала она. И все в нем будет в идеальном порядке.
– Мне нужно кое-что сделать, – сообщил он. – Ты можешь начать собирать рюкзаки? Нам нужна еда на три дня на тот случай, если придется бежать и мы не сможем вернуться сюда. Пусть они будут как можно легче.
Она кивнула.
– А что ты хочешь сделать?
Его лицо осветила мимолетная, загадочная улыбка.
– Скоро увидишь.
Он вышел в коридор и скрылся в ванной.
– Это она, да?
Эйса Бредбери оторвался от телевизора и посмотрел на своего кузена Рикки. Наверное, он должен был чувствовать торжество, обнаружив ее после более чем десяти лет поисков, но не чувствовал. Все равно ничто не вернет Клинтона. И если уж быть честным с самим собой, подумал Эйса, он совсем не скучал по тем неприятностям, которые Клинтон доставлял.
Но фамильная честь – это фамильная честь, девчонка убила одного из их клана. Позволить ей уйти безнаказанной было бы неправильно, если он хотел, чтобы имя Бредбери что-то значило в этих холмах.
– Что мы собираемся с этим делать? – спросил Рикки.
Эйса бросил на младшего Бредбери презрительный взгляд. Он был разочарован уже тем, что Рикки счел нужным задавать вопросы.
– Мы ее найдем, разумеется.
Уже год и три месяца он не носил короткую военную стрижку. Год и три месяца он не был выбрит начисто и отчищен до блеска. Его так называемые товарищи по БРИ никогда не видели его таким. Они знали его унылым неудачником, неряшливым отставным солдатом, которого он перед ними разыгрывал.
У мужчины, который сейчас отражался в зеркале, была честь и цель, но это был человек, далеко ушедший от того, кем стал Хантер Брэгг, когда его мир взорвался на дороге в Афганистане.
Хантер отвернулся от зеркала, расправил плечи и поднял подбородок. Он не мог себе позволить расслабляться. Только не теперь, когда его ждала женщина, которая нуждалась в том, чтобы он защитил ее.
Он нашел Сюзанну в кухне. Она складывала в рюкзаки провизию. Она подняла голову и мимоходом взглянула на него, когда он вошел, затем вдруг взглянула еще раз, что заставило его улыбнуться, выпрямилась и повернулась к нему. Склонив голову к плечу, она улыбнулась:
– Привет, солдат!
– Первый сержант армии Брэгг к вашим услугам, мэм, – доложил он с ослепительной улыбкой.
Она обошла его и оценила новый образ со всех сторон.
– Кажется, ты получаешь мое одобрение.
– Я чуть не умер, сдерживая дыхание.
Она ухмыльнулась, и волна адреналина ударила его прямо в живот. Он почувствовал, как спина сама собой стала еще прямее… и некоторое шевеление к югу от позвоночника.
Хорошо тренированный солдат, однако, мгновенно взял свои эмоции под контроль и переключился на дело.
– Нам нужно что-нибудь еще? – спросил он, кивнув на рюкзаки.
Сюзанна показала ему то, что уже успела сложить: еду, легкие инструменты, аптечки первой помощи и даже складную карту Теннесси.
– Если нам придется бежать, по крайней мере, мы будем знать, где мы оказались, когда остановимся.
– Верно. – Он застегнул рюкзак и закинул его на плечо. – Как твои ноги?
– Болят. Но я справлюсь. А как твоя нога?
– Все еще держится одним куском при помощи болтов и гаек. Я тоже справлюсь.
Склонив голову, она посмотрела на его левую ногу:
– Что именно под этим скрывается?
– Немного отсутствующей мышечной ткани. Много шрамов.
– Я могу ее увидеть? – Как только слова сорвались с ее языка, их взгляды встретились, и она увидела, как его лицо заливает темный румянец. – Прости. Я тебя ни о чем не спрашивала.
– Я думаю, что спрашивала, – ответил он. Его самого вдруг поразил тот факт, что он стоит здесь, посреди кухни Куинна, серьезно раздумывая над тем, а не снять ли ему штаны, чтобы она увидела его искалеченную ногу.
– Я просто… – Она сжала губы и нахмурилась. – Я не знаю почему, но я хочу знать…
– Как это выглядит?
По-прежнему хмурясь, она покачала головой:
– Это не просто любопытство. Это… – Она длинно, прерывисто вздохнула. – Не важно. Забудь. Я ничего не говорила.
Может быть, то было чувство противоречия, но оттого, что она передумала, ему действительно захотелось показать ей свою ногу. И зрелище отнюдь не было привлекательным. Возможно, оно было даже шокирующим. У него все еще случались такие дни даже теперь, когда он смотрел на изуродованную шрамами ногу и испытывал отвращение от одного ее вида.
Прежде чем его покинула решимость, Хантер расстегнул молнию на джинсах и спустил их.
Глава 12
Сюзанна смотрела на шрамы, которые, как карта дорог, опутывали его ногу от бедра до щиколотки. Ее рот приоткрылся, и она судорожно вздохнула. Даже теперь, когда раны давно зажили, контуры его ноги были искажены в тех местах, где осколки вырвали куски мышечной ткани. Был один особенно крупный лоскут кожи на икре, там, где врачи решили использовать кожную пластику, чтобы устранить повреждения нанесенные осколком. Шрамы до сих пор были лиловыми и выглядели сурово – мощное напоминание об ужасном жарком дне в провинции Гильменд.
– О… – протянула, почти простонала она.
Он нагнулся, чтобы снова надеть джинсы, но прежде, чем он успел схватиться за них, она была уже рядом и ее пальцы нежно и осторожно касались длинного шрама на его бедре.
– Тебе больно? – спросила она тихо, не отрывая глаз от шрама.
– Нет, – соврал он. Ему было больно, адски больно, но совсем в другом смысле.
И что было еще хуже, кончики ее пальцев на его искалеченной плоти были самым лучшим, что он чувствовал за долгое, долгое время. Ему было хорошо.
– Поверить не могу, что я заставила тебя нести меня на спине.
Он как будто отшатнулся от ее жалости, натянул джинсы и дрожащими пальцами застегнул молнию.
– Я не имела в виду… – Она замолчала на полуслове, и он увидел отчаяние в ее серых глазах. – Прости. Мне не надо было…
– Нет. Это мне не надо было. – Он провел рукой по волосам.
– Ты же не думаешь, что это делает тебя менее… – Она снова запнулась.
– Менее что? Менее мужественным? Уменьшает мои сексуальные способности?
– А это так?
Хантер не знал, как ответить на этот вопрос. Ранение нисколько не уменьшило его либидо и потенцию. Доказательством этого было хотя бы его нынешнее сильнейшее возбуждение.
Но со дня ранения он не занимался сексом ни разу. Ни разу даже серьезно не думал о нем, до сегодняшнего дня.
И он был полностью уверен, что искалеченная нога фигурировала в этом простейшем уравнении.
– Я знаю, мужчины не так чувствительно воспринимают свою внешность, как женщины, – тихо сказала Сюзанна. Она все еще стояла близко к нему.
– Возможно, и нет, – согласился он. – Я не стыжусь своих шрамов.
Он стыдился того, что к ним привело.
– Ты и не должен.
Ему хотелось поспорить с ней, он ощущал потребность выплеснуть наружу всю эту уродливую историю, такую ядовитую, что она много лет отравляла ему душу. Его нога была плоха. Она недостаточно хорошо слушалась его. Но он сам, когда побывал в центре того пылающего ада, стал сильнее.
Он хотел, чтобы Сюзанна отошла от него, чтобы она убралась подальше со своим мягким теплом, сладким запахом, нежным, обезоруживающим взглядом.
Но Сюзанна подошла еще ближе и прижала ладони к его щекам, поймав его в ловушку.
– Я понятия не имею, что тебе сказать, – прошептала она. – Я не знаю, что тебе нужно.
"Тебя, – подумал он с нарастающим смятением. – Мне просто нужно тебя".
Когда Сюзанна наклонилась, он решил, что она хочет его поцеловать, но ее щека скользнула по его щеке и девушка обняла его так, что он чуть не разлетелся на сотню маленьких кусочков.
Он обхватил руками ее тонкую талию и уткнулся лицом в основание нежной шеи. Он нуждался в ней отчаянно.
Время замедлилось или остановилось совсем, а она не могла от него оторваться.
Постепенно напряжение в его теле ослабло и желание перешло в неторопливое, сладостное тление внизу живота. Ее пальцы гладили его короткие волосы. Он вдруг рассмеялся.
– Дамам нравятся короткие стрижки, – пробормотал он ей в шею.
Она мурлыкнула ему в ухо, и ему стало щекотно всюду, где соприкасались их тела. Он немного отодвинулся от нее, продолжая держать ее за талию.
– На случай, если тебе интересно, с сексуальными способностями у меня все в порядке.
Она ухмыльнулась:
– Да уж. Это я могу сказать наверняка.
Она подошла к столу, подняла свой рюкзак и просунула руки в лямки; потом подтянула их до нужной длины. Когда она снова обернулась к нему, на ее лице уже была маска крутой профессионалки, как будто мягкая, нежная, милая женщина, которая только что обнимала его, куда-то исчезла.
– Я думаю, нам придется рискнуть и оставить рюкзаки где-то за пределами территории отеля, – сказала Сюзанна. – Если мы возьмем их с собой, то сразу обратим на себя внимание. И мне не хочется оставлять их в джипе, на случай если нам не удастся снова попасть в гараж на обратном пути.
– Хорошо мыслишь. – Он послал ей ослепительную улыбку. – Ты уверена, что никогда не служила в армии?
– Уверена. Но я думаю, что моя бабушка какое-то время провела в лагере сержантом-инструктором по строевой подготовке.
Она сказала это с легкой грустью, хотя и старалась сохранять бодрый тон. Хантер вдруг осознал, что эта женщина больше десяти лет провела в изоляции, вдалеке от всего и всех, кого любила.
– Ты когда-нибудь видишься с бабушкой?
Она ответила не сразу.
– Она умерла два года назад. – Ее глаза цвета серого зимнего неба встретились с его зелеными. – Понимаешь, мы с ней договорились, что раз в неделю она будет помещать в интернет-газете Ноксвилла секретное объявление, просто чтобы дать мне знать, что с ней все в порядке. Потом объявлений вдруг не стало. Я проверила некрологи за месяц и нашла. Она мирно скончалась во сне в возрасте восьмидесяти девяти лет.
Несмотря на то что она намеренно отошла от него на некоторое расстояние, он подошел к ней, охватив ее лицо ладонями, нагнулся и поцеловал в лоб.
– Мне очень, очень жаль. Было бы ужасно, если бы я узнал о смерти своей сестры таким образом.
Она нежно отняла его руки от своего лица и сделала шаг назад. Но их пальцы никак не могли расцепиться.
– А твоя сестра знает, чем ты занимаешься? Где ты?
Ее вопрос был словно ведро ледяной воды, выплеснутой в лицо. Дженет знала, что он вступил в БРИ. Но она не знала, что он работает под прикрытием. Куинн убедил его, что ей нельзя говорить правду. Теперь он думал, что лучше бы последовал собственной интуиции. Так и не ответив на ее вопрос, Хантер отпустил ее пальцы и кивнул в сторону задней двери. Путь в гараж, где стояло их средство передвижения, лежал через нее.
– Давай положим все в джип и приготовимся к ночи. А потом, если получится, попробуем немного поспать. У нас будет трудная ночь и нелегкий день.
Не дожидаясь ее, он вышел в заднюю дверь хижины.
Когда они притормозили у автомата, выдающего билетики на парковку в гараже для вышестоящих сотрудников, Сюзанна без запинки отбарабанила код доступа служащего, хотя прошло уже несколько месяцев с тех пор, как она здесь парковалась.
– Служба безопасности отеля сможет идентифицировать тебя по коду? – спросил Хантер, когда железные ворота поднялись, и они въехали внутрь цементного гаража.
– Нет. Это универсальный код. Они меняют его, когда кто-то из сотрудников уходит или его увольняют, но здесь небольшая текучка кадров. Компания обращается с сотрудниками хорошо, а потом трудно найти лучший вид, чем из окон наших офисов.
– Я не заметил камеры, но полагаю, что она должна тут быть?
– Честно – я не знаю. Как я говорила, расходы на безопасность идут в основном на защиту наших гостей. Если камера и есть, то она, возможно, не очень хорошего качества. – Она взглянула на него и еще раз отметила его подтянутый, аккуратный, суперопрятный вид. – И поверь мне: даже если смотреть на тебя с близкого расстояния, ты ничем, абсолютно ничем не напоминаешь того техника, с которым я на днях столкнулась в лифте.