Норман радостно улыбнулся и направился к двери. Не дойдя до нее пары шагов он, подчиняясь невесть откуда взявшемуся порыву, резко обернулся.
- Сюзанна?
- Да, милый? - Его нежелание уходить явно пришлось Сюзанне по душе, ибо глаза ее вспыхнули. - Что такое? Ты решил остаться?
Он на мгновение прикрыл глаза, словно терзаемый болью.
- Ты, оказывается, жестокая женщина, Сюзанна Стейнбек, - проговорил он. - Тебе доставляет удовольствие мучить меня. - Он сглотнул. - Я… просто подумал, что не могу уйти, не сказав, что я… я люблю тебя. - Он помолчал и добавил: - Безумно люблю.
Она замерла и уставилась на него широко раскрытыми глазами.
- О, Норман… Это правда?
- Разумеется, правда, детка. И я собираюсь доказать тебе это, как только… о черт, как только мы снова окажемся наедине.
- Я тоже люблю тебя, Норман. Очень. - Ее глаза подозрительно заблестели. - А сейчас уходи, уходи немедленно, или ты не уйдешь уже никогда!
Как бы ему этого хотелось!
- До завтра, любимая, - прошептал он и выскочил за дверь.
Голос Сюзанны, когда она сказала, что тоже любит его, и взгляд, которым она смотрела на него, не выходили из головы Нормана, пока он спускался по лестнице и шел к машине.
Несмотря на сожаление, что приходится покидать любимую в тот момент, когда больше всего хотелось бы быть вместе, душа его пела и ликовала от сознания того, что он любит и любим!
Сев за руль, он посидел немного, ожидая, когда буря чувств в его душе немного уляжется, а сердце вернется к своему нормальному ритму. Однако волнение все никак не проходило. Напротив, оно росло, затопляя его небывалым ощущением счастья, которое подарило ему их взаимное признание.
Как же тяжело покидать ее, размышлял Норман, уставившись в ветровое стекло невидящим взглядом. После того чуда, что произошло между ними, после слов любви хотелось остаться с ней, обнимать, целовать, вместе смеяться, просто быть радом. Весь день. Всю ночь. Всегда.
Пальцы по собственной воле потянулись к дверце машины, но он тряхнул головой, прогоняя чувственный дурман. Врожденное благоразумие и чувство юмора одержали верх. Эка, приятель, как тебя разобрало, посмеялся он над собой. Да ты окончательно размяк.
Как ни любит он Сюзанну, как ни хочет остаться с ней, но его ждет работа, которая до встречи с мисс Стейнбек имела для него первостепенное значение. Теперь, правда, отодвинулась на второе место, но тем не менее своим долгом, службой, своими обязанностями он, как честный человек, не мог пренебречь, каково бы ни было искушение все бросить и вернуться к ней.
Окончательно взяв себя в руки, Норман завел машину и тронулся с места, пообещав себе, что, если дежурство будет спокойным, как, в сущности, было всегда в их тихом городке, он сможет ненадолго заехать к Сюзанне под вечер, предвкушая, как она бросится к нему на шею от радости.
Такие приятные мысли преследовали его все то время, что он ехал к своему дому, затем переодевался в форму, наскоро готовил себе перекусить. Приехав к двум часам на дежурство, он зашел в участок, где узнал от другого патрульного, Блейка Уэйтса, сдававшего ему смену, что за время его отсутствия произошла еще одна кража автомобильных запчастей. Еще один автомобиль раздели.
Услышав эту новость, Норман нахмурился. По словам Блейка, сообщившего ему подробности, кража была как две капли воды похожа на ту, на которую Норман выезжал в пятницу. Обе машины - довольно дорогие модели, у обеих было снято практически все, что можно было снять.
По мере рассказа Блейка Норман все больше хмурился. Ему это совсем не нравилось. Если это любители, как он решил сразу, то весьма наглые. Надо же, вторая кража за два дня. Не иначе как в городе обосновались молодчики, промышляющие кражей автозапчастей. Банда? Ну и дела.
С этими невеселыми мыслями Норман сел в полицейскую машину и отправился патрулировать город своим обычным маршрутом. Только этого еще не хватало, продолжал размышлять он о кражах. И каковы наглецы!
Объехав часть своего патрулируемого участка, Норман решил проверить одну свою внезапно возникшую догадку и покатил на склад подержанных вещей, находившийся за пределами города, но в ведении городских властей.
Возможно, моя догадка окажется ошибочной, думал Норман, сворачивая на боковое шоссе, ведущее к складу, но проверить никогда не помешает. Тем более что это место уже давно у него на подозрении. Да и не только у него.
Все сотрудники бедсвордской полиции высказывали сомнения по поводу этого склада и его владельца - старого хитрюги с подозрительно бегающими глазками. Все сходились во мнении, что склад подержанных вещей лишь прикрытие, а на самом деле он служит перевалочным пунктом для краденых автомобилей и запчастей, которые потом переправляются в более крупные города - такие, как Барристер, Уинстон, Коулсмит, а может, и еще дальше, где их сбывают целыми партиями.
Опираясь на эти подозрения, полицейские Бедсворда, включая самого начальника, считали своим долгом время от времени заглядывать в это заведение, но каждый раз возвращались ни с чем. Ни разу им не удалось уличить хозяина склада ни в чем противозаконном. Иногда наведывались даже более высокие чины из полиций штата, но с тем же результатом.
Что ж, попытаться все же стоит, убеждал себя Норман. Не будет лишним пошарить там еще разок. Авось ему повезет и он заметит что-нибудь подозрительное.
Доехав до очередной развилки, он свернул на старую и сильно разбитую дорогу, рядом с которой как раз располагался этот злополучный склад, будь он трижды неладен!
Добравшись до склада, Норман поехал еще медленнее и стал внимательно вглядываться в огороженный сетчатым забором участок земли, на котором громоздились груды всяческого хлама, начиная от пришедшей в негодность бытовой техники и всяческой аппаратуры, до старой мебели и старых и разбитых машин. Норман обвел все это барахло пристальным взглядом и не обнаружил ничего необычного. Все вокруг было тихо и спокойно, словно в церкви. Сегодня же воскресенье, вспомнил он.
Подъехав к воротам склада, он затормозил, заметив троих парней, которые крутились возле старых тачек и сосредоточенно разглядывали их. По-видимому, эти машины, хоть и неказистые с виду, были на ходу и пареньки выискивали какую получше, чтобы покататься самим и покатать девчонок.
Мальчишки, скорее всего, из колледжа, решил Норман и улыбнулся. Он вспомнил себя в их возрасте, как он тоже пытался произвести впечатление на девчонок, раскатывая на отцовской машине. Однажды он слегка поцеловался с деревом и помял капот, за что заработал нагоняй от отца и запрет в течение года садиться за руль.
Да, мальчишки всегда остаются мальчишками. Впрочем, присмотревшись повнимательнее, он заметил, что эти трое не такие уж мальчишки. Скорее, молодые люди. По-видимому, студенты, решил он.
Мысленно пожелав троице успехов в поисках подходящих колес, Норман тронулся с места. Он проехал немного вперед и, доехав до поворота на ферму Джонсонов, развернул машину и той же дорогой не спеша покатил обратно.
Вновь проезжая мимо склада, Норман еще раз взглянул на него и еще больше замедлил ход.
Странно, подумал он, хмуря брови. Трое молодых людей, которые только что бродили по территории склада в поисках подержанной машины, сейчас садились в новенький шикарный серебристый "ягуар".
Продолжая недоумевать, Норман скользнул быстрым профессиональным взглядом по юноше, который как раз собирался занять водительское место, и по привычке запечатлел в памяти его приметы: выше среднего роста, спортивного сложения, волосы русые, довольно длинные, черты лица правильные - прямой нос, глубоко посаженные глаза, квадратная челюсть. Никаких особых примет вроде шрамов или родимых пятен нет, кожа смуглая.
Так, готово. Можно двигаться дальше. Норман взглянул на часы. Без четверти четыре. Еще семь часов дежурства. Неожиданно улыбнувшись, он достал из кармана свой мобильник. Пора позвонить Сюзанне.
Следующие пару часов дежурства Норман то и дело ловил себя на том, что глупо ухмыляется. И виной тому была, разумеется, Сюзанна Стейнбек, преподаватель истории Бедсвордского университета. Из недавнего телефонного разговора с ней он узнал, что она как раз проверяет творческие работы своих студентов. Что-то там, связанное с периодом правления Юлия Цезаря.
Дежурство проходило спокойно, без происшествий, поэтому все его мысли были заняты Сюзанной.
Трудно поверить, что всего четыре дня назад он даже не знал о существовании этой женщины, а теперь, похоже, не может жить без нее. Четыре дня! Просто невероятно, как за такой короткий срок она вошла в его плоть и кровь, завладела мыслями, стала неотъемлемой частью его жизни. Он уже не представлял себе, как жил раньше, не зная Сюзанны.
Кто бы мог подумать, продолжал недоумевать он, дивясь такому крутому повороту в своей судьбе, что такая вольная птица, как он, свободный, независимый, не связанный никакими узами, добровольно попадется в сети такой безумной, всепоглощающей любви.
Да, именно любви. Он любит Сюзанну, в этом нет ни малейших сомнений.
Значит, все-таки любовь с первого взгляда? - спросил он себя и задумался, вспоминая свои ощущения. Да, пожалуй с первого. Впрочем, и со второго, и с третьего тоже.
Он вспомнил второй день их знакомства, как они обедали у него дома, как желание завладело им, как она отвечала на его ласки, а потом сбежала на кухню. Он улыбнулся. Да, уже, наверное, тогда он подсознательно понял, что эта женщина для него нечто большее, чем очередное увлечение. Гораздо большее.
Значит, мама все же оказалась права. Ее сын влюбился. Ха! Вот уж кто будет доволен, так это она. А братья, так те вообще теперь замучают шуточками и подколками. Ну как же, младший братец первым попался на крючок.
Ну и пусть себе потешаются, решил Норман. Они запоют по-другому, когда познакомятся с его любимой. Еще будут завидовать ему, олухи несчастные, потому что он сумел найти истинное сокровище. А в том, что Сюзанна настоящее сокровище, он ничуть не сомневался. Теперь она принадлежит ему, и он никуда ее не отпустит и никому не отдаст.
Сюзанна.
Ее имя звучало для него как сладчайшая музыка, и он готов был повторять его вновь и вновь. В памяти всплыла прошедшая ночь и утро, которые они провели вместе. Любили друг друга. Наслаждались друг другом. Узнавали друг друга. Сюзанна была такой неповторимой, такой упоительной, когда отдавалась ему всем телом и душой.
Картины их ночи, одна за другой, вставали перед его мысленным взором, оживляя в памяти ощущения, которые рождались от прикосновения гладких как шелк ног, трепетных пальцев, теплых ищущих губ. От подобных мыслей тело Нормана тут же напряглось и затвердело.
Забывшись в мечтах о дивных мгновениях их объятий, когда тела сливались, сердца бились в унисон, пульс стучал молоточками в висок, Норман вновь переживал чудо, имя которому Сюзанна.
Так вот, значит, что такое любовь! В этом коротком слове столько всего заключено: восторг и смятение, страсть и нежность, безумие и умиротворение, уважение и восхищение и еще много чего, что и определить-то невозможно.
Еще четыре дня назад он и помыслить не мог, что его жизнь совершит такой крутой вираж. Что он так изменится сам - станет буквально одержим этой женщиной.
Норман нахмурился. Неужели он и вправду одержим ею? Ну и пусть. Какое это имеет значение? Ничто не имеет значения, кроме Сюзанны. Сюзанна.
Вдруг его пронзила еще одна мысль, и он на секунду даже замер. Ему вспомнилось, как утром Сюзанна сказала, что чувствует себя удивительно свободной. И он тоже чувствовал то же самое. Так, может быть, подлинная свобода достигается только тогда, когда ты целиком, не задумываясь, отдаешь себя другому?
9
Она влюбилась.
Остаток дня Сюзанна провела в блаженном тумане, не переставая дивиться чуду, которое с ней произошло.
Как такое могло случиться? Когда? Неужели возможно, чтобы любовь нагрянула вот так разом, захватила целиком, закружила в водовороте чувств, эмоций, впечатлений? Да, Сюзанна слышала, что такое бывает, читала в романах, видела в фильмах, но даже и представить не могла, что это когда-нибудь произойдет с ней.
Она всегда считала себя девушкой разумной, рациональной, даже приземленной, крепко стоящей на ногах, и вдруг такой свободный полет. И какой! У нее было такое ощущение, словно она побывала на какой-то далекой звезде. Она чувствовала себя восхитительно - горячо любимой, счастливой и удовлетворенной. Она словно парила на облаке и не хотела с него спускаться. Однако не думать, не анализировать того, что с ней произошло, не могла.
В Нормане Чейни сконцентрировалось, на ее взгляд, все, что нравилось ей в мужчинах, что она ценила: привлекательная внешность, потрясающее обаяние, легкий характер, преданность семейным узам, чувство долга, сила, благородство, доброта, чувство юмора. С ним легко, весело и приятно, а в искусстве любви ему вообще нет равных, в этом она была уверена.
Еще целый час после ухода Нормана Сюзанна нежилась в постели, предаваясь размышлениям и воспоминаниям, но потом желудок возмущенно заурчал, напоминая ей, что со вчерашнего ужина в ресторане она еще ничего не ела. Сюзанна поднялась и на скорую руку приготовила завтрак: овсянку с изюмом и молочно-клубничный коктейль. Утолив голод, она наполнила почти до краев ванну и с полчаса лежала в горячей, душистой воде, которая расслабляла, снимала напряжение.
Однако воспоминания об их с Норманом ночи любви, его безудержных ласках, о своих взрывных эмоциях не давали ей полностью расслабиться. Грудь, омываемая водой, напряглась от возбуждения, соски набухли. О господи, даже на расстоянии Норман способен действовать на нее так, словно находится рядом. Прямо наваждение какое-то!
Разумеется, он просто сказочный любовник, просто волшебник. То, что он вытворял с ее телом, не поддается никакому анализу. Это был взрыв, фейерверк, ураган.
Возбужденная плоть еще хранила ощущение горячих рук Нормана, исследовавших каждый кусочек, каждый уголок, каждую впадинку и выпуклость ее тела, хранила вкус его жаждущих губ, приникавших к ней, словно к живительному источнику, желавших познать ее всю, без остатка. И она жаждала познать его ничуть не меньше. Этот мужчина пробудил в ней подлинную чувственность и сексуальность, которые она держала запертыми где-то в своем теле, а он выпустил их на волю, словно открыл ящик Пандоры, и теперь она понимала, что обратно под замок их уже не загнать. Да она и не хотела этого. Новая, чувственная Сюзанна Стейнбек, прекрасно осознающая свою привлекательность и умело пользующаяся ею, нравилась ей гораздо больше, чем прежняя.
Благоухание насыщенного ароматическими солями пара убаюкивало ее. Положив голову на край ванны, она вздыхала, наслаждаясь теплой водой. Она вспоминала, как Норман ласкал ее, осыпал ненасытными горячими поцелуями, с каким восторгом и упоением она отдавалась ему.
Низкий непроизвольный стон сорвался с ее губ, приведя Сюзанну в чувство. Воспоминания отступили, потом растаяли, и она пришла в себя. Надо же, кто бы мог подумать, что она такая ненасытная в любви. Она снова желает его с силой, которая пугает ее саму.
Внезапно тревожная мысль пронзила мозг Сюзанны, и она резко села в ванне. А не ведет ли она себя слишком… вольно? Из скромницы и недотроги всего за каких-то два-три дня она превратилась в раскованную, наслаждающуюся сексом женщину. Не сочтет ли Норман ее слишком… раскованной, даже развратной?
Но, вспомнив его глаза, в которых светилась не только страсть, но и нежность, Сюзанна успокоилась. Нет, он любит ее. Конечно же любит. Любит такой, какая она есть. К тому же именно он открыл в ней эту сторону ее натуры, а разве самолюбию любого мужчины не льстит, что именно он показал женщине подлинные радости плотской любви?
Выйдя из ванной, она сварила себе чашку кофе, решив, что хватит предаваться грезам и пора приниматься за работу, ибо ее ожидает целая стопка тетрадей с творческими работами.
Именно в этот момент позвонил Норман, сказал, что дежурство проходит спокойно, что он ужасно скучает и ждет не дождется новой встречи, и Сюзанна, окрыленная его словами, закружилась по комнате от счастья.
В конце концов, взяв себя в руки и твердо решив заняться делом, она спустилась на первый этаж к почтовым ящикам за почтой. Просматривать по утрам корреспонденцию давно вошло у нее в привычку, и Сюзанна редко изменяла ей, но сегодня был именно такой редкий случай, когда она никак не могла сосредоточиться. Мысли о Нормане и своих чувствах к нему не оставляли ее, и еще некоторое время она рассеянно побродила по квартире, что-то поправляя, передвигая, потом все-таки решила просмотреть прессу и первым делом открыла номер местной бедсвордской газеты.
Первая же заметка, попавшаяся ей на глаза, мгновенно развеяла эйфорию, в какой она пребывала полдня, уничтожила атмосферу счастья и благополучия.
В заметке сообщалось, что накануне в городе раздели еще одну машину. И это случилось в прошедшую ночь, которую они с Норманом провели вместе.
Поглощенная своими новыми чувствами и ощущениями, она совсем позабыла про свои неприятности. Зато они не забыли, не замедлили напомнить о себе.
Злополучная троица студентов во главе с Энтони Дугласом.
Воспоминания о неприятных событиях, произошедших с ней, сразу вытеснили все другие мысли, сердце тревожно забилось. Неужели все-таки ее догадка верна и эти кражи дело рук Энтони и его дружков? Все былые опасения снова вернулись. Она снова стала спорить с собой.
С одной стороны, идти на кражу таким, как Энтони Дуглас, совершенно бессмысленно. Господи помилуй, да у него же есть все, чего только душа пожелает. С какой стати так рисковать?
Ас другой - не всегда только нужда толкает людей на кражу. Кто знает, что творится в головах этих молодчиков? Может, им захотелось доказать себе, какие они крутые парни? Что они могут провернуть такое дело и не попасться? Но откуда такая уверенность в безнаказанности? Или этот Энтони считает себя чем-то вроде Господа Бога?
Вновь вспомнив его угрожающий тон и злые пронзительные глаза, Сюзанна передернула плечами.
Пусть у нее нет никаких доказательств, кроме подслушанного разговора и собственного чутья, но она точно знает, что эти две кражи дело рук этой троицы.
Норман.
Отбросив газету в сторону, Сюзанна вскочила и нервно заходила по комнате. Черт, она обещала ему, что завтра в два они встретятся у Финча, но теперь… Она закусила губу, не зная, как ей быть. Закусочная Финча расположена рядом с университетским городком. А вдруг Энтони или кто-то из двоих его приятелей увидят ее вместе с Норманом. Даже если Норман будет не в форме, Энтони может знать, что он служит в полиции - ведь он регулярно патрулирует улицы, в том числе и территорию кампуса, - и воспримет это как угрозу их разоблачения.
Сюзанна на мгновение замерла, лихорадочно размышляя, что же предпринять. Надвигалась паника. Быть может, сказаться больной и не пойти? Она просто не может рисковать навлечь опасность на любимого.
Но ведь Норман полицейский, возразил голос разума. Риск и опасность неотъемлемая часть его профессии.
Этот голос разума прорвался сквозь охватившую ее панику и несколько умерил страхи. Не слишком ли она драматизирует?