Господи, дай мне силы сохранить спокойствие и не показывать девочкам, как я расстроена. Сегодня вечером Майк пришел домой и сказал, что хочет мне что-то показать. Он все время смеялся, и я тоже смеялась. Мы оба устали злиться друг на друга.
Он показал мне старую жестяную коробку. А в ней - пять тысяч долларов. Старые купюры, в основном по пятьдесят и по сто долларов - похоже на чьи-то давние сбережения. Так оно и есть, сказал он. Джек Конвей, старый мастеровой из Куиссета, хочет работать на строительстве. У него больная нога и больная спина, и подрядчик его не нанял, вот он и пошел к Майку.
Майк сказал, что не может взять от него деньги, но Джек настаивал. Для него это вопрос чести, сказал Майк.
Ему все это кажется очень забавным. Он говорит, что Джек неплохо заработает на строительстве. А через некоторое время Майк вернет ему эту коробку.
Разумеется, проблема не в этом. А в том, что Майк строит дома на острове, на том самом холме, который так нам дорог. Я вне себя от ярости.
Сегодня Куинн совершенно вывела меня из себя. И мне теперь стыдно. Она все донимала меня расспросами, хотела узнать, что у нас с Майком не так. Она слышала, как я плачу, а он кричит, и сказала, что, если так будет продолжаться и дальше, она покончит с собой. Так прямо и сказала. Может, я пытаюсь себя оправдать, но у меня на самом деле не было другого выхода. Когда она пошла заниматься плаванием, я поднялась к ней в комнату и прочитала ее дневник.
Я получила то, что заслужила. Моя дочка пишет, что каждую ночь плачет, что боится, как бы мы не развелись, и не понимает, что происходит. Я так переживаю из-за нового проекта Майка. Ведь Виноградники - мой второй дом.
Дана начала читать последнюю запись. Тридцатое июля, день смерти Лили.
Ну ладно. Перемирие. Взошла луна, море совершенно спокойное. Наши дочки мирно спят. Всего несколько минут назад я кричала на их отца. А теперь мне хочется взять свои слова назад. Я обвиняла Майка в том, что он нас погубил, разрушил нашу семью. Это была моя реакция на то, что три дня назад сказала Куинн.
Мы отправляемся на морскую прогулку.
С девочками все будет в порядке. Правда ведь, дорогой дневник? Я никогда прежде не оставляла их ночью одних, но, с другой стороны, я прежде и с мужем так страшно не ругалась, Он хочет, чтобы я была довольна. А я хочу, чтобы был доволен он. Может быть, мы будем заниматься на лодке любовью. А может, и нет. Это значения не имеет. Я все равно его люблю.
И их люблю. Я так переживаю, что причинила Куинн боль, поругавшись с ее отцом. Она знает, что мне стыдно за Майка - потому что он взял деньги. Она слышала, что я назвала это взяткой.
Ночь совершенно ясная, дует легкий бриз. Мои дочки спят как сурки. Я уже и забыла, когда они просыпались раньше утра. Их не мучают кошмары, они не ходят во сне, и снятся им хорошие, добрые сны. Они будут крепко спать, а через час я вернусь.
Какая потрясающая сегодня луна! И я сижу здесь, в саду, и вижу лунную дорожку, тянущуюся отсюда, от пролива, до самой Франции. Русалки забросили сети - мисс Элис сказала бы, что они нас оберегают.
Всех нас, всех девочек-русалочек. Маму, Дану, меня, Куинн и Элли. Как нам повезло, что мы есть друг у друга.
Дана закончила читать. По ее лицу ручьем текли слезы. Она целый час слушала голос Лили и тосковала по ней больше, чем когда бы то ни было. Она встала, пошла к себе в комнату, заглянула под кровать. Жестяной коробки не было, но она и так уже знала, куда отправились Куинн и Элли. Она сняла телефонную трубку и набрала номер сотового Сэма.
- Они плывут в Мартины Виноградники, - сказала она.
- В Мартины Виноградники? Ты...
- Да, точно знаю, туда, - прокричала Дана, чтобы он ее расслышал наверняка. - Они считают, что должны отдать один долг. За родителей.
Сэм позвал капитана, и Дана услышала, как он просит передать это сообщение по рации тем судам, которые могут быть в районе Виноградников.
- Они меня сейчас высадят. Я еду за тобой.
Дана схватила дождевик и села ждать, когда он приедет и отвезет ее к парому.
На ноги поставили береговую охрану Ньюпорта, Вудс-Хоула и Менемши, и Дана пыталась убедить себя, что девочек обязательно спасут. Уж если Лили и русалки завели их так далеко, не бросят же они их теперь.
- Я безумно волнуюсь, - сказала Марта. - Ты уверена, что они плывут в Виноградники?
- Абсолютно.
- А вы с Сэмом отправляетесь на паром? Он что, до сих пор ходит?
- Да.
Марта недоверчиво покачала головой. Ну ладно, может, и правда ходит. А Дане казалось, что она действует не совсем по собственной воле, а лишь выполняет приказы сестры. Она поцеловала мать и выбежала из дома.
Сэм уже завел мотор. Дождь заливал ветровое стекло, но он ехал быстро и аккуратно.
- Откуда ты знаешь? - спросил он, когда они свернули на автостраду.
- Что они отправились в Мартины Виноградники? Мне Лили сказала. Правда, сказала. Понимаю, это звучит дико, но она показала мне, где искать ответ. А когда я его нашла, она посоветовала, что делать дальше.
- Я тебе верю.
- Почему? Я сама себе верю с трудом.
Сэм Тревор был человеком рассудительным. И все же легко согласился с самым невероятным.
- Я изучаю дельфинов, - сказал он. - Они общаются друг с другом очень замысловатым способом. Мы, люди, пока что его до конца не поняли. Они плавают рядом и одним взмахом хвоста сообщают, где есть пища, где подстерегает опасность, даже в любви признаются. Они поддерживают связь и на большом расстоянии, когда не видят друг друга. - Он взял Дану за руку. - Лили все время с тобой общалась.
- Откуда ты это знаешь, Сэм?
- Потому что я сам иногда слышу отца. Он говорит мне, что я молодец, что иду по верному пути. У него легкий ирландский акцент, и слышу я его обычно по ночам, когда я один на яхте.
Шторм разыгрался нешуточный. Элли следила за компасом, а Куинн изо всех сил старалась держать румпель ровно. У нее устали руки, и видимость была никудышная.
- Где мы? - прокричала Элли.
- Почти у цели!
На самом деле Куинн понятия не имела, где они находятся. Дождь лил как из ведра, и разглядеть что-либо было невозможно. Ветер рвал паруса. Куинн с трудом перебарывала страх.
- Ой, Куинн! - завизжала Элли, когда лодку накрыло огромной волной.
- Элли, держись!
Ладони у Куинн горели. Она натерла их до волдырей, и волдыри начинали лопаться. Деревянная рукоятка румпеля стала скользкой от дождя и крови.
Следующая волна появилась непонятно откуда. Куинн отслеживала их все, но эта ударила им в лоб. "Русалка" заскрипела и повалилась на бок.
- Кимба! - закричала Элли.
- Эл, держись, - велела Куинн.
- Он упал, - зарыдала Элли, кидаясь в волну. - Он упал за борт.
- Эл, оставайся на месте!
- Куинн, спаси его, ну, пожалуйста!
- Я вижу только то, что ждет нас впереди, - сказал Пол. - Теплая одежда, хороший бифштекс и мартини в "Черной жемчужине".
- Я серьезно. Я, кажется, видел, как перевернулась лодка.
- Наверное, это какой-нибудь идиот серфингист ловит волну. Давай посмотрим, может, он опять покажется.
Мужчины молча вглядывались в бушующее море. Дождь бил в лицо, волны вздымались одна за другой. Оба были опытными моряками и за себя не беспокоились. Но они проголодались и хотели поскорее добраться до Ньюпорта.
- Да нет, показалось, - сказал Твигг. - Процентов девяносто вероятности, что показалось.
- Девяносто?
- Да, черт возьми.
- Тогда придется проверить.
- Держись, Элли! - крикнула Куинн, когда на них пошла очередная волна.
Она обрушилась ей на голову, в рот залилась соленая вода. Но Куинн изо всех сил цеплялась за перевернутую лодку. Элли была рядом - она одинаково крепко держалась и за Кимбу, и за лодку. Пока они видели друг друга, им было спокойнее. Но когда волны захлестывали их, Куинн охватывала паника.
- Куинн, ты тут?
- Тут...
Сестры все время переговаривались. Вода была теплая, но волны - слишком сильными. Так им долго не продержаться. Куинн цепенела от ужаса.
Под мышкой она зажала жестяную коробку. Волны пытались выбить у нее коробку, но Куинн сопротивлялась. Не так важны были деньги, главное - очень хотелось выполнить то, что не успели сделать родители.
Налетела очередная волна и оторвала их от лодки. Куинн, не выпуская коробки, ухватила сестренку, подтащила к лодке. Она знала твердо: надо держаться до последнего. Это было первое правило, которому научила их мама. "Если вы когда-нибудь перевернетесь, обязательно держитесь за лодку", - говорила она.
- Эл, хватайся крепче, - велела она.
- Куинн, я так устала...
И снова их накрыло волной. Куинн и под вод водой слышала мамин голос. "Держись, любовь моя. Что бы ни случилось, не отпускай лодку".
Мама, это ты?
Да, я. Держись. Отпусти коробку. Скажи Элли, пусть отпустит Кимбу. Вы справитесь, обязательно справитесь, но надо приложить все силы.
Неужели такое бывает? Куинн трепетала от радости. Она только что слышала мамин голос, ощущала ее рядом с собой.
- Держись крепче, Элли. Кто-нибудь обязательно придет на помощь. Помнишь русалок? Они приплывут.
- Никаких русалок нет, - сказала Элли.
Она была совсем бледная, губы посинели.
А мамин голос продолжал:
Подбодри ее, радость моя. Скажи, чтобы она отпустила Кимбу и держалась обеими руками. И ты тоже. Слышишь, обеими руками!
- Есть, Эл. И они нас спасут. Одна сейчас здесь, и, по-моему, это наша мама. Держись!
- Мамочка!
Элли отпустила руку, ее подхватила волна. Элли ринулась обратно к лодке и вцепилась в нее.
Ну же, Куинн, давай!
- Элли, - крикнула Куинн, когда прошла следующая волна, - слушай меня. Мамин голос сейчас с нами, и она сказала, что тебе надо отпустить Кимбу.
- Не могу, - зарыдала Элли.
- Элли, сначала я выброшу коробку с деньгами, договорились? А потом ты отпустишь его. Мама говорит, так надо.
Умница! Так и продолжай!
- Не могу... - вопила Элли.
- Он знает, что ты его любишь, - уговаривала сестру Куинн. - Он отправится на морское дно, к нашим маме и папе.
Правильно, родная. Ко мне. Игрушка моей дочки...
Куинн взглянула на жестяную коробку. Она слышала голос матери, она должна была спасти сестру. И Куинн выбросила коробку.
Замечательно, Акуинна! Вот так! Теперь держись крепче. И следи за сестрой.
Увидев, что Куинн выбросила коробку, Элли поцеловала на прощание Кимбу и отпустила его. Она держалась за борт и горько плакала.
- Ой, мамочка... - причитала она.
Куинн безумно устала. Море боролось с ними, и сил сопротивляться уже не было. Но вдруг усталость как рукой сняло. Она взглянула на Элли и приободрилась. Ноги словно нащупали твердую почву - будто кто-то поддерживал Куинн. С Элли случилось то же самое. Сестре стало гораздо легче.
Дорогие мои, раздался голос. Я так вас люблю.
- Это... - изумилась Элли.
- Мамочка, где ты? - спросила Куинн.
Я всегда рядом с вами. И не важно, видите вы меня или нет, слышите ли мой голос или нет.
- Ты спасла нас!
Вас спасла ваша любовь. Никогда не забывайте об этом, дочки мои. Любовь сестер сильнее, чем любовь русалок.
- А любовь матерей? - спросила Куинн.
Это самая сильная любовь на свете. Она не кончается никогда. Не забывайте об этом, Куинн и Элли! Когда вам будет одиноко, вспоминайте: я - ваша мама. На веки вечные.
Внезапно они увидели, что к ним идет большая яхта. Куинн понимала, что надо кричать, чтобы их заметили, но ей не хотелось расставаться с мамой. И Элли тоже.
- Не уходи! - закричала Элли.
- Мамочка! - подхватила Куинн.
Яхта шла прямо к ним. Подойдя поближе, капитан крикнул:
- Как вы там?
- Нормально, - ответила, клацая зубами, Куинн.
Мужчина в белом дождевике перегнулся через борт, и Куинн подтолкнула к нему сестру.
- Тетя Дана, - пробормотала Куинн.
Волны били все сильнее.
- Я ее люблю, мамочка. И Сэм любит. Ты его не знаешь, но поверь, он очень хороший.
Я знаю его, любимая моя.
- Сэм помог мне убедиться в том, что вы сделали это не нарочно.
Куинн, я никогда бы не оставила вас по собственной воле.
- Ну, теперь твоя очередь, - позвал Куинн мужчина и протянул ей руку.
Она в нерешительности осмотрелась по сторонам. С запада шла волна. Вода вздымалась зеленым, просвечивающим насквозь гребнем. И Куинн увидела в нем множество рыбок - синих, красных, оранжевых - совсем как в шаре с русалкой.
На палубе ждала завернутая в одеяло Элли. Она пустила Куинн к себе, и сестры прижались друг к другу. Они в последний раз взглянули на лодку, которую их мама и тетя выкупили у своего отца, заработав деньги на хот-догах. Куинн взглянула на золотые буквы - "Русалка".
Эпилог
Поездка на пароме была недолгой и увлекательной. В воздухе уже чувствовалась осенняя свежесть. Дана не спускала глаз с Куинн и Элли: боялась, что, снова оказавшись на море, девочки занервничают. Но они чувствовали себя прекрасно, стояли у борта и смотрели на волны.
Был День Колумба, первый праздник после начала учебного года. Дана снова отдала девочек в школу в Блэк-Холле. Она и сама не могла точно назвать день, когда окончательно решила не увозить их во Францию; просто это решение постепенно созрело в течение лета. Был, впрочем, один момент, который можно назвать определяющим: когда девочки чуть не утонули. Сэм тогда привез их на машине в Хаббардз-Пойнт и сказал: "Вот мы и дома".
Теперь он стоял с ней рядом, его рука лежала у нее на плече.
- Как ты? - спросил он.
Она взглянула в его золотисто-зеленые глаза и улыбнулась:
- Замечательно. А ты?
- Тоже. Длинные выходные с тобой вместе - что может быть лучше?
- Мы выполняем задание Куинн.
- И это отличный повод побывать в Мартиных Виноградниках.
Но прежде они заехали в старый гараж в Куиссите. В самом конце Мейн-стрит, за кафе и магазинами, был небольшой проулок с маленькими покосившимися домишками. Напротив рыбного рынка находилась бывшая бензозаправка Конвея. Там же стоял его дом.
Тетя Дана предложила пойти вместе с Куинн, но Куинн отказалась. Это касалось только ее родителей и Джека. В руках она держала новую коробку.
- Я вам все обязательно верну, - сказала она, глядя на тетю Дану и Сэма.
- Об этом не беспокойся, - ответила тетя Дана.
Куинн вышла из машины и пошла по дорожке к дому. Белый домик был окружен забором, вдоль которого росли розы. Куинн постучала в дверь.
Открыл ей старик.
- Чем могу вам помочь?
- Я хотела бы поговорить с Джеком Конвеем.
- Я он самый и есть. Заходите.
В комнате повсюду лежали кружевные салфеточки. На стенах висели фотографии пожилого мужчины и пожилой женщины. Куинн обернулась к старику и протянула ему коробку.
- Это принадлежит вам, - сказала она.
- Что это? - удивился он.
- Это деньги, которые вы дали моему отцу. Я - Акуинна Грейсон.
- А-а... - грустно вздохнул старик. - Майк... Я слышал про ваше горе.
- Мы с сестрой хотим вернуть это вам.
Она оглядела скромную гостиную. Да, деньги ему пригодятся. Куинн заметила на столике пузырьки с лекарствами. В приоткрытую дверь была видна кровать, на которой кто-то лежал; Она отвела взгляд.
- Ваш отец мне здорово помог, - сказал он. - Дал мне работу. В моем возрасте нелегко устроиться на такое место. Я сам столяр. И всему, что я умею, меня научил мой отец. Бензозаправка принадлежала семье Эммы, и я, когда женился, взялся за нее. Лет десять назад насосы начали течь, а денег на ремонт не было. Пришлось заправку закрыть.
- Понятно, - сказала Куинн.
- Я искал работу где только мог, но все это было так, по мелочи. Когда я прослышал, что ваш отец затевает здесь большое строительство, жена посоветовала пойти к нему. У нее-то у самой диабет, ноги почти не ходят, нужны деньги - на лечение и все такое. Она велела мне взять часть наших сбережений и отдать Майку - чтобы он внес мое имя в список. Так все и вышло.
- Он этих денег не тратил, - сказала Куинн. - И ни за что бы не стал. Он хотел вам их вернуть.
- Оставьте их себе. Деньги я дал Майку, пусть они достанутся его детям.
Но Куинн покачала головой.
- Ну что ж, юная леди, тогда - спасибо. Вы вся в отца - такая же великодушная.
- Надеюсь, ваша жена поправится, - сказала Куинн, бросив взгляд на приоткрытую дверь.
- Я ей передам ваши слова, - сказал Джек Конвей и пожал Куинн руку.
Куинн вышла из домика, прошла мимо забора и, увидев ожидавших ее в фургоне тетю, сестру и Сэма, помчалась к ним.
Остров за эти годы сильно изменился. Появилось много новых домов вроде тех, которые строил Майк. Но, глядя на холмы и солончаки, Дана думала о том, что многое здесь осталось по-прежнему. Они ехали вглубь острова, мимо пастбищ, мимо начинающих желтеть лугов, каменных изгородей, увитых плющом и виноградом. Проехали старое кладбище. Слева шумел Атлантический океан, а справа голубым сапфиром сверкала гавань Менемша. Показался Жимолостный холм, крыши четырех новых домов едва виднелись за высокими кронами деревьев. Но Дана не нашла в себе сил даже взглянуть туда.
Оказавшись там, где всегда был Гей-Хед, они увидели табличку, на которой было написано "Акуинна".
- Ой! - воскликнула Куинн.
- Это они в твою честь название сменили? - изумилась Элли.
- Вполне возможно, - сказал Сэм. - Есть за что.
Но на самом деле это было исконное название городка. Индейское. И недавно городской совет постановил вернуть его. Все это рассказала им женщина, у которой они забирали ключи от коттеджа.
Это был тот самый домик, который много лет назад снимали Дана с Лили. Девочки вскочили на велосипеды, которые они привезли с собой, а Сэм с Даной нашли место, где Дана когда-то натягивала тент и писала свои первые морские пейзажи.
Они сидели на крыльце и любовались золотистым лугом, простиравшимся до океана. Дана знала тропинку, которая шла мимо маяка к пляжу, но сейчас ей было достаточно сидеть с Сэмом рядом, слушать шум волн и предаваться воспоминаниям о давно ушедших днях.
Вечером над морем поднялась полная луна и залила остров серебряным светом. Они приготовили на гриле тунца, и обе девочки, не успев доесть ужин, дружно принялись зевать.
- Как они? - спросил Сэм, когда Дана, поцеловав племянниц на ночь, вернулась на крыльцо.
- Спят без задних ног.
- Ну и отлично, - сказал Сэм и притянул Дану к себе.
- Даже не верится, что мы в том самом доме.
- Вот сюда я пришел и увидел тебя за мольбертом. Как ты думаешь, если бы я тогда явился к тебе, мы бы до сих пор были вместе?
- Не знаю, - ответила Дана честно. - И не хочу об этом думать. Не хочу сокрушаться об упущенном времени.