От Майкла по-прежнему ни слова. Я знаю, сейчас у него промежуточный экзамен по научно-фантастической антиутопии в кино. Наверное, этим и можно объяснить, почему Майкл не позвонил, чтобы поблагодарить меня за пряник. А вовсе не тем, что после моего сексуального танца он больше вообще не хочет иметь со мной ничего общего. Наверное, не этим.
8 марта, понедельник, ТО
Она спятила, это ясно.
Честное слово. Что на нее нашло? Она ждет, что мы все будем помогать ей составлять ее дурацкий литературный журнал. Она только что выдала 3700 страниц, которые нам, видите ли, предлагается проверить и сшить степлером. И при этом она упорно не желает убрать из номера "Долой кукурузу!".
– Лилли, – сказала я, – ну пожалуйста, я тебя прошу. Теперь мы знаем Джея Пи, мы с ним ДРУЗЬЯ. Нельзя публиковать этот рассказ. Джей Пи обидится. Ведь в конце моего рассказа он убивает сам себя!
– Джей Пи – поэт, – услышала я в ответ.
И что? При чем здесь это вообще???
– Поэты сплошь и рядом убивают себя. Это статистически подтвержденный факт. Среди всех писателей у них самая низкая ожидаемая продолжительность жизни. Поэты убивают себя с большей долей вероятности, чем прозаики или авторы нехудожественных произведений. Думаю, Джей Пи согласится с твоей концовкой рассказа "Долой кукурузу!", потому что когда-нибудь он все равно именно так и кончит.
– Лилли!
Но она была непоколебима.
В отместку я из этических соображений отказалась проверять и сшивать ее журнал, так что она подключила к этой работе Бориса. Сразу было видно, что ему не хотелось этим заниматься. Просто он слишком устал, чтобы играть на скрипке.
Знаете, я начинаю задаваться вопросом, не легче ли было бы торговать свечками.
8 марта, понедельник, наука о Земле
Кенни вчера вечером так устал, что не написал нашу лабораторную. Но даже усталость не помешала ему залить ее всю соусом "маринара".
Я переписала ее совершенно бесплатно. Все, я официально отказываюсь от Альфреда Маршалла. Может, бабушке и Лане он помогает, но мне от него никакого толку.
От Майкла по-прежнему ничего. А его экзамен по научно-фантастической антиутопии в кинематографе должен уже закончиться.
Все ясно.
Он меня ненавидит.
ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ
Домашняя комната: не задано.
Физкультура – ПОСТИРАТЬ СПОРТИВНЫЕ ШОРТЫ!!! И КАК Я ТОЛЬКО МОГЛА ЗАБЫТЬ?!
Экономика США: кто его знает! Я так устала, что мне все равно.
Английский: в с (все равно).
Французский: в с.
ТО: если бы.
Геометрия: в с.
Наука о Земле: в с (Кенни скажет).
8 марта, понедельник, лимузин, по дороге домой из "Плазы"
Просто не верится.
Честное слово. Это уже слишком. После всего…
Ладно, надо взять себя в руки. НАДО ВЗЯТЬ СЕБЯ В РУКИ.
Все началось довольно невинно. Мы все лежали на полу в бальном зале, обессиленные последним прогоном.
Потом кто-то, кажется, это была Тина, сказал:
– Ваше Высочество, мои родители интересуются, где можно купить билеты на наш спектакль? Они хотели бы пойти,
– Имена всех ваших родителей уже внесены в списки гостей, – сообщила бабушка, с удовольствием затягиваясь сигаретой (я поняла, что она балует себя сигаретой не только после еды, но и после репетиций), – на эту среду.
– На эту среду? – переспросила Тина каким-то странным тоном.
– Совершенно верно, – подтвердила бабушка, выпуская струйку голубого дыма.
Часть дыма долетела до сеньора Эдуарде, и он во сне закашлял-
– Но разве не на эту среду назначен благотворительный вечер в помощь фермерам? – спросил кто-то другой, кажется, Борис.
– Совершенно верно, – снова сказала бабушка.
И тут до нас стало доходить. Первой осенило Лилли.
– Что? – вскричала она. – Вы хотите, чтобы мы играли эту пьесу перед всеми, кто придет на ваш вечер?
– Не пьесу, а мюзикл, – мрачно уточнила бабушка.
– Я вас на прошлой неделе спрашивала, когда мы будем выступать, и вы сказали, через неделю! – закричала Лилли. – А это был четверг!
Бабушка затянулась сигаретой.
– О, милочка! – Было совершенно ясно, что возмущение Лилли ее нисколько не трогает. – Какой пустяк, я ошиблась всего на день.
Тут Борис поднялся и встал в полный рост.
– Я не желаю, чтобы меня душили чьей-то косой перед Джошуа Беллом.
– А я, – заявила Лилли, – не собираюсь играть чью-то любовницу в присутствии Беназир Бхутто, и неважно, сколько времени она поддерживала "Талибан".
– Я не хочу при знаменитостях играть горничную, – робко запротестовала Тина.
Бабушка очень спокойно затушила сигарету о пустую тарелку, которую кто-то оставил на рояле. Фил, сидевший за клавиатурой, нервно наблюдал за дымящимся окурком. Наверное, он так же, как и я, боится подхватить рак легких из-за пассивного курения.
– Так вот как, – сказала бабушка голосом, огрубевшим от курения, – вы меня благодарите за то, что я внесла в ваше скучное, серенькое существование блеск искусства.
– Вообще-то, – сказал Борис, – в моей жизни уже есть искусство. Может быть, Ваше Величество, вы об этом не знаете, но я – концертный скрипач и…
Бабушка не обратила внимания на его слова и повысила голос.
– Вы влачите дни в занудном школьном рабстве, я пыталась хоть как-то обогатить вашу жизнь, дать вам нечто значительное, нечто такое, к чему вы могли бы стремиться. И вот чем вы мне отплатили: ноете, что не хотите делиться с другими тем, что мы с таким трудом создали вместе. И какие же вы после этого актеры??? Тут все уставились на нее. Потому что, естественно, никто из нас вообще не считал себя актером.
– Разве Бог, – громогласно продолжала бабушка, – посылая вас на эту землю, не обязал вас делиться своим талантом с другими? Неужели вы посмеете оспорить Божий замысел, лишая мир возможности увидеть ваше искусство? Уж не ЭТО ли вы пытаетесь мне сказать? Что вы спорите с Богом?
Только Лилли хватило храбрости ответить.
– Э-э, Ваше Высочество, я не думаю, что оспариваю замысел Бога – если, конечно, он вообще существует, – тем, что не хочу выставлять себя дурой перед сильными мира сего и кинозвездами. .
– Поздно! – вскричала бабушка. – Ты уже это сделала! Потому что только дураки стесняются! Истинный художник никогда не стесняется своей работы. НИКОГДА.
– Ладно, – сказала Лилли. – Я не стесняюсь, но…
– Это шоу, – продолжала бабушка, – в которое вы все вдохнули свое дыхание, влили свои жизненные соки, слишком важно, чтобы не поделиться им с как можно большим количеством народу. Да и можно ли придумать для первого и единственного представления этого мюзикла площадку лучше, чем благотворительный вечер, устроенный для сбора средств в пользу бедных фермеров Дженовии, выращивающих оливы? Неужели вы сами не понимаете? "Коса!" содержит в себе послание, которое людям, особенно фермерам Дженовии, очень важно услышать – это послание надежды. В эти мрачные времена наше шоу показывает, что зло не может победить, что даже самый слабый из нас может сыграть свою роль в победе над злодеями. Неужели мы не дадим людям услышать это послание, и тем самым позволим злу одержать победу?
Я слышала, как Лилли пробормотала под нос:
– О господи.
Но все остальные, казалось, очень вдохновились. Пока до всех не дошло, что среда – это уже послезавтра. А некоторые из нас (ладно уж, скажу: Кении) до сих пор не выучили хореографию. Вот почему бабушка сказала, что мы все должны быть готовы к тому, что завтрашняя вечерняя репетиция может затянуться на всю ночь, если это будет необходимо,
И все-таки речь бабушки прозвучала очень вдохновляюще. Мы действительно не можем допустить, чтобы ало победило.
Даже если злодеи это… мы сами.
Вот почему я только что велела Хансу везти меня в Ингл-холл, в университетское общежитие, где живет Майкл. Я должна добиться, чтобы он меня простил, даже если ради этого мне придется ползать по полу, как Роммель, когда он понимает, что пришло время его капать
8 марта, понедельник,
лимузин, по дороге из общежития Майкла
Это все, что я могу сказать.
Конечно, я ужасная дура.
Честное слово. Я хочу сказать, все признаки были налицо, только я не смогла их все сопоставить.
Возможно, если я запишу это все связно, то
смогу осмыслить.
Итак, я вошла в Ингл-холл, где живет Майкл, и из вестибюля позвонила по домофону в его комнату. Слава богу, Майкл для разнообразия оказался дома. Мне показалось, он немного удивился, услышав мой голос, но сказал, что сейчас спустится, потому что у дверей в холл стоят охранники, и они никого не пускают дальше вестибюля без сопровождения жильца общежития. Не пропустят даже принцессу с ее телохранителями. Жилец общежития обязательно должен спуститься вниз и вписать гостей в журнал, а гости должны предъявить удостоверения личности и все такое.
Я решила, что если Майкл готов даже спуститься вниз и вписать меня в журнал, это хороший знак.
Но я так думала только до тех пор; пока не увидела Майкла. А тогда я поняла, что ничего хорошего в этом нет.
Потому что Майкл отчего-то выглядел ОЧЕНЬ грустным. То есть ДЕЙСТВИТЕЛЬНО грустным.
У меня стало зарождаться неприятное предчувствие. Конечно, я знаю, что у него на этой неделе промежуточные экзамены и все такое. От этого кто угодно будет подавленным. Но Майкл не был похож на человека, который подавлен промежуточными экзаменами. Скорее, его подавленность выглядела как подавленность человека, который обнаружил, что его девушка – сумасшедшая, с которой он должен прямо сейчас порвать.
Но я подумала, что, может быть, я просто все это напридумывала.
Но все-таки в лифте я всю дорогу мысленно репетировала, что я скажу. То есть, как мне себя вести, когда он заговорит о моем сексуальном танце. И о пиве. Я думала, что мне, наверное, будет не так уж трудно убедить Майкла, что в тот вечер я страдала от временного гормонального дисбаланса, потому что за эту неделю я уже привыкла играть в спектакле, сыграю и сейчас. Кроме того, как вам известно, я – самая большая лгунья на свете.
Но вот Джей Пи… это будет потруднее объяснить. Потому что я даже не была уверена, что сама все понимаю.
Потом, когда мы поднялись на этаж Майкла, Ларе тактично удалился в телевизионный холл и стал смотреть телевизор, по которому как раз передавали бейсбольный матч. А мы с Майклом пошли в его комнату. К счастью, комната была свободна, потому что Ду Пак, сосед Майкла, ушел на собрание Ассоциации корейских студентов. – Итак…
Я села на аккуратно застеленную кровать Майкла и попыталась держаться как можно более непринужденно. Хотя чувствовала я себя как угодно, только не непринужденно. Честно говоря, у меня было такое ощущение, будто кровь в моих венах застыла" Если бы в этот момент кто-нибудь отрубил мне руку, я уверена, что кровь бы не потекла, а рука бы рассыпалась на тысячу осколков, как у замороженного человека из криогенной тюрьмы (я видела это в одной из научно-фантастических антиутопий).
Потому что я вдруг поняла, что сейчас Майкл со мной порвет из-за того, что на его вечеринке я повела себя как незрелая дура. И тут я вдруг осознала, что тараторю: – Послушай, Майкл, я очень извиняюсь за этот дурацкий сексуальный танец. Очень, очень извиняюсь. Честное слово, между мной и Джеем Пи ничего нет. Я просто выпендривалась. Я хочу сказать, девочки из колледжа, они все такие умные…
Майкл, который сел напротив меня на стул, заморгал:
– Сексуальный танец?
– Ну да. Тот, который я танцевала с Джеем Пи.
Майкл поднял брови.
– Так вот, значит, чем ты занималась? Танцевала сексуальный танец?
– Да.
Я почувствовала, что краснею. Думаю, будет достаточно сказать, что когда Баффи из сериала "Баффи, Истребительница вампиров" исполняла сексуальный танец, чтобы заставить Ангела ревновать, он наверняка пошел и убил нескольких вампиров только для того, чтобы дать выход сексуальной неудовлетворенности. А МОЙ бойфренд, представьте себе, даже не понял, что мой танец – сексуальный.
О том, что это может означать для будущего наших отношений, я старалась даже не думать. И о том, как это характеризует мое мастерство в сексуальных танцах.
– Это не совсем моя вина, – заявила я. – Я имею в виду, сексуальный танец – это как раз моя вина. Но ты пригласил меня на свою вечеринку, понимая, что я буду там самой молодой и самой глупой. Как, по-твоему, я должна была себя чувствовать? Я была просто запугана.
– Миа, – сказал Майкл с некоторой прохладцей. – Ты была там далеко не самой глупой. Кроме того, ты принцесса. И ты чего-то боялась?
– Ну, может, я и принцесса, но мне все равно было страшно. Девочки из колледжа,., они все старше меня. Они знают… знают всякие вещи из студенческой жизни. Извини, что я так прокололась. Но неужели я натворила что-то уж совсем ужасное? Я имею в виду, я всего-то выпила одну бутылку пива и станцевала один сексуальный танец с другим парнем. Технически я даже танцевала не с ним, а вроде как рядом с ним. Да и вообще, может, мой танец был не таким уж сексуальным. И я теперь понимаю, что зря напялила тот берет. Я знаю, я вела себя как незрелая девчонка. Но… – к моим глазам подступили слезы. – Но ты все равно мог бы мне позвонить, вместо того чтобы объявлять мне бойкот.
– Бойкот? – переспросил Майкл. – Миа, о чем ты говоришь? Я не объявлял тебе бойкот.
– Извини меня… – Я крепилась, чтобы не расплакаться. – Но я оставила тебе штук пятьдесят сообщений, послала бублики и гигантский пряник, а в ответ получила от тебя только такой загадочный текст: "Нам надо поговорить".
– Подожди, Миа. – Теперь Майкл казался немного раздраженным. – Моя голова была занята другим…
Я его перебила.
– Я знаю, что у тебя очень напряженные занятия по научно-фантастической антиутопии в кинематографе и все такое, и я знаю, что на вечеринке вела себя по-дурацки, но ты мог бы по крайней мере…
Теперь уже Майкл меня перебил.
– Миа, мои мысли были заняты не домашними заданиями. Согласен, на моей вечеринке ты и правда вела себя по-дурацки. Но это тут тоже ни при чем. На самом деле я переживаю семейную драму. Мои родители… они расходятся.
Ой. ЧТО??????
Я уставилась на Майкла. Мне показалось, я ослышалась.
– Что ты сказал?
– Да.
Майкл встал, повернулся ко мне спиной и взъерошил пятерней свои темные волосы.
– Мои родители решили покончить со своим браком. Они сообщили мне об этом в тот вечер" когда у нас была вечеринка.
Майкл повернулся ко мне лицом, и я увидела, что он очень расстроен, хотя и пытается этого не показать. Очень расстроен.
И не потому, что его девушка оказалась не тусовщицей. Или, наоборот, слишком большой тусовщицей. Он расстроен по причине, которая не имеет никакого отношения ни к первому, ни ко второму.
– Я бы тебе еще тогда сказал, – продолжал Майкл, – если бы ты осталась. Но когда я вышел от родителей, тебя уже не было.
Я смотрела на него в ужасе, понимая истинные масштабы своей глупости в тот вечер. Я удрала с вечеринки, смутившись, что родители Майкла застали меня танцующей с другим парнем и думая, что Майкл чувствует по этому поводу то же самое. А иначе почему он вышел из комнаты и бросил меня?
Но теперь я понимала, что у него была очень веская причина уйти. Он разговаривал с родителями, которые вовсе не советовали ему порвать с развратной подружкой, танцующей сексуальные танцы. Нет, они говорили ему, что собираются развестись.
– В эти выходные они уезжали вовсе не на конференцию, – продолжал Майкл. – Они сказали мне неправду. Они поехали к психологу, специалисту по семейным отношениям, на марафонский сеанс. Это была их последняя попытка посмотреть, можно ли что-то исправить. И она провалилась.
Я снова уставилась на Майкла. У меня было такое ощущение, как будто меня лягнули в грудь и мне не удавалось перевести дыхание.
– Рут и Морти? – Я словно со стороны услышала свой шепот. – Они разводятся?
– Да, – подтвердил Майкл. – Рут и Морти разводятся.
Мне вспомнилось, что сказала Лилли, когда мы с ней ударились головами в лимузине. Ока тогда сказала, что у Рут и Морти есть проблемы посерьезнее. Я быстро посмотрела на Майкла,
– Лилли знает?
– Нет, родители ждут подходящего момента, чтобы рассказать ей, – сказал Майкл, – Они даже мне не хотели рассказывать, но я все равно чувствовал, что что-то не так. Что касается Лилли, они думают, что с ее журналом и этим спектаклем, в котором вы все участвуете…
– Это мюзикл.
– …у нее и так достаточно стрессов, поэтому лучше рассказать ей позже. Не могу сказать, что я полностью с ними согласен, но они просили позволить им поступить, как они считают нужным. Так что, пожалуйста, Лилли пока ничего не рассказывай.
– Мне кажется, она знает. Один раз, когда мы ехали в лимузине… она кое-что сказала.
– Это было бы неудивительно, – сказал Майкл. – Как минимум она должна что-то подозревать. Ведь это я жил в общежитии, вроде как в стороне от всего этого, а она весь год жила с родителями дома и видела, как они постоянно ссорились.
– О боже…
Мне стало жалко Лилли. И я вдруг поняла, почему она ведет себя так странно в этой истории с литературным журналом. Я имею в виду, если она знает, что ее родители разводятся, то понятно, почему у нее бывают перепады настроения и вообще она иногда ведет себя очень странно.
Жалко, что у меня нет уважительной причины, которая объясняла бы мои собственные странности.
– Майкл, – сказала я, – мне это и в голову не приходило. Я думала… я думала, ты злишься на меня за то, что на твоей вечеринке я вела себя как ненормальная. Я думала, тебе противно со мной общаться. Или ты разочарован. Потому что я не тусовщица.
Майкл замотал головой с таким видом, будто ему тоже не верилось, что все это происходит на самом деле.
– Да, Миа, я на тебя злился. Мне не нужна тусовщица. Мне нужна только…
Но договорить он не успел: дверь комнаты распахнулась и вошел Ду Пак – как всегда жизнерадостный. Увидев меня, он совсем расцвел.
– Ой, принцесса, привет! – закричал он. – Я так и подумал, что вы здесь, когда увидел в холле мистера Ларса. Как поживаете? Спасибо за огромный пряник "Прости". Он был очень вкусный. Мы с Майклом ели его целый день.
Я собиралась сказать: "На здоровье" и "У меня все прекрасно, Ду Пак, а у тебя? ". Но на самом деле мне ХОТЕЛОСЬ сказать совсем не это. НА САМОМ деле мне хотелось сказать: "Ду Пак, иди отсюда! Уходи! Майкл, договори то, что ты начал говорить! "Мне нужна только… – что???"
Потому что, знаете, мне показалось, что это должно быть нечто важное. Особенно если учесть, что перед этим Майкл сказал "я на тебя злился".
Но тут зазвонил телефон, Ду Пак снял трубку, и мы услышали:
– Ой, здравствуйте, миссис Московитц. Да, Майкл здесь. Вы хотите с ним поговорить? Передаю ему трубку.