Ему тоже это нравится. Поэтому он и стал адвокатом. Макс вспомнил про то, как они прижимались друг к другу в лифте.
- Ты все еще в той юбке?
- Нет.
- Значит, в старых тренировочных штанах и растянутой футболке, которая висит на тебе как мешок? - пошутил он.
Али посмотрела на ярко-розовый топ без рукавов и бриджи. Между топом и бриджами виднелась полоска кожи.
- А… да.
Макс зажмурился:
- О господи, ты ведь не в подобном наряде? Пожалуйста, не говори, что ты голая.
- Мы, кажется, продвигаемся в опасную зону… с этической точки зрения.
- Да. Так ты голая?
- Нет, - хрипло ответила она. - А на тебе что надето?
- Алейша… - Он не скажет ей, что лежит на постели в одних трусах. - Надеюсь, ты позвонила не для того, чтобы искушать меня?
- Прости. Но ты сам виноват.
Он усмехнулся:
- Это ты мне позвонила.
Слова вылетели у нее сами собой:
- Ты разбудил мою чувственность. Тому удалось убить это во мне. Я покончила с мужчинами. Со связями. И с сексом. Но сейчас…
- Что сейчас?
- Я не могу выбросить тебя из головы.
Он тоже не мог думать ни о чем другом.
Но обсуждать секс с ней по телефону… Особенно когда лежит почти голый и подозревает, что на ней тоже почти ничего не надето.
- У тебя идет дождь? - спросила Али.
Макс нахмурился. С чего это она так быстро сменила тему? Он посмотрел на окно - по стеклу сбегали струйки дождя.
- Да, - ответил он. Али зевнула и потянулась под одеялом:
- Люблю дождливую ночь.
Дождь и ее голос, низкий и сонный… Он почувствовал себя по-домашнему уютно. Это было приятно и… пугало.
- Ради этого ты позвонила?
- Ты не любишь дождливую ночь?
- Алейша…
- Просто так позвонила. Кэт нет дома и… - Али села на кровати. - Прости меня. Это от того, что я немного пьяна и язык у меня развязан. Так что можешь задавать мне любые вопросы по делу, и я буду честно на них отвечать.
- А до сих пор ты отвечала нечестно? - пошутил Макс.
Али улыбнулась. Как приятно слышать его шутливый тон.
- Конечно, честно. Просто… я тогда тщательно обдумывала ответы. А сейчас я, очевидно, ничего не обдумываю.
Макс улыбнулся на ее откровенность. Ему вдруг захотелось задать ей один вопрос… Трудный вопрос. Может, в ее теперешнем состоянии она не рассердится.
- Что случилось между тобой и твоим бывшим? Такого вопроса Али не ожидала.
- Это важно? - настороженно спросила она.
- Из того, что я понял в ту ночь в пятницу, разрыв у вас произошел год назад. Примерно в то же время, что и трагический случай с Калленом. Я вот думаю… может, были смягчающие обстоятельства, которые мы учли бы в нашем деле.
На Али навалилась вся тяжесть тех событий, которые год назад подкосили ее. Но ее личное несчастье не имеет отношения к ее профессиональным делам.
- Таких обстоятельств не было.
- Предоставь мне судить об этом.
- Том ушел после того, как умер Натаниэль Каллен, а не до того.
Макс поближе придвинул к себе папку с документами Алейши:
- Насколько скоро?
- Через неделю.
Рука Макса застыла на авторучке. Через неделю? Бог ты мой, этот тип нашел время.
- Да… Поступок настоящего мужчины.
- Хочешь узнать самое худшее? У меня только что случился выкидыш, когда он сказал мне, что уходит. Я лежала в больнице под капельницей.
- Что? - Макс уронил ручку и сел.
- Я была беременна. Восемь недель. Я узнала об этом всего за две недели до этого.
Макс не знал, что сказать. Бессердечность ее бывшего была чудовищной. Через какой ад прошла Алейша!
- Значит, ты говоришь, что… узнала о своей беременности спустя неделю после того, как умер Натаниэль Каллен, и через неделю после этого у тебя случился выкидыш, а затем твой возлюбленный тебя бросил?
Али плотно зажмурила глаза. Катастрофа, пережитая ею год назад, не сделалась легче от его бархатного голоса.
- Так все и было, - сказала она.
- Тебе тяжело пришлось, - прошептал Макс.
- Annus horribilis, - подтвердила она, не открывая глаз.
- Думаю, у тебя не было времени, чтобы горевать.
Али медленно открыла глаза:
- Будет достаточно времени, когда все это закончится.
Макс уставился на мокрое от дождя окно.
- Я правильно понимаю - твой бывший не был расстроен тем, что у тебя случился выкидыш?
- Том с самого начала был против ребенка. Он хотел, чтобы я сделала аборт.
- Значит, беременность не планировалась?
- Нет, - с усмешкой ответила Али. - Это было полной неожиданностью для нас обоих. Мы говорили о детях в будущем, после того, как поженимся, после того, как я стану консультантом.
- И что произошло?
- Мы просто были неосторожны, очень заняты, он работал целыми днями, а я из-за сменной работы дежурила ночами - мы чаще переговаривались по голосовой почте, чем наяву. Наша интимная жизнь была обрывочной, но мы прожили вместе пять лет. Жили в сумасшедшем темпе, а секс… секс не всегда вписывался в этот безумный распорядок.
- Такое случается, - сказал Макс. Уж он-то это знал - они с Тори вели похожее ненормальное существование.
- Я не могла принимать таблетки из-за опасности тромбоза - это у нас семейная болезнь, - и время от времени мы… рисковали. Очевидно, просчитались.
- А как же сексуальное здоровье? Разве ты не сделала мне внушение на прошлой неделе по этому поводу?
- Да, да, знаю. Я врач, и мне следовало понимать, что я делаю. Но вот что я тебе скажу. Я была беременной всего несколько недель, но успела почувствовать, что со мной произошло нечто удивительно прекрасное.
Теплые нотки, прозвучавшие в ее голосе, больно резанули его по сердцу, ведь его собственное желание иметь ребенка рухнуло.
- Значит, ты была рада?
Али вздохнула:
- Это случилось в неподходящий момент. Мы не были женаты, мне предстояло еще учиться и сдавать экзамены. Но… да, я полюбила своего ребенка с той самой секунды, когда увидела розовый плюсик в тесте на беременность.
- Но Том не разделял твоей радости? Вероятно, это стало причиной трений между вами?
- Можно сказать и так. Думаю, он давно решил уйти. Он, очевидно, встречался с другой… другой женщиной уже полгода, и это стало основной причиной. Мы много спорили по поводу ребенка, а выкидыш… Это развязало ему руки.
- И с тобой все это случилось до той ночи, когда умер Натаниэль Каллен?
Али на секунду замолкла.
- Это не повлияло на мою работу.
- Разумеется, повлияло, - сказал он, делая пометки в ее документах.
- Нет.
Макс вздохнул:
- Пусть не явно, но повлияло.
- На мои действия это не повлияло.
- Для дела это может быть важным фактом, - не согласился Макс.
- Нет. - Али резко подалась вперед. - Я не хочу, чтобы обсуждалась моя личная жизнь. Хватит с меня унижений.
- Сколько людей знают об этом?
- Может, человек пять.
Макс заколебался. Говорить ей или нет? Но ей лучше все знать.
- Нам следует быть готовыми к тому, что противная сторона поднимет эту тему.
- Что? - Али повалилась на подушку. - Каким образом?
- Они наверняка раскопают все подробности о тебе.
- Что? - Али подскочила на кровати.
- На их месте я бы это сделал.
- Разве это законно?
- Да. Но, Алейша, возможно, этого не произойдет. Во всяком случае, мы будем готовы.
Али потерла виски - головная боль возобновилась. Он прав.
- Почему я не парикмахерша? - пробормотала она. - Готова поклясться, не так уж много парикмахерш судят за смертельные случаи.
Макс усмехнулся:
- Вероятно, не много. - И поторопился ее успокоить: - Алейша, с тобой все будет хорошо. Мы выиграем это дело, и ты вернешься в свою профессию.
- Нет, не вернусь. Мы покончили на сегодня с вопросами?
Макс слышал, как напряженно звучит ее голос. Может, к черту этику? Поехать к ней и ободрить?
- Думаю, на сегодня хватит. - Он завинтил колпачок ручки. - Спокойной ночи, Алейша.
- Нет, подожди. - Она выложила ему все про себя, и теперь ей было интересно узнать про его бывшую жену. Про женщину, которая была замужем за секс-символом, но ушла от него. - А что случилось с тобой?
- Со мной? - Макс нахмурился.
- Да, с тобой. Откровенность за откровенность.
Макс засмеялся:
- О нет.
- Давай-давай, выкладывай.
- Для дела это не важно.
- Важно.
- Почему?
- Для меня важно, - вздохнула она.
- Ничего подобного.
- Я доверила тебе самые интимные сведения, Макс. Ты не считаешь, что должно последовать ответное признание?
Он фыркнул:
- Нет. Я не обсуждаю свою личную жизнь с клиентами.
- Мы спали вместе, - рассердилась Али. - Первая женщина, с которой ты спал после развода, - это я. Я - твоя личная жизнь.
Макс не мог не признать правомерности ее слов. Тем не менее…
Почувствовав, что он колеблется, Али решила не отступать:
- Пожалуйста. В доме тишина, и как только я отключу телефон, меня снова одолеют мысли, а я от них устала. К тому же у нас с тобой похожие ситуации.
- Да?
- Да. Моя личная жизнь кончилась. И твоя тоже. Так что приятно услышать для разнообразия о чьих-то еще несчастьях.
Господи! Он недоуменно заморгал, а потом рассмеялся:
- Благодарю за то, что указала мне на это.
- Обращайтесь, - тоже засмеялась Али.
Наступила пауза. Он понимал, что она ждет от него признаний, и задумался. С чего начать?
- Как долго вы были женаты? - Ее вопрос вернул его к тем счастливым временам, когда он только что женился и чувствовал себя уверенным и неуязвимым.
Макс вздохнул:
- Восемь лет.
- Это срок, - пробормотала она.
- Да, - с горечью согласился он. - Достаточный, чтобы узнать человека.
- Она оказалась не той, какой ты ее считал, или она изменилась?
- У нас были разные устремления. Я просто до конца не понимал этого.
- И чего же хотел ты?
- Семьи. Детей.
У Али сжалось сердце.
- А она?
- Очевидно, нет.
Как же она его понимала!
- Я был единственным ребенком и чувствовал себя одиноко.
И это она понимала. Если бы не Зои, ее детство тоже было бы одиноким.
- Выходит… вы с ней не… говорили о детях до того, как поженились?
- Говорили, конечно. - Он помнил все их с Тори разговоры о детях. Помнил, как внутренний голос подсказывал ему, что она не очень-то жаждет иметь детей. В отличие от него. - Я надеялся, Тори хочет иметь детей. Так же как я. Но я ошибся. Я был уверен, что смогу уговорить ее на троих, но не получилось. Она вообще не думала рожать.
У Али больно кольнуло в груди. Что это? Ревность? Сожаление?
- Но она только что начала работать в новой фирме и хотела устроить свою карьеру. Мы были молоды и могли не торопиться. Мы договорились вернуться к этому разговору через несколько лет, когда ей будет тридцать. Я упомянул о детях на ее тридцатый день рождения, и ей это не понравилось. Наверное, я выбрал неудачное время. Тридцать - это этап в жизни женщины, и мне следовало постараться и устроить ей праздник, а не настаивать на своем желании. - Макс покачал головой, вспоминая, как все было. Уже тогда он мог бы догадаться, что она этого не хочет. - Я подождал пару недель и снова заговорил об этом. Она тянула время, откладывала свое решение. Сначала на полгода. Потом на год. А я ждал. И не год, а два и три года. Потом начались споры и ссоры. Она обвиняла меня в том, что я давлю на нее, тороплю, а ей необходимо еще время, чтобы подумать.
Макс замолк. Али ждала. Ждала долго, когда же он продолжит. Наконец спросила:
- Она… сказала, что вообще не хочет ребенка?
- Нет, она просто повторяла, что пока не готова.
И он на это купился, потому что уж очень хотел верить в то, что наступит день, когда она будет готова.
- Честно говоря, ее трудно представить матерью. Насколько мне известно, она ни разу не взяла на руки ни одного из своих племянниц и племянников. Но… я думал, что все изменится, когда она будет беременна нашим ребенком.
- Это вполне понятно, - сказала Али. - Во мне инстинкт материнства тоже не был развит, но вдруг, за одну ночь, я стала просто одержимой детьми.
Макс улыбнулся и почему-то увидел, как Али с большим животом заглядывает в чужие детские коляски. Он представил, что… она носит его ребенка.
Он решительно отбросил эти мысли.
- А потом я как-то вернулся вечером домой, а она ушла. Гардероб был пуст, ее туалетные принадлежности исчезли из ванной, автомобиля в гараже тоже не было. Она оставила записку со словами, что встретила другого и уходит от меня.
Он рассказывал все это ровным, спокойным голосом, но Али было не обмануть. Она знала, как глубоко ранит предательство.
- Прости, Макс. Это страшно.
Страшно? Да он был убит.
- Мы встретились через несколько дней, чтобы все обсудить. Она сказала, что влюбилась в юриста из ее фирмы - нового сотрудника. И что живет с ним. Она сказала, что… никогда не хотела ребенка.
Тут в голос Макса прорвалась боль. И эта боль пронзила Али с головы до ног.
- Она объяснила, почему не говорила этого раньше? - тихо спросила она.
- Сказала, что не говорила, потому что любила меня и думала, что со временем тоже захочет, как и я, иметь ребенка. Но она так и не захотела, а лгать больше не могла.
"Ирония судьбы", - подумала Али. Она тоже хотела, чтобы ее любимый мужчина захотел ребенка от нее, а Макс хотел, чтобы его любимая женщина захотела ребенка от него.
В голосе Макса слышалось столько муки, что Али засомневалась - не любит ли он до сих пор бывшую жену. Она не удержалась и спросила:
- Ты ее еще любишь?
Макс сжал телефон. Предательство Тори так глубоко его ранило, что он не чувствовал к ней ничего, кроме презрения. Разве Али этого не понимает? Или она все еще любит Тома, несмотря на то, как он с ней обошелся? Черт! Он не желает узнать ответа на этот вопрос. И вообще устал говорить о прошлом.
- Алейша, хватит на сегодня вопросов. Постарайся поспать. Увидимся завтра на предварительных слушаниях.
Телефон щелкнул и отключился.
Глава 8
Прошло две недели. В то утро, когда слушалось дело Калленов против Брисбенского мемориального госпиталя, Макс разговаривал с Реджинальдом Эймзом на открытом портике здания суда. До него долетел теплый аромат сладкой выпечки. Он повернул голову, чтобы понять, откуда этот запах.
- А, Алейша! Как ты, моя дорогая?
Али подошла к мужчинам, пожала протянутую руку Реджа и подставила ему щеку для отцовского поцелуя.
- Готова к бою, - сказала она.
Она действительно была готова. Эта история висела над ней как дамоклов меч.
- Хорошо. - Редж похлопал ее по плечу. - Все закончится через пару недель. Макс уверен, что мы выиграем. Правда, Макс?
Макс улыбнулся Али:
- Абсолютно уверен.
Она хорошо выглядела, хотя было видно, что устала. Он был рад отметить, что она последовала его совету: темный брючный костюм, туфли на низких каблуках и минимальный макияж. Правда, по-прежнему непослушная волна локонов. Это очень женственно и… очень отвлекает.
У Реджа зазвонил мобильный.
- Прошу прощения. Должен ответить.
Он отошел, а Макс сделал знак Али следовать за ним.
Они миновали главное фойе и шли по коридорам старого внушительного здания. Ковры заглушали их шаги. Али чувствовала себя на удивление спокойно. Но знала, что как только войдет в зал суда, то ее начнет трясти.
- Сюда, - сказал Макс, открывая дверь в малопримечательное, похожее на ящик помещение.
Али вошла впереди него. Дешевые жалюзи на единственном окне, шесть стульев вокруг небольшого овального стола. В общем, обстановка совсем не походила на комнату заседаний в фирме Макса. Али заметила, что портативный компьютер и портфель Макса уже на столе.
Она повернулась к нему.
Он застыл в дверях. Ему казалось, что его окутало облако с запахом бисквита и теплых рогаликов. Он задыхался. Это она пахнет как булочная-кондитерская? Он чуть не застонал от желания потереться об ее шею и с силой сжал ручку двери:
- Сядь.
Али удивилась. Что с ним? Почему он так напрягся?
- Что-то не так?
- Ничего. - Макс прошел к столу и сел. Али выдвинула стул и тоже села.
- Может, мы снова повторим всю процедуру? - спросила она.
Они уже проделывали это несколько раз, и последний раз не далее как вчера.
- Хорошая мысль. - Макс кивнул и, постукивая авторучкой по столу, начал говорить.
Али пыталась внимательно слушать, но выражение его лица было каким-то странным, и она занервничала. А вдруг ему известно что-то, какие-то неизвестные ей обстоятельства?
- Макс, все в порядке? - прервала она его.
Он кивнул и продолжил, не переставая постукивать авторучкой. Али - первая в списке свидетелей, и он ожидал, что ее допрос займет два дня. Он ее предупредил, но, как ему показалось, она не полностью осознала, насколько это будет изнурительно.
А тут еще ее восхитительный запах мешает ему сосредоточиться!
Макс замолчал на полуслове, когда до него долетела очередная опьяняющая струя. Он отбросил ручку в сторону:
- Что это на тебе такое?
Али в замешательстве уставилась на него, потом оглядела свой костюм:
- Ты же сам настоял на строгом наряде. Ты сказал - никаких юбок.
- Нет, черт возьми, - проворчал он. - Я имею в виду твои духи.
- Ванильное масло?
Ваниль. Вот в чем дело. Вот почему он хочет облизать ей шею.
- Мне его дала Кэт. Оно действует расслабляюще.
- Помогает?
- Да. По крайней мере, помогало, пока тебя это не стало раздражать.
- Ничего подобного, - возразил он и потер лоб. - Прости, я…
- Тебе… не нравится запах?
Макс уткнулся подбородком в ладонь:
- Этот запах нравится мне даже больше, чем следовало.
- Значит, все-таки нравится?
- Он меня… отвлекает.
Али заметила, как его взгляд задержался на ее губах. У нее перехватило дыхание.
Последние две недели они старательно придерживались исключительно делового тона в их общении. Макс даже злился на себя за то, что предложил ей позвонить ему. Тот телефонный разговор толкал его на опасный путь, и он решил, что дальнейшие телефонные звонки были бы неразумны, так как нарушили бы ту границу, которую они прочертили между собой. И Али с ним согласилась.
Но сейчас он снова представил ее в своей постели.
Макс заметил, как потемнели ее оливковые глаза, а влажные губы приоткрылись. Он помнил вкус этих губ, ощущал их нежность.
Али было трудно дышать. Он смотрел на ее рот и постукивал пальцами с таким видом, как будто решал: целовать или не целовать? Хочет ли она, чтобы он, отбросив приличия, ее поцеловал? У нее пересохло во рту, и она облизала губы. Лучше бы она этого не делала! У Макса раздулись ноздри, и он перестал стучать пальцами по столу.
- Я не стану больше… пользоваться этой эссенцией…