Шум донесся с соседнего участка справа, где жили Терентьевы – Татьяна с мужем Жоркой (конченым придурком, между прочим) и двумя детьми. Жорка работал вахтовым методом где-то на Севере, и виделись мы редко. Но встречи были запоминающимися: Жорка все время балансировал по краю УК РФ. Все спорные вопросы Жорка решал кулаками.
По моим сведениям, Татьяна в данный момент находилась с детьми в Крыму, и Жорке не о кого было почесать кулаки.
Звук был металлическим, резким, напоминал сигнал тревоги. В голове возникли ассоциации с пожаром, вражеской осадой или пандемией чумы.
– Что за черт?
Мы с Дарьей, в чем были, выскочили на улицу, рысью обежали дом, рассчитывая увидеть, что происходит у Терентьевых, но у изгороди оказались сложены дрова, и поленница закрывала узкий просвет между сараем и домом.
– Жора! – крикнула я.
Ответа не последовало.
– Жо-о-ра-а! – надрываясь, повторила я.
Отвратительный, бьющий по нервам звук прекратился.
– А-а, соседка! – пропел Жорка, высунув голову из-за дома.
– Тьфу, опять набрался, – определила я, – таким дурным становится, когда напьется, – ужас, не представляю, как Танька с ним живет. Жор, у тебя все в порядке? – обратилась я к Терентьеву.
– У меня все отлично.
Жорка исчез за домом, и сигнал бедствия возобновился.
– Надо посмотреть, что он там вытворяет.
– Да ну его к черту, пойдем ужинать. – Дашка была счастливой женой трезвенника и трудоголика Вахрушева и не видела проблемы в том, что мужчина выпил, но я знала, что Жорка и трезвый с пулей в башке, а уж пьяный – вообще социально опасен.
– А если он поранится или дом сожжет?
– Может, сразу милицию вызовем? – Подруга отдавала предпочтение превентивным мерам.
– Давай сначала посмотрим, – заупрямилась я из чувства местечкового патриотизма: слишком частые вызовы милиции роняли престиж улицы Майской.
Я вышла на улицу, дошла до калитки дома номер 9, потянула ее на себя и сразу пожалела о вмешательстве в частную жизнь Жорки.
Стоя в одних трусах, Терентьев с ожесточением дубасил бампер "жигулей".
– Жора! – позвала я, не будучи уверенной на все сто, что сосед не перенесет агрессию на меня. – Ты за что так разозлился на машину?
– Так не доставайся ты никому! – Жорка взмахнул кувалдой и нанес удар по капоту.
– Прекрати! – взвыла Дашка, просочившаяся во двор следом за мной.
Я не поняла, к кому обращалась подруга – ко мне или Жорке.
Вероятно, темноволосая, кругленькая как колобок Дарья напомнила сбрендившему Жорке жену, потому что он на мгновение замер.
– А, женщина! – отозвался на Дашкин вопль сосед. – Все из-за тебя.
Что-то замкнуло в его мозгу, Жорка отшвырнул кувалду и нетвердым шагом направился прямо к Вахрушевой.
Я уже была на крыльце дома Терентьевых, когда услышала Дашкин писк, и, обернувшись, увидела краем глаза, что подруга покинула негостеприимный двор.
Слегка струхнув, я вошла в дом и огляделась в поисках какой-нибудь одежды для пьяного идиота.
В ванной нашла шорты и спортивный костюм, выбрала костюм и направилась к выходу, но выход перекрыл Жорка. Я оказалась в ловушке, в клетке у тигра – сейчас набросится и откусит голову.
Взгляд соседа был пугающе трезвым.
Ох как мне все это не нравилось! На мне были шорты и футболка, но я вдруг почувствовала себя раздетой.
– Надень. – Я бросила костюм хозяину, поборов желание натянуть на себя это барахло.
Жорка не поймал костюм, красно-синие тряпки плавно опустились на пол у ног дебошира.
– Нет, это ты раздевайся, – велел он, и у меня по спине прошел озноб, – жарко, хочу, чтобы ты все сняла.
Жорка потянулся ко мне корявыми лапами.
Я попятилась:
– Жор, не сходи с ума, это я, Витольда Петухова, твоя соседка.
– Отлично, Витольда Петухова, раздевайся, – демонстрируя полную вменяемость, плотоядно улыбнулся сосед.
Я сделала шаг в сторону кухни, просчитывая варианты. Можно огреть Жорку чем-нибудь тяжелым, можно открыть окно и выскочить.
– Куда?
Жорка схватил меня за футболку, ткань предательски затрещала.
"Как странно, – шевельнулась вялая мысль, – у меня есть шанс забеременеть в результате насилия, почти как у ящерицы. Вот уж точно: бойтесь своих желаний…"
Я медленно тянула соседа к столу, понимая, что влипла – Жорка никогда не разочаровывал ментов.
– Спальня в другой стороне, – угрожающе предупредил сосед.
– Жора, я хочу выпить. У тебя есть выпить?
"Чем скорее Жорка наберется по самые брови, тем быстрее отключится", – соображала я.
– Выпить?
Терентьев огляделся и, как мне показалось, пришел в себя.
– Все нормально? – отступая, поинтересовалась я.
– Все о’кей!
Проклиная свой героизм, я выбрала место ближе к окну и устроилась за столом. Осмотрелась в поисках чего-нибудь, чем можно двинуть соседа по голове, ничего, кроме разделочной доски, не увидела и приняла решение воспользоваться табуреткой.
Жорка тем временем достал из холодильника бутылку самогона, на столе появились стопки, соль и хлеб. Я с сарказмом оглядела закуску:
– И все?
– Нечего превращать закуску в еду, – сострил Жорка.
– Мы с подругой собирались ужинать, накрыли стол, – намекнула я.
– Не крути динамо.
– Я и не собиралась. Зачем ты меня обижаешь?
– Ой-ой-ой, – скривился Жорка, – какие мы обидчивые!
– Объясни, чего ты взъелся?
– А ты бы не взъелась? Эта тварь отсудила у меня детей и дом и хочет упечь меня в психушку!
Давно пора!
Татьяна столько лет терпела все выходки этого пигмея, несть числа, сколько раз она спасалась с детьми, выскочив на улицу среди ночи.
И совершенно не к месту я вспомнила: Жуков слетал с катушек, когда выпивал (я все еще с содроганием вспоминала его попытку запихнуть меня в "ауди" и "Сердце красавиц…" в его исполнении), Гена Рысак, приняв на грудь, прятался от Верки.
Степан после возлияний рассекает по городу на "жигулях". Чтобы узнать мужчину, его надо напоить!
Если Дашка догадается вызвать ментов, если Тихомиров поймает преступников, если дела на ферме наладятся, если я поеду на море и присмотрю там Короля, то поступлю именно так: буду поить претендентов на донорство!
В такой, можно сказать, драматический момент я отвлеклась и не уследила, как невменяемый сосед запил самогоном какие-то синенькие таблетки…
– Дарья, ты погибели моей хочешь? Хватит меня кормить.
Просьбу я повторяла всю неделю, пока валялась с загипсованной ногой в компании Триша.
Последствием неудачного визита во двор дома номер 9 стал вывих ноги – мне пришлось практически выброситься из окна Жоркиной кухни.
Подруга не подвела. Вырвавшись за калитку, Дарья проскочила в дом, закрылась на все замки и побежала к телефону.
На глаза Вахрушевой попалась визитка следователя прокуратуры Тихомирова Дмитрия Сергеевича, которую я бросила на комод возле телефона после памятного обеда.
Что характерно, Дашка, не раздумывая, набрала номер и оглушила следователя воплем:
– Ой, скорее приезжайте, он ее уже, наверное, насилует!
Телефон у Тихомирова был с определителем номера, следователь напрягся:
– Что случилось? Внятно, пожалуйста. Что с Витольдой?
Дашка билась в истерике, но Тихомирову все же удалось добиться от нее следующих показаний:
– Ее взял в заложники пьяный сосед! Он ее изнасилует!
– Вы кто?
– Я – подруга, пришла в гости.
– Как вас зовут?
– Меня зовут Дарья Вахрушева.
Паникующие личности обычно возвращаются в себя, когда называют имя и фамилию, – только не Дашка.
– Успокойтесь, пьяный не изнасилует, – попытался вразумить подругу Тихомиров, но только подлил масла в огонь.
– Много вы знаете! – Дашка на секунду сбилась, но пересилила стыдливость и выпалила: – У него эрекция!
– Откуда известно? – Тихомирову требовалась доказательная база.
– Он, знаете ли, в трусах ходит по двору!
Дашка была человеком крайностей, нечего удивляться, что мужчину подруга представляла только с эрекцией. А уж раздетого и подавно.
– Он разделся при вас?
– Нет, он уже был раздетым, когда мы пришли.
– Зачем вы пошли к соседу?
– Он разбивал машину кувалдой, а теперь точно изнасилует Витьку, Витька залетит, как ящерица, а ей нельзя делать аборт, потому что возраст и она хочет ребенка! – без остановки несла Дарья.
Как потом утверждала сама Дашка, следователя Тихомирова подтолкнули к решительным действиям именно мои намерения, а не намерения насильника.
– Я еду, – отозвался Дмитрий.
Тихомиров немного опоздал: к его приезду я уже катапультировалась из окна.
Жорку накрыло окончательно. Он решил меня связать.
Признаюсь, довольно неприятно наблюдать, как пьяный мужчина готовит веревку для того, чтобы обездвижить тебя, как курицу или козу.
Я представляла себя именно курицей. Коз у нас дома никогда не было, а связанных кур я повидала достаточно за свою жизнь и отлично представляла, во что превращусь, если Жорка меня свяжет, – в стреноженную глупую курицу.
Жорка смотрел мерцающим взглядом, связывал мне руки, а я в очередной раз подумала: "Хорошо, что мой план обольщения сорвался! Откуда я знаю, как ведет себя Француз, когда напьется?"
Жорка стянул мне запястья, но веревки, на мое счастье, не хватило, и насильник удалился в кладовку за дополнительными подручными средствами.
Пока сосед искал, чем меня связать, я взобралась на подоконник и со связанными руками (то еще занятие!) стала дергать защелки на рамах.
Шум привлек Жорку, он припустил на кухню. Услышав его шаги, я дернула из последних сил шпингалет и выпала во двор, с небольшим опозданием обнаружив, что рамы открываются наружу, а не внутрь, как во всех нормальных домах.
Но все окончилось более или менее благополучно, не считая вывиха ступни и нескольких царапин на лице и руках.
Жорку увезли в наркологию, попутно выяснив, что водкой этот придурок запивал виагру, то есть намерения у мужчины были самые серьезные.
Тихомиров разыскал меня в дровах под окном, отрыл из-под обрушившейся поленницы и отнес домой – ради одного этого стоило оказаться в заложниках и подвергнуться насилию.
Не знаю, что тут сработало: больная нога или Дашкины откровения, но Тихомиров взялся меня опекать.
Начал он с того, что отвез меня в хирургию, где, пользуясь служебным положением (беззастенчиво размахивал корочкой), вынудил доктора наложить мне гипс, хотя это было вовсе не обязательно, достаточно было тугой повязки.
На ночь Тихомиров остался в моем доме, обнаружив незаурядные способности медбрата – дважды за ночь будил и интересовался, хочу я в туалет или нет. Очевидно, Дима собирался носить меня на горшок на руках.
Триш фыркал, вскакивал и прятался от Тихомирова под кровать, а я в ужасе отрицала потребность в мочеиспускании как таковом.
Утром, когда Дима уехал на службу, я испытала огромное облегчение оттого, что могу, сколько хочется, сидеть на унитазе, лежать в ванной (пристроив загипсованную ногу на бортик), оставаться весь день в пижаме, наконец, наплевать на свой внешний вид, улечься на диван с книжкой в руках и перечитывать сцену соблазнения Рэя.
Днем Дмитрий звонил, справлялся о здоровье, вечером припер (иначе не скажешь) три свежие пиццы, какие-то сложнонавороченные салаты из ресторана и комплекс витаминов, рекомендуемых при костных травмах.
Оглядев подношения, я включила рациональное начало:
– Дима, ты берешь взятки?
– Почему это? – растерялся Тихомиров.
Я прощупала следователя взглядом:
– Откуда деньги на все эти роскошества?
– Брось, Витюша, – Дима потряс пузырьком с витаминами, – это тебе для укрепления связок, остальное – чтобы скрасить твою жизнь.
В Дашке тоже открылась духовная потребность служения ближнему, и она принялась таскать пироги собственного производства. Правда, Дарьины пироги мне в горло не лезли, поскольку каждый кусок подруга сопровождала комплиментом Тихомирову и угрозой-оскорблением в мой адрес. Ну, еще потому, что в Дашке неожиданно обнаружилась соперница:
– Какой мужчина! М-м-м! Я возьмусь за него. Ты ящерица, ты его все равно не оценишь.
Дашка всеми правдами и неправдами задерживалась у меня, чтобы столкнуться с Тихомировым.
– Дарья, – выпроваживала я подругу, – иди корми семью.
Не тут-то было.
– Не маленькие, сами поедят. Я и так избаловала их.
– Ты в ответе за тех, кого избаловала. Как это называется? Развратила и бросила? Иди к детям. Я справлюсь сама.
– А Дима приехать обещал?
– Обещал, поезжай домой!
Дашка не брезговала примитивной ложью:
– Открою калитку, впущу человека и уеду.
Ни разу! Дарья ни разу не уехала домой, впустив Тихомирова! Наоборот.
Подруга крутила задом, открывала в улыбке все коренные зубы, загоняла Тихомирова в угол вопросом:
– Димочка, ты поможешь мне на кухне?
Одета Вахрушева была соответственно: на ней был прозрачный сарафан, под которым светилось белье секс-дивы – не Дарья, а дьяволица какая-то!
Дима растерянно хлопал глазами, краснел и беспомощно озирался в поисках защиты. А чем можно защититься от черта в юбке? Только молитвой!
"Фу, что ж это делается, – злилась я, – ну, Дашка, встану на ноги – берегись".
– Даш, – выдавливала я подругу из дома, – не надо ничего делать! Мы сами. Не порть нам с Димой удовольствие от совместного труда! Правда, Дим?
– Ничего, мне совсем не трудно, – елейным голоском заверяла Вахрушева.
В конце концов пришлось идти на крайние меры – обнародовать компрометирующие факты Дашкиной биографии:
– Поезжай домой, тебя муж и дети ждут!
Дашка готова была меня убить.
Дмитрий закрыл за подругой калитку, вернулся, пряча улыбку, и заступил на вахту у плиты.
В книжках по психологии я читала, что легкая (не роковая) болезнь может привязать мужчину к женщине. Честно говорю: я в это не верила.
Однако Тихомиров, именно как привязанный, несся после работы ко мне, кормил ужином, не давал мне шагу ступить, хотя я начиная с нашей первой встречи:
не смотрела Тихомирову в правый глаз;
не улыбалась смущенно;
не слушала открыв рот (миссия невыполнима, поскольку Тихомиров по большей части молчит);
не дефилировала на шпильках, в юбке с разрезом, в прозрачной блузке;
не пользовалась косметикой и парфюмерией (ну разве совсем чуть-чуть);
не льстила, не дразнила, не острила, не…
Не привлекалась, не участвовала, не значилась…
И наконец, делала именно то, что терпеть не могут мужчины: откровенно оценивала Тихомирова! Оценивала внешность, манеры, профессиональные способности. Короче говоря – следовала скорее инструкции по отвращению, чем по обольщению. И тем не менее Дима каждый вечер оказывался у меня дома – святой человек!
Наблюдая Тихомирова, я испытывала самые противоречивые чувства, от злости до полной растерянности. Что вообще происходит?
Через пять дней Тихомиров решил, что гипс можно снять, и отвез меня в процедурный кабинет.
Медсестрица хлопала ресницами, поднимая ветер, пилила бинты, глядя не на мою конечность, а на следователя.
– Надо массажи делать и гель втирать, – дала совет напоследок. Думаю, только для того, чтобы Тихомиров посмотрел на нее.
Дима, не откладывая, заехал в аптеку за гелем.
Сколько я ни убеждала этого волонтера, что сумею сделать массаж собственной конечности, доверить мне такое важное дело следователь Тихомиров не захотел.
После ужина усадил меня в кресло и приступил к действию.
Димины руки разминали щиколотку, пальцы давили на какие-то точки, которые, кажется, напрямую были связаны с эрогенными зонами. И чтобы хоть как-то отвлечься, я стала расспрашивать Тихомирова о ходе следствия:
– Что-нибудь известно о Жукове и Французе? – Голос дрожал, выдавая напряжение.
– Да, установлено местонахождение, – прерывисто дыша (от массажа или отчего-то еще?), сообщил Дима, – предъявлено обвинение. У них послужной список длинный, действуют быстро, схема рейдерских захватов земельных паев отработана, и только сейчас удалось их прижать.
– Их арестовали? – спросила я.
Перед глазами возникли цыганские глаза и вишневые губы Француза. Ну почему мне так не везет? Стоит наметить список дел, как рука судьбы вмешивается, разваливает планы и ставит меня в угол на горох.
– Нет, не арестовали. Взяли подписку о невыезде, – в голосе Тихомирова послышалась усталость, – надеюсь, возьмут под стражу в зале суда.
– Да? – вяло реагировала я.
– Твои коллеги должны быть тебе благодарны.
– Да? – прислушиваясь к ощущениям, как попугай повторила я.
– Ну это ведь ты написала заявление в прокуратуру?
Мне с небольшой задержкой удалось сформулировать мысль:
– В общем да, но они и сами бы догадались.
– Они собирались ждать три месяца, как указано в предварительном договоре. А ты ждать не стала.
– А этот Максим Француз – он вообще кто? – спросила я, пряча глаза.
– Финансист.
– Умные мужики, нет бы на пользу отечеству свои таланты приложить.
– Теперь это не модно.
Во время массажа кожа у меня была перманентно "гусиной", лоб следователя покрылся испариной, но никаких посягательств или даже намеков на посягательство он себе не позволил. "Неужели импотент? Или гей? Большие и сильные часто оказываются геями", – ухватилась как за соломинку я за спасительную мысль.
Дима поднял на меня взгляд, подернутый пеленой:
– Ну, как ты?
"Он еще издевается", – едва сдерживаясь, подумала я.
– Спасибо, отлично.
Тихомиров провел ладонью по лодыжке, у меня сбилось дыхание, но я заметила, как дрожат руки массажиста, и испытала мстительную радость: а если бы это была не щиколотка, а более эротичное место? Например…
Если Тихомиров ждет, что я брошусь ему на шею, – зря теряет время. Не было и не будет такого!
Из-за Тихомирова я пропустила начало лета.
Проскакала по дому пять дней с дурацким гипсом, провалялась с книжкой и не увидела, как сменилось время года. Вышла на крыльцо и ахнула: молодая зелень окружала дом, сплошь цвели незабудки, ярко-зеленым шелковым ковром стелился газон.
Тихомиров весь день, не жалея сил, ловил преступников, а вечера проводил со мной. Необходимость в дежурствах у постели больной (при известной доле воображения меня можно было считать больной) отпала, но Дмитрий, кажется, не собирался оставлять пост, продолжал ездить ко мне как на службу.
Личная охрана, старший брат и опекун.
Я молча наблюдала тихую экспансию: в ванной появилась зубная щетка, паста, бритвенный станок и кремы – для бритья и после бритья, в прихожей тапки и шорты в маминой комнате.
Не могу сказать, чтобы я была от этого в восторге, но особенного раздражения личные вещи следователя Тихомирова не вызывали, как и их владелец.