Андре отвернулся, словно не мог больше видеть меня, но затем снова взял себя в руки. Я сидела молча, прижав к груди колени и продолжая распутывать узлы. Мне уже удалось размотать первый, дело оставалось за малым. А потом я подумаю, что делать дальше.
Но он не позволил это сделать.
– Ничего не хочешь мне сказать? – спросил он, наклонившись. Андре восстановил развязанный мной узел, а затем методично завязал поверх еще несколько – целую кучу узлов. Я никак не отреагировала на это, только принялась заново – еще старательнее – работать над узлами. Так мы и сидели, я – на полу, а он на стуле, не зная, как еще заставить меня говорить. А может быть, просто собираясь с силами, чтобы расправиться со мной. Хоть это и пугало, я все же не верила, что он способен на такое. Однако то, что он сделал со мной сейчас, я тоже не могла представить, не так ли?
– Зачем ты ходила в полицию? – спросил он жестко.
– Показать им паспорт. Их интересовала моя виза, – пробормотала я, не поворачиваясь к нему. Мой ответ, кто бы сомневался, взбесил его еще сильнее. Он вскочил, отбросив стул в сторону, и наклонился ко мне, взяв за подбородок. Я собрала всю волю в кулак, стараясь не отводить глаза.
– Врешь, – прошипел он.
– Думаешь? – пожала плечами я. – Что ж, ты ведь узнал номер полицейского участка, отчего бы тебе не сходить туда и не выяснить все самому? Я была у комиссара Трену. Такая у него фамилия. Длинный, как пожарная каланча.
– Я ничего не понимаю, – пробормотал Андре, потом встал, вышел в кухню и вернулся с ножом в руках. Я сжалась в комок и прикусила губу так, что почувствовала во рту металлический привкус крови, и чуть не закричала, когда Андре склонился надо мной. Но он только разрезал ленту, а затем, к моему изумлению, расстегнул наручники и отбросил их в сторону. Я сидела, не шевелясь, не зная, чего ожидать дальше, а Андре отошел к окну. Он стоял неподвижно, но было видно, что он напряжен, как струна. Прикоснись – и она оборвется с резким, высоким звуком. Бдзинь!
– Андре, – пробормотала я, потирая затекшие руки.
– Убирайся, – сказал он тихо.
От этих слов я похолодела. Мне хотелось уйти и никогда не возвращаться к этому странному мужчине, и в то же время я желала остаться тут, вцепившись в журнальный столик, от которого меня только что освободили. Любовь зла.
Я встала и принялась собирать свою разбросанную по полу одежду. Спортивные штаны и белье – на кухне, там же носки и кроссовки. Мой телефон. Документы и остальные вещи были наверху, в спальне – не так уж много, если оставить все, что было куплено уже тут, в Париже. Поднявшись по кованой лестнице наверх, я лихорадочно похватала все, что попалось на глаза – большая часть вещей так и осталась не распакованной в моем потрепанном чемодане. Я достала и пересчитала деньги, оставленные мамой в конверте, – больше половины уже истрачено, мне не хватит даже на билет. Ничего, что-нибудь придумаю.
– Уже уходишь, значит? – Андре возник в дверном проеме так неожиданно и тихо, что я взвизгнула. Чертовы создатели фильмов ужасов, они словно приучили нас, что вслед за таким появлением ничего хорошего ждать не стоит.
– Ты же сам сказал… – я прижала документы и деньги к груди.
– Да, сказал, – произнес Андре, и я невольно удивилась той горечи, с которой он посмотрел на меня. – Как странно и непоследовательно, недавно ты была такой влюбленной и нежной, и вдруг готова так легко со мной расстаться. Но ведь, как я полагаю, мы расстаемся ненадолго, да?
– Ненадолго?
– Затишье перед бурей? Действуешь в соответствии с планом? Удобно, что сегодня я так разошелся, правда? Жизнь сложна и трехмерна, на все можно посмотреть под разными углами, с разных точек зрения. Но зачем же так, Даша? Зачем идти в полицию? Ведь я уже и так все осознал и все понял. К чему ломать комедию? Или тебе необходимо довести дело до конца, да?
– Я не понимаю тебя, Андре. О чем ты говоришь? Что довести до конца? – спросила я, а Андре вдруг схватил меня за руку и резко рванул на себя. Он развернул мою ладонь вверх и провел пальцами по следам от наручника.
– Сколько ты хочешь? – спросил он. Резкие слова почти совпали по времени с его прикосновением – таким нежным – к потемневшей, слегка поврежденной коже. Я вздрогнула, склонив голову на бок.
– Сколько чего?
– Сколько ты хочешь, Даша, в обмен на то, чтобы я не получил обвинения в изнасиловании и жестоком обращении?
– Что? – похолодела я, чувствуя, что все происходящее – чудовищная ошибка. – С чего ты взял, что мне нужны деньги?
– С того, птица, что сегодня утром, во время утренней пробежки, ты забежала – просто по пути – в полицейский участок. Не иначе, чтобы написать заявление. Или чтобы посоветоваться? Как твоя мама решила обставить это? Так удобно – богатый французский врач с причудами, он ведь не станет сопротивляться. Ему не нужны проблемы, верно?
– Андре! – отшатнулась я, чувствуя, как от лица отхлынула кровь.
– И знаешь, ты права. Мне не нужны проблемы. Так что, скажи, сколько, и я отдам тебе деньги. Только не будь слишком жадной, птица, а то это может вернуться тебе бумерангом. Я ведь, знаешь, как только услышал твой голос сегодня утром, сразу заподозрил неладное. И записал твое признание на телефон.
– Признание? – поразилась я.
– Да, в том, что ты находишься тут, в моей квартире, добровольно. И что получила эти синяки тоже добровольно. Я же просто дурак. Скажи, ты с самого начала смотрела на меня как на психа?
– Да! – крикнула я. – С самого начала. Но только до этого момента, Андре. А теперь я, к сожалению, вынуждена признать, что ты не псих. Ты просто сволочь.
И я, сама не зная, что со мной творится, вырвала руку из его ладоней и со всего размаху залепила ему звонкую пощечину. А затем, оставив его стоять в проходе с раскрытым ртом, вылетела на лестницу и побежала вниз.
* * *
Андре бросился за мной. Я пролетела сквозь гостиную, прижимая к груди только мамины деньги и документы. Мне было плевать на все, я хотела исчезнуть, провалиться сквозь землю. Я задыхалась, давясь рвущимися из груди рыданиями, мне не хватало воздуха. Руки дрожали, когда я открывала замок, и паспорт с деньгами упали на пол. Андре подлетел, схватил меня и прижал к стене, но в этот раз я сопротивлялась так яростно, что мне удалось вырваться и даже раскрыть дверь. До паспорта не дотянуться. Все равно! Я бросила все и побежала к лестничной площадке.
– Стой, Даша! – крикнул Андре. – Черт! Остановись! – Но я только бежала, цепляясь руками за перила, чтобы не упасть и не сломать себе ногу. Мне хотелось плеваться и кричать, и я кричала, пиная стены в безутешном отвращении к себе и своей наивности.
Я вылетела на улицу, совершенно забыв, что двор дома Андре закрыт и от высоченных кованых ворот у меня нет ключей, и теперь стояла у решетки, захлебываясь слезами, пока не услышала, как хлопнула дверь подъезда. "Как все глупо, глупо, глупо…" – отчеканивалось в моем сознании вместе со стуком сердца.
– Мадемуазель Даша́?
Удивленный голос окликнул меня с обратной стороны решетки. Я всхлипнула и бросила взгляд на улицу. Ко мне через дорогу шел кто-то смутно знакомый. Я, безусловно, видела его лицо раньше – смуглый мужчина невысокого роста смотрел на меня сквозь не слишком затемненные солнцезащитные очки. Он тоже явно узнал меня, раз обратился по имени.
– Здравствуйте, у вас нет ключа от ворот? – спросила я по-французски, и тут вспомнила, кто это. – Марко, верно?
– Почему вы плачете, Даша? Поссорились с Андре? – спросил он, доставая из кармана связку ключей. Я не была склонна делиться с малознакомым человеком своими проблемами, так что лишь коротко кивнула, надеясь – о, наивная – на то, что ключ отыщется раньше, чем до меня доберется Андре. Но он уже был тут.
– Марко! – с притворной радостью выкрикнул он, подлетая ко мне. Я дернула ворота, бессмысленно надеясь выскользнуть в последний момент, но Андре уже подхватил меня под локоть. Я повернулась, пытаясь выдернуть руку.
– Может, твоя хитрая запись и доказывает мое добровольное согласие на твои извращения, но точно не дает тебе права тащить меня в свою квартиру насильно.
– Ты пойдешь со мной, – прорычал Андре. Марко беспомощно переводил взгляд с меня на него и обратно и забавно изображал вежливую улыбку из серии "у нас тут не происходит ровным счетом ничего плохого". Я и забыла, что Марко не понимает по-русски. Что ж, тем лучше.
– Андре, что происходит? – спросил Марко у брата, когда я принялась вопить и пинаться. – Отпусти девушку.
– Ну уж нет!
– Помогите! – заорала я на весь двор, а Андре зажал мне рот рукой. Марко стоял рядом, вероятно, в полнейшем шоке. Впрочем, я недооценила юмор всей ситуации. Пока я пыталась укусить ладонь, удерживающую меня от очередного вопля, Марко вдруг произнес отчетливо и твердо:
– Андре, ты только осложняешь свое положение. Прошу тебя! Ты должен отпустить девушку.
Как ни странно, слова брата вдруг осадили Андре, и он – о чудо – разжал свою железную хватку, глядя на меня в каком-то слепом отчаянии. Я отступила на пару шагов назад, и мне хватило секунды, чтобы понять смысл сказанного.
– Вы знаете! – воскликнула я. К моему изумлению, Марко не стал ничего отрицать. Он грустно кивнул и развел руками.
– Прошу прощения. Я лишь догадываюсь, что именно вы имеете в виду, но если речь идет о вашем сегодняшнем визите в полицию, то да. Андре прислал мне сообщение буквально полчаса назад.
– Я не понимаю, – окончательно растерялась я.
– Почему бы нам не пройти в квартиру и не поговорить? – предложил Марко самым ровным и спокойным тоном на свете.
– О, только не это. Мало ли каких еще жучков вы понаставили там, чтобы нарушить мое право на личную жизнь! – выпалила я, и Марко нахмурился, что только подтвердило мою догадку. "Умнейшую" идею записать мое признание на телефон наверняка подал этот самый Марко, приятный мужчина с умными серыми глазами. Превентивный удар. Защита через нападение. Наверное, он чертовски хороший адвокат.
– Хорошо, тогда куда? – спросил он.
– Ты просто не имеешь никакого права так вести себя! – выпалил Андре, явно не желая держать себя в руках, сколько бы ему это ни советовал старший брат.
– Я имею все права!
Мы продолжали ругаться, а Марко взывал к нашему благоразумию, забавно переходя от одного к другому.
– Ты ходила в полицию! Что ты хочешь, чтобы я сделал в этой связи? Поблагодарил тебя? Денег дал?
– Да, ходила и что? Плевать мне на твои деньги. Оставь себе их все, и мои в том числе, можешь ими подавиться! Там на полу лежат около трехсот евро, наверное. Купишь себе новые наручники.
– Какого черта?! – взбесился Андре.
– Пожалуйста! Успокойтесь оба! Я не понимаю ни слова из того, что вы тут кричите! – заорал Марко, и этот крик, совершенно неожиданный со стороны этого уравновешенного мужчины, охладил нас обоих. – Пожалуйста, прошу вас говорить по-французски. Я уверен, мы сумеем все уладить, если просто поговорим.
– Да нечего улаживать, – заверила его я.
– Я вижу, что это не так, – покачал головой брат Андре.
Я глянула на свои запястья. Следы от наручников стали еще краснее. Я вздохнула и откинула волосы назад, пропустив их через пальцы. Собравшись немного с мыслями, посмотрела на Марко и сказала по-французски:
– У меня нет никаких претензий. Можете записать – мне ничего не надо от Андре Робена. Я ни на что не в обиде. Он не нанес мне никаких травм, кроме душевных, но с ними я и сама как-нибудь справлюсь. Так что верните мне паспорт и позвольте уйти.
– Ты забрал ее паспорт? – удивленно спросил Марко у белого от ярости Андре. – Ты что, с ума сошел?
– Ничего я не забирал. Она его сама на пол бросила!
– Когда ты пытался меня обратно в квартиру втащить, – пояснила я.
– А ты, конечно, предпочла бы сразу побежать в полицию, – скривился он. Мы явно пошли по второму кругу.
– Стоп! – гаркнул на нас обоих Марко. – Андре, иди в квартиру, принеси ее деньги и документы. Мы будем ждать тебя в кафе на углу. Даша́, прошу вас, пойдемте со мной. Нам совершенно необходимо поговорить, поверьте. Это и в ваших интересах.
– Конечно! – чуть не прыснула я, но сопротивляться больше не было сил. Я чертовски устала, была измотана морально и физически – и совершенно не понимала, какого хрена тут происходит. Андре считает меня шантажисткой. Замечательно! Просто великолепно.
Мы с Марко вышли за ворота, и мне пришлось подавить сиюминутное желание дернуть куда глаза глядят. Ведь я так долго добиралась до этой долгожданной свободы, которая, по большому счету, мне не нужна. И вот я на улицах Парижа, сейчас мне вернут паспорт и деньги. Чудесный денек выдался. Марко так галантно распахнул передо мной дверь, словно мы шли с ним на прием, а не в кафе – выяснять отношения. Он даже подал мне руку, но я прошла мимо, сделав вид, что не заметила этого жеста. Не следует забывать, что Марко – адвокат, который всегда, в любой ситуации будет на стороне Андре. А я – так уж получилось – вдруг оказалась по другую сторону баррикад. Хотя не припомню, чтобы вообще собиралась воевать.
– Прошу вас, – сказал Марко, отодвигая для меня стул. – Что вам заказать?
Я присела на летней веранде нашего углового кафе. Мы тут обедали с Андре пару раз, мне так нравилось это место, хотя, в сущности, оно ничем не отличалось от миллиона других маленьких парижских кафе, где можно получить теплый круассан с маслом, чашечку латте с маленьким бисквитом на блюдечке и несколько чудесных уютных минут полного покоя. Сидеть на узких парижских улочках, прямо на мостовой, выложенной древней брусчаткой, лениво рассматривая лица прохожих, – это было почти медитацией.
– Ничего не надо, спасибо, – ответила я.
– Зачем вы так? Хотите чаю? Кофе? Я, пожалуй, возьму воды. Я слышал, идет гроза.
Марко умело поддерживал беседу "ни о чем", просветив меня, как устали все в Париже от этой жары и что к вечеру обещали настоящую бурю, а это, как ни крути, хорошо и пойдет на пользу сельскому хозяйству. Я слушала его речь вполуха, невольно косясь на улицу, откуда должен был появиться Андре. Он шел в темно-синих плотных брюках и белоснежном поло с темно-синими краями коротких рукавов и таким же темно-синим воротником. Андре смотрелся возмутительно красиво – темные волосы и загорелое лицо словно сияли на белом фоне. В руках он держал конверт – послушный мальчик, сделал все, как велел старший братик. Я фыркнула и отвернулась. Кажется, это не укрылось от внимательного взгляда Марко, и он подавил улыбку. Мне вдруг захотелось и ему залепить оплеуху, чтобы стереть улыбочку с этого интеллигентного лица. Хотя при чем тут Марко? Если бы речь шла о проблемах моего брата, которого у меня, кстати, нет, что бы я сделала? Помогла, конечно. Весь вопрос в том, что у Андре нет никаких проблем со мной.
– Вот твой паспорт, – сказал Андре по-французски, швырнув конверт на столик передо мной. – Деньги тоже там, пересчитай.
– Андре, сядь, пожалуйста, – спокойным тоном вмешался Марко.
Интересно, какими были взаимоотношения между этими двумя в детстве? У них, кажется, не такая уж большая разница в возрасте. Андре нет и тридцати, а Марко сколько? Тридцать пять? Наверное, даже чуть меньше. Серьезный, взрослый, успешный мужчина. Судя по теплому взгляду, брошенному на Андре, Марко – типичный старший братец. Заботливый покровитель, способный вступиться, если кто-то пристает в школе. Но и власть, конечно, тоже чувствуется. Марко говорит – Андре делает.
– Что будете пить? – подскочила официантка в малиновом передничке.
– Чай, пожалуйста. Холодный, – бросил Андре, и официантка исчезла, оставив воду для Марко. Наступил неловкий момент: мы сидели молча, глядя куда угодно, только не друг на друга. Я думала о том, что вообще здесь забыла. Документы вернули, и я могла уйти.
– Может быть, я все же закажу вам что-то? Хотя бы воды? – спросил Марко.
– Она пьет латте. С корицей, – сказал Андре, и бросил на меня такой взгляд, словно я вероломная предательница, которую только что застукали за продажей секретов родины.
– Отлично, – кивнул Марко и жестом подозвал официантку.
Когда с заказами было покончено, я повернулась к Андре скопировав его взгляд с максимальной точностью. – Итак, что мы тут делаем? Я уже сказала, что никаких претензий не имею.
– А я имею, – агрессивно заявил Андре.
– Андре! – воскликнул Марко. – Даша, простите моего брата за совершенно недопустимое поведение. Я должен дать вам объяснение.
– Вы мне ничего не должны.
– Перестаньте. Это я сказал Андре, что ему нужно обезопасить себя записью ваших слов. Получается, я отвечаю за все, что сейчас происходит. Утром Андре пригласил меня на обед.
– Ах, вот с кем мы должны были обедать! – воскликнула я с неприкрытым сарказмом. – Можно считать, мы не слишком-то отошли от плана.
– Потом Андре перезвонил и сказал, что с вами, Даша́, творится что-то странное. Он сказал, что у вас такой голос… словно вас застигли врасплох.
– В каком-то смысле так и было, – кивнула я, вытягивая ноги и откидываясь на стуле. – Я же была в полиции.
– Вы не отрицаете, что ходили туда? – изумленно спросил Марко.
– Я же говорил тебе! – воскликнул Андре.
– Не отрицаю, – пожала плечами я. – Да, была в полиции. И не могла говорить, потому что оказалась там именно по поводу вашего брата.
– Но тогда… я не понимаю… – нахмурился Марко. – Вы говорите, что не имеете претензий, но утром, значит, у вас они были.
– Они у меня и сейчас есть!
– Что? – скривился Андре.
– Вы же сказали, что нет. Вы знаете, что я имею право свидетельствовать, я присутствовал при этом.
– О да, вы присутствовали, – кивнула я. – Вы ведь адвокат, так?
– Да, – ответил он, несколько удивленный как моим ответом, так и тоном.
– И все, что я скажу, останется между нами?
– Это не совсем так, – поправил он меня. – Я же не ваш адвокат, Даша́.
– Меня зовут Даша, ударение на первый слог, – выпалила я, но тут же пожалела. Это прозвучало глупо и к тому же невежливо. – Извините.
– Ничего, Да́ша, – поправился Марко.
– Я просто хочу понять, Марко, с чего вы взяли, что я собираюсь шантажировать Андре и требовать с него денег?
– Как вам сказать, – задумчиво протянул Марко. – Видите ли, жизненный стиль и предпочтения моего брата…
– Потому что подобное уже случалось со мной, и Марко был вынужден разгребать все это, – сказал вдруг Андре, повернувшись ко мне. – Вполне логично, когда дело касается меня. Я же ненормальный, и ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
– Вот оно что, – пробормотала я, и многое встало на свои места. Значит, у Андре была девушка, которая вытягивала из него деньги. Час от часу не легче.
– Ты не ненормальный, – возразил Марко, строго посмотрев на Андре. – Сексуальные предпочтения – это личное дело каждого, пока речь идет о чем-то, что нравится обоим.
– И добровольное, конечно, – хмыкнул Андре, со злостью откручивая крышечку бутылки с холодным чаем.