Вместо того чтобы вернуть свои губы к моему рту, они стремятся к моему животу, чуть выше моего пупка. Успокаивая поцелуями мою кожу, его теплый язык облизывает весь свой путь вниз, и мои ноги открываются, так что его язык может скользнуть в меня, и мой разум становится еще туманнее.
Когда мои глаза открываются, солнце заливает комнату, и в голове гудит. Одеяло на мне скомкалось, но через отверстия, слава Богу, проникает прохлада. Вытерев пот со щеки, я сажусь и рассматриваю футболку, подписанную "Silverstein", прикрывающую мое тело.
Появляется улыбка, когда я замечаю сложенный кусочек бумаги на подушке рядом со мной и поднимаю его. Почерк Миши. Записка написана небрежно красными чернилами.
Привет красавица,
Это была довольно пьяная ночь... каких у нас с тобой раньше не было. Думаю, я должен добавить новую песню в наш плэйлист.
Во всяком случае, не заводись. Я остановился раньше, чем все зашло слишком далеко, в том случае, если ты не помнишь. Я не хочу, чтобы ты страдала от пьяной ошибки. Поверь мне, я в них эксперт, и они не очень веселые.
Ненавижу бросать тебя, но я должен был идти на работу. Позже я заеду к тебе. И ты можешь оставить футболку. В любом случае, на тебе она смотрится лучше.
Люблю тебя больше жизни, больше чем солнце и воздух.
Ты владеешь моей душой, Элла Мэй.
Миша
Все еще улыбаясь, я встаю с кровати и влезаю в свои джинсы. Это по части Миши писать такие письма. У него всегда была страсть к словам, к поэзии, и его красота сияет с каждой буквой.
Хватая свою футболку с пола, подхожу к входной двери, аккуратно складывая записку и бережно убирая в задний карман джинсов. Я чувствую легкость, даже не смотря на то, что я с похмелья. Я не жалею о том, что произошло, хотя, было бы хорошо, если бы мы были трезвыми. Это странное чувство, но может оно обозначает, что я лучше стала справляться с жизнью.
Гостиная захламлена, пивные бутылки валяются по всему полу и на кофейном столике, на столе пустая бутылка "Бакарди", наряду с разбросанными картами для покера. Хватая мешок для мусора с кухонного стола, я напрягаю свой мозг, вспоминая, где оставила свой телефон и кошелек. Помню, что была в клубе, Миша играл на сцене, затем мы пришли сюда и его руки оказались на мне. Мои веки закрываются, когда я вспоминаю каждый момент.
"Only One" группы "Yellowcard" начала играть где-то в комнате, и мои глаза распахиваются. Навострив уши, я следую за звуком, который приводит меня к дивану. Под старой потрепанной подушкой лежит мой телефон. Мои брови поднимаются, когда я вытаскиваю его, не узнавая мелодию. Когда я посмотрела на экран, в происходящем появился смысл.
Я отвечаю. - Ты изменил мой рингтон на свою мелодию?
Его смех звучит по другую линию телефона. - Она показалась подходящей для этого утра.
- Кажется, будто ты пытаешься отправить мне послание своей запиской и выбором песни. - Я поднимаю бутылку с телевизора и бросаю ее в пакет. - Ты же знаешь, что я не злюсь из-за прошлой ночи, правда? Я была достаточно трезвой, так что помню, что происходило... Ты не должен чувствовать себя виноватым.
- Я не чувствую себя виноватым, - заверяет он меня через стук на заднем фоне. - Я рад, что прошлая ночь произошла. Записка и песня были моим способом отправить тебе послание.
Наклонившись, я поднимаю пустую картонную коробку из-под пива и отправляю ее в пакет, затем затягиваю его и ставлю снаружи входной двери, оставляя дверь открытой, чтобы схватить свою сумочку, которая лежит рядом с телевизором. - Какое послание?
- Это ты должна выяснить.
- А если я не смогу?
- Ты сможешь, - отвечает он. - Но скажешь ли ты это вслух или нет, это целая история.
Он прав. Я уже все поняла, но произнести вслух это то, чего я не могу сделать.
- Ты ведешь себя очень загадочно. - Выходя на теплый свет, я закрываю входную дверь и волочу мешок с мусором вниз по лестнице, в результате чего бутылки звенят. Внизу мои глаза сканируют парковку. - И как я доберусь до дома?
- Ты можешь остаться там, пока я не вернусь, - предлагает Миша. - Или даже лучше, ты можешь переехать.
Мои легкие сжимаются, уменьшая приток кислорода, когда его серьезные слова разрушают мое настроение. - Мне надо домой. У меня вечером занятия.
- С каких пор у тебя занятия по вечерам? - спрашивает он. - Ты сказала это из-за моего маленького замечания о переезде?
Не поднимая пакет, я тащу его к мусорному контейнеру и бросаю внутрь. - Нет, у меня, правда, занятия, - лгу я. - Я позвоню тебе позже, хорошо? Мне нужно придумать, как доехать до дома.
- Хорошо, - его тон резкий. - Поговорим позже.
Он отключается раньше, чем это сделала я, и я чувствую себя опустошенной, словно часть меня удалили. Стряхивая это ощущение, я набираю номер Лилы.
- Ну, смотрите, кто решил, наконец, проснуться, - отвечает она с юмором, исходящим из ее голоса. - У тебя прогулка стыда?
- Мы с Мишей не занимались сексом, Лила, - отвечаю я грубым голосом, а затем, чувствуя себя ужасно, извиняюсь. - Прости, у меня похмелье. А вообще мне надо попасть домой и прилечь, но мне не на чем ехать.
- Ты можешь поехать на автобусе. - Она лопает пузырь прямо в телефон. - Хотя, я бы не рекомендовала.
- Как ты добралась до дома? - Я нажимаю пальцем на кончик своего носа, моя голова раскалывается от адской головной боли.
- Итан меня подвез, - хлопает дверь, и я слышу, как ключи падают на стойку. - Я только что вернулась после обеда с Паркером.
- Я думала, ты порвала с ним.
- Эй, он настоял.
Я иду в строну выхода, который находится рядом с кирпичной стеной. - Хорошо, я поеду на автобусе.
- Удачи с этим. И следи за любителями облизывать, - шутит она со злобным смехом. - Держи локти прижатыми к телу и держись подальше от конца автобуса.
- Ха-ха, ты чертовки забавная, - говорю я насмешливо. - Поговорим позже.
Я ковыляю на своих слабых ногах до "Старбакса", который на углу улицы. После того, как мой организм получает кофеин, мой мозг снова начинает работать. К тому времени, как я добираюсь до квартиры и вспоминаю, что изначально заставило меня столько выпить, все, чего я хочу, это пойти в свою комнату, выключить свет, и проспать вечность. Письмо от отца все еще лежит на кофейном столике, запечатанное.
- Ты вообще собираешься открывать его? - Лила появляется в дверном проеме, на ней голубое платье и каблуки. Ее светлые волосы завиты вокруг лица и сцеплены несколькими алмазными заколками.
Снимая сандалии, я падаю на диван и смотрю на белый конверт, адресованный мне. - Я еще не решила.
Надевая сережку, она садится рядом со мной на диван. - Элла, могу я у тебя кое-что спросить?
Я пожимаю плечами, скрещивая ноги на столике. - Думаю да.
Она поднимает письмо и переворачивает его. - Чего ты так боишься? В этом письме? С Мишей? С жизнью?
- Чувствовать все это, потерять все это, - отвечаю я, и ее лицо кривится. - Ничего. Я просто не уверена, что папа собирается сказать мне, и это беспокоит меня.
Лила не знает, что случилось с моей мамой. Она знает, что она умерла, но не все обстоятельства, которые привели к ее смерти. Только мой отец, Дин, и Миша знают этот преследующий меня секрет, и я планирую хранить его и дальше.
Я разрываю конверт, делаю глубокий вдох и разворачиваю бумагу, говоря себе, что могу справиться со всем, что там написано. Что я сильнее, чем думаю.
Элла Мэй,
Я хочу начать с того, что сожалею обо всем. И это именно то, что я имею в виду. Сейчас я трезв уже на протяжении месяца, и они перестали давать мне лекарства. Моя голова чиста и мне нравится то, что в ней находится, особенно все, что связанно с тобой.
Вчера мой терапевт заставил меня записать все, о чем я сожалею, и все это было связанно с тобой. Мы свалили уборку всего своего мусора на тебя, а этого никогда не должно было случиться. Чем больше я писал, тем больше понимал, что у тебя никогда не было детства. Все это время, что я провел в баре… в общем, я был эгоистом. Я ужасный отец, который свалил все на свою дочь, и единственная причина в том, что я не хотел быть взрослым.
Та ночь не была твоей виной. Тебе было семнадцать, а я был взрослым. Я должен был быть с ней дома, но "Джек Дэниелс" был важнее, и с ним было легче смириться.
Я знал, как ей было плохо, больше, чем ты когда-либо поймешь, и глубоко внутри я знал, что был не прав, когда оставил тебя присматривать за ней той ночью. Сейчас, когда моя голова чиста, я могу представить, как тебе должно быть было тяжело справляться со всем этим. Вся та боль, что ты чувствовала. Я продолжаю думать о боли в твоих глазах в последний раз, когда я тебя видел, и это съедает меня изнутри.
Мне жаль, Элла. За то, что разрушил твое детство, что забрал у тебя счастье, и что испортил твое чертово будущее.
Я люблю тебя.
Папа
- И что я должна с этим делать? - Мои руки трясутся, когда я сжимаю письмо в руке. Слезы текут из моих глаз, когда я заставляю свои легкие дышать, а стены вокруг меня падают на землю.
ГЛАВА 15
(Перевод:Наталия Сикорская ; редактура:Дарья Галкина )
Миша
Я не знаю, почему был так зол на Эллу по телефону сегодня утром. Отношения между нами кажутся ещё более безнадежными, чем обычно. Я люблю Эллу и знаю, что она любит меня, но порой мне кажется, что она любит меня не настолько сильно, насколько люблю её я. Мысли об этом причиняют боль.
В ту ночь я упаковал вещи и пошел спать рано, чувствуя себя плохо из-за того, что Элла не поедет со мной. Мы проводили каникулы вместе каждый год с пяти лет. Только так мы могли отпраздновать, ведь её семья никогда толком этим не занималась, а моя мама не могла позволить себе устроить грандиозный праздник. Хотя она и пыталась. Она украшала дом и делала для нас с Эллой прекрасный завтрак. И всегда упаковывала несколько подарков для нас обоих. Да, это не грандиозное празднование, но все равно было приятно.
Спустя некоторое время после того, как я заснул, телефон разбудил меня. Моя рука шарит по тумбочке, опрокидывая лампу, пока, наконец, не натыкается на телефон. Все еще полусонный я фокусирую свое зрение, и вижу имя Эллы на экране. Я быстро беру трубку.
- Что случилось?
У неё хриплый голос.
- Можешь меня впустить? Я не хотела звонить в дверь и будить Итана.
- Ты в моем доме? - я потираю глаза и проверяю время на часах.
- Да, я стою напротив двери.
Я скатываюсь с постели и спешу к двери с телефоном у уха. Включая свет в коридоре, я распахиваю дверь. Свет падает на её опухшие глаза и красные полосы на щеках от высохших слез. На ней полосатые шорты, шлепанцы и её волосы завязаны в неряшливый пучок. Под тонкой майкой нет лифчика, и я могу видеть через ткань её соски.
- Что ты здесь делаешь? - я затаскиваю её в дом, чтобы спрятать её едва прикрытое тело от посторонних глаз. Она холодная как лед и дрожит. - Ты пришла сюда пешком?
Она качает головой и обнимает себя руками.
- Нет, я приехала на автобусе.
Мой взгляд скользит по её голым ногам и дерзким соскам.
- Одетая вот так?
Она пожимает плечами и опускается на диван, держа конверт в руках.
- Там практически никого не было.
Включая лампу, я сажусь на диван и обнимаю её за плечи, отчаявшись уже заставить её чувствовать себя лучше.
- Что случилось? И что у тебя в руках?
Она протягивает мне помятый конверт, на котором написанное её имя и адрес.
- Это пришло мне вчера.
Я переворачиваю его и замечаю, что она открыла его и прочитала то, что внутри.
- От кого он?
Она указывает пальцем на обратный адрес.
- Это от моего отца.
Дерьмо.
- Что он сказал?
Она уставилась в пол, её глаза широко открыты.
- Что он извиняется и что то, что случилось с моей мамой, не было моей ошибкой. Что это была его ошибка, потому что он был взрослым, и он никогда не должен был возлагать такую ответственность на ребенка. Что он должен был быть дома, заботясь о своей семье, вместо того, чтобы быть в баре… и что он любит меня, - слезы наполняют её глаза и бегут по её щекам, когда её дыхание становится неравномерным. - Я всегда хотела, чтобы он сказал мне это.
Боль в ее голосе почти заставляет меня плакать. Она садится ко мне на колени и прячет лицо на моей груди, рыдая и отчаянно хватаясь за меня. Я подхватываю её на руки и несу в спальню, где ложусь рядом с ней.
С каждой пролитой слезинкой, она все больше крадет мое сердце, пока не забирает его полностью. Я осознаю, что даже в самые тяжелые времена, которые, я уверен, мы еще встретим, я никогда не смогу уйти от неё.
* * *
Я просыпаюсь и понимаю, что голова Эллы прижата к изгибу моей шеи, а её руки обернуты вокруг моей талии, словно она боялась, что я могу улизнуть посреди ночи. Она плакала до тех пор, пока не отключилась, и мое сердце почти сломалось надвое. Хотя из-за этого я и чувствую себя ужасно, но иногда я ненавижу её чертову семью. Они взяли прекрасную девушку, которая была полна жизни и которая могла делать потрясающие вещи, и разбили её на части. Хоть она и восстанавливается - и я действительно могу видеть это сейчас - все же она до сих пор сломлена и уязвима.
- Проснись и пой. Мы должны отправляться в путь, - Итан с грохотом открывает дверь и, когда до него доходит происходящее, его лицо теряет всякое выражение. - Ты все ещё едешь, да?
Я киваю, когда Элла прижимается ближе ко мне.
- Да, дай мне приблизительно 15 минут.
- Как угодно, приятель. Только поторопи свою задницу, - он уходит, оставив дверь широко открытой.
- Детка, ты проснулась? - шепчу я ей на ушко и целую чувствительную точку на шее. Её плечо дрожит, когда она кивает головой с закрытыми глазами.
- Как я могу спать, когда рядом этот мистер Громкий Рот?
Я покусываю край мочки её уха и вдыхаю аромат её волос.
- Мне нужно готовиться к поездке… Ты уверена, что не хочешь с нами? Я, правда, очень хочу, чтобы ты поехала.
Её нога оборачивается вокруг моего бедра, и её тело нависает надо мной.
- Думаю, я хочу поехать с вами ребята, но мне нужно вернуться к себе и очень быстро упаковать сумку. И еще мне необходимо остановиться и ненадолго забежать к моему терапевту. Думаю, нужно спросить поедет ли Лила с нами. Я не хочу оставлять её одну.
Мое тело напрягается от её интимного прикосновения.
- Хорошо. Но ты же знаешь, Итан будет жаловаться все время.
Она нависает надо мной, поддерживая себя локтями, и смотрит вниз на меня опухшими глазами.
- Знаю. Но ему просто нужно будет смириться с тем, что он прибудет на место на пару часов позже.
Запутываясь пальцами в ее волосах, я тяну за корни и приближаю её лицо к своему, наслаждаясь тем, как её глаза закатываются.
- Уверена, что ты в порядке? Прошлой ночью ты заставила меня поволноваться.
- Я в порядке, Миша, - она мягко целует меня в губы. - Прошлая ночь была хорошей, даже несмотря на то, что она была напряженной… и думаю, я должна вернутся домой. Хотя бы для того, что бы поговорить с отцом.
Она начинает отклоняться, но хватая её бедра, я удерживаю её на месте и привлекаю её губы обратно к своим. Я скольжу языком ей в рот, и у неё вырывается тихий стон. Когда я отпускаю её, наше дыхание неровное. Она сползает с меня, и я пытаюсь не думать о нашей неуравновешенной любви друг к другу. В конце концов она поймет, что такое любовь.
Когда я выкрикнул "Я люблю тебя", пока она шла в коридор, она ответила мне лишь улыбкой. Признаюсь, это немного больно.
Элла
Итан читал мне нотации все время, пока я собиралась, и его лицо стало действительно красным, когда я объявила, что должна увидеться со своим терапевтом до того, как мы уедим. Мне нужно поговорить с ней хотя бы о своем откровении прошлой ночью. С самого детства я думала, что любви не существует. Потом Миша показал мне, что это не так, но я до сих пор не могу любить его так, как он того заслуживает.
Намеренно или нет, письмо моего отца освободило меня от части груза, который я вынашивала. Не от всего, но от части, и прошлой ночью, когда я свернулась калачиком рядом с Мишей, я представляла что-то, к чему была слепа.
Я надеюсь на будущее.
Анна закрывает свой офис, когда я прихожу.
- Я думала, что я должна была встретиться с вами?
Она оборачивается, прижимая руку к сердцу. Её глаза расширены, когда ее ключи выпадают из ее рук на пол.
- Господи, ты напугала меня.
Я поднимаю ключи и отдаю их ей.
- Простите. Я думала, у нас назначена встреча сегодня.
Она бросает ключи в сумку.
- Я как раз собиралась звонить тебе. Мне позвонила моя сестра, ей нужно, чтобы я приехала на пару дней раньше. Она очень переживает из-за приезда всей семьи на Рождество.
Мы идем по школьному коридору и проталкиваемся через двери, которые со щелчком закрываются позади нас. Сегодня пасмурно, и яростный ветер холодит мою кожу и жалит мои щеки.
- Что ж, полагаю, я увижу вас, когда вы вернетесь, - говорю я, готовая уйти от неё по траве в сторону моей квартиры.
Она поворачивается к парковке, но останавливается на бордюре.
- Конечно, будет это первым, что мы сделаем в понедельник. И звони мне, если тебе что-то понадобиться.
Грузовик Итана подъезжает к тротуару, и он сигналит. Глаза Анны обращаются к нему, и её каблук застревает в траве, заставляя её двигаться. Я вздыхаю и направляюсь к грузовику.
- Простите за это. Он просто становится слегка дерганым.
- Ты куда-то едешь? - она освобождает свою обувь от травы и ступает на тротуар.
Я киваю.
- Я решила поехать с Итаном и Мишей обратно домой.
Она застегивает пуговицы своего темно-синего пиджака.
- Это хорошо. Я рада, что ты решила поехать.
Я прикрываю свое лицо рукой от ветра.
- Почему? Я думала, вы не были уверены, стоит ли мне ехать.
- Нет, я сказала, что только ты будешь знать, стоит ли ехать, - она останавливается, и пряди её коротких волос развеваются на ветру. - Элла, ты можешь сделать кое-что для меня на этих каникулах?
- Конечно, что?
- Перестань так сильно беспокоится и получай удовольствие. Это именно то, что тебе нужно, - говорит она с улыбкой.
- Я получаю удовольствие… иногда.
- Что ж попробуй получать удовольствие всегда.
Я достаю волосы из моего рта, когда отвечаю:
- Вы помните, что вы сказали об отношениях с Мишей, и что только я буду знать, когда я буду готова. Что ж, думаю, я готова. Я знаю, это очень быстро и все такое. Но прошлой ночью я увидела проблеск будущего с ним, которого я очень сильно хочу. И такого раньше со мной не было.
Она не выглядит расстроенной, а я думала, что она будет.
- Это хорошо. Я рада, что ты была в состоянии увидеть это. Но помни, принимай вещи так медленно, как это нужно тебе. Я хочу, чтобы ты сконцентрировалась на себе, - она машет и идет по траве к стоянке. - Развлекайся, Элла. Ты заслуживаешь этого.