- Журнал, в котором записан список всех девушек, с которыми ты переспал, - она прикрывает рукой рот, пока смеется так сильно, что становиться красной. Когда она успокаивается, то поднимается на колени напротив меня. - Знаешь, я думала, что знаю о тебе все, но ошибалась.
Я бросаю блокнот в мусорный бак.
- Где ты его нашла?
Она пожимает плечами, опять ложиться на живот и скользит руками под подушку.
- Он был здесь.
Я пихаю сумки под стол и включаю лампу, перед тем как выключить верхний свет. Затем я сбрасываю футболку и ложусь в кровать рядом с ней. Она дрожит, потому что в комнате холодно, но моя мама держит такую температуру, чтобы сократить расходы.
- Там было много имен… больше, чем я думала.
Я медленно выдыхаю и провожу рукой по лицу.
- Элла, я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал… Я никогда не хотел, чтобы кто-нибудь нашел его. Это было просто для меня, чтобы я мог… - я напряжен, - отслеживать этот процесс.
Она наблюдает за мной без всякого выражения, и степень неловкости сводит с ума.
- Моего имени там не было.
Я поворачиваюсь и смотрю ей в глаза.
- Это потому что я знал, что не буду следить больше. Никого не было после тебя и никогда не будет.
Её дыхание ускоряется, и она встает. Думая, что она хочет уйти, я тянусь, чтобы остановить её. Но все, что она делает, это снимает обувь и избавляется от шорт. Я мгновенно увлекаюсь видом её задницы, выглядывающей из трусиков. Она остается в моей толстовке и залезает под одеяло.
- Холодно, - заявляет она.
Я расстегиваю джинсы, выскальзываю из них и забираюсь к ней под одеяло, вздрагивая, когда мои ноги касаются её.
- Твои ноги чертовски холодные, - я устраиваю руку у неё на бедре. - Господи, ты холодная везде.
Она ерзает ногами между моими лодыжками и прижимается ближе.
- Думаю, ты должен меня согреть.
Я кладу подбородок ей на голову.
- Иногда ты сбиваешь меня с толку, милая девочка. Правда, сбиваешь. В одну минуту ты злишься на меня, а в другую хочешь.
Она кладет голову мне на грудь, и её горячее дыхание согревает мою холодную кожу.
- Иногда я сбиваю с толку саму себя, - она останавливается. - Думаю, иногда с моей головой правда что-то не так, потому что, читая тот список, я захотела заняться с тобой сексом.
Каждый мускул в моем теле замер.
- Что ты только что сказала?
- Ты прекрасно меня слышал, - её палец выводит круги вокруг моего соска. - Как я сказала, что-то не так с моей головой… Мне просто захотелось предъявить свои права на тебя или что-то в этом роде.
- Так сделай это, - я задерживаю дыхание в ожидании её реакции.
Она отклоняется назад и смотрит мне в глаза.
- Не сегодня. Я устала, но у тебя же день рождения через пару дней.
- Что ж, просто чтобы прояснить некоторые вещи. Я хочу тебя перевязанную бантиком и ничего больше. Ну, может высокие каблуки. Эти чертовски великолепные ноги смотрятся до смешного сексуально на каблуках.
Улыбаясь, она кладет свою щеку обратно мне на грудь и переплетает свои ноги с моими, так чтобы быть поверх моего бедра, и я чувствую тепло, исходящее от неё.
- Возможно, это можно будет устроить.
Я обнимаю её и придвигаю свои ноги ближе и мягко трусь об нее.
- Кажется, ты в хорошем настроении.
У неё перехватывает дыхание от моего прикосновения, и она немного качает бедрами.
- Я просто стараюсь не беспокоиться. Приказ доктора.
Мои руки скользят вокруг её задницы, и я кладу ладонь ей на бедро.
- Так это значит, что старая Элла Мэй может вернуться?
- Нет… - её глаза закрываются, пока мой палец прочерчивает линию взад и вперед по её мягкой коже. - Не думаю, что она все ещё существует. Но я уверена, что могу дать тебе реальную, теперешнюю меня… если ты хочешь.
- Конечно, я хочу, - я сжимаю её задницу, закрываю глаза и выдыхаю. - Я хочу все это.
ГЛАВА 16
(Перевод:Наталия Сикорская ; редактура:Дарья Галкина )
Элла
Я просыпаюсь от запаха бекона и яиц. Прошло много времени, с тех пор как я нормально завтракала, и мой рот мгновенно наполняется слюной. Выпрыгивая из кровати, я надеваю джинсы, замечая, что Миша выбросил мусор, вероятно, чтобы избавиться от блокнота.
- Это должно волновать меня, - говорю я сама себе, проскальзывая в теплую рубашку с длинными рукавами. - Но не волнует. Господи, неужели с моей головой действительно что-то не так?
Я иду в кухню. Мама Миши готовит на плите, сковородки шипят. Её светлые волосы завязаны в пучок, и она одета в розовый спортивный костюм. Парень, как минимум на десять лет младше неё, сидит за столом, читая спортивный раздел в газете и попивая сок. У него густые коричневые волосы, но с небольшой залысиной на макушке и черные круги под карими глазами.
- Доброе утро, конфетка, - приветствует меня мисс Скот веселой улыбкой. - Завтракать будешь?
Я бросаю взгляд на незнакомца за столом, который заставляет меня нервничать, пока оценивает меня.
- Ммм… где Миша и все остальные?
Она накалывает бекон на вилку и переворачивает его.
- Они вышли на улицу. Миша действительно рад из-за того, что его отец оплатил починку машины, я думаю… Это было мило с его стороны.
- Дерьмо, - я не собиралась говорить этого в голос, и мисс Скот растерянно смотрит на меня.
- Ты в порядке? - спрашивает она, разбивая яйцо над сковородкой с помощью лопатки.
Я хватаю одну из курток Миши с вешалки и выхожу наружу, не отвечая ей. Миша не может быть рад этому.
На улице воздух ниже температуры замерзания, и это заставляет меня безумно дрожать. Мои ботинки хрустят в снегу, пока я бреду к гаражу, где припаркован "Chevrolet Chevelle". Некогда разбитый с одной стороны, теперь гладкий как шелк, перекрашенный в матово-черный с вишневой полоской на капоте. Он в гоночном состоянии, но только благодаря папе Миши.
- Можешь поверить, что он, черт возьми, сделал это? - резкий голос Миши удивляет меня, и я разворачиваюсь, чуть не падая на задницу, когда обувь скользит по льду.
Миши выставляет руку, чтобы поймать меня, но он отклоняется в бок, теряя равновесие. Я хватаю его за край куртки и пытаюсь удержать в равновесии нас обоих. Уцепившись в мое плечо одной рукой, Миша держит пиво в другой, словно это самая важная вещь в мире.
- Отец думает, что он может откупиться от меня.
- Что ты имеешь в виду? - спрашиваю я, освобождаясь от его руки и разворачиваясь к машине.
Он обходит меня и подпрыгивает вверх, сбивая несколько сосулек с крыши гаража.
- Он прислал моей маме немного денег, после того как я помог ему с его проблемой, чтобы отремонтировать мою машину в качестве благодарности.
Я не уверена, как подступить к этой ситуации.
- Ну, думаю, это было мило с его стороны. Я имею в виду, он сделал хоть что-то хорошее.
Его голубые глаза так же холодны, как лед под нашими ногами.
- Лучше бы он позвонил мне. Как минимум тогда он подтвердил бы мое существование. Но вместо этого он прислал моей маме чертову открытку.
С трудом доставая бумажку из кармана, он бросает её в моем направлении, но она преодолевает только половину расстояния между нами и падает на снег. Я поднимаю её, вытираю снег и открываю:
" Пожалуйста, используй эти деньги, чтобы починить машину Миши, как мы говорили об этом по телефону, и скажи ему спасибо за помощь мне. Это был очень хороший поступок и моя семья, и я благодарны ему за это".
- Его семья и он благодарны, - он ударяет шину носком ботинка и швыряет бутылку пива в стену, и она разлетается осколками по всему полу. - Он чертов мудак. Будто я не его семья.
Я кладу открытку на капот и открываю руки, чтобы обнять его, но он отступает.
- Мне просто нужна минута, хорошо? Можешь пойти внутрь или сделать ещё что-то?
Он пьян сильнее, чем я думала. Вблизи видны красные линии в его стеклянных глазах, и у него горят щеки. Его волосы торчат так, словно он проводил по ним рукой неисчислимое количество раз. В его глазах такая злоба, которую может вызвать только чрезмерное количество алкоголя.
- Хорошо, я буду внутри, если понадоблюсь, - я иду к двери, но останавливаюсь на ступеньках, замечая, что грузовика Итана нет. Я поворачиваюсь к Мише, чтобы спросить, куда он поехал, но он закрывает дверь гаража, пока достает другую бутылку пива из упаковки на полке, закрываясь от мира, пока хоронит свою боль в алкоголе.
Я думаю о том, чтобы противостоять ему, противостоять его проблеме с алкоголем и тому, что он отталкивает меня, но когда я добираюсь до спальни, истощение берет верх над моим телом, и я падаю на матрац, удивляясь, почему я пришла сюда в первую очередь.
* * *
Депрессия и беспокойство – это зло. Все что угодно может вызвать их и изменить мое настроение за один удар сердца. К счастью, Анна научила меня замечать, когда я тону в дыре отчаяния, которая может превратиться в бездонную пропасть. Она научила меня понимать, когда это берет надо мной верх и как бороться с темнотой. Если я буду работать над этим, я смогу ухватиться снова за свет. Но все это связано с тем, что нужно проталкиваться сквозь мои темные мысли и не сдаваться.
Приблизительно тридцать минут спустя я выталкиваю себя к свету и вылетаю из дома, шагая прямо к гаражу. Грузовик Итана стоит на подъездной дорожке, и я вижу следы от ног, ведущие к гаражу. Я пинком открываю дверь и захожу внутрь. Итан и Миша сидят на капоте, с ногами водруженными на передний бампер, и с пивом в руках. Лила говорит в углу по телефону, зажимая пальцем ухо, пытаясь отгородиться от их болтовни.
Глаза Миши встречаются с моими, и грубость на его лице практически заставляет меня отпрянуть.
- Эй, куда ты ходила? - он спрыгивает с капота и шагает своими длинными ногами ко мне.
Он одет в теплую серую футболку с крошечной дырочкой с краю и черные джинсы, которые поддерживаются на его бедрах с помощью ремня с шипами. Его волосы в беспорядке, глаза потеряны, а улыбка обещает неприятности. Его рука находит мою талию, но я отступаю назад.
- Нам нужно поговорить.
Итан бросает на меня взгляд из-под черных волос, свисающих на его глаза. На его лице читается предостережение.
- Элла, просто пусть все остается как есть.
- Ты не знаешь, что я собираюсь сказать, - говорю я. - Так что не лезь в это.
- Да, но у тебя такой тон, будто ты собираешься поднять какую-то личную тему, а он не в состоянии иметь дело с личными вещами прямо сейчас, - он закатывает рукава своей зеленой толстовки и ложиться на капот, закидывая руки за голову.
Миша растерянно смотрит на меня.
- Подожди, что случилось?
Итан заставил меня нервничать, так что я отступаю и иду к холодильнику.
- Ничего. Я даже не могу вспомнить, что хотела сказать.
Он хватает меня за локоть и прижимает к своей груди.
- Пошли, сделаем что-то очень-очень веселое.
Я пытаюсь выбраться.
- Я не хочу.
Его лоб хмурится, когда он чешет сзади шею.
- Почему ты ведешь себя так странно?
- Я не веду себя так, - я вырываю руку из его хватки. - Мне просто не нравиться, что ты пьян.
- Почему? Я был пьян множество раз.
- Знаю. В этом и проблема, - я прикусываю язык. - Прости. Я не это имела в виду.
Его глаза горят с яростью.
- Ты напиваешься так же часто, как и я.
Я качаю головой.
- Это неправда.
- Это абсолютная правда, - огрызается он, и громкость его голоса заставляет меня подпрыгнуть. - Ты пьешь так же много, как и я, либо для веселья, либо чтобы закопать что-то. Это то, что мы все делаем с четырнадцати лет.
- Эй, не втягивай меня в это, - возмущается Итан, поднимаясь с капота. - Я избавился от своего дерьма.
- Нет, ты не сделал этого, - Миша спотыкается о шнурки на своих ботинках и влетает в полки, сбивая инструменты и запчасти машины на землю. - Ты до сих пор пьешь, когда чувствуешь себя подавленным, все мы так делаем.
Наступил момент тишины, наше дыхание вырывается паром, и мы понимаем, что он прав. Мы все начали пить приблизительно в четырнадцать лет. Это началось из-за любопытства, но чем старше мы становились, тем больше мы использовали алкоголь как средство ухода от реальности.
- Ну, я закончила, - наконец, говорю я, поднимая руки, будто я сдаюсь, пока поворачиваюсь к двери.
- Я закончил с тобой тоже! - кричит он с красным лицом. - Я устал от твоих чертовых игр разума и проблем. Я устал от этого и хочу прекратить это.
Мои руки безжизненно падают по бокам.
- Я имела в виду, что покончила с выпивкой, но хорошо знать твое мнение.
- Элла, он не имел этого в виду. Он просто пьян, так что перестань вести себя как ненормальная и приди в себя, - Итан останавливается, поворачивая голову к Мише. - Тебе лучше собраться прямо сейчас, парень.
Миша бросает взгляд на Итана.
- Не вмешивайся в это, - он поворачивается ко мне, но я уже за дверью.
Он не следует за мной, когда я бегу вниз по улице. Ветер сдувает мои волосы и жалит щеки, когда я пытаюсь сбежать от обиды и боли, но беспокойство бежит за мной по пятам.
Миша никогда так не злился на меня. Никогда. Это как нож в сердце, и я не знаю, как вытащить его. Болит везде.
Когда я достигаю угла, то притормаживаю и пытаюсь взять контроль над мыслями. Я достаю телефон с кармана и набираю номер Анны.
Она отвечает после четырех гудков, и я слышу игру пианино на заднем плане.
- Алло.
- Здравствуйте, Анна, это Элла, - я чувствую себя плохо из-за того, что звоню ей, когда очевидно она со своей семьей.
После нескольких секунд, я слышу, как дверь закрывается и шум утихает.
- Что случилось?
Я пялюсь на граффити на дорожном знаке.
- Я сделала что-то, что вы говорили мне не делать… Я спорила с Мишей из-за его проблемы с алкоголем.
- И что случилось?
- Он сказал некоторые… вещи.
- Она делает паузу.
- Какого рода вещи? Обидные вещи?
- Много всего. И да, это обидно, - я прижимаю руку к болящему сердцу и сгибаюсь. - Очень обидно.
- И что боль заставляет тебя хотеть сделать? - спрашивает она, когда мимо проезжает машина, разбрызгивая слякоть по улице. - Элла, где ты?
- Я стою на углу улицы, и все что я хочу делать – это бежать, - признаюсь я. - Я хочу плакать… я хочу кричать.
- Так кричи, - призывает она. - Давай. Выпусти все это наружу.
- Но я на улице, - я смотрю на дорогу, на старую пару, идущую вниз по тротуару. - И вокруг люди.
- Ну и что? - говорит она. - Не переживай на счет них. Просто выпусти все это наружу – позволь переживаниям и боли уйти. Не держи это внутри, Элла. Мы говорили об этом.
Чувствуя себя идиоткой, я открываю рот и тихонько кричу.
- Ты можешь лучше, - настаивает она. - Кричи нормально, Элла.
Глубоко вдыхая, я отдаю этому всю себя и отпускаю все наружу, и это отдается эхом на многие километры.
* * *
Когда я выгнала тесноту из своей груди, я пошла вниз по улице к дикому холму, где расположено кладбище, думая о людях, которых я потеряла. Моя мама и Грейди, оба были забраны из моей жизни слишком рано. Хрустящий слой снега покрывает надгробные плиты и деревья, трава погребена и сосульки свисают с ограды. Поднимаясь к голым деревьям напротив могилы моей матери, моя обувь наполняется снегом, а нос розовеет. Я склоняюсь и стряхиваю кучку снега с верха её могилы.
Я читаю в голос слова, которые слишком просты, чтобы подвести итог её сущности.
- Мэралин Дэниелс, любящая мать и жена, - там нет упоминаний о её борьбе или о том дерьме, которое она получила от жизни.
Мои мысли возвращаются к нашему разговору, когда мне было пятнадцать. Мы смотрели телевизор, хотя она много летала в облаках и не уделяла этому внимания.
- Как ты думаешь, почему я такая? - вдруг спросила она с задумчивым выражением лица.
Я сделал тише телевизор.
- Что ты имеешь в виду, мам?
Она уставилась на стену, будто та имела жизненные ответы.
- Почему я не могу сбежать от темных мыслей, как остальные? Почему я не могу думать как все?
Я ломала голову над хорошим ответом для неё.
- Я не думаю, что кто-то думает одинаково, мам. Каждый думает по-разному.
- Да, но почему некоторым людям дается это легче? - она смотрела на меня и её зеленые глаза были огромны, будто она под гипнозом. - Они просто идут по жизни без проблем.
Я медленно выдохнула, зная, что мои слова важны для неё.
- У каждого есть свои проблемы, мам. Просто у некоторых они сложнее, - я придвинулась к ней, и страх в её глазах начал утихать. - Думаю, люди, которые проходят через большее будут сильнее, в конечном счете. У них есть проницательность, чего не имеют многие люди и лучшее понимание – у них больше кругозор.
Уголки её губ двинулись вверх, и она подарила мне редкую улыбку.
- Ты умная девочка, Элла Мэй, и я верю, что когда-то ты вырастишь, чтобы творить великие дела… Я действительно надеюсь на это.
Узлы в моем животе начали расслабляться. Я сказала правильные вещи, и она была расслабленной и счастливой, что и было моей целью. Я думала, что имею воздействие на неё, но как оказалось, я ошибалась.
- Я сожалею, мам, - шепчу я её могиле. - Правда… Иногда я чувствую себя так будто должна тебе мое счастье.
Вокруг меня шелестит ветер, шепча сквозь мои волосы. Я сажусь напротив надгробной плиты и в тишине сижу с её могилой, обещая себе возвратиться и навещать её чаще, клянясь, что она не будет забытой.
* * *
Я не вижу Мишу оставшуюся часть ночи. Я сплю в одной комнате с Лилой и выскальзываю из дома, прежде чем Миша очнется от своего пьяного угара. На самом деле я больше не злюсь на него за алкоголизм. То, что он сказал, было правдой. Мы все делаем это, чтобы скрыть боль и всем нам нужно остановиться. Но его жестокие слова до сих пор преследуют меня.
Лила и я идем к моему гаражу, и я завожу папин "Firebird", чтобы съездить куда-нибудь перекусить. Мой отец хранит запасной ключ под козырьком, но машина стояла тут очень долго и требуется целая вечность, чтобы она завелась. Наконец-то двигатель рычит, демонстрируя признаки жизни, и я позволяю ему немного прогреться, пока топаю сквозь снег, пытаясь отыскать путь, как забраться в дом.
Лила следует за мной, застегивая пальто и потом натягивает перчатки.
- Здесь так холодно.
- Знаю, - я всматриваюсь в замерзшее окно на кухне, замечая, что оно не полностью закрыто. - Что ж, думаю, я придумала, как попасть внутрь, хотя там так же холодно, как и здесь, так как это чертово окно, вероятно, было открыто месяцами.
Я отхожу от окна, и мой телефон пикает во внутреннем кармане, оповещая меня о сообщении.
Блейк: Что делаешь?
Я колеблюсь, затем отвечаю.